Дело чести

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В конюшнях вовсю кипела работа. Позднее в этот день ожидался приезд представителей герцога Йоркского, чтобы посмотреть на торнхиллских чистокровок. Если герцог купит в Торнхилле лошадей, это станет еще одной победой Терренса. Брат Мэг отправил всех конюхов и работников чистить денники и лошадей. Даже не самые породистые лошади должны выглядеть наилучшим образом, чтобы подтвердить репутацию Торнхилла и качество его живого товара.

Посреди всей этой суматохи Мэг собственноручно занималась своей лошадью. Она не хотела оставлять Бристола на попечение одного из конюхов. Нужно было самой убедиться, что он выглядит и подготовлен великолепно, даже несмотря на то, что на продажу его не выставляли.

Мэг узнала голос мистера Хэрриота, сердечно приветствовавшего Терренса. Девушка выглянула поверх двери денника и увидела, что оба джентльмена направляются в ее сторону. Она отпрянула в глубину стойла, надеясь, что они пройдут мимо, не заметив ее. У Мэг не было желания вступить в беседу с кузеном Седжа одетой в панталоны. Он уже как-то раз наткнулся на нее, когда она была в своей рабочей одежде, и под взглядом мистера Хэрриота Мэг почувствовала себя очень неуютно. Несмотря на то что он был двоюродным братом Седжа и Ба была полностью им очарована, девушка никак не могла заставить себя относиться к нему с теплотой. Молодой человек всегда широко и подкупающе улыбался, но, хотя его улыбка очень напоминала чарующую улыбку виконта, она никогда не достигала его глаз. А ведь именно глаза Седжа играли такую роль в его неотразимой улыбке.

– Вы не уделите мне несколько минут наедине, сэр Терренс?

Его голос был хорошо слышен даже среди шума работ на конюшне.

– Если вас устроит один из пустых денников, – ответил Терренс. – Боюсь, сейчас у меня нет времени идти в дом.

– Вполне устроит, – сказал мистер Хэрриот, и Мэг услышала скрежет щеколды и звук открываемой двери.

Мэг снова выглянула и как раз увидела профиль мистера Хэрриота, входившего вслед за Терренсом в денник почти напротив денника Бристона. В нем помещалась Картимандуа, гнедая кобыла, которую в настоящий момент прогуливали на главном выгоне. Взгляд мистера Хэрриота скользнул в сторону Мэг, но она снова быстро отпрянула в глубь денника, не зная, заметил он ее или нет.

– О чем вы хотели поговорить со мной, Хэрриот? – спросил Терренс, и его голос так же явно донесся до Мэг, как и все звуки в этом помещении с высоким потолком.

Мэг поневоле слышала каждое слово, но подслушивать ей не хотелось. Вероятно, они станут говорить о делах на конюшне, мистер Хэрриот наверняка хочет заполучить какую-нибудь чистопородную лошадку. Когда кто-нибудь просил Терренса о разговоре наедине, беседа всегда грозила оказаться неловкой. У Мэг не было никакого желания становиться свидетельницей, по всей видимости, неприятной сделки – предложения более низкой цены, просьбе о продаже в кредит, неравноценного обмена и тому подобного. Бедный Терренс часто сталкивался с предложениями подобного рода от джентльменов, которые непременно должны иметь такую-то и такую-то лошадь, но временно не имеют средств.

Мэг не переставала изумляться, что люди, похоже, забывают, что конюшни Торнхилла – это деловое предприятие. Очень успешное, но тем не менее деловое. Если бы Торренс разводил овец, никому бы и в голову не пришло, что он станет даром раздавать шерсть. Но поскольку он разводил лошадей, многие джентльмены, называвшие себя его друзьями, ожидали от него разного рота поблажек. А ведь истинный джентльмен сразу оценит лошадь и заплатит столько, сколько она стоит.

Мэг решила не обращать внимания на беседу двух мужчин и вернулась к Бристолу, продолжив чистить его. В один прекрасный день этот конь будет стоить очень приличную сумму. Осторожно держа согнутую ногу Бристола, она жесткой щеткой скребла копыто, вычищая грязь и солому.

– Все это несколько неловко, сэр Терренс. но дело касается мисс Эшбертон.

Мэг невольно вздрогнула, услышав свое имя.

– Моей сестры?

– Да, – подтвердил мистер Хэрриот. – И моего кузена. Видите ли, я заметил, что оба они проводят слишком много времени в компании друг друга. Особенно сейчас, когда Седж передвигается на костылях. Я часто замечал, . как вместе с мисс Эшбертон он заходит в конюшни, гуляет в других частях Торнхилла.

– Она, вне всякого сомнения, служит ему проводником, мистер Хэрриот. Она знает все вокруг так же хорошо, как и я.

– Разумеется, вы, вероятно, правы. Просто… – Голос мистера Хэрриота умолк, и Мэг без всякого смущения метнулась в переднюю часть денника, чуть не споткнувшись в спешке о кормушку. Она не хотела пропустить ни слова. – А, была не была, – снова заговорил Хэрриот, – хоть все это чертовски неприятно. В конце концов, он мой кузен. Он мне как брат. Но дело в том, что Седж несколько распущен в том, что касается женщин.

– В самом деле?

– Мне бы очень не хотелось, чтобы ваша сестра пострадала, сэр Терренс. Я… я просто подумал, что стоит предупредить вас.

Нет, ты хотел предупредить меня. Он, должно быть, все-таки увидел ее. Он хотел, чтобы она слышала.

– Вы считаете, что ваш кузен собирается играть чувствами моей сестры? – ледяным тоном спросил Терренс.

– Не намеренно, нет. В конце концов, Серж – джентльмен. Просто они слишком много времени проводят вместе, и раз или два я замечал между ними особый взгляд. Мне бы не хотелось, чтобы мисс Эшбертон обманывалась на этот счет.

– На какой счет?

Мистер Хэрриот громко вздохнул.

– Я только надеюсь, что она не верит, что он… ну… что он ухаживает за ней, что он собирается сделать ей предложение. Он не сделает, сэр Терренс. Могу вас в этом заверить. Седж любит женское общество. Но не женится. Он может сделать женщине предложение только одного свойства, непристойное предложение, если вы меня понимаете.

– Вы что же, хотите сказать, что лорд Седжвик собирается предложить Мэг переспать с ним?

– Боже великий, нет! – перепуганным голосом ответил мистер Хэрриот. – Я только хотел сказать, что ни вы, ни ваша сестра вообще не должны ждать от него никакого предложения.

За этими словами последовало напряженное молчание, во время которого Мэг попыталась успокоить дыхание. Она знала, что это правда, но, услышав их произнесенными столь прямо и открыто, словно почувствовала удар в живот. Мистер Хэрриот, умышленно дав послушать свои слова, заставил ее посмотреть правде в глаза.

– Думаю, вам нечего волноваться за Мэг, – сказал наконец ее брат. – За всю свою жизнь она ни разу не проявила интереса к кому-нибудь из мужчин. Видит Бог, она достаточно встречала их здесь, в Торнхилле. – Он негромко хмыкнул. – Мэг не похожа на остальных женщин. Насколько я могу судить, мужчины как таковые ее не интересуют, и, вероятно, она и понятия не имеет, как себя вести, если такое все же случится. Она абсолютно наивна в этом отношении. И я не думаю, что в ее возрасте она склонна измениться. Как вы могли заметить, Мэг ходит по Торнхиллу в брюках, словно она один из конюхов. Ее больше интересуют лошади, чем нежные чувства, Хэрриот.

Мэг зажала рот рукой, чтобы подавить стон. Так вот, значит, какой видит ее Терренс? Сорванцом, не интересующимся противоположным полом?

Не похожа на остальных женщин.

– Кстати, – продолжал ее брат, – последние недели она больше говорит о своем чалом, чем о виконте. Она часами без умолку болтает об этом молодом жеребце. А что касается лорда Седжвика, помню, она как-то раз упомянула о прогрессе в его выздоровлении.

– Но все же они очень много времени проводят вместе, – настаивал мистер Хэрриот.

– По-моему, ей просто нравится его общество, – сказал Терренс. – Он очень приветливый и общительный человек.

– Он слишком приветлив, – со смешком сказал мистер Хэрриот. – Вот это меня и беспокоит. Мне бы не хотелось, чтобы мисс Эшбертон неверно поняла его обычную манеру общения. Он всегда такой. Он пользуется своей улыбкой, , чтобы очаровать всех вокруг– от самой суровой вдовы до самого высокопоставленного старика. Я просто не хочу, чтобы ваша сестра питала надежды.

Питала надежды? Какие надежды? У меня нет никаких надежд!

Не похожа на остальных женщин. Терренс засмеялся.

– Думаю, единственный человек в округе, который питает подобные надежды, – это бабушка. Я думаю, она решила, что лорд Седжвик подходящий для Мэг мужчина просто потому, что он выше ее ростом. – Мэг так и видела, как ее брат улыбается и недоверчиво качает головой. – Бедная Ба! Она хочет помочь, но просто ничего не понимает. Своей откровенной тактикой она смущает даже Мэг. Вот это и в самом деле может создать какие-то затруднения. Старушка оставляет Мэг наедине с виконтом при каждом удобном случае.

– Бог ты мой! – воскликнул мистер Хэрриот. – Она ведь не пытается поставить Седжа в компрометирующее положение?

О Боже!

И снова Терренс засмеялся.

– Нет-нет, Хэрриот. Не выдумывайте себе лишних забот. Ба хочет оставить их наедине единственно для того, чтобы лорд Седжвик поближе познакомился с Мэг и, естественно, влюбился в нее. У старушки очень романтичная душа, но Ба совершенно безвредна.

– Горько лишать вашу милую бабушку иллюзий, – сказал мистер Хэрриот, – но Седж не из тех, кто влюбляется.

– Знаю, – ответил Терренс. – Но так считает только Ба, Мэг так не думает. Думаю, вам не стоит беспокоиться, что Мэг что-то не так поймет. Но если хотите, я поговорю с ней.

– Это было бы неплохо, – сказал мистер Хэрриот. – Так, на всякий случай.

На какой случай? На тот, если я не все услышала?

– Кстати, Хэрриот, – обратился к нему Терренс, со скрежетом запирая дверь на щеколду, – вы сказали своему кузену об экипаже? О подпиленной оси?

– Да, сказал, – ответил мистер Хэрриот, его голос и шаги удалялись. – Но он решил, что злого умысла не было. Он предпочитает верить, что ось случайно надломилась во время остановки в Хостеде. Ослабло одно из креплений или что-то в этом роде. Он посчитал все случившееся обыкновенным несчастным случаем.

– Хм, – откликнулся Терренс, пока мужчины все дальше уходили от денника Бристола. – А что вы об этом думаете, Хэрриот?

Они вышли из конюшни, прежде чем Мэг услышала ответ.

Но ее гораздо больше интересовало то, что она услышала до этого. Она прислонилась к Бристолу и стала ласково поглаживать его опущенную шею и холку. Хорошей новостью было по крайней мере то, что Терренс не догадался о ее влюбленности в Седжа. Естественно, раз он не верил, что она способна на те же чувства и желания, что и любая другая женщина. Вероятно, он вообще не видит в ней женщину. Кроме того, он всегда говорил Мэг, что по ее лицу можно с легкостью прочитать все ее мысли и чувства. Он частенько дразнил сестру, говоря, что ей не стоит играть в карты, потому что блефовать она не сможет. И отец всегда говорил, что лгунья из нее никудышная. Противная светлая кожа!

Значит, если Терренс не догадался, что она по уши влюблена в Седжа, значит, она по крайней мере научилась владеть своим лицом.

– Значит, я научилась, Бристол, – пробормотала Мэг, продолжая поглаживать шею коня. – А ты можешь читать в моем сердце по моему лицу?– Бристол мотнул головой и фыркнул, с интересом поставив уши торчком. – Что ж, если ты можешь, тогда, возможно, Терренс просто больше на меня не смотрит. Или просто не способен угадать такое чувство в своей бесшабашной сестре.

Бристол снова фыркнул, и Мэг погладила его по ушам, отчаянно моргая, чтобы не дать пролиться слезам, внезапно затуманившим взгляд.

То, что она узнала о Седже, ей и так в глубине души было известно. И хотя она уже едва могла сдерживать свои чувства к нему, на самом деле Мэг и не ожидала получить от виконта предложение. Что бы ни думал мистер Хэрриот, она прекрасно понимала, что там, где дело касалось лорда Седжвика, надеяться было не на что. Слова его двоюродного брата лишь подтвердили невозможность таких надежд.

Однако Мэг было неприятно, что мистер Хэрриот считает ее такой зеленой девчонкой. То, что он сказал, – а у девушки не было никаких сомнений в том, что Альберт Хэрриот намеренно дал себя подслушать, – заставило Мэг осознать, насколько искаженно могут окружающие воспринимать ее поведение. И несмотря на то что двоюродным братом виконта руководили добрые чувства и забота о ней, слова его оказались мучительными для Мэг. Ведь Седж тоже мог неправильно понять ее поведение. Она действительно проводила с ним очень много времени. Она знала, что довольно скоро он покинет Торнхилл, и лишь хотела побыть с ним как можно дольше.

Однако этим она только все усложняла для себя, ей будет очень трудно справиться с неизбежным расставанием. Само собой напрашивалось простое решение – как можно меньше времени проводить в обществе виконта. Он уже весьма неплохо держался на костылях, опирался на них уверенно, сил у него прибавилось. Он даже научился без особого труда подниматься и спускаться по лестнице. Седжу больше не требовалась помощь Мэг, если она вообще когда-то была ему нужна.

Девушка еще раз с любовью потрепала Бристола по холке и отошла в сторону. Подбоченясь, она стояла и размышляла над создавшимся положением. Седжу придется найти себе другого спутника для своих прогулок по Торнхиллу. Ба, или Терренса, или даже мистера Хэрриота. Она ему не нужна. Ни для того, чтобы осматривать ферму, ни для чего другого. Она не станет– да, мистер Хэрриот, – не станет питать несбыточных надежд.

– Я не окажусь настолько глупой, чтобы надеяться, верно, Бристол? – Из кармана куртки Мэг достала несколько кусков морковки и, подойдя к коню, протянула их ему на ладони. Тот охотно взял угощение. – Нет, я никогда не окажусь настолько глупой!

Бристол Блю толкнул девушку носом и ответил тихим фырканьем.

– Спасибо, Парджетер, – поблагодарил своего камердинера Седж, когда тот помог ему надеть пальто.

Надо благодарить Бога за Парджетера. Теперь, когда Седж больше не был прикован к постели, ему требовалось соответствующим образом одеваться. Балансируя на одной ноге, он ни за что не справился бы с этой задачей. Но с помощью умелых рук Парджетера виконт видел, что выглядит вполне достойно. За исключением деревянного лубка на правой ноге, он являл собой портрет джентльмена на отдыхе в деревне: панталоны, сюртук цвета бутылочного стекла, красновато-коричневый жилет в тоненькую золотую полоску, белая крахмальная сорочка и галстук, сияющие сапоги. Точнее, сапог.

Как же он будет рад избавиться наконец от опостылевшей деревяшки и снова надевать два сапога. Ха! Всего неделю назад он желал хотя бы выбраться из постели. А теперь, когда худшее позади, он уже мечтает о двух сапогах. Доктор сказал, что в лубке придется ходить еще в течение нескольких недель. Он поможет сохранять ногу в неподвижности, чтобы кость срослась быстрее и без осложнений. Гартвейт припугнул Седжа неизлечимой хромотой, если тот снимет лубок.

Седж принял из рук Парджетера костыли и оперся на них. Камердинер огорчился при виде сразу же помявшегося сюртука. Пока Седж поудобнее пристраивался на костылях, Парджетер оправлял его сюртук. Получив наконец одобрительный кивок камердинера, виконт двинулся по комнате. Парджетер придержал дверь и в последний раз окинул взглядом своего хозяина. Медленно продвигаясь по коридору, Седж услышал, как позади тихо затворилась дверь его комнаты.

Он уже довольно хорошо научился пользоваться костылями. Опираться на здоровую ногу, перенося вперед согнутую сломанную, стало делом привычным и естественным. Костыли, нога. Костыли, нога. Костыли, нога. Седж приближался к верхней ступеньке лестницы, и его начали окутывать поднимавшиеся снизу ароматы завтрака. А он, однако, очень проголодался.

Этим утром виконт надеялся увидеть за завтраком Мэг. Он не видел ее несколько дней. И скучал по ней. Всего каких-то три-четыре дня назад его так называемые ухаживания продвигались очень гладко. К цели, проще говоря. Теперь, когда он смог двигаться, они еще больше времени стали проводить вместе. Обходя вместе с Мэг конюшни и само поместье, Седж не мог не видеть ее явной гордости за Торнхилл, который оказался именно таким красивым, как она много раз описывала виконту, пока тот лежал в постели. Седж наслаждался их вынужденно медленными прогулками (костыли – нога… костыли – нога…) и не меньше этого оживленными пояснениями Мэг. Гуляя по Торнхиллу, они говорили и говорили, но довольно часто надолго умолкали, и оба чувствовали себя при этом одинаково свободно.

Но, хотя разговаривали, смеялись, шутили и молчали они довольно непринужденно, когда бы Седж ни пытался пофлиртовать, польстить или как бы невзначай прикоснуться к Мэг, она молча отстранялась.

Девушка ни разу не сказала ни одного резкого слова. Тем не менее Седж моментально улавливал в ней перемену – она или замирала, или чуть отодвигалась, или на мгновение прерывался ее голос. Не слишком явно, но все равно заметно. Он не мог до конца понять, что все это значит, но чувствовал, что все больше и больше привязывается к ней, чтобы сдаться.

Седж сделал последний шаг на верхней площадке лестницы, прежде чем начать непростой спуск по ступенькам.

И в этот момент его левая нога поскользнулась.

Какого черта?!

Костыли разъехались, и он начал падать вперед. Руки виконта инстинктивно взлетели вверх, чтобы удержать равновесие, и костыли упали на пол, один из них с грохотом скатился по ступенькам. Размахивая руками как ветряная мельница, Седж пытался удержаться на верхней ступени. Осознав, что он в любой момент может последовать за своим костылем, виконт почувствовал, как бешено заколотилось у него сердце. Проклятье!

– Седж!

Резкий женский вскрик прозвучал в тот самый момент, когда кто-то крепко схватил его сзади. Руки Мэг, обхватившие его за талию, оказались на удивление сильными и оттащили его назад, в безопасное место.

Боже милосердный, ведь он чуть не разбился!

Боже милосердный, ведь это Мэг держит его в своих руках!

– Вы целы, Седж?

Он едва расслышал ее голос из-за отдающегося в ушах биения пульса. Бог ты мой, он чуть не погиб! Едва не убился на этой лестнице. А она спасла ему жизнь. Снова. Ах, милая Мэг! Он закрыл глаза и попытался успокоить дыхание. Седж чувствовал прижавшиеся к его спине груди девушки, которая продолжала крепко держать его. Он немного откинулся назад и вдохнул аромат лесных фиалок, который по утрам всегда витал вокруг Мэг.

– Седж? Вы целы? Вы ничего не повредили? Когда она заговорила, он почувствовал ее теплое дыхание на своем ухе. Мэг обхватила виконта покрепче и положила подбородок ему на плечо, словно хотела заглянуть Седжу в лицо. Прикосновение ее кожи к его щеке было подобно прикосновению атласа – мягкое и шелковистое.

– Вы не повредили ногу? Скажите мне, Седж! Вы целы?

– Цел и невредим, – пробормотал он, накрывая своими ладонями ее руки и отдаваясь ощущению ее прикосновения и исходящему от нее аромату. – Цел и невредим.

По правде говоря, он никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Ему не хотелось даже сходить с этого места, пока руки этой женщины обнимают его.

– Но что случилось? Вы за что-то зацепились? Потеряли равновесие? Вы уверены, что не пострадали? Почему вы не позвали на помощь? О, нам не следовало ни на минуту оставлять вас одного. Господи, вы хоть понимаете, что могли сломать себе шею?

Не обращая внимания на лихорадочный поток слов, Седж неловко повернулся в объятиях Мэг, пока не оказался с ней лицом к лицу. О, так было даже лучше. Обняв ее за плечи и привлекая к себе, он смотрел продолжавшей говорить Мэг прямо в глаза.

– Вы уверены, что вы не…

Она умолкла и была, казалось, моментально покорена его взглядом. Седж не сомневался, что его глаза горели желанием.

Он еще на дюйм приблизил к ней свое лицо, околдованный этими вишневыми глазами. И выражением этих глаз. За невыразимым изумлением скрывалось явное желание. И это был тот момент, которого он ждал, – когда она взглянет на него с такой же страстью, как и он. Когда он поймет, что она хочет того же, что и он.

Он не шевелился несколько мгновений, показавшихся вечностью, давая возможность невысказанным чувствам окрепнуть. Затем медленно, очень медленно потянулся губами к ее губам.

Мэг вывернулась из его объятий.