Дело чести

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Мне кажется, ради сочного бифштекса я способен совершить убийство, – заявил Седж, с трудом осилив еще одну ложку овсянки. – Прекрати смеяться, Берти. Не сомневаюсь, что ты-то быстро расправился со своим нормальным, сытным завтраком.

– Дай-ка припомнить. – Его кузен поднял глаза к потолку. – Мне подали яйца, конченую рыбу и язык. Да, и еще солидную порцию ветчины. Потом – тосты и джем, а еще такие хорошенькие булочки…

– Берти, замолчи!

– Я ничего не упустил, мисс Эшбертон? – спросил Альберт с хитрой улыбкой, не обращая внимания на страдальческие вздохи Седжа.

– Как вам не стыдно, мистер Хэрриот! – укоризненно сказала Мэг, правда, глаза ее при этом искрились от смеха. – Вы не должны так дразнить своего брата. Вы же знаете, что он еще слишком слаб.

– Вздор! – воскликнул Седж, в последнюю секунду удержавшись от более крепкого словца, готового сорваться с его языка. – Как я могу восстановить свои силы, питаясь этим. – Он показал, на кашу и скорчил гримасу. Заботливый уход, которым лорд Седжвик был окружен в Торнхилле, превратил его в избалованного привереду.

Мэг поднялась со стула и подошла ближе к кровати.

– Мне очень жаль, милорд, – как всегда, мягко сказала она, – но доктор Гартвейт дал указание кормить вас только легкой и мягкой пищей еще несколько дней, до тех пор пока не исчезнут все последствия лихорадки и сотрясения мозга. Ну давайте, милорд, еще несколько ложечек.

Седж посмотрел в эти глаза, цветом напоминающие темный янтарь, и почувствовал, как все его раздражение куда-то исчезло. В какой-то момент он действительно захотел почувствовать себя слабым и беспомощным и позволить этому рыжеволосому ангелу хлопотать над ним. Но Седж уже уяснил, что она может быть не только кроткой сиделкой, но и суровым надсмотрщиком, который не терпит симулянтов. По правде говоря, лорд предпочел бы покорять такую женщину своей силой, а не слабостью. Не успев до конца обдумать эту мысль, он проглотил еще две ложки ненавистной овсянки.

– Вот и хорошо, милорд, – спокойно сказала Мэг, пока Седж продолжал тонуть в ее глазах. – Вы встанете на ноги еще быстрее, чем рассчитывали. – Мэг потянулась за подносом, стоявшим на коленях у Седжа. – Позвольте мне забрать его.

Только когда она повернулась, чтобы поставить поднос на столик у кровати, Седж отвел взгляд и заметил, что Альберт кусает губы, пытаясь сдержать смех. Седж строго посмотрел на своего кузена, однако тот продолжал веселиться. Наконец Альберт встал и повернулся спиной к кровати, плечи его тряслись от беззвучного хохота.

– Пора принять настойку, милорд, – раздался голос Парджетера. Он подошел с другой стороны кровати, держа в руках стакан с травяным пойлом.

– О нет! Только не это! – простонал Седж, когда слуга вручил ему лекарство. – Я обязательно…

– Не пейте это!

В комнату ворвалась миссис Латтимер с расширенными от ужаса глазами. Она бросилась к кровати и выхватила стакан из рук Седжа.

– Какого дьявола?..

Раздался звук бьющегося стекла, когда брошенный стакан ударился о стену, а затем воцарилась звенящая тишина. Все молча уставились на пожилую женщину. Миссис Латтимер стояла прямо, словно аршин проглотив, и широко раскрытыми глазами смотрела на Седжа. Ее белый кружевной чепец развязался и сбился набок, из-под него выбились седые пряди волос, обрамляя круглое лицо. Обычно румяные щеки были белыми как мел. Не отрывая глаз от Седжа, женщина прижала руку ко рту, и лорд заметил, как дрожат ее пальцы. Наконец она закрыла лицо руками и зарыдала. Мисс Эшбертон бросилась к ней и обняла за плечи.

– Что такое, Ба? – спросила она мягко. – Что случилось?

– О милорд, – простонала пожилая женщина, подняв глаза на Седжа, – я не представляю, как это могло произойти. Я просто не знаю. Я всегда была так осторожна. Ничего подобного никогда раньше не было. Никогда! – Уставившись куда-то в пространство, женщина наморщила лоб, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. Когда она снова заговорила, голос ее звучал еще более взволнованно: – Все стоит отдельно, везде ярлыки. Конечно, многие очень похожи, но я-то знаю, где что. Я разбираюсь в таких вещах! И я специально взяла голубой марлевый колпачок. Ошибиться невозможно! И я уверена, что не трогала горшки со вчерашнего утра. В то время там этого не было, или вы… О, я не понимаю. Я… я не знаю… Я просто не знаю! – Лицо ее исказилось, по щекам опять заструились слезы.

Седж подумал, что женщина бредит. В ее словах не было никакого смысла.

Ее внучка поочередно взглянула на Седжа, Альберта и Парджетера, нахмурилась и покачала головой. Она крепко обняла миссис Латтимер за плечи.

– Успокойся, Ба, – мягко сказала девушка, – все в порядке. Все хорошо. – Она взяла Ба за руки и слегка сжала ее ладони. – Пожалуйста, дорогая, объясни мне. Расскажи мне, что произошло. Что-то не так в кладовой?

– Не так?! – Глаза миссис Латтимер расширились – от страха или смятения, Седж не мог определить точно. – Да, – продолжила она наконец, – кое-что совсем не так! Кто-то, – подчеркнуто произнесла она, в упор поглядев на Парджетера, затем на мистера Хэрриота и наконец остановив свой взгляд на внучке, – кто-то побывал в моей кладовой и поменял местами травяные сборы.

– Не может быть! Кто это сделал?

– Я не знаю, – ответила женщина. Прищурившись, она в упор смотрела на Парджетера. Парень выглядел таким напуганным, что, судя по всему, готов был спасаться бегством.

– Я… я был в кладовой с утра, мэм, – дрожащим голосом проговорил слуга. – Но я только взял траву для настойки, там, где вы мне показали. Поверьте, мэм, я там больше ничего не трогал.

Похоже, это объяснение удовлетворило миссис Латтимер. Она перевела взгляд на Альберта, и Парджетер облегченно вздохнул.

– Мистер Хэрриот?

Альберт выглядел слегка озадаченным:

– Я даже близко туда не подходил, мэм. Все утро мы с сэром Терренсом провели в конюшнях.

Женщина повернулась к мисс Эшбертон.

– Тогда кто, Мэг? – Голос ее зазвенел от отчаяния.

– Ты же, знаешь, что слуги никогда не заходят в кладовую без разрешения. Ба, пожалуйста, объясни, что случилось?

Миссис Латтимер сделала глубокий вдох и судорожно сглотнула, но заговорила уже более спокойным голосом.

– Я, как обычно, работала за своим столом и решила проверить травяной сбор, приготовленный для настойки, которую пьет его светлость. Просто хотела проверить, не пора ли готовить новую порцию, понимаешь?

– Да, конечно. Продолжай, Ба.

– Так вот, я сняла колпачок с горшка, – сказала она и повернулась к Парджетеру. – Вы помните, что я использовала голубую ткань, чтобы нужный горшок было легко опознать?

– Да, мэм, – ответил Парджетер. – Как раз сегодня утром я взял оттуда две горсти, как вы мне велели.

– О-о… – тихо простонала женщина. – Слава Богу, я успела вас остановить. – Она повернулась к своей внучке. – Видишь ли, сняв марлевый колпачок, я сразу поняла, что что-то не так. Это была не та трава. Там… там отчетливо чувствовался запах… запах аконита.

– Аконита? – в ужасе переспросила Мэг.

– Да. Ты ведь знаешь, моя дорогая, в маленьких дозах я использую аконит при приготовлении мазей. – Она снова посмотрела на Седжа. – Мы ведь разводим лошадей, поэтому всяческие травмы здесь не редкость. Я изобрела специальную мазь от мышечных растяжений, один из компонентов которой – борец, он же аконит. Добавляется совсем чуть-чуть, буквально щепотка травы. Но здесь, – она остановилась, чтобы перевести дыхание, – здесь было столько аконита… – Женщина снова замолчала, в упор глядя на Седжа. – Простите, милорд. Такая доза… она могла вас убить.

– О Боже! – Парджетер прижал к губам ладонь, кровь отхлынула от его лица. – О Боже! – снова пробормотал он.

Господи, подумал Седж, это гнусное лекарство действительно чуть не отправило его на тот свет. Он отвел глаза от перепуганного лица Парджетера и посмотрел на Альберта. Лицо молодого человека было белым как полотно, руки сжаты в кулаки. Седж заметил, что его кузен уставился на миссис Латтимер, лицо его выражало ужас. Или страх. А может быть, злобу? Он искренне надеялся, что ни Альберт, ни кто другой не будут злиться на эту милую пожилую леди, и без того расстроенную из-за обычной ошибки.

– Что-нибудь еще перепутано в кладовке? – спросила Мэг.

– Нет, – ответила бабушка, и голос ее предательски дрожал. – Все остальное стоит на своих местах. О Господи, если туда никто не заходил и ничего не трогал, значит… значит, это я… – Голос ее сорвался, женщину душили слезы.

Мэг обняла бабушку за дрожащие плечи и тихим голосом принялась успокаивать:

– Все в порядке, Ба. Все хорошо. Наконец миссис Латтимер овладела собой, вытерла слезы и глубоко вздохнула. Она посмотрела на Седжа, словно прося о понимании и прощении.

– В состав моего лекарства, помимо других компонентов, входит большое количество иссопа, ромашки и окопника. – Она говорила быстро, на одном дыхании, не отрывая глаз от Седжа, но при этом смотрела как бы сквозь него, словно обращалась в первую очередь к самой себе. – Это сочетание придает травяному сбору очень своеобразный запах. Многим он кажется неприятным, но мне даже нравится. К несчастью, сухие листья ромашки и аконита внешне очень похожи. И если бы они так не отличались своим запахом, – она помолчала, глядя Седжу прямо в глаза, – я бы не заметила подмены.

– По счастью, вы проявили осторожность, – с улыбкой сказал Седж, надеясь подбодрить и успокоить расстроенную женщину. – Я вам очень благодарен. Между прочим, – добавил он, улыбаясь еще шире, – я ведь подозревал, что это пойло когда-нибудь меня прикончит.

Шутливое замечание Седжа разрядило напряженную атмосферу в комнате. Мэг улыбнулась и ласково погладила бабушку по щеке. Альберт, успокоившись, опустился на стул, а Парджетер принялся убирать осколки разбитой чашки.

– Но я все-таки не понимаю, – сказала миссис Латтимер. – Я всегда держу ядовитые травы отдельно– борец, наперстянку, белладонну. Я уверена, что, когда показывала травяной сбор мистеру Парджетеру, аконита там не было. Я бы сразу заметила. Я знаю: я бы заметила, – настойчиво сказала женщина, неотрывно следя за Парджетером, который собрал черепки чашки и теперь вытирал ядовитую лужу.

Услышав свое имя, слуга поднял голову.

– Прошу прощения, мэм, – сказал он, – но я не знаю, было ли там все в порядке, когда вы это мне это показали. Я не разбираюсь в травах, не знаю, как они выглядят и пахнут. Я просто взял из горшка то, что там было.

– Что ж, – сказала Мэг с натянутой улыбкой, – я считаю, что сейчас мы не должны углубляться во все эти «как» и «почему». В любом случае это пустое и бессмысленное занятие. Это была просто ошибка, к счастью, вовремя исправленная. – Она нежно обняла бабушку и поверх ее головы посмотрела на Седжа. Судя по выражению лица, она просила его о поддержке. – И больше не надо волноваться, Ба. Главное, что никто не пострадал.

– Это верно, – подхватил Седж, снова очарованный этими удивительными вишневыми глазами. – Никто не пострадал. Как видите, я жив и здоров. Однако, – добавил он, хитро усмехаясь, – я уверен, что отличный сочный бифштекс позволит мне чувствовать себя еще лучше.

Мэг выпустила бабку из объятий и рассмеялась. Какой чудесный, мелодичный смех!..

– Ну ладно, упрямец, – ответила девушка, вы его получите. Но когда доктор Гартвейт будет громогласно распекать вас из-за больного желудка, я сниму с себя всякую ответственность. – Она забрала со стола поднос и, посмотрев на Седжа долгим взглядом, направилась к двери. – Пойдем, Ба, —сказала она через плечо, – я помогу тебе приготовить новую порцию настойки. Мы не можем допустить, что бы его светлость остался без своего лекарства.

– Вы выиграли очко, милорд.

– Как раз вовремя, – сказал лорд Седжвик, улыбаясь Мэг одними глазами поверх развернутых веером карт. – Вы ведете и по очкам и по выигрышным комбинациям.

– Мне сопутствует удача, вот и все.

Он фыркнул и бросил свои карты на стол.

– Удача? Вы уверены, моя дорогая? Я начинаю склоняться к мысли, что вы жульничаете.

– Тише, милорд, а не то за такое оскорбление я вас вызову на дуэль.

– Так прямо и вызовете? – одарил он ее своей улыбкой. – Меня, жалкого инвалида? Какая же вы, оказывается, жестокая женщина!

Мэг безуспешно пыталась сопротивляться этой заразительной улыбке, но ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. Всю неделю, с тех пор как лорд Седжвик пришел в сознание, Мэг подолгу засиживалась у его постели. Она знала, как раздражает его вынужденная неподвижность, и пыталась развлечь своего пациента чтением, игрой в карты и просто беседой. Мистер Хэрриот был добродушным молодым человеком, но слишком уж непоседливым: его так очаровали племенные лошади, что он проводил все свое время в конюшнях, ни на шаг не отходя от Терренса. Поэтому Альберт все реже и реже навещал своего кузена. Мэг понимала, что несчастный лорд Седжвик изнывает от скуки, но это была не единственная причина, по которой она целыми днями сидела у его постели. Словно мотылька к огню, ее тянуло к виконту помимо ее воли.

В душе девушки снова разгорелся огонь ее первой любви, и с каждым днем пламя этой страсти разгоралось все жарче. Она искренне пыталась погасить в себе этот глупый, бессмысленный порыв. Но лорд Седжвик был таким любезным, таким милым, таким невероятно обаятельным мужчиной, что все попытки Мэг обуздать свое сердце были заранее обречены на провал. За эти шесть лет она превратилась во взрослую, мудрую, уверенную в себе женщину, но это не помешало ей снова влюбиться без памяти.

– Ваш ход, милорд, – сказала Мэг, пытаясь снова сосредоточиться на игре.

Лорд Седжвик откинулся на подушку и вздохнул. Он отложил свои карты.

– Вы не будете возражать, если мы закончим игру? – спросил он.

– Прошу прощения, милорд, – сказала Мэг, убирая с кровати поднос, который она приспособила под карточный столик. – Вы, конечно, устали, поэтому я вас оставляю. Вам нужен отдых.

Мэг повернулась, чтобы уйти, но лорд Седжвик неожиданно схватил ее за руку.

– Нет-нет, я совсем не устал. Просто я, кажется, уже наигрался в пикет на всю оставшуюся жизнь. Пожалуйста, мисс Эшбертон, не уходите.

Он слегка сжал ее руку, и сердце Мэг куда-то провалилось. Нельзя позволять такие вещи, она ведет себя как глупая девчонка! Это просто дружеский жест с его стороны, не более. Мэг осторожно высвободила свою руку и посмотрела на лорда, вопросительно подняв брови.

– Просто присядьте и поболтайте со мной немного, если вы не против.

Его голос звучал мягко и вкрадчиво, а голубые глаза потемнели и смотрели на девушку с таким странным, напряженным выражением, что ее бросило в жар.

Она напомнила себе, что, несмотря на все свое обаяние, этот мужчина – обычный ловелас со стандартным набором уловок. Она должна быть осторожна. Очень, очень осторожна.

Мэг снова опустилась на стул, предварительно отодвинув его от кровати. Спина прямая, руки сложены на коленях – бабушка могла бы гордиться ею.

– О чем же вы хотите побеседовать, милорд?

Напряженное выражение в глазах лорда Се-джвика сменилось знакомой улыбкой.

– Для начала, – сказал он, – я считаю, что пора покончить с некоторыми формальностями. В конце концов мы знакомы уже больше шести лет.

После такого заявления Мэг не удержалась и хихикнула.

– Кажется, что это целая вечность, – невозмутимо продолжал виконт. – Вы и ваш брат так хорошо ко мне относились все то время, что я провел здесь, и теперь мне кажется, будто мы знакомы с вами всю жизнь. И я считаю… я не хотел бы, чтобы вы называли меня «милорд».

– Как же мне к вам обращаться?

– Давайте рассмотрим возможные варианты… – протянул лорд Седжвик. Слегка прикусив нижнюю губу, он весело щурился. – Вы можете называть меня «дорогой».

Мэг рассмеялась, стараясь скрыть свое замешательство. Он простой повеса, повторяла она себе. Он простой повеса, готовый флиртовать с любой женщиной моложе шестидесяти, которая окажется в поле его зрения.

– На этот вариант я не согласна, – весело сказала она.

– Нет? – Он покачал головой, изобразив разочарование. – Ну что ж, вы ведь знаете, что мое имя Колин. Но никто, кроме матери, никогда меня так не называл. Большинство предпочитает звать меня Седжем.

– Седж? Но почему же не Колин?

– Я унаследовал отцовский титул, когда был еще ребенком, – пояснил он. – Преподаватели в Хэрроу настаивали, чтобы к тем, кто носит титул, обращались соответствующим образом и никогда не называли просто по имени. Поэтому близкие звали меня Седжвиком, а все остальные лордом Седжвиком. Вскоре, как водится, друзья сократили меня до Седжа. Так это и повелось.

– Тогда, стало быть, Седж, – сказала Мэг.

– А как мне вас называть, мисс Эшбертон? – спросил он.

– Давайте рассмотрим возможные варианты… – Мэг заметила, что лорд не смог сдержать улыбку, услышав свои собственные слова. – Поскольку мое полное имя Маргарет, за всю жизнь мне довелось услышать множество производных от него. Пожалуй, чаще всего встречалось Длинная Мэг.

Седж издал короткий смешок.

– Не может быть!

– Поверьте мне! Еще в юные годы я выделялась своим ростом.

Седж мягко усмехнулся и сказал:

– Думаю, это прозвище осталось в прошлом?

– Пожалуй, да, – ответила Мэг. – Только Терренс иногда позволяет себе дразнить меня. С тех пор как я стала смотреть на своих знакомых сверху вниз – в буквальном смысле сверху вниз, – они начали опасаться меня задевать.

– Могу обещать, – поклялся Седж, – что когда я снова стану на ноги, вам не придется смотреть на меня сверху вниз.

– Я знаю. Мы ведь танцевали с вами, помните?

– Ну да, конечно, – быстро ответил Седж, хотя Мэг не сомневалась, что на самом деле он ничего не помнит.

– В любом случае, – сказала девушка, не желая углубляться в эту тему, – я буду рада, если вы станете называть меня просто Мэг.

– Пусть будет Мэг, – согласился он, – но должен признаться, что я бы предпочел звать вас Ангелом.

– Ангелом?!

– Понимаете, в редкие минуты просветления во время моей болезни я видел ваше лицо, склоненное надо мной, – сказал Седж и улыбнулся. – Я тогда решил, что умер, попал на небеса и вижу ангела.

Откинувшись назад, Мэг звонко рассмеялась.

– Я? Ангел? Ну и ну! Теперь-то вы больше не заблуждаетесь, я полагаю?

Загадочно улыбнувшись, Седж молча пожал плечами.

– А теперь, Седж, – продолжила Мэг, – когда мы выяснили, как будем называть друг друга, о чем вы хотите побеседовать?

– Почему бы нам не поговорить о ваших лошадях? – предложил он, прекрасно зная, что эту тему Мэг готова обсуждать часами. – Раз уж я не могу пока посетить ваши знаменитые конюшни, может быть, ваш рассказ позволит мне хотя бы представить их?

И Мэг с энтузиазмом начала свое подробное повествование, в деталях объясняя, как выглядят здания из розового кирпича, построенные еще ее прадедом. Ее прекрасные глаза светились, когда она с любовью описывала просторные стойла, в которых содержалось более семидесяти лошадей.

Семидесяти лошадей?!

Эта цифра произвела на Седжа такое впечатление, что отвлекла от его увлекательного занятия– изучения золотистых крапинок в глазах Мэг. Но скоро его внимание переключилось на красиво изогнутые темно-каштановые брови, такие подвижные и выразительные, и он разглядывал их, пока девушка вела свой рассказ о раздельном содержании лошадей разных пород и об элитных чистокровках, размещенных в старейшем центральном помещении конюшен. Его глаза изучали очертания верхней губы с небольшой ямочкой в центре, пока Мэг описывала главный манеж, где потенциальным покупателям демонстрировались различные аллюры предлагаемых на продажу скакунов. Седж был совершенно очарован тем, как кончик ее языка периодически облизывал полную нижнюю губу, поэтому он пропустил мимо ушей большую часть из рассказа о маленьких вольерах и больших паддоках, а также о пастбищах и выгонах.

Время летело незаметно, пока Мэг угощала Седжа историями о многих знаменитых скакунах, с которыми ей доводилось работать. Виконт был в восторге от ее живого, красочного повествования не меньше, чем от ее удивительной красоты. Никогда еще общение с женщиной не доставляло ему такого удовольствия.

Седж прервал ее длинное повествование о родословных и спросил об истории Блю Блейз. В ответ он услышал описание самых знаменитых скачек в Ньюмаркете, выигранных этим вороным жеребцом. Мэг рассказала и о Бристол Блю, том молодом чалом, которого она тренировала, и о своих планах на его будущую спортивную карьеру. Ее энтузиазм был заразительным. Прикованный к постели Седж словно побывал вместе с девушкой в конюшнях.

Восторженно обсуждая свою любимую тему, Мэг даже не заметила, что невольно придвигает свой стул все ближе и ближе, пока в конце концов не оперлась руками о накрытую покрывалом кровать.

– На этой неделе я собираюсь попробовать Бристола на более высоких барьерах, – сказала она с явной гордостью. – А затем мы будем работать на северных полях, там у нас самые сложные препятствия.

Седж улыбнулся и словно невзначай накрыл ладонью ее руку.

– Расскажите мне еще, – попросил он. И она рассказала.