Дар судьбы (СИ)

Глава 19. Бойтесь желаний

Ход был узким, периодически мне приходилось пробираться боком. Стены то сходились совсем близко, и я начинала подозревать, что ошиблась и сейчас уткнусь носом в тупик, то немного раздавались, позволяя идти свободно.

Вопреки ожиданиям темно здесь не было. Расселина уходила высоко вверх, свода я не видела, но оттуда просачивался скупой свет: то ли флюоресцировали какие-нибудь гнилушки, то ли так проявлялась та самая загадочная магия. Освещения хватало едва-едва, чтобы различить дорогу шагов на пять вперед, и я передвигалась, придерживаясь рукой за стены.

Время в этом каменном коридоре терялось; я уже не могла уверенно сказать, сколько здесь нахожусь. Стены давили на меня, извилистая тропа казалась бесконечной и ведущей в никуда. С другой стороны, страх перед тем, что ожидало меня впереди, успел поблекнуть. Теперь я больше переживала за Адриана и неосознанно ускоряла шаг.

Проход в общей сложности тянулся метров на тридцать, и, миновав очередной поворот, я попала в небольшую круглую пещеру. Стены ее едва угадывались во мраке, но по центру падало светлое пятно. Я обошла его по кругу, судорожно вглядываясь в темноту, но первое впечатление оказалось верным: пещера была пуста, и единственным выходом отсюда был путь, по которому я пришла.

Я упрямо стиснула кулаки, отгоняя отчаяние. Я не могла ошибиться, я пришла туда, куда нужно. Я найду этот проклятый ларец, даже если мне придется ощупать каждый миллиметр этих камней!

Боковым зрением я заметила разгорающееся свечение. Крутанувшись на пятках, я увидела невероятную картину: у выхода стояли три безмолвные женщины в белых свободных одеждах и смотрели прямо на меня.

Секунду назад их не было. Меня пробрал озноб, когда я догадалась, что это мои предшественницы. Они стояли плечом к плечу, испуская легкое сияние, густые пряди рассыпались по их плечам, но ни покоя, ни умиротворения в их лицах я не нашла.

Губы той, что стояла слева – совсем еще молоденькой девочки – все время болезненно кривились; глаза были широко распахнуты, голова чуть запрокинута назад, словно она силилась что-то сказать и не могла. Ее тонкие изящные пальцы судорожно сжимались, она вся дрожала и трепетала, как ива на ветру.

Другая же, напротив, стояла незыблемо, чуть сгорбившись и подавшись вперед. Рот ее был приоткрыт, зубы тесно сжаты, брови нахмурены, глаза смотрели яростно и непримиримо.

Самая старшая, занимавшая место посередине, казалась самой спокойной, но это спокойствие было обманчиво, как хрупкий весенний лед под ногами. Колкий взгляд исподлобья, непримиримо скрещенные на груди руки, упрямо выпяченный подбородок, презрительно поджатые губы – все это свидетельствовало, что душу этой женщины тоже терзали внутренние демоны.

Я забыла, как дышать. Сердце в груди стучало быстро-быстро, требовательно напоминая, что оно-то живое, и компания мертвецов ему не по вкусу. Пересилить себя и заговорить с женщинами я не сумела – было ощущение, что если я открою рот, то просто истошно завизжу, невзирая на риск обвала. Быть похороненной глубоко в скале в компании с тремя призраками мне как-то не хотелось.

В какой-то момент я моргнула, и привидения исчезли. Только мурашки, щедро покрывающие мои руки, и короткое истерическое дыхание напоминали о произошедшей встрече.

Я заставила себя выпрямиться, расправить плечи и несколько раз глубоко вздохнула, медленно считая про себя до десяти.

Что ж, у меня было две новости. Хорошая – я пришла по верному адресу. Плохая – способ, предложенный послом Антара, домой меня не вернет.

– Евгения, – тихий шепот неожиданно звучно разошелся по пещере. – Евгения…

– Кто здесь? – Я судорожно оглянулась, но рядом никого не было.

– А кого ты ищешь? – Вкрадчиво шепнули мне на самое ухо, отчего я взвизгнула и шарахнулась в сторону.

– Кто ты? Покажись!

– Зачем? – Шепот обрел глубину и интонацию. Сейчас мне отчетливо почудилась насмешка.

Я прикусила губу. Присутствие невесть кого – или чего – изрядно нервировало.

– Я как-то не ожидала, что эта пещерка настолько густо населена.

Неизвестный тихо усмехнулся у меня за плечом. У меня вообще создавалось впечатление, что он стоит за спиной, поворачивается вместе со мной и потешается над моими попытками его разглядеть.

– Ты пришла составить нам компанию? – Чужое дыхание ледяной угрозой обожгло мою шею.

– Я ищу ларец, – мой голос звучал ломко и хрипло. Ну, хотя бы не дрожал.

– Все ищут ларец, – равнодушно отозвался мой собеседник. – Некоторые – находят. Ты их уже видела.

Мои губы искривились в болезненной усмешке. Я спорю с этим… пугалом – реально других слов нет, – а время Адриана на исходе. Эти проклятые фанатики не будут долго ждать и исполнят свою угрозу. Все что я могу – опередить их. Чего бы мне это не стоило.

Черт, да что я трясусь?! Можно подумать, я не знала, на что соглашаюсь, еще, когда мы с Адрианом отправились в путь! Не его вина, что он не смог пойти со мной, но едва ли его присутствие бы что-либо изменило. План-то был смертоубийственным с самого начала.

– Я пришла, чтобы открыть ларец. Я странница, и я имею на это право! – Мой голос наконец-то обрел твердость.

– Ах, Евгения, – укоризненно пропел пещерный мрак. – Куда же ты опять торопишься?

– Покажись, – кажется, я все-таки прокусила губу. – Пожалуйста.

– Твое желание – закон, – в исполнении моего невидимого собеседника это прозвучало особенно двусмысленно.

А потом он шагнул на границу очерченного светом круга, и я смогла его рассмотреть. Первое, что буквально приковывало к себе взгляд – бледный овал лица. Округлые скулы, высокий лоб, изящные брови, правильно очерченные губы, прямой нос, узкий подбородок – его черты были тонкими и правильными настолько, что могли принадлежать как мужчине, так и женщине. Определить по ним возраст тоже не представлялось возможным.

На светлой коже контрастно выделялись глаза. Их наполнял угольно-черный, непроницаемый мрак, от которого меня пробирал озноб. Это существо смотрело не как человек, да и мир однозначно воспринимало иначе.

Выражение этого лица было спокойным, но что-то подсказывало мне, что по желанию его хозяина оно может быть изменчивей водной глади. Радость, гнев, отчаяние, сопереживание, вожделение – любая эмоция будет достоверно и убедительно отображена, но при этом останется всего лишь маской. Назвать это существо человеком нельзя было даже по ошибке. Не было в нем ничего человеческого.

Незнакомец замер, давая мне рассмотреть себя. Потом повел плечами, и окутывавший его темный плащ внезапно распахнулся двумя огромными черноперыми крыльями. Его единственной одеждой остались прямые штаны из грубой черной ткани, прикрытые поверх длинным куском ткани наподобие то ли юбки, то ли фартука.

Мой собеседник возвышался надо мной почти на две головы и выглядел безоружным, но, подозреваю, в оружии в человеческом понимании это существо не нуждалось. Гладкий обнаженный торс однозначно принадлежал мужчине, но не был ни рельефным, ни накачанным. В нем не было звериной мощи, только грация, но по большому счету, змея – тоже хищник. Ощущения хрупкости незнакомец тоже не вызывал, особенно, если учесть, с какой нарочитой легкостью изящные пальцы с аккуратными ногтями удерживали на весу массивную каменную шкатулку.

– Это…, – хрипло спросила я. – Это и есть ларец?

Незнакомец медленно кивнул.

– И что дальше? – Тихо прошептала я.

Инструкции «как пользоваться этой пакостью» в наличии не наблюдалось.

– Все зависит от того, чего ты хочешь, – равнодушно произнес мужчина.

Я выжидательно уставилась на него, но продолжения не последовало.

– Неубедительный из тебя демон-искуситель, – я поджала губы, чтобы придать выражению лица капризный и не особо умный вид. – Без огонька работаешь.

Интересно, если его заболтать, а потом, воспользовавшись эффектом неожиданности, подскочить и выбить проклятый ларец из рук? Эта махина каменная: грохнувшись с размаху на пол, она непременно разобьется, а значит, не сможет больше вытягивать волшебство из окружающего мира. Будет это засчитано за снятие проклятья?

– Не стоит применять ко мне терминологию твоего мира, – улыбнулся одними губами подсказчик. – Я – посланник мироздания, один из многих. Я был поставлен оберегать ларец и запертую в нем магию Монтеррейса сразу после наложения проклятия. Да, Евгения, не стоит пытаться разбить ларец: это ничем хорошим для Монтеррейса не кончится.

– Да у меня даже в мыслях не было! – Фальшиво возмутилась я, глядя на мужчину подчеркнуто честными глазами.

Он мягко усмехнулся, давая понять, что мои уловки для него прозрачны, и продолжил.

– Я сохраняю нейтралитет. В моем предназначении нет корысти.

– И тебе не скучно?

– Ты сама заметила, что эта пещера на удивление густо населена, – соизволил съязвить страж. – Время в человеческом понимании не имеет для меня значение, и события, имевшие место сотни лет тому назад, для меня так же близки, как и вчерашний день.

– Хорошо, – я глубоко вздохнула. – И что мне предполагается делать дальше?

– Ты можешь уйти. Можешь остаться. Можешь загадать желание. Оно будет исполнено, как только ты освободишь силу, запертую в ларце.

– Желание? – Я даже обрадовалась. – Вот мы, наконец-то, и добрались до стандартной схемы оболванивания! Я-то думала, надо просто открыть ларец и выпустить скопившуюся там магию.

– Этого достаточно, чтобы устроить то, что в Монтеррейсе прозвали Выплеском, – пояснил собеседник. – Но ты имеешь право потратить эту силу на желание.

– В чем подвох?

– Все имеет свою цену.

– Остальные, – я кивнула в сторону выхода. – Тоже дозагадывались?

– Три девы прошли этим путем до тебя, – звучно проговорил мой собеседник. – Первую вел страх. Она хотела загадать желание, но испугалась цены. Приоткрыв ларец, она бросилась бежать.

– Ты ее…? – Последнее слово повисло в воздухе, так и не сорвавшись с языка.

– Ее убил страх.

– Ну-ну, – поежилась я. – От страха не умирают.

Губ существа чуть коснулась тень улыбки.

– Вторая пришла по расчету. Она планировала сыграть с Судьбой и обмануть ее, избежав расплаты. Эту женщину погубила жадность. Третьей владели гнев и ненависть, она была обижена и готова испепелить весь Монтеррейс и саму себя в огне мести. Они все говорили со мной, все знали о цене, все сочли ее приемлемой.

– Интересно, – пробормотала я. – Сейчас они придерживаются той же точки зрения?

– Они будут пленницами ларца, пока мир не изменится, – равнодушно отозвался страж. – Речь сейчас о тебе. Тебя ведет иная сила, чем их. Не менее властная и более могущественная. Для меня нет разницы: отступишь ты или пойдешь до конца. Решение будет лишь за тобой, но, знай, каким бы оно ни было, тебя ждут сомнения и сожаление.

– Оптимистичненько, – помрачнела я. Тряхнула головой, отгоняя недобрые предчувствия, и с вызовом уставилась на мужчину. – И что, сбудется прямо таки любое желание? Даже если я попрошу ядерную боеголовку для разгона фанатиков, внезапно объявившегося дедушку-мультимиллиардера или мир во всем мире?

– Да.

– А лимит пожеланий чем-либо ограничен? Я-то, может быть, хочу всего и сразу?

А самое главное, как это проклятое желание формулировать? Злодейский главарь не дал мне никаких инструкций, а с Адрианом мы не успели поговорить на эту тему. Я все равно понимаю, что меня обманут в итоге, но пусть это произойдет хотя бы на моих условиях.

– Одно желание, – мерно озвучил мужчина. – То, чего ты не можешь достичь сама. То, которое наиболее важно для тебя. То, которое волнует тебя; которое выбрано твоим сердцем, взвешено разумом и пришлось по душе. Точность формулировки не имеет значения. Услышана будет твоя истинная воля.

Я криво усмехнулась. И как же ты, дядя, разберешься в среднестатистической женской головке, если ее обладательница сама себя зачастую не понимает? Меня раздирают на части самые противоречивые желания. Я хочу быть с Адрианом: этот парень неожиданно стал для меня очень важен. Я хочу вернуться домой. Я хочу, чтобы Теодор женился на Аннель, и эта парочка была счастлива без оглядки на всякие там пророчества. Я хочу, чтобы Адриан спасся. Я очень много чего хочу.

В итоге получается замкнутый круг. Я не могу использовать единственное желание в свою пользу. Защитить Адриана от сектантов – значит отдать его, как изменника, в руки королевской стражи. Здесь не обойтись полумерами; нужно что-то очень глобальное.

Адриан, ты один сумел в меня поверить, ты единственный из всех, кого я здесь узнала. Как же мне не хватает сейчас твоей уверенности в моих силах!

– Ты можешь отменить это проклятье? – Тихо спросила я. – Убрать барьер, вернуть магию в Монтеррейс – насовсем вернуть? Чтобы не было переворотов, чтобы хитромудрые соседи не норовили урвать кусок, чтобы ушли в прошлое Выплески, разрушающие страну? Ты можешь сделать так, чтобы угодившие сюда странницы могли вернуться домой или найти свою судьбу без всех этих ограничений, обязательств и постоянной угрозы со стороны тех, кто просто захочет воспользоваться их способностью? Ты можешь вернуть все на круги своя?

– Нет, – равнодушный ответ стал мне приговором.

Я глухо застонала, а мой собеседник уточнил.

– Это можешь сделать только ты.

– Как?!

– Загадав желание, – голос мужчины оставался спокойно-доброжелательным, но мне почему-то показалось, что ему уже прискучило повторять мне прописные, так сказать, истины. – Решайся, девочка. Твоя судьба уже определена, но будущее Монтеррейса сейчас в твоих руках.

– Я должна загадать, а потом открыть шкатулку, – мрачно уточнила я.

Вместо ответа страж наклонился ко мне и протянул мне ларец. Я медленно шагнула вперед.

Прокушенная губа болела, и я мимолетно удивилась, что в такой момент меня еще волнуют какие-то бытовые мелочи. Я ощущала болезненное воодушевление, повторяя про себя «Пусть проклятие спадет! Пусть проклятие спадет! Пусть проклятие спадет!» и рисуя для большей убедительности в воображении радостного и свободного Адриана, довольного Теодора, обнимающего счастливую Аннель, улыбающуюся Марту. Даже противного лорда Бриона припомнила!

А потом я протянула руку, нащупала крышку ларца и, задержав дыхание, откинула ее. Несколько томительных секунд ничего не происходило, а потом из шкатулки вырвался мягкий свет. Он пролился на мою кожу теплыми золотистыми искрами, обнимая, поглощая и растворяя. Глаза стража на прощание сверкнули угольной чернотой, лба коснулся невесомый поцелуй, забирая остатки страха. Последним я почувствовала, что падаю спиной вперед…

Странно, падала я спиной, а болел почему-то бок. Я открыла глаза и уставилась в высокий закрытый квадратными пластиковыми панелями потолок. Какой-то очень надо сказать типичный потолок. Лучше всего его характеризовало емкое слово «казенный».

Я шевельнула плечами и тут же недовольно зашипела. Боль резко пронзила правую сторону моего тела, потом притихла и отступила, колкими иглами покалывая в ребра.

– Где я? – В моем вопросе явственно прозвучал ужас.

– Проснулась? – В поле зрения появилась дородная женщина в белом халате. – Ты в палате. Операция прошла успешно, через часик подойдет врач, осмотрит тебя.

– Как я сюда попала? – Меня начала захлестывать паника. – Я же была…

– Под наркозом ты была, – перебила медсестра, явно теряющая ко мне интерес. – Если что-то приснилось – забудь. И не вздумай спать сейчас.

Несколько мгновений я смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Приснилось? А как же Монтеррейс? Проклятье, Адриан, все-все-все, что со мной там приключилось? Голова гудела, мысли путались, накатывала слабость. И совершенно не похоже было, что я сегодня бегала, дралась, карабкалась в горы и умирала. Мое тело этого не помнило.

– Все в порядке, – прошептала я, отворачивая голову.

Сон, всего лишь сон… Я дома. Ничего не было, всего лишь разыгралось мое воображение. Только откуда тогда это гнетущее чувство пустоты внутри и тающий вкус поцелуя на губах?

По моему виску на подушку скатилась горькая слеза.