Дева озера

Глава восемнадцатая

Вода вновь наполнила Лим, но течение было слишком сильным, поэтому Эдон и Риг не могли перейти ее вброд и сократить таким образом путь в Арденнский лес, чтобы осмотреть, насколько он пострадал от пожара. Однако из-за сожженных деревьев и кустарника пройти по лесу стало легче.

Этим утром можно было увидеть развалины старого храма. Толстый слой черного пепла покрывал все вокруг. Охотничьего домика короля Оффы больше не существовало, а на дне ямы, где Эдон в последний раз видел Эмблу Серебряную Шею, сражающуюся с невидимыми врагами, стояла вода. Никакого тела они не обнаружили.

— Мне это не нравится, — сказал Риг, когда они с Эдоном повернули коней к роще. — Если эта ведьма выбралась из ямы, то такого может натворить, что…

— Если и выбралась из ямы, то угодила прямиком в огонь. Навряд ли ей удалось уцелеть.

Соображение Эдона было разумным, так как пожар уничтожил все на многие мили вокруг. Если бы не пошел дождь, долина горела бы до сих пор.

— Завтра можно послать сюда отряд, чтобы похоронить мертвых в роще.

— Да, — кивнул Эдон, развернул коня и свистнул, подзывая Сарину. — Возвращаемся в Варвик. — Перед свадьбой мне надо смыть с себя этот чадный запах.

В Варвике их ждал сюрприз: стражники короля Альфреда привезли на свадьбу трех младших лимских принцесс. Девочек сопровождала старая монахиня матушка Врен, оказавшаяся аббатисой Лойткойтского аббатства, к немалому изумлению Эдона.

Дождь постепенно утихал, и люди потянулись в Варвик. Никто не хотел пропустить обедню на празднике урожая, где будут присутствовать короли. И викинги и мерсиане пригнали с собой лучший скот и принесли первые плоды, чтобы их благословил епископ. Епископ Нельс собирался провести обедню за пределами часовни, тем более что к полудню дождь поутих.

Эдон занял подобающее ему место у алтаря. Риг и Мейнард стояли у него по бокам, а рядом с ними — Рашид, Эли и Торульф, одетые в национальные одежды. Учуяв что-то необычное, прибежала Сарина — выкупанная и вычесанная, с блестящей густой шерстью. Обнюхав всех, она остановилась около Эдона, одобрительно постукивая хвостом ему по ногам.

Свадебная процессия вышла из башни. Впереди шел Венн ап Гриффин с огромным распятием. За ним три его сестренки несли по корзиночке с полевыми цветами. Они бросили их под ноги невесте, поразительная внешность которой делала честь также и Элойе. Золотисто-рыжие волосы Талы были заплетены в косы и тщательно уложены венцом вокруг головы. Шелковое платье синего королевского цвета красиво обрисовывало все изгибы фигуры. У Эдона перехватило дыхание.

Запах сырой земли смешался с ароматным, таинственным запахом ладана, когда епископ обошел вокруг алтаря, благословляя собравшихся. До начала обедни все животные и плоды были благословлены. После этого епископ подозвал Эдона с Талой и произнес слова церемонии бракосочетания. Эдон поклялся любить, чтить и беречь Талу до конца своих дней и надел ей на палец кольцо валлийского золота со словами: «Этим кольцом венчаюсь с тобой».

Тала на мгновение замешкалась, когда настал ее черед повторить христианские обеты. По старым обычаям ладони брачащихся оцарапали бы ножом, чтобы их кровь смешалась, прочно соединяя жениха и невесту в единое целое. Она тряхнула головой, отгоняя мысли о древних обрядах.

Невеста повернулась, взяла протянутое Элойей кольцо и повторила за священником:

— Я, Тала ап Гриффин, беру тебя, Эдона, сына Халфдана, в законные мужья. И с этого дня лишь смерть разлучит нас. — Затем Тала надела золотое кольцо ему на палец, заглянула в сверкающие и такие красивые голубые глаза и сказала: — Этим кольцом венчаюсь с тобой.

— Объявляю вас мужем и женой. То, что соединил Господь, да не разъединит ничто. — Епископ Нельс поднял руки в благословении. — Вы можете поцеловать новобрачную, — сказал он Эдону.

Эдон заключил Талу в объятия и крепко поцеловал. Они не обращали внимания на крики и поздравления, сыпавшиеся на них со всех сторон. Для них существовал только этот соединяющий поцелуй.

Затем начался настоящий праздник, который не могло испортить даже ненастье. Оно не помешало танцам и выпивке — особенно в этом преуспели здоровяки викинги.

Но не одни датчане поглощали забористые вина Эдона. Захмелевший Венн ап Гриффин, спотыкаясь, вскарабкался на помост и остановился под ярким навесом, где торжественно восседали Тала с Эдоном. Венн сдернул с головы небрежно надвинутую на лоб шляпу с пером и низко поклонился новобранным. Сложив руки на груди и вскинув подбородок, он воинственно заявил:

— Я принял решение, сестра!

— Что это за решение, брат? — мягко осведомилась Тала.

Эдон, чьим девизом было греческое изречение «Умеренность во всем», отставил в сторону кубок с двумя ручками. Тала сжала пальцами его руку, призывая к сдержанности.

Венн выпрямился во весь рост и выпятил худую грудь.

— И не вздумай сказать мне «нет»!

— На что я могу сказать «нет» своему младшему брату? — тихо спросила Тала, стараясь не привлекать излишнего внимания к странному поведению Венна.

Эдон недовольно заворчал, чем напугал принца. Покачнувшись, Венн бросил хмурый взгляд на суровое лицо эрла и перевел глаза на Талу.

— Да спасут тебя святые, сестра, но я не представляю, как ты уживешься с этим человеком. Так вот, я принял решение — и не отступлюсь, даже если ты мне это запретишь. Король Альфред уже дал согласие на мой отъезд, так и знай.

Сказав все это, Венн хотел повернуться и уйти, но споткнулся на помосте и, если бы Риг не подхватил его, упал бы лицом в грязь.

— Держись, парень. — Риг поднял Венна и развернул лицом к новобрачным.

— Спасибо, Риг. — Тала царственным наклоном головы отпустила помощника. — Венн, куда ты собрался?

— Я же тебе сказал! — почти закричал тот, но, заметив грозный взгляд Эдона, опять залез на помост и наклонился к сестре. — Я еду в Рим с епископом Нельсом, — прошептал он ей на ухо.

— Что? — воскликнула она.

Эдон коснулся ее руки, призывая успокоиться.

— И что же епископ Нельс будет делать в Риме с таким строптивым маленьким язычником, как ты?

Оскорбленный вопросом эрла, Венн посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Он представит меня папской курии, а также позволит прочесть все святые евангелия. Альфред говорит, что я могу ехать, так что, пожалуйста, Тала, скажи «да». Мне так хочется поехать. Епископ Нельс знает все на свете. Возможно, я стану, как и он, священником. Но я вернусь. Разрешаешь?

Тала, чья жизнь прошла в заботах о брате, не знала, что ответить. Она снова ощутила непреодолимую потребность заключить его в свои объятия, защитить от всех бед. Но она удержалась и внимательно оглядела брата. Было ясно, что он не шутит.

— Рим находится очень далеко от Варвика, Венн.

— Вот и хорошо. Я хочу многое повидать… как твой викинг. И не только повидать, но и выучиться всему у мудрых учителей, прочитать все книги. Рим ведь центр мира, Тала, и я умоляю тебя сказать «да».

— Да, — ответила на это она. Мальчик был поражен. Он сделал шаг назад и заморгал от неожиданности.

— Да? Ты в самом деле разрешаешь мне уехать? После смерти отца ты ни разу не отпускала меня из Арденна.

— А теперь отпускаю. Ты можешь ехать в Рим с епископом Нельсом.

Венн упал перед ней на колени, его качнуло в сторону, но он все же завладел ее руками и поцеловал их.

— Спасибо, сестра. Я рад, что обошлось без ссоры.

Мальчик поднялся на ноги и, пошатываясь, скрылся в веселой толпе танцующих. Тала улыбнулась ему вслед.

— Кажется, твое вино ударило ему в голову, Эдон.

— Вот уж не знаю, — рассмеялся он. — А если гулянье продолжится без нас? — Эдон взял Талу за руку и помог встать. — Что ты на это скажешь, жена Вулфа Варвикского?

— Я боялась, что ты этого не предложишь.

Эдон положил ее руку поверх своей и гордо провел Талу сквозь вымокшую, но веселую толпу к башне. Они очутились в переполненной людьми нижней зале. Там душой общества были разговорившиеся короли. Новобрачных осыпали игривыми советами, пока они неторопливо поднимались по лестнице.

На втором этаже никого не было, ни один слуга не задержался в сумрачном пространстве верхней залы. Эдон был очень доволен тем, что все его распоряжения исполнили и на столе их поджидал приготовленный на двоих ужин.

Покрытый льняной скатертью угол стола украшали шесть дорогих восковых свечей в римских канделябрах. У стола стояли два кресла. Эдон любезно усадил Талу в кресло с вырезанной волчьей головой на спинке и сел рядом.

— Что это? — смущенно спросила она.

— Ужин только для нас, — ответил Эдон. Он снял крышку с серебряного блюда — там было всего понемногу: крупный пурпурный виноград — дар аббата из Эвешема; восхитительная копченая ветчина — ее ломтики завивались вокруг маслин и красного стручкового перца; хрустящие булочки, нашпигованные кусочками самых пикантных сыров…

Новобрачные не были голодны, но изысканный ужин давал им передышку и предварял тот момент, когда они сольются воедино.

Тала взяла виноградину, аккуратно вынула из нее зернышки и положила спелую ягоду Эдону в рот.

— Миледи довольна? — спросил он.

— Да, я довольна и сейчас лопну от всего съеденного и выпитого.

— Смотри, потом не жалуйся, что я не потакал всем твоим желаниям.

Эдон чмокнул жену в уголок глаза, коснулся губами ее щеки и нежно поцеловал открывшийся податливый рот. Но он обуздал желание, полный решимости поухаживать за ней. Тала действовала на него магически — у Эдона кровь начинала бурлить в жилах. Плотские отношения — это одно, но было и другое — ее любовь, без которой он не мыслил их брака.

— Меня кое-что беспокоит, миледи.

— И что же? — спросила Тала.

— Ты ловко обходила слово «любовь», давая обеты. — Эдон прижал руку Талы к груди. — Я помню, как ты отчетливо произнесла, что станешь почитать меня и повиноваться мне всю жизнь, но не слыхал, чтобы ты сказала, что будешь любить меня.

— Неправда! Я говорила и про любовь!

— Ты пробормотала это слово скороговоркой. — Эдон повернул ее руку ладонью вверх. — Я же убедительно говорил о своих чувствах. В моих землях есть освященные веками обычаи, связывающие мужа и жену навечно. Без них обеты превращаются в пустые слова.

Тала серьезно глядела на Эдона, а он продолжал, и глаза его при этом были ясными, как у мальчика.

— Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой в полном смысле этого слова. Мы не должны ничего утаивать друг от друга, мы…

Он снова замолчал, подыскивая нужные слова. Тогда заговорила Тала:

— В этом новом обряде есть кое-что мне уже знакомое.

— Что именно?

Тала дотронулась до кольца, надетого ей на палец Эдоном.

— Кольцо. Символ вечности — у него нет ни начала, ни конца.

Тала нагнулась к нему и прижала пальцы к его губам.

— И поцелуй… Он скрепил союз между нами.

Эдон улыбнулся, а она медленно провела пальцами у него по скулам и по ямочке на подбородке. Помолчав, он собрался с духом и сказал:

— Я могу надеяться, что когда-нибудь ты полюбишь меня?

В мягком мерцании дорогих свечей, украшавших стол, Тала сосредоточенно вглядывалась в лицо Эдона. Наконец от улыбки у нее на щеках заиграли ямочки, и она ответила:

— Конечно, можешь. Эдон облегченно вздохнул.

— Нам осталось выполнить один обряд. Видимо, я еще не успел стать настоящим христианином и мне нужно что-то более осязаемое, чем благословения, сказанные на латыни. Я — викинг, человек с мечом. — Он снял с пояса кинжал. — Есть у викингов обычай, без которого ни один обет ничего не стоит.

Эдон взял руку жены в свою и легонько царапнул бугорок Венеры под большим пальцем на ладони Талы. Она охнула, а Эдон наклонил голову и поцеловал ранку. Не отпуская ее пальцев, он сделал надрез на собственной ладони, затем сложил ладони вместе, чтобы их кровь смешалась.

— Клянусь кровью, что бьется в моем сердце, я буду защищать тебя. С этого дня, когда смешалась наша кровь, мы воистину один дух и одна плоть, жена моя, моя единственная любовь.

Эдон подхватил ее и поднялся на ноги. Она обняла его за плечи и стала крепко целовать, едва не сводя с ума. Он засмеялся.

— Я слышал твои отчаянные крики в ту ночь, когда в меня попала молния. Неужели ты опять вознамерилась криками доказать свою любовь ко мне, а?

— Как трогательно, эрл Эдон, — раздался глумливый голос Эмблы Серебряной Шеи. Она вышла из затемненной части залы. — Пусть Один будет мне судьей, но я больше не вынесу этих гнусных ласк. Поставь ведьму на ноги и оба поднимите руки над головой! Игра закончена. За дело взялась я, так что можете считать себя уже мертвыми.