Дар судьбы

3

— Морин хочет, чтобы ей прокололи уши. И она хочет серебряные сережки, — Докладывая, Джаста всегда была очень обстоятельна.

— Слишком дорого, — покачала головой Келли.

— А что сейчас дешево? Нам еще надо подумать о покупке пальто. Двое торговцев обещали скидку.

— Наверное, прошлогодние залежи разгребают?

— Ну, фасоны не так уж и изменились с прошлого года. Девочки этого не заметят.

— Джаста, вы иногда бываете очень наивны!

За дверью кабинета послышалось хихиканье, потом в дверь постучали.

— Войдите, — разрешила Келли.

В комнату влетела Кэти и, умудрившись не упасть, остановилась прямо перед столом директора.

— Я выполняю поручение, мне полагается за это «галочка».

— Сначала выполни его, а потом думай о вознаграждении, — стараясь сохранить серьезность, сказала Келли.

— С вами хочет поговорить одна леди, ее фамилия Хопкинс, — сообщила Кэти. — Говорит, что она мать Джона. Разве у Джона может быть мать? Он ведь такой старый…

— У меня тоже есть мать, — заметила Джаста, которая была вдвое старше Джона.

Девочка широко раскрыла глаза, но — странное дело! — промолчала. Келли решила поставить ей две «галочки»: за выполненное поручение и за деликатность.

— Передай, пожалуйста, миссис Хопкинс, что я сейчас спущусь.

— Ладно. Еще она раздает домашнее печенье, боюсь, как бы не пропустить.

Кэти наверняка уже получила свою долю по меньшей мере дважды, улыбнулась про себя Келли, а вслух строго сказала:

— Проследи, чтобы Дайане тоже досталось.

— Я уже взяла на нее, — как о само собой разумеющемся сообщила девочка.

Не сдержавшись, Келли подошла и обняла Кэти.

— Я действительно люблю тебя.

— Она вас тоже любит, — сказала Джаста, когда Кэти убежала. — После разговора с вами по душам она заметно изменилась в лучшую сторону.

— Так я вам и поверила!

— Ладно, идите к вашей гостье, а я закончу со списком подарков и сяду за телефон. Нужно прицениться, может, где-нибудь уступят подешевле.

Келли нашла Лори на кухне, где та поливала цветы. При этом вид у нее был такой, будто она всю свою жизнь прожила в этом доме.

— Какой приятный сюрприз! — искренне удивилась Келли.

Лори обняла ее, и девушка, не раздумывая, ответила тем же.

— Я пришла узнать, не сможете ли вы пойти со мной за рождественскими покупками, — сказала Лори.

— Прямо сейчас?

— Я знаю, вы, вероятно, заняты…

В понедельник после полудня Келли была свободна, но обычно не пользовалась этим правом. Сейчас же свободные часы оказались весьма кстати.

— С удовольствием, — улыбнулась она. — Я совсем забыла о подарках.

— Вот и прекрасно. Я рада, что зашла. И рада, что получила возможность осмотреть этот дом.

Келли гордо улыбнулась.

— Давайте, я вам все покажу.

Келли с гордостью водила свою гостью по своим владениям, обращая ее внимание на любовно отремонтированную обшивку панелей, окрашенные светлой краской стены, нарядные обои, новые ванные комнаты…

— Это все благодаря вашим сыновьям, — сказала Келли, поднимаясь по лестнице, ведущей на третий этаж. — Даже не представляю, что бы мы без них делали.

— А что наверху? — спросила Лори, остановившись на минуту, чтобы передохнуть.

— Сейчас покажу. — Келли отперла дверь и ввела Лори в свою квартиру.

— Замечательно! — воскликнула женщина.

— Это идея Джона, ему пришлось здорово потрудиться, чтобы здесь стало так красиво. Попечители не хотели тратить деньги на ремонт квартиры директора и решили увеличить мне жалованье, чтобы я могла снимать квартиру поблизости. Но когда я рассказала об этом Джону, он подсчитал стоимость ремонта до последнего пенса, и попечители поняли, что делать ремонт выгоднее, чем снимать квартиру.

— А вам не кажется, что и в самом деле было бы лучше жить где-нибудь еще? Все-таки смена обстановки.

— Видите ли, я думаю, девочкам нужен кто-нибудь постоянный в их жизни. Кто-нибудь, кто не меняется по сменам.

— Как мать, например?

— Я стремлюсь к этому, — тихо сказала Келли.

Лори прикоснулась к руке девушки, дав понять, что одобряет и разделяет ее мнение.

— Давайте перед походом по магазинам перекусим. Ланч — это моя слабость.

За вкуснейшими сандвичами с лососиной они болтали обо всем: об одежде, о своих музыкальных пристрастиях, о кинофильмах. Келли вспоминала о своей жизни в колледже, а Лори рассказывала о младенческих подвигах Джона.

Три часа спустя, нагруженные рождественскими подарками, дамы опять зашли в ресторанчик, где заказали кофе и французский сырный пирог.

— Никогда не видела, чтобы кто-нибудь покупал так много подарков, — сказала Келли. — Никогда!

— Это только начало. — Лори усмехнулась. — А вы, насколько я понимаю, еще и не приступали к этим приятным хлопотам.

За окном худой, но веселый Санта-Клаус раздавал прохожим какие-то мелочи, а они бросали в его большую медную кружку денежные пожертвования. Увидев, что Келли смотрит на него, Санта-Клаус помахал ей рукой и широко улыбнулся. Девушка помахала в ответ и взглянула на собеседницу.

— В Рождество я всегда чувствую себя несколько подавленной, — призналась она.

— Вы не любите Рождество?

— Ну, я… Любила, когда была совсем маленькой.

— А что вы особенно любили?

Келли попыталась припомнить. После смерти родителей она старалась забыть о праздниках, которые проводила с ними, чтобы лишний раз не бередить душу. Странно, но они все же не окончательно стерлись из памяти, и теперь говорить о них не было столь мучительно. Она слегка улыбнулась.

— Мне всегда доверяли устанавливать звезду на верхушке елки. Папа, бывало, поднимал меня высоко над головой, и я надевала звезду. У меня всегда была настоящая елка. Обычно мы ходили покупать ее все вместе и выбирали самое красивое дерево. А потом хором пели рождественские гимны.

— По-моему, очень светлые воспоминания.

— Да. Мои родители были замечательными людьми.

Оказывается, и с Лори ей нетрудно делиться воспоминаниями. Так же, как с Джоном. Потому что и Лори проявляет к ней неподдельный интерес.

— Лори, Джон сказал мне, что вы мастерите кукольные домики…

Как только Лори поняла, что рядом сидит родственная душа, она предложила побыстрее расправиться с пирогом и, не откладывая, отправиться в путь.

Магазин, которому Лори продавала свои домики, находился всего в шести кварталах. Звонок весело зазвенел, приветствуя гостей. Деревня из миниатюрных кукольных домиков начиналась от самых дверей, и каждый домик был украшен мерцающими огоньками и крошечными елками. По-приятельски поздоровавшись с хозяйкой, Лори обратилась к Келли:

— Первым делом я покажу вам свои домики. Они самые лучшие, вы уж мне поверьте.

И они действительно оказались самыми лучшими, самыми красивыми кукольными домиками из всех, какие Келли приходилось когда-либо видеть. В детстве ей хотелось иметь простой маленький домик, в котором был бы свет, чтобы включать и выключать его, и красивая мебель, чтобы переставлять ее из комнаты в комнату. А из рук Лори выходили музейные произведения с изящной, даже затейливой деревянной мозаикой на полу, с лестницей, украшенной резьбой, и каминами, облицованными настоящим камнем.

Келли осторожно взяла одну кроватку. Бусинки, не больше макового зернышка, украшали ее бортики. Сразу было видно, что работа выполнена с огромной любовью.

— Я никогда не могла даже представить что-нибудь подобное, — сказала Келли. — Но разве ребенок может этим играть?

— Эти дома построены для детей. Я всегда старалась делать их именно так, даже если мне приходилось жертвовать некоторыми фантазиями. Правда, часть мебели предназначена не для маленьких, и мы всегда предлагаем родителям покупать более крепкие и менее дорогие вещи, пока дети не подрастут и сами не начнут коллекционировать эти домики.

— Коллекционировать? — удивилась Келли.

— Многие взрослые покупают их для себя. А вы не знали?

— Впервые слышу.

— Впрочем, коллекционирование — просто предлог. Внутри каждой из нас всегда сидит маленькая девочка.

Келли была поражена, но и обрадовалась не меньше. Приятно, что ты не одинок в своих э-э-э… причудах.

— Вы так считаете?

— Конечно. Иначе зачем бы я тратила на это время, если куда выгоднее заниматься чем-нибудь другим?

Вернувшись в «Надежду», Келли долго думала о маленькой девочке, сидящей в ней самой. Ее размышления прервал Джон. Он пришел закончить то, что начала его мать.

— Больше никаких рождественских покупок! — запротестовала Келли. Но маленькая девочка, ожившая в ней, была зачарована веселой предпраздничной суматохой и незаметно подкрадывающимся очарованием Рождества, она пронзительно кричала «да!» И это «да» относилось к Джону.

— Келли! — хитровато улыбнулся Джон. — Мама сказала, что вы полдня ходили по магазинам. Но моя программа более простая: мне осталось купить всего несколько вещей, но боюсь промахнуться, нужен твой совет. — Он прикоснулся к ее локону, спускающемуся на лоб, и Келли невольно вздрогнула.

— До Рождества еще уйма времени, чтобы сделать покупки.

— Пожалуйста. Не идти же мне одному!

Келли не понимала, куда девалась ее способность отстаивать свою независимость. Очевидно, тот камень, из которого она возвела вокруг себя защитную стену, оказался хрупким, совсем как в миниатюрных домиках Лори. Она попыталась быть строгой.

— Ладно. Всего один магазин. Только один. — И по выражению лица Джона поняла, что он видит ее насквозь.

Джон выбрал самый большой универмаг. Медленно прохаживаясь вдоль прилавков, Келли поняла, что не может оторвать взгляда от его золотистых волос и мужественного профиля, от больших сильных рук, прикасающихся то к гладкому шелку ночной сорочки, то к роскошному мохеровому шарфу. Однако она никак не могла понять, почему Джону потребовалась компания и моральная поддержка, чтобы купить для кого-то из братьев обыкновенный магнитофон. Четыре отдела для мужчин — и никаких покупок. Постепенно она начала догадываться, в чем дело.

— Взгляни, тебе нравится? — Джон указал на витрину с сережками.

Келли посмотрела на цены и тихонько присвистнула.

— Зато здесь бесплатно прокалывают уши. Нельзя это делать по дешевке у какого-нибудь коновала, можно занести инфекцию.

— Ага, понятно… Твой камень — бриллиант, не так ли? — Она заметила, что глаза Джона сердито сверкнули, но продолжала как ни в чем не бывало: — Но какое ухо прокалывать, вот в чем вопрос. Я всегда забываю, какие у мужчин традиции? Мне лично больше нравится серьга-кольцо. Я, видимо, расположена к пиратам.

Джон оттащил ее от витрины.

— Пошли в отдел игрушек.

— Зачем? — деланно удивилась Келли, заранее зная ответ.

Сначала они посмотрели машины, потом футбольные мячи, затем настольные игры. Келли чувствовала, что Джон медленно подводит ее к отделу кукол.

— Куклы, серьги, магнитофоны… Удивительно эклектичный вкус, — заметила она.

— Посмотри, как здорово! — проигнорировал ее ехидную реплику Джон. — Они словно живые. Я мог бы поклясться, что у той куклы в углу — колики.

Келли остановилась перед полкой с куклами и, скрестив руки, взглянула на Джона:

— Знаешь, я раскусила тебя. Ты хочешь купить подарки моим девочкам и пытаешься смягчить меня, чтобы я разрешила тебе это сделать. Стараешься, так сказать, вдохнуть в меня рождественский дух.

Джон рассмеялся.

— Так разреши мне исполнить роль Санта-Клауса.

Келли стоило больших усилий отрицательно покачать головой. Но она это сделала и сразу заметила, что выражение его лица неуловимо изменилось. Джон смотрел на нее с огорчением, будто ему отказали не в праве сделать подарок, а в чем-то большем, словно праздничные пожелания девочек каким-то образом сделались и его собственными пожеланиями.

— Ты все еще не понимаешь? — печально констатировал Джон. — Рождество — это исполнение заветной мечты и чудеса. В Рождество может случиться то, чего меньше всего ожидаешь. — Молодого человека глубоко опечалило, что мир таков, каков есть, и ему, Джону, не разрешили изменить его. Он предпринял еще одну попытку убедить непреклонную спутницу: — Келли, Рождество требует веры в то, что удивительное может появиться ниоткуда, просто появится, и все. — Он нежно коснулся ее щеки.

Она подумала, что для нее удивительное уже явилось, оно носит имя Джон и стоит здесь, в ярко освещенном универмаге перед полкой с куклами. На один короткий миг все сомнения покинули ее, и она, потянувшись к Джону, поцеловала его. Пусть покупатели думают что угодно. Пусть Джон чувствует себя как угодно. И как угодно воспринимает этот поцелуй.

— Извини, я не могу разрешить тебе сделать это, — с сожалением сказала она. — Моя позиция не изменилась. Пусть мои воспитанницы знают, что смогут прожить и без всяких толстосумов-филантропов, которые иногда вдруг появляются на их пути. Кто устроит для них праздник, когда тебя не будет, Джон? Я не хочу, чтобы они привыкали к чему-то, чего смогут лишиться на следующее Рождество, или через год, или через два…

— А если они не лишатся этого?

— Разве ты не понимаешь, как ненадежна их жизнь? Я борюсь за них, но органы социального обеспечения графства Беркшир могут вдруг решить, что они должны переехать куда-нибудь в другое место. А если девочки вернутся в свои неблагополучные семьи, или в воспитательные дома, или к приемным родителям, какие были, например, у меня, кто тогда будет для них Санта-Клаусом? Ты? Но ты даже не будешь знать, где они.

— По крайней мере, у них останутся воспоминания хотя бы об одном счастливом Рождестве, когда исполнились все их желания.

Келли долго смотрела на Джона, раздумывая над его словами, но потом вспоминала себя, когда была такой же, как эти девочки. Вспомнила и свои бесплодные ожидания, несбывшиеся надежды… Келли с сожалением покачала головой. Девочки должны знать, что им самим осуществлять свои мечты. Это знание точно не причинит им боли.

Джон вздохнул усталым вздохом побежденного:

— Я подчиняюсь твоей воле. Ты мне слишком дорога, и я верю тебе.

Должно быть, я самая счастливая женщина в мире, подумала Келли. Странно, что я осознала это именно здесь, под звуки «Джингл Белл», звучащие где-то над головой, в присутствии двух безмолвно глазеющих на полки с куклами малышек. И при этом только что отказала Джону в возможности сделать доброе дело.

— Я думаю, что ты… что ты придумаешь что-нибудь другое, — сказала она хриплым голосом.

— Уже придумал. Поехали домой.

Келли молча взяла Джона под руку, они обошли детишек и, спустившись по лестнице, вышли из магазина.