Держать в плену

Глава 24

Ария

На следующее утро просыпаюсь в постели одна. Я протягиваю руку, чтобы пощупать простыни рядом со мной, и они ледяные. Матео не появлялся здесь какое-то время. Смутно помню наш разговор перед тем, как заснуть. Он хотел имя, и я охотно дала ему его. И, черт возьми, если он может что-то сделать с Константином, то пусть будет так. Господь свидетель, этот монстр определенно заслуживает всего, что ему достанется.

Однако давать Матео какую-либо информацию казалось неправильным. Но я была настолько измотана, морально и физически, после того, что произошло, что добровольно сдалась. Кроме того, я знала, что он будет продолжать давить, пока не получит то, что хочет. Если Матео что-то собой представляет, то он определенно неумолим.

Мои мысли возвращаются к тому, что еще произошло прошлой ночью. Клянусь, я все еще чувствую язык Матео у себя между бедер. Оргазм, который он мне подарил, был таким мощным, что казалось, будто моя душа покидает тело. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного и, хотя это невероятно взволновало меня, это также чертовски напугало. Я не могу позволить себе подпасть под какие бы чары он ни пытался меня околдовать, когда остается кристально ясный, вопиющий факт — он мой похититель.

Сжав бедра, я издаю стон разочарования, прежде чем отбросить простыни в сторону и вылезти из кровати. Я принимаю душ, чтобы очистить разум и подготовиться к предстоящему дню, быстро одеваюсь в поношенные штаны и простую черную футболку. Хмуро смотрю на свое отражение, расчесывая волосы, но не похоже, что я могу что-то поделать с выбором своего гардероба. Если бы я была дома, у меня была бы гардеробная, полная платьев, шмоток и обуви, которые заставили бы позеленеть от зависти даже самую большую светскую львицу.

После того, как мои волосы высохли, я отваживаюсь выйти из комнаты и спуститься на кухню. По пути встречаются несколько охранников, но они даже не смотрят мне в глаза. Не могу не задаться вопросом, не Матео ли приказал им игнорировать меня. Интересно, обратили бы они на меня внимание, если бы я сбежала. Эта мысль приходит мне в голову, но лишь на долю секунды, прежде чем призрачные шрамы на моей спине напоминают, почему я больше никогда не сбегу или не буду плохо себя вести.

Когда я захожу на кухню, один из поваров занят приготовлением завтрака, а на центральном столе стоит шведский стол с едой. Когда пожилая женщина видит, что я приближаюсь, широкая улыбка украшает ее красивое морщинистое лицо.

— Прошу, — говорит она, указывая на еду.

Я улыбаюсь ей и беру со стойки одну из розово-коричневых булочек, похожих на ракушки. Отрываю уголок и отправляю в рот. Сначала мои вкусовые рецепторы поражает слоеная маслянистая корочка, а затем божественная сладость, и я одобрительно мычу.

Женщина, кажется, довольна моей реакцией.

— Вкусно? — спрашивает она.

Я выразительно киваю, отправляя в рот еще кусочек.

— Bueno, — говорит она, жестом предлагая произнести это слово.

— Bueno, — повторяю я.

Она благодарно улыбается.

— Muy bueno. Очень хорошо, — говорит она с сильным акцентом.

— Muy bueno (с испан. очень хорошо), — соглашаюсь я.

Она указывает на себя и говорит мне: — Эсмеральда.

— Ария, — отвечаю я.

Она говорит что-то по-испански, но я не понимаю ни слова.

— Извините, я не…

— Она сказала, красивое имя для красивой девушки, — произносит низкий голос позади меня.

Я поворачиваюсь и вижу Матео, сидящего в углу комнаты. Не уверена, как долго он здесь. Матео выглядит безупречно в черном костюме, рубашке и галстуке. Однако его глаза усталые, будто он мало спал прошлой ночью.

Я оглядываюсь на Эсмеральду, но она снова занята приготовлением завтрака. От нервозности у меня сводит живот, когда сажусь на ближайший табурет и ковыряюсь в хлебе. Один только вид Матео заставляет мои мысли вернуться к прошлой ночи. Я смотрю на его рот, тот самый рот, который доставил мне столько удовольствия. А затем быстро отвожу взгляд, когда он ухмыляется, потому что я убеждена, что он может читать мои мысли и слышать все грязные мысли. Я смотрю на свой завтрак, полностью сосредоточившись на нем во время еды.

— Сегодня ко мне придут несколько человек, чтобы повидаться с тобой, — объясняет Матео, удивляя меня. Я собираюсь спросить его, кто это, но он прерывает меня, говоря: — Они снимут с тебя мерки и подберут новый гардероб.

Мои брови в замешательстве хмурятся, и я опускаю взгляд на одежду, которая на мне. С чего бы вдруг Матео беспокоиться о том, что я ношу?

— Я уверен, что скромная одежда, которая у тебя сейчас есть, не соответствует твоим стандартам.

Что он мог знать о моих стандартах? Думаю про себя, но молчу.

Вместо этого просто говорю: — Спасибо.

Он кивает, прежде чем встать, его фигура возвышается надо мной.

— Они должны быть здесь в течение часа.

С этими словами он выходит из комнаты, оставляя меня наедине с Эсмеральдой. До меня доносится восхитительный запах яичницы, жарящейся на сковороде, но я внезапно перестаю чувствовать себя очень голодной. Неожиданное знание Матео моих предполагаемых стандартов заставляет нервничать. Он выяснил, кто я? Я случайно проговорилась о чем-то, что могло навести его на мою фамилию?

Константин.

Прошлой ночью я рассказала ему о Константине, но как он мог связать его с моей семьей? Прикусив нижнюю губу, внезапно пожалела, что у меня нет мобильного телефона. Какой-нибудь способ погуглить его имя, чтобы узнать, приведет ли оно к чему-нибудь обо мне или имени Витале.

Поворачиваясь к Эсмеральде, я спрашиваю ее: — У тебя есть телефон?

Она приподнимает бровь и качает головой.

Черт. Даже если она понимает меня и у нее есть телефон, сомневаюсь, что она позволила бы мне им воспользоваться. И я даже не могу думать о ее наказании, если бы она мне помогла. Я не хочу, чтобы кто-то еще когда-либо прошел через то, через что я прошла в том подвале. От одного воспоминания об этом у меня дрожат руки. Я чуть не роняю остатки хлеба, но крепко держу и быстро доедаю, не желая оставлять его на глазах у Эсмеральды.

Чувствую оцепенение, будто все испортила.

Неосознанно ли я подвергла свою семью опасности, назвав Матео имя человека, который похитил и продал меня? Если это так, то я никогда не смогу простить себя.