Девушка друга

Глава 66. Семейное счастье

Жизнь идет своим чередом. У меня начинается второй курс университета, Кириллу исполняется полтора года, мотошкола Арсения приносит хороший доход. У нас все нормально, нет никаких проблем и, наверное, впервые за долгое время я могу назвать себя счастливым человеком. Конечно, это не такое счастье, когда сгораешь в любви, тонешь в страсти, сходишь с ума по предмету своего обожания, и у вас каждый день эйфория и фейерверки. Это спокойное тихое счастье, когда знаешь, что рядом с тобой находится надёжный любящий человек, и у вас с ним есть завтра.

Меня устраивает моя жизнь. У меня нет никаких сожалений о прошлом. Я безумно люблю своего сына и считаю его своим главным достижением. Когда Кирилл тянется ко мне ручками, приговаривая «ма-ма-ма-ма», у меня на глазах выступают слезы счастья.

Мы много времени проводим втроем. После работы Арс спешит домой, нигде не задерживаясь. Уходит няня, и мы устраиваем семейные вечера: читаем Кириллу книги, рисуем с ним пальчиковыми красками, лепим пластилином. Арс все это делает, и иногда мне даже не верится, что раньше он был безмятежным тусовщиком, каждый вечер пропадающим на вечеринках и разъезжающим на мотогонках.

Я думаю, нам с Арсом нужен был год порознь, чтобы понять: вместе нам лучше. Он продолжал тусоваться, менял девушек, а я наивно сидела у окошка и ждала, когда до меня снизойдёт Влад. И к лучшему, что Соболев не снизошёл. Когда я вижу, с каким восторгом Кирюша бежит встречать Арса с работы, понимаю: никто никогда не заменит ребенку родного отца. А они еще так похожи. Кирилл просто копия Арсения! Мне даже обидно, что я девять месяцев вынашивала и рожала в муках, а на меня ребенок не похож ни капли. Как же хорошо нашему сыну расти в полной семье со своими родными родителями, которые его очень любят!

С Владом я не общаюсь. Вообще. Я удалила наш с ним диалог в мессенджере, когда он поздравил меня со свадьбой. Больше он ничего мне не писал, я ему, естественно, тоже. Я знаю, что с ним общаются Арс и папа, но я даже не задаю им никаких вопросов про Соболева. Мне неинтересна жизнь Влада, так что понятия не имею, что там у него происходит.

Наверное, я могла бы встретить Соболева на очередном папином дне рождения, но в эти даты мы с Арсом решаем улететь на море вместе с ребенком. Это оказывается та еще задачка. Когда во время полета Кирилл наконец-то засыпает, с облегчением выдыхаю не только я, но и все пассажиры салона. Самолёт полон детей, но так орал только мой.

Зато на море все проходит отлично. Мы отдыхаем на острове с белоснежным песком, прозрачной водой и пальмами, по которым ползают хамелеоны. Пока я расслабляюсь на гамаке, Арс и Кирилл строят замки из песка.

— Смотри, пожалуйста, чтобы он не ел песок, — лениво прошу мужа.

— Он только что облизал ладонь в песке. Кирилл, фу, кака! Ну он же не вкусный!

До меня доносится довольный смех ребенка. В последнее время он стал смеяться каждый раз, когда шкодничает. То есть, сын понимает, что он сделал что-то запрещённое, и это вызывает у него веселье. А еще Кирилл может делать это самое запрещённое и, пока делает, наблюдать за мной или за Арсом, какой будет реакция. Все наши «ну-ну-ну, нельзя» вызывают у Кирилла задорный смех. Ох, мне страшно представить, что сын будет устраивать нам дальше...

На острове очень тихо, мы живем в отдельном бунгало на берегу. Выходишь — и сразу море. Я учу Кирилла плавать. Сыну очень нравится вода, он может не вылезать целый час. По вечерам для детей устраивают анимационные шоу. Кирюша в восторге. Пока ребенка развлекают, мы с Арсом можем посидеть в баре и выпить по коктейлю. За день сын так выматывается, что засыпает сразу, как только я кладу его в кроватку. Тогда у нас с мужем наступает время для себя.

Мне хорошо с Арсением во всех аспектах. Включая постель. Мы можем заниматься сексом долго и не по одному разу. Я чувствую его любовь в каждом поцелуе и прикосновении. Мне все нравится. Я не жалею, что вышла за него замуж. Я счастлива. Я не мечтаю ни о каком другом мужчине, включая Владислава Соболева, и не хочу разводиться.

Мы возвращаемся домой через неделю. Я бессовестно пропустила занятия в университете, и мне ни капельки не стыдно за это. Потому что кажется, что после этого отпуска наша семья стала еще крепче и еще счастливее. Новый год мы празднуем с родителями Арсения. Отношения с его мамой стали получше. Я перестала воспринимать ее в штыки, охотно принимаю от нее помощь и советы. Частенько она бывает назойливой, но я больше не злюсь. Это же мама моего мужа. Моя свекровь. Она хорошо ко мне относится, любит внука, а вся ее бесячая назойливость — из лучших побуждений.

Время после Нового года и до второго дня рождения Кирилла пролетает быстро. Двухлетие сына мы празднуем дома без гостей. Кирилл сам задувает две свечки на торте, мы с Арсом дарим ему самокат и огромную машину. Восторг в глазах ребенка зеркально передается нам с мужем. Нет большей радости для родителей, чем счастье собственного ребенка. Кирилл уже разговаривает — короткими предложениями. То, как он благодарит нас с Сеней за подарки, вызывает во мне слезы умиления.

Я люблю своего сына, я люблю своего мужа, я люблю свою маленькую семью. В моей жизни все настолько хорошо, что я уверена: так будет всегда.

Глава 67. Счастлив

Арсений

Я счастлив. Моя жизнь кардинально изменилась, и я ни капли не жалею. У меня есть любимая жена и любимый сын. Я обожаю проводить с ними время. В эти минуты мне больше ничего не нужно.

— С годовщиной, дорогая, — шепчу Вике на ухо утром первого июля.

Она улыбается сквозь сон. Жарко целую ее в губы, перекатываюсь сверху, веду рукой вверх по ноге, забираюсь под шелковую сорочку...

Дверь спальни резко распахивается.

— Я проснулся! — громко провозглашает Кирилл.

Я едва успеваю отскочить от Вики. Господи, так и инфаркт хватить может. Вика густо краснеет и накрывает ладонями лицо.

— Мне скучно, просыпайтесь, — сын забирается к нам в кровать и садится посередине.

— Ты чего так рано встал? — выгибаю бровь.

— Не знаю. Мне скучно. Паааап, — трясёт меня за руку, — а пойдем играть в вертолетик.

Неделю назад я купил Кириллу радиоуправляемый вертолёт, и это теперь его любимая игрушка.

— Ну пойдем, — соглашаюсь, — пускай мама еще немного поспит.

Хотя Вика уже проснулась, беру сына на руки и уношу из спальни. Пускай жена отдохнёт. Летом у нас нет няни, она уезжает на дачу возделывать огород. Так что Вика целыми днями с ребенком одна, пока я на работе. Но, конечно же, Вика не может продолжить спать. Она встает и идет готовить всем завтрак. Замешивает тесто в миске и печёт блины. Вика вкусно готовит. На работе я иной раз не ем, чтобы не перебивать аппетит ерундой, а приехать домой и нормально поужинать с семьей Викиными кулинарными изысками.

Сегодня наш день: год, как мы поженились, и три года, как познакомились. Вечером, когда сын уснёт, у нас запланирован небольшой романтик. Но после работы мне нужно заехать в одно место, поздравить с днем рождения старого приятеля.

— Помнишь Бергера? — спрашиваю Вику после завтрака.

Она убирает посуду в посудомойку. Кирилл бесится с игрушками в комнате.

— Нет. Кто это?

— Мой друг, на тусовку которого я повёз тебя от Влада три года назад. Я тебя там еще первый раз на своем мотоцикле прокатил.

Лицо Вики озаряется воспоминанием.

— Да, теперь помню. У меня тогда от твоего мотоцикла чуть сердце не остановилось!

Смеясь, подхожу к жене и обнимаю за талию.

— У него позавчера был день рождения. Как и три года назад, отмечает он сегодня. Ты не возражаешь, если я после работы заеду к нему на пятнадцать минут и поздравлю?

Вика хмурится.

— А как же наш вечер?

— Наш вечер обязательно состоится, — целую Вику в губы. — Я всего лишь поздравлю его с днем рождения и все. Оставаться не буду.

Вздыхает.

— Ладно, — нехотя соглашается. — Но только не долго, — грозит пальцем.

— Конечно, не долго. Мне не терпится остаться наедине с тобой.

Вжимаю Вику в кухонную столешницу и целую с напором. Жена обнимает меня за шею и льнет к телу. От нее не оторваться.

— Сейчас Кирилл зайдёт, — смеется мне в губы.

А я остановиться не могу.

— Я тебя люблю, — шепчу.

Вика млеет от моих поцелуев и признаний.

— Поскорее приезжай домой, я буду тебя ждать.

— Я не задержусь сильно, обещаю.

— Ты на машине или на мотоцикле?

— На мотоцикле. На машине в пробках стоять буду.

Вика становится серьезной.

— Пообещай мне, что будешь ехать не быстро.

— Обещаю.

— Точно? — прищуривается. — Сеня, у нас ребенок, ты должен в первую очередь думать о нем.

— Я думаю. О нем и о тебе. Обещаю: я буду ехать не быстро.

Шумно выдыхает и кивает. Еще раз напоследок целую жену, в комнате целую в макушку Кирилла и выхожу из квартиры. По требованию Вики я завязал с участием в мотогонках. Это опасно. Регулярно кто-то разбивается. А у меня теперь семья, за которую я несу ответственность. Пока жду лифт, дверь квартиры открывается, и показывается Вика с Кириллом на руках.

— Мы еще раз тебя поцелуем, — она выбегает на лестничную клетку в домашних тапочках.

Я расплываюсь в счастливой улыбке. Вика чмокает меня в губы. Затем ко мне ручками тянется сын. Обнимаю их с Викой крепко-крепко. По очереди целую в щеку. Аж уходить не хочется. Как же я их люблю.

— Я постараюсь вернуться, как можно быстрее.

— Постарайся, но только не гони на мотоцикле.

— Обещаю: не буду.

Приезжает лифт. Мне приходится оторваться от Вики и Кирилла. Захожу в кабинку, нажимаю кнопку первого этажа. Пока двери закрываются, жена и сын машут мне рукой. А я пытаюсь запомнить их такими: радостными и улыбающимися. Двери окончательно сомкнулись, отрезав меня от семьи. Грустно вздыхаю. Остался бы с ними на целый день, но много дел на работе. Мотошкола развивается, а вместе с развитием бизнеса появляются проблемы. Мне не повезло с бухгалтером. Напортачила в документах, подала в налоговую неправильную отчетность. Теперь разгребаю и ищу нового бухгалтера.

В офисе день пролетает быстро. Вика присылает фотографии Кирилла с прогулки. Сын возится в песочнице, потом играет в мяч с друзьями с площадки. У нас во дворе много детей, Кириллу не скучно. Он очень общительный и контактный, если видит сверстников, сам к ним бежит.

Заканчиваю на работе на сорок минут раньше и еду к Бергеру. Вручу ему подарок, скажу пару слов и сразу поеду домой. Сегодня наш с Викой день. Я купил ей золотую подвеску, а в цветочном магазине возле дома заказал букет. Нужно забрать его перед тем, как поднимусь в квартиру. Жизнь Бергера за три года мало изменилась. Он все такой же тусовщик. В мотогонках приятель поднялся на новый уровень, он теперь один из главных фаворитов, на которого делают ставки. Захожу в его дом на берегу озера, и сразу ностальгия накатывает. Три года назад я был тут с Викой, первый раз прокатил ее на мотоцикле. Она зацепила меня с первого взгляда. Моментально, как я увидел ее на кухне Соболя. Но в силу своей молодости и неопытности я не сумел сразу распознать глубокое чувство. Думал, просто секса с ней хочу. А оказалось, я хочу с Викой намного большего, чем только секс.

Известие о беременности пришибло меня булыжником по голове. До того момента я никогда в жизни не думал о детях. И понятия не имел, что нужно делать. Испугался, запаниковал, словно конец света наступил. Как же хорошо, что Вика не послушала меня тогда и не пошла на аборт. Сейчас я не представляю своей жизни без Кирилла. Потом Вика зачем-то захотела расстаться. Я в тот период сам не понимал, что мне нужно, поэтому согласился. Пытался продолжить жить, как жил, встречался с разными девушками, но сердцем понимал, что всё не то и все не те. Меня тянуло к Вике. А когда она родила сына, мне словно чердак сорвало. Мне уже никто не был нужен. Только Вика и только наш с ней сын. Сейчас другие девушки не интересуют меня от слова совсем. Даже не смотрю на них.

— Бергер! — кричу другу, заметив его.

— Арс, дружище! — мчится ко мне. — Ты куда, блядь, пропал?

Обнимаю товарища.

— Я теперь семейный человек.

— Ну делаааа...

— С прошедшим днем рождения, дружище! — жму руку. — Желаю тебе первых мест в заездах! — вручаю коробку с подарком. Там новый гоночный комбинезон.

— Спасибо, Арс. Бля, сколько лет, сколько зим... Совсем забыл нас.

— Прости, дружище. У меня жена и ребенок.

— Пиздец, ну ты даёшь, — качает головой. — Иди выпей хоть.

— Я за рулем. Сок выпью.

Чокнусь один раз с другом и поеду. Иду к барной стойке, заставленной бокалами с напитками. Беру стакан с апельсиновым соком и поворачиваюсь в поисках Бергера. Он с кем-то разговаривает.

— Сеня!? — раздаётся сбоку женский голос.

Оглядываюсь на него.

— Маргоша! Привет!

— Ты куда пропал? — Марго тянется меня обнять.

Ну всё, сейчас всех тут встречу и не дадут уйти.

— Никуда не пропал, просто женился.

— Да ладно!? — изумляется. — Так это правда, что ли? Когда мне сказали, что ты женился, я не поверила.

— Правда-правда. У меня и ребенок есть.

— Обалдеть! — Марго хлопает в ладоши. — Вот это да! Никогда в жизни бы не подумала.

— Почему?

— Ну ты не производил впечатление серьёзного семейного человека.

Хохочу.

— Все течет, все меняется.

— У тебя сын или дочка?— любопытничает.

— Сын, — произношу с гордостью.

— Как здорово! Ну ты молодец!

— Да, вот он, — достаю из кармана мобильник и открываю галерею. У меня миллион фотографий Кирилла. — Вот, — открываю снимок, — ему два года и три месяца.

— Какой славный малыш! Сень, ну ты молодец!

— Скажи же, на меня похож! — ничего не могу с собой поделать, гордость так и прет из меня.

— Да, очень похож, — вглядывается. — Реально одно лицо. А жену покажи?

Закрываю фото Кирилла и открываю их с Викой селфи, которое она сегодня прислала.

— Вот сын с женой.

Марго внимательно смотрит. А через секунду ее лицо вытягивается в изумлении.

— Вика!? — восклицает в шоке. — Ты женился на Вике!?

— А ты откуда ее знаешь? — хмурюсь.

— Так мы же в Турции вместе были!

Я даже не сразу понимаю, о чем Марго говорит. Через пару мгновений меня осеняет.

— Аааа, точно. Три года назад, да?

— Да. Слушай, а она же там с Владом мутила.

— Что!? — до меня не доходит смысл слов Марго.

— Они с Владом мутили в Турции.

— С Соболем!? — уточняю, не поверив.

— А у нас есть какой-то другой Влад? — становится серьезной. — Да, с Соболевым. Ну, они особо не афишировали, но и так было понятно, что между ними что-то есть. Обжимались там по углам и в воде. У них номера были в разных корпусах, и я несколько раз видела, как Влад выходил из корпуса Вики. Еще они могли вдвоём на целый день куда-нибудь пропасть и не отвечать на сообщения. Ну, короче, всем было понятно, что они мутят. Но, видимо, расстались потом, раз она за тебя замуж вышла. Я поздравляю тебя, Сень! Ты такой молодец! Женился, ребенка родил! Обалдеть...

Марго еще о чем-то галдит. А я гляжу на нее и просто не могу поверить в услышанное.

Глава 68. Хорошее настроение

Арсений

Я как в тумане. Не слышу голос Марго, не слышу шум вокруг. В висках пульсирует: «Они с Владом мутили в Турции». Да это невозможно. Это не правда. Марго что-то путает. Мы с Викой тогда были вместе, в Турции она уже была беременна от меня. Ведь именно на отдыхе в Турции Вика сделала тест на беременность и увидела положительный результат. А что касается Влада, то он просто не мог прикоснуться к моей девушке. У нас железобетонное правило: не смотреть в сторону девушек друг друга. Даже в сторону бывших. Влад не мог нарушить это правило.

— Ладно, Сень, я пошла, — Марго слегка обнимает меня. — Очень рада была тебя повидать. Вике привет передавай.

Провожаю Марго взглядом. Она ведь напутала? Не так поняла? Ей померещилось? Вика и Влад не могли.

— Соболь! — громкий крик врезается в сознание.

На автомате поворачиваюсь туда, откуда доносится звук. В дом зашел Влад. Обнимает Бергера, вручает ему подарок. Потом к Владу подходит другой приятель. Поверх его головы Соболев замечает меня и взмахивает рукой вверх в знак приветствия. Слова Марго не могут быть правдой хотя бы потому, что у Влада никогда не было интереса к Вике. Он никогда ничего не спрашивает про нее. А если я сам начинаю говорить про семью, то не выказывает никакого интереса и переходит на другую тему. Владу абсолютно похрен на мою жену, на моего ребенка, на мою семью.

Да, три года назад, в самом начале моих с Викой отношений, Соболю не нравилось, что я таскался к Вике. Но это скорее потому, что он близок с ее отцом и должен был приглядывать за ней. А тут я такой на мотоцикле, желающий затащить Вику в постель. Вот он и пытался меня отвадить. Не очень активно, кстати. Если бы, допустим, я стал увиваться за младшей сестрой Влада, то он бы сразу без разговоров набил мне морду. А тогда по поводу Вики он что-то пару раз вякнул типа «Не порти хорошую девочку» и все.

— Здорова! — Влад подходит ко мне. На автомате жму ему руку. — Как жизнь? Давно не виделись.

— Хорошо. У нас с Викой сегодня годовщина свадьбы.

— О, круто! Поздравляю вас! Что там у тебя в мотошколе? Вторую не будешь открывать?

Внимательно вглядываюсь в его лицо. Мои слова о годовщине свадьбы с Викой не вызвали у Влада совершенно никаких эмоций. Полный ноль. Да ему реально похрен!

— Когда ты последний раз видел Вику? — еще один вопрос.

Влад задумывается.

— Не знаю. Не помню. А что? Давно, наверное.

В венах медленно по одному градусу закипает кровь. Неужели слова Марго — правда? По позвоночнику ползёт озноб. Если это правда... Если Влад и Вика за моей спиной...

— Так что у тебя в мотошколе? Ты вроде хотел вторую открывать. Я, кстати, взял к себе того парня-айтишника, которого ты рекомендовал. Слушай, он реально крут. Спасибо тебе за рекомендацию. У меня сейчас заказов больше стало, и он очень выручает.

— Соболь! — кричит через все помещение Бергер. — Подойди сюда!

— Я сейчас.

Влад уходит от меня к Бергеру. О чем-то с ним трет, громко хохочет. Потом они выходят из гостиной на террасу, спускаются к озеру. А я так и стою, словно пришибленный. Шею свело от напряжения. Да ну, хрень какая-то. Владу же совершенно неинтересна Вика.

Срываюсь с точки и выбегаю на террасу. Ищу глазами Соболева. Он увлечён беседой с Бергером и еще с парой парней. Наблюдаю за Владом. Он абсолютно безмятежен, у него замечательное настроение. Смеется. Спускаюсь к ним.

— Влад, можем поговорить? — сходу налетаю на него.

— Да, — отвлекается от ребят.

— Давай отойдём.

— Что у вас за секретики? — Бергер прищуривается.

— Интимного характера! — рявкаю. И ведь даже не лгу.

Пацаны взрываются хохотом. Я направляюсь в лес, Соболев следует за мной. Пока иду, еле сдерживаю себя. Меня натурально колотит от ярости. Сука, думать ни о чем не могу, кроме того, что моя жена и мой лучший друг мутили за моей спиной. Блядь, пиздец, если это правда.

— Куда ты меня ведёшь? — спрашивает со смешком.

Останавливаюсь. Оборачиваюсь к Владу. Он в прекрасном расположении духа. Ничто не омрачает его настроения. А я не могу, меня штырит. Сука, как же меня штырит.

— Арс, ты в порядке? — Влад обеспокоенно оглядывает меня.

В башке кисель, в ушах шумит.

— У меня к тебе вопрос.

— Какой?

— Только ответь честно.

— Да, конечно.

Соболев, видимо, поняв, что что-то не так, стал серьезным.

— У тебя было что-нибудь с Викой?

— Что? — непонимающе переспрашивает.

— Ты спал с моей женой? — задаю вопрос более конкретно.

Соболев моментально меняется в лице. Шокировано хлопает глазами несколько раз. Молчит. Не пойму: то ли не догоняет, то ли думает, как увернуться от ответа.

— Еще раз спрашиваю: ты спал с моей женой? — повышаю голос.

— С женой — не спал.

В глазах Влада появился вызов. Он вздернул подбородок, напряг челюсть. И это, блядь, не нравится мне. Я слишком хорошо знаю Соболя. С первого, сука, класса школы. У него такое выражение лица, как сейчас, бывает, когда он готов драться насмерть. Меня молнией прошибает. Сука...

— А с девушкой? — спрашиваю не своим голосом. — С моей девушкой ты спал?

У Соболя дёргаются желваки.

— С девушкой спал.

Моя реакция быстрее моих мыслей. Я с разбега въебываю Владу ногой в челюсть.

Глава 69. Последнее слово

Арсений

Влад отлетает назад спиной к дереву. Хватается рукой за рот, но не падает на землю. Удерживается на ногах. Сплевывает кровь, смотрит на меня исподлобья. В следующую секунду делает выпад вперед и заезжает мне кулаком по лицу.

— Ты охуел!? — ревет как тигр.

— Это ты охуел, блядь! — ору на весь лес. — Как ты мог!? С моей девушкой!

У меня нет слов, чтобы продолжить говорить. Просто нет слов. Жгучее чувство предательства двух самых близких людей разъедает меня до костей. Я задыхаюсь, умираю. Натурально умираю.

— Ты... Вы... — я не могу продолжить говорить.

Миллионы лет существует человеческий язык, а у меня нет слов, чтобы выразить всю степень ненависти к Владу. Кулаки дрожат — так сильно я хочу избить Соболя. Убить его хочу. Чтобы сдох, сука, в муках. Я набрасываюсь на него с кулаками, но Влад уворачивается.

— Гандон! Я урою тебя!

Влад перехватывает мой кулак и отбрасывает меня к дереву. Я бьюсь о него затылком. Боль на секунду сковывает меня, но я тут же беру себя в руки. Делаю новый выпад на Влада, заезжаю ему по морде. Соболь не остается в долгу, тоже врезает мне в челюсть. Рот наполняет металлический вкус крови. Сплевываю на землю.

— Как ты мог...? Сука... Я тебя лучшим другом считал... И не с кем-нибудь, с моей женой...

— Она тогда не была твоей женой.

— Какая разница!? — ору. — Мразь! Ты просто гандон! Как ты мог!?

— Как я мог!? — тоже взрывается криком. — Как я мог!? Я люблю Вику — вот как я мог!

Рёв Влада прокатывается эхом по лесу и оглушает меня. Я не двигаюсь, парализованный его последними словами.

— Я люблю Вику, а Вика любит меня, — выплевывает со злостью. — Мы хотели быть вместе. Мы хотели вернуться из Турции и рассказать тебе. Я был готов пожертвовать нашей дружбой, потому что, выбирая между Викой и тобой, я выбирал ее. Я собирался все тебе рассказать про нас с Викой.

Признания Соболя ошарашивают меня. Я потерял дар речи.

— Да, мы были вместе в Турции! И это были самые счастливые две недели в моей жизни! И я уверен, в жизни Вики тоже.

— Что же тогда помешало вам быть вместе дальше? — хмыкаю с горечью.

— Ваш ребенок! Вика узнала, что беременна от тебя. А там, где есть ребенок, я не вмешиваюсь. Я оставил Вику, я отошёл в сторону, я не лезу в вашу семью и в ваши отношения! Я специально не говорил тебе ничего про нас с Викой, чтобы не портить ваши с ней отношения, чтобы вы нормально жили с вашим ребёнком! Потому что это в первую очередь нужно вашему сыну. Ему нужны нормальные родители и нормальная семья! Но раз ты сам узнал, то вот тебе правда: я люблю Вику.

Каждое слово Влада летит в меня словно острый кинжал. Вонзается в грудь, пробивает насквозь. Правда обрушилась на меня как снежная лавина. Мне сложно осознать услышанное, сложно поверить в это. Да ну, не может быть. Но по лицу Влада вижу: может. Меня трясёт от гнева. Желание сомкнуть на шее Соболя две ладони очень велико. Я бы мог простить ему какую угодно телку, но не Вику. Она моя жена, она мать моего ребёнка. Вика — моя семья.

— Что ты хочешь от меня сейчас? — Влад агрессивен не меньше меня. Руки сжаты в кулаки, на виске пульсирует вена. — Я не лезу в вашу семью и в ваши отношения, хотя мог бы. Я отошёл в сторону, я уступил тебе Вику. Будьте счастливы с вашим ребёнком.

— Как благородно! В сторону он отошёл, видите ли! Сука, как ты вообще посмел прикоснуться к Вике? К моей жене! К матери моего ребенка!

— Она не была тогда твоей женой. Вы всего месяц знакомы были. Про беременность не было известно на тот момент. Но как только Вика узнала, что беременна от тебя, я расстался с ней. Потому что туда, где есть ребенок, я не суюсь. Что ты сейчас хочешь? Для чего ты вообще начал ворошить прошлое? Три года прошло. Вы с Викой женаты. Я с ней не общаюсь, не вижусь. Между мной и Викой ничего нет с того дня, как она рассказала, что беременна от тебя.

Как я мог быть так слеп и ничего не заметить? А сейчас все становится на свои места. Так вот почему Вика почти не общалась со мной, когда находилась в Турции. Я списывал это на плохой интернет в отеле. А, оказывается, она была слишком увлечена Владом. Я даже представить их вместе не могу. Меня наизнанку выворачивает от одной только мысли, что человек, которого я считал лучшим другом, и моя любимая девушка — а уже тогда Вика была любимой — за моей спиной крутили роман. «Вот тебе правда: я люблю Вику», сказал Соболь пару минут назад. «Люблю» — в настоящем времени.

— Ты любишь ее до сих пор? — спрашиваю, простреливая Влада ненавидящим взглядом.

— Зачем ты задаёшь этот вопрос?

— Ответь: ты любишь ее до сих пор?

— Сень, езжай домой и отмечай свою годовщину свадьбы. Вика с тобой, она твоя жена, у вас общий ребенок. Я не лезу к вам.

— Ты любишь ее до сих пор или нет? — повышаю голос.

— Мой ответ ничего тебе не даст.

— Ответь, блядь! — взрываюсь криком.

— Люблю, — провозглашает. — Ты доволен? Ты услышал то, что хотел?

Мое тело больше не подчиняется моему мозгу. Никакой рациональности нет. Я набрасываюсь на Соболева с новыми кулаками. Даю ему несколько раз в морду, потом получаю так же сильно от него. Мы бьемся не на жизнь, а на смерть. А на хуй мне еще эта жизнь? После предательства двух самых близких людей. Наверное, наш мат слышат друзья, потому что неожиданно нас с Владом начинают разнимать.

— Эй, вы че, охуели!? — возмущается Бергер. — Вы че устроили? На моем дне рождения, блядь! Вы в своем уме, дебилы?

Я схаркиваю на землю кровь. Плохо вижу, заплыл глаз. Но одно радует: Соболь тоже прилично разукрашен.

— Да пошли вы все!

Я сбрасываю с себя чужие руки и устремляюсь на выход из леса. Сзади слышатся чьи-то шаги, голоса. Не оборачиваюсь. В башке пульсируют признания Влада про них с Викой. Гнев захлестывает меня волнами. Я не могу трезво мыслить, действовать. У меня одно желание — убивать. Запрыгиваю на мотоцикл, завожу с рёвом мотор.

«Как я мог!? Я люблю Вику — вот как я мог!».

«Да, мы были вместе в Турции! И это были самые счастливые две недели в моей жизни! И я уверен, в жизни Вики тоже».

«Я люблю Вику, а Вика любит меня».

Так вот почему Вика никогда не признается мне в любви. По крайней мере никогда не делает это первой. В редких случаях на мои признания может ответить: «Я тебя тоже». Я думал, она сама по себе такая сдержанная. В Вике есть скромность и застенчивость. А, оказывается, она любит Влада! Моего, блядь, лучшего друга!

Резко трогаюсь с места. Пыль взлетает под шинами. Горькое разочарование в двух самых близких людях разливается по венам вместо крови. Каждой клеткой тела я чувствую, как меня предали. Не кто-то, а самые близкие, самые любимые в мире люди. Влад и Вика. Мой лучший друг и моя жена.

Я выжимаю газ по полной. Но скорость не успокаивает меня, только распаляет. С каждой секундой гнева и ярости становится больше. Я мчу, не разбирая дороги. Сквозь свист ветра слышу, как мне сигналят. Все слилось в сплошную какофонию звуков. Но зато слова Влада отчетливо звучат в башке: «Я люблю Вику, а Вика любит меня». В этот момент на дорогу выбегает ребенок. Он бежит за мячиком, а я несусь ровно на него.

«Похож на моего Кирилла»‚ проносится в голове.

Резко поворачиваю руль в сторону и бью по тормозам. Под громкий рёв шин меня силой выбрасывает с мотоцикла. Последнее, о чем я думаю: «Не задел ребенка». Тело пронзает острой болью, как будто разом сломались все кости. Но даже эта боль — ничто по сравнению с той, которую мне причинили Влад и Вика. Я умер. Ну а на хуй мне еще эта жизнь?

Глава 70. Вестник

Влад

Сплевываю на землю кровь и провожаю взглядом спину Арса.

— Соболь, вы охуели? — набрасывается на меня недовольный Бергер. — Вы что устроили? На моем дне, блядь, рождения!

— Сорри, чувак.

— Да что мне твоё сорри? — продолжает возмущаться. — В жопу засунь себе свое сорри. Уебки, блядь.

Недовольный Бергер разворачивается и с несколькими приятеля направляется обратно, оставляя меня одного. Спина Арса уже скрылась из поля зрения. Приваливаюсь к дереву и сползаю по нему вниз на землю. Рот продолжает наполняться жидкостью с металлическом вкусом, сколько ни сплевываю. Прохожусь языком по зубам. Вроде все на месте. Значит, просто сильно губу мне разбил. Похер.

Блядь... Все-таки Арс узнал. Как? Откуда? На хера сейчас ворошить прошлое? Это было так давно, уже кажется, что в прошлой жизни. Я не видел Вику... Сколько я ее не видел? Год? Полтора? Я отпустил Вику навсегда и живу дальше. Знаю, что у нее все хорошо, и этого мне достаточно. Вика счастлива, она без ума от своего сына, у них с Арсом нормальная семья. Я это знаю и не лезу к ним. Еще раз сплюнув на землю кровь, поднимаюсь на ноги и, пошатываясь, бреду до своей машины. Чем я ближе к дому Бергера, тем сильнее долбит по башке громкая музыка. Арс прилично мне навалял, голова раскалывается, а от долбежки в доме Бергера вовсе ощущение, что кувалдой по черепу бьют. Сажусь за руль, перевожу дыхание.

Мотоцикла Арса нет. Куда уехал? Домой? На разборки с Викой? От этой мысли меня холодным потом прошибает. Арсений же не позволит себе ничего лишнего в адрес Вики? Не поднимет на нее руку? Меня охватывает тревога за Вику. Беру телефон, чтобы позвонить ей, но останавливаю себя. Лучше сразу поехать к ним. Возможно, это лишнее, но я точно должен знать, что Арс не причинит Вике вреда.

Завожу мотор и резко трогаюсь с места. Бергер живет в огромном коттеджном посёлке. Здесь много домов и широкие дороги. Светофоры, пешеходы. Ехать быстро нельзя, хотя хочется. В крови продолжает бурлить адреналин, руки, держащие руль, подрагивают. При каждой мысли о Вике сердце начинает колотиться быстрее. Так всегда, когда я вспоминаю ее. В последнее время она стала всплывать в моих мыслях значительно реже, у меня почти получилось подчинить сердце мозгу и здравому смыслу. Но нет-нет, да вспомню Вику. Бывает, увижу на улице похожую девушку или найду дома какую-нибудь вещь, напоминающую о Вике. И тогда душа в клочья рвётся. По сотому кругу думаю, правильно ли поступил, что оставил ее и отступил в сторону, не стал вмешиваться в их с Арсом отношения. Это риторические вопросы и нет смысла искать на них ответы. Если бы не ребенок от Арсения, мы с Викой точно были бы вместе. Я бы пожертвовал дружбой с Арсом. Но когда есть ребенок, я не понимаю, как можно вмешиваться. Не понимаю ни женщин, ни мужчин, которые лезут в чужие семьи, где есть дети.

Да, Вика и Арс расстались тогда после Турции. Но это такое расставание... Понятно было, что они перебесятся и сойдутся. Что и произошло. Сейчас у них нормальная здоровая семья, и их ребенок растёт в любви, счастье и с обоими родителями. Зачем Кириллу какие-то отчимы, мачехи, когда есть свои настоящие папа с мамой? Я знал, что именно так у Вики с Арсом и будет, поэтому сразу отошёл в сторону.

На выезде из коттеджного посёлка замечаю большое скопление людей. Подъезжаю ближе и вижу валяющийся на обочине мотоцикл. Сердце пропускает удар, когда понимаю: это мотоцикл Арса. Съезжаю на обочину, выбегаю из машины. Мотоцикл в одной стороне, а скопление людей чуть дальше, метрах в двадцати. Стоят несколько полицейских машин, сотрудники - правоохранительных органов переговариваются по рации. Часть территории оцеплена лентой.

— Да он нёсся как сумасшедший...

— Чуть ребенка не убил...

— Смертник...

Улавливаю обрывки фраз. От каждой из них кровь в жилах леденеет. Я пробираюсь сквозь толпу, расталкиваю всех локтями.

— Расходимся! Нечего тут смотреть! — громко звучит строгий голос полицейского. — Расходимся! Расходимся!

— Подождите, пропустите, — бормочу, пробираясь дальше.

Я действую на автомате. Мозг отказывается осознать происходящее. Растолкав всех локтями, торможу у ленты, за которую пытается всех отогнать полицейский. Я смотрю за его спину и вижу на земле тело, накрытое брезентом. Из-под него торчат ноги в кроссовках Арсения.

— Арс! — кричу не своим голосом и пролезаю под лентой. Полицейские пытается ухватить меня за руку, но я отталкиваю его. — Арс!

Падаю на колени рядом с другом, скидываю с лица брезент и вижу Арсения. Бледного и с закрытыми глазами.

— Арс! — срываюсь на новый крик, трясу друга за плечо. — Арс! Очнись! Открой глаза!

— Молодой человек, отойдите немедленно! — звучит строго над ухом. — Оставьте тело в покое.

— Это мой друг! Это мой друг!

— Ваш друг погиб. Сообщите родственникам, если знаете их. Мы сейчас отвезём тело в морг.

Я слышу громкий истошный крик и не сразу понимаю, что он мой. Я срываю голосовые связки и продолжаю как одержимый трясти Арса за плечо, чтобы он очнулся. Все происходит, как в страшном сне, как в фильме ужасов. Сильные руки хватают меня и пытаются оттащить назад, но я вырываюсь и снова падаю на колени рядом с лучшим другом. Перед глазами пелена, все размыто. По лицу струится влага. Что это? Слезы?

Меня снова хватают за руки и снова силой поднимают на ноги, снова оттаскивают назад. А я снова вырываюсь, дерусь и падаю на колени возле Арса. Кричу его имя, зову и жду, что вот-вот он откроет глаза и посмотрит на меня. Скажет: «Соболь, ты охуел так орать? Заткнись, блядь». Но Арс не открывает глаз, не реагирует, когда я трясу его за плечи. Он как тряпичная кукла.

— Молодой человек, успокойтесь, прекратите немедленно, — кричит мне полицейский, снова оттаскивая от Арса.

В этот раз меня очень крепко держат, не дают прорваться к другу. Два человека берут носилки с Арсением и уносят к машине. Я кричу. Я вырываюсь. Я не верю в то, что вижу собственными глазами. Это не правда. Это не может быть правдой. Это все какой-то ужасный страшный сон. Это не моего друга несут под брезентом. Это не моего друга грузят в машину. Это не моего друга везут в морг.

— Ваш друг погиб, — врывается в уши сухой протокольный голос. — Успокойтесь, выпейте воды.

Мне суют в руки пластиковый стакан. Я не удерживаю его в ладонях. Он падает на землю. Машина, в которую погрузили Арса, трогается с места и уезжает. Я смотрю ей вслед и кричу себе в кулак, которым зажал рот. Это не правда. Это не с нами.

— Молодой человек, вы можете родственникам сообщить? — снова этот строгий сухой голос. — У погибшего было обручальное кольцо. Он женат? Сообщите жене.

Я отшатываюсь назад. Ноги еле держат меня. Вика... Меня простреливает молнией ледяного ужаса и неконтролируемой паники. Полицейский говорит, куда именно повезли Арсения, а у меня волосы на затылке шевелятся от того, что нужно сообщить о трагедии Вике. Мент разворачивается и уходит, а я растерянно гляжу ему вслед. Не слышу ничего вокруг: ни громких голосов зевак, ни проезжающих по широкой дороге машин, ни собственного сердца, которое колотится о рёбра с такой силой, что, кажется, сейчас выпрыгнет.

Я разворачиваюсь и иду к машине. Сев за руль, тупо гляжу перед собой, но ничего не вижу. Я не знал, что способен на слезы. Не знал, что они вообще у меня существуют. Боль, словно бомба, разрывает меня изнутри. Разносит мое тело на мелкие ошмётки. Только почему-то я еще дышу. Почему я дышу, если Арс больше нет? Упав лбом на руль, не сдерживаю нового крика. Через него выплескиваю все отчаяние, все горе, которое испытываю. А перед глазами проносится калейдоскоп картин.

***

Далекое первое сентября. Я иду в первый класс и ужасно этому рад. Я так мечтал о школе. Линейка. Много детей, которые теперь мои одноклассники. Среди них светловолосый мальчик.

— Меня Сеня зовут, — представляется. — А тебя?

— Влад.

— Смотри, какой у меня есть мотоцикл, — достаёт из кармана игрушку. — Хочешь, будем на переменах играть?

***

Пятый класс. Я зарубился на физкультуре с пацаном из параллельного класса. Стрелка после уроков. Драка.

— Соболь, я с тобой пойду, — уверенно заявляет Арс.

— Да ну брось, я этому придурку сам наваляю.

— Он с собой дружбанов подтянет, а ты один, что ли, будешь против них? Я не дам тебе одному с ними биться.

***

Одиннадцатый класс. Выпускной. Прощай, школа!

— Ну что, неудачники, так и будете трезвыми сидеть? — Арс достаёт откуда-то из-за пазухи тайком пронесённую бутылку виски. — Вы что, реально собрались компот пить? Мы, блядь, школу прикончили! Давайте бухать!

***

Еще одно первое сентября. Теперь уже первый курс ВМК МГУ. Мы с Арсом снова сидим за одной партой.

— Блядь, на хуя я сюда пришел? — возмущённо шепчет. — Мало мне было физмат-школы?

— Ну а кто тебя заставлял сюда поступать? — так же возмущённо шепчу Арсу в ответ.

— Да хуй знает. Ты сюда пошел, и я с тобой за компанию.

— Ну а куда еще идти после физмат-школы? Не на филологический же.

— Да лучше б, блядь, на филологический! Там хотя бы тёлки есть.

***

Одна картина сменяет другую. Передо мной пролетают все восемнадцать лет нашей с Арсом дружбы — именно столько прошло с линейки в первом классе. И я не могу принять, не могу осознать, что Арса больше нет. Завожу мотор. Еду. Не очень понимаю, как у меня это получается в таком состоянии. Но я нажимаю педали, кручу руль и даже вижу дорогу. На полном автопилоте доезжаю до их с Викой дома и торможу у подъезда. Уже почти стемнело. Сколько времени? Не знаю. Поздно. Гляжу на их окна. На кухне горит свет. Вика не спит. Ждет мужа с работы. Переживает, наверное, что его долго нет. Я должен сообщить Вике. Не кто-нибудь, а именно я должен стать вестником такой новости. Я сам в нее не верю. Я не верю в то, что собираюсь сказать Вике. Потому что Арс не мог умереть. Это был не он. Кто-то на него похожий. В его кроссовках и на его мотоцикле. Но не он. Не он ведь?

ЭТО БЫЛ ОН.

Под кожей ползёт страх. Обволакивает внутренности, скручивает их в тугой узел. Прошибает тело потом. Выхожу из машины и направляюсь к подъезду. Набираю код по памяти. Я знаю его наизусть. Неоднократно был у Арса в новой квартире в отсутствие Вики. Поднимаюсь на лифте на нужный этаж и звоню в дверь. Она моментально распахивается. На пороге стоит перепуганная Вика.

— Влад? — изумляется, увидев меня. — А ты не знаешь, где Арс? Я не могу дозвониться...

Она растерянно замолкает. Глядит на меня. Не знаю, как я выгляжу. Должно быть, ужасно, раз Вика становится еще более напуганной. Она отступает на шаг назад. Бледнеет.

— Где Сеня? — в ее голос прорываются нотки паники.

А я просто смотрю на нее. Я не видел Вику больше года. Я запрещал себе думать о ней. Я выдергивал ее щипцами из своего сердца и своих мыслей. Я стирал ее из памяти с помощью других девушек. А сейчас просто смотрю на нее, красивую и нарядную по случаю годовщины свадьбы, и слова застряли в горле.

— Влааад, — зовет, почти переходя на крик. — Где Арсений? Что-то случилось?

— Арс разбился на мотоцикле, — вырывается сипло. Мой голос сорван, глотку словно кошки дерут.

Вика округляет глаза в ужасе. Отступает еще на пару шагов.

— Что? Как? — бормочет. — Где он? В больнице? Как он? К нему сейчас можно?

Ее глаза налились слезами, губы посинели. Я ненавижу себя за то, что должен сказать Вике. И я сам в это не верю. Но говорю:

— Арс погиб.

Глава 71. Наивысшая степень

Квартира родителей насквозь пропахла валерьянкой и корвалолом. Этот запах въелся в стены, въелся в нас. Папа отсчитывает очередные капли. Выпивает сам, затем снова капает лекарство в стаканчик и подносит мне. Отрицательно качаю головой.

Мама уложила меня к себе на колени и гладит по голове, пока я, не мигая, пялюсь в одну точку на стене. Сегодня были похороны. Сегодня мы простились с Арсением. Прошедшие три дня были кошмаром наяву. И сколько еще впереди этих кошмарных дней без моего мужа? Вся жизнь.

Я не верю. Меня не покидает ощущение, что все это дурной сон. Я жду, когда проснусь, но не просыпаюсь. Постоянно твержу себе, что Арсения больше нет. Он умер. Это навсегда. И осознавая действительность, выть раненым зверем хочется. Я не знаю, как дальше жить. Просто не представляю. Что ответить Кириллу, когда он спросит, где папа? От этой мысли по лицу струятся новые слезы. Я всхлипываю себе в кулак. Мама крепче меня обнимает.

Все три дня до похорон ребенок жил у няни. Пришлось попросить ее забрать Кирилла к себе, потому что никто из нас не мог за ним смотреть. На похоронах, естественно, сына не было. Час назад няня привезла Кирилла в квартиру к родителям. Я собрала в кулак всю свою волю и все свои силы, чтобы вести себя с ребенком, как обычно, и уложить его спать. А как быть завтра, я не знаю. И послезавтра. И через неделю. И через месяц. И через год. Потому что мне хочется рвать на себе волосы и лезть на стену. Но я не могу. Я должна быть сильной ради сына. Нашего с Арсением сына.

Дверь в квартиру тихо открывается и закрывается. Я знаю, кто пришел. Через минуту возни в прихожей в гостиной появляется Влад. Бросает на меня взгляд и подходит к моему папе. О чем-то тихо с ним переговаривается. Я не слышу слов, да и не пытаюсь разобрать их. Перемещаю взгляд с точки на стене на Соболева. Я никогда не видела его в таком ужасном состоянии. Наверное, Влад, как и я, не спал три дня. Еще на его лице видны синяки и ссадины, опухла губа, заплыл глаз.

У нас не было возможности поговорить с того мгновения, как он явился в нашу с Арсом квартиру и сообщил мне страшную весть. У меня началась истерика, и я плохо помню, что было дальше. Когда очнулась, дома уже были мои родители. А Соболева не было.

— Влад, — зову его тихим сиплым голосом. Они с папой замолкают и поворачиваются на меня. — Мы можем поговорить?

— Да, конечно.

Я поднимаюсь с маминых колен и сажусь на диване. От резкой смены положения закружилась голова, и мне требуется несколько секунд, чтобы подняться на ноги. Колени слабые, подкашиваются. Мама подскакивает следом, чтобы поддержать меня за локоть. Жестом даю ей понять, что могу сама.

— Давай выйдем на улицу.

— Да, конечно.

По лицам родителей вижу: им не нравится, что я куда-то собралась. Но так как иду с Владом, не возражают. Мы обуваемся в прихожей, молча вместе ждём лифт и так же молча едем вниз. Выйдя из подъезда, отходим к детской площадке. Она пустая, так как уже перевалило за одиннадцать вечера и стемнело. В груди нестерпимо ноет. Мне тяжело не то, что говорить, звук вымолвить. Но я хочу задать Владу вопросы.

— Расскажи мне, как все произошло. Откуда ты узнал первым, что Сеня разбился?

— При слове «разбился» мой голос надламывается, и я замолкаю. Силой воли стараюсь унять выступившие на глазах слезы. Я хочу конструктивно поговорить, а не портить все рыданиями.

— Я же рассказывал.

— Кому-то другому, но не мне.

Кивает.

— Мы были на дне рождения Бергера. Арс уехал раньше. Я после него. По дороге я увидел большое скопление людей и валяющийся в стороне мотоцикл Арса. Съехал на обочину, остановился, — замолкает на секунду. — Арс был уже мёртв, — тяжело сглатывает. — Он ехал без шлема, существенно превысил допустимый скоростной режим. Там ребенок на дорогу выбежал, Арс резко затормозил. Ребенок не пострадал, а Сеня...

Влад переводит дыхание. Слова даются ему так же тяжело, как мне.

— Почему Арс гнал на бешеной скорости без шлема?

— Я не знаю.

— Ложь! — громко заявляю, разоблачая Влада. — Ты лжёшь мне!

Я на пороге новой истерики. Тело охвачено мелкой дрожью, и если бы не стянутое колючей проволокой горло, я бы продолжала орать дальше. Соболев лжёт. Нагло и гнусно, глядя мне в глаза. Там что-то произошло. На дне рождения этого Бергера. Он, кстати, был сегодня на похоронах, я узнала его. Но не успела подойти и спросить. На похоронах много кто присутствовал, у Сени было много друзей. Они все подходили ко мне со своими дурацкими соболезнованиями, как будто не понимали, что их сочувствие делает мне только хуже.

Через пару недель все эти друзья забудут Арсения и продолжат жить своими счастливыми жизнями, будут пить и тусоваться, гонять на мотоциклах и смеяться. А Арсений не будет! Больше никогда не будет! Слезы все же заструились по лицу. Я быстро вытираю их тыльной стороной ладони.

— Что произошло на дне рождения Бергера? — рычу.

Влад не хочет говорить. Он намеренно что-то скрывает от меня, и это злит ещё сильнее. Я задыхаюсь от негодования. Мне хочется схватить Соболева за футболку и начать трясти со всей силы.

— Хватит делать из меня дуру. Говори, что произошло у Бергера.

А еще мне не дает покоя побитая рожа Соболева. Кто ему ее так разукрасил? У Сени тоже были на лице синяки и гематомы. Его травмы, допустим, можно списать на ДТП, но с кем подрался Влад?

— Зачем тебе это, Вик?

— Значит, там все же что-то произошло, и ты это от всех скрываешь! — произношу разоблачительным тоном.

—Я просто не хочу, чтобы ты переживала еще больше.

Стискиваю зубы. Еще никогда я не испытывала к Владу столько отвращения, как сейчас. Даже думать дико, что когда-то я любила этого человека. Меня раздражают его попытки помочь. Он крутился вокруг нас все три дня до похорон. Мельтешил перед глазами, делая мое состояние еще хуже.

— Если ты немедленно не расскажешь мне, что произошло у Бергера, я придушу тебя собственными руками.

Это не пустая угроза. Я действительно готова вцепиться Владу в глотку, если он прямо сейчас не расскажет, что заставило моего мужа гнать на бешеной скорости без шлема. Арс никогда себе такого не позволял. Особенно после того, как мы поженились. Он бросил гонки, он очень осторожно ездил не только на мотоцикле, но и на машине. Арсений полностью осознавал свою ответственность перед семьей и перед ребенком.

Соболев глядит на меня грустными потухшими глазами. Вздыхает. Трёт побитое и несколько дней небритое лицо.

— Арс узнал про нас с тобой в Турции.

Слова Влада оглушают меня на бесконечно долгие секунды. Моргаю несколько раз глазами.

— Как узнал? — растерянно бормочу.

— Я не знаю, Вик. Кто-то ему рассказал.

Отшатываюсь на шаг назад, отворачиваюсь к дереву. Из груди наружу рвётся крик. Я зажимаю рот ладонью. Меня разрывает изнутри. Когда мы с Арсением поженились, и у нас все стало хорошо, больше всего на свете я боялась, что каким-то образом он узнает про меня и Влада. Про мою страшную ошибку, которую я совершила. Влад — это ошибка. Все, что между нами было, — ошибка. Я просыпалась по ночам в холодном поту, смотрела на спящего мужа и до леденящего душу ужаса боялась, что однажды Сеня узнает про мое предательство, про мою ошибку. И он узнал...

— Арс стал задавать вопросы, — Влад стоит у меня за спиной. — Мне пришлось отвечать. Мы подрались. Потом нас разняли, и Арс уехал. Дальше ты знаешь.

Сгибаюсь пополам, зажмуриваюсь крепко-крепко и тихо рыдаю себе в ладонь. Я хочу упасть и умереть. Мне нет прощения. Мало того, что я предала своего мужа, так еще по моей вине он разбился.

— Вик... — рука Влада опускается на мое плечо.

Прикосновение Соболева больно жалит. Резко выпрямляюсь и скидываю с себя его руку. Поворачиваюсь к нему, простреливаю ненавидящим взглядом.

— Никогда не смей ко мне прикасаться. Слышишь? Никогда не смей.

— Извини.

— Что ты ответил на вопросы Арсения? Что ты ему рассказал?

— Что у нас был роман в Турции. Что мы любили друг друга и были бы до сих пор вместе, если бы не твоя беременность.

Земля уходит у меня из-под ног. Боже мой, Арс услышал это в годовщину нашей свадьбы.

— Зачем ты сказал ему? Зачем?

Влад сам едва держится. Ему так же плохо, как мне.

— Он задал прямые вопросы, а я честно на них ответил. Пожалуйста, не вини себя, Вика, — Соболев будто читает мои мысли. — Твоей вины точно ни в чем нет.

— Заткнись! — срываюсь на крик. — Просто заткнись! Ты не имел никакого права рассказывать ему! Все, что между нами было, — это ошибка! Страшная ужасная ошибка, о которой лично я буду жалеть до своего последнего вздоха.

— Вик...

— Не смей даже имя мое произносить, — перебиваю. — В гробу у Арсения все лицо было в синяках. Как ты посмел ударить его?

— У нас была драка. Он бил меня, а я его.

— Ненавижу тебя!!! — кричу на весь двор, срывая голосовые связки. — Просто ненавижу!!! Арс был лучше тебя. В тысячу, в миллион раз лучше. Во всем лучше. Ты даже ногтя его не стоишь. Лучше бы это ты умер!

Влад выдерживает мою тираду, не произнося ни звука. А я падаю лицом в ладони и захожусь новым громким плачем отчаяния и безысходности. Мой муж погиб. Я осталась вдовой с ребенком. А убило моего мужа мое предательство. Мне нет прощения. И то, что я испытываю сейчас к Владу — это наивысшая степень ненависти, презрения и отвращения. Я не хочу видеть его никогда в своей жизни. Никогда.

— Лучше бы это ты умер, — повторяю сквозь плач. — Лучше бы это ты умер.

— Да, — тихо соглашается. — Лучше бы умер я.

Глава 72. Доверительный управляющий

Дальше наступает пустота. Я каждый день что-то делаю, куда-то хожу, с кем-то разговариваю. Не плачу и не бьюсь в истериках, потому что сын не должен видеть меня в таком состоянии. Летом у нас нет няни, она на даче, и по нашей просьбе на период похорон забирала сына к себе, а после них привезла обратно. И я рада, что целыми днями мы с Кириллом вдвоём. Сейчас я дорожу каждой минутой рядом со своим ребёнком и не готова кому-то его отдавать.

Я занимаюсь с Кириллом развивашками, гуляю, играю, читаю ему книги. Мы ходим в бассейн, в детские развлекательные центры. Дома рисуем пальчиковыми красками, лепим из пластилина. Наши дни максимально насыщены активностями. Но в груди у меня зияет чёрная дыра. Выжженное поле. Каждую секунду мне приходится сдерживать внутренний крик отчаяния, боли и безысходности. Но зато ночью, когда ребенок спит, я могу дать волю слезам. Я снова живу у родителей, потому что вернуться в нашу с Арсением квартиру нет моральных сил. Я боюсь, что переступлю порог и не выдержу, сорвусь. Я даже не поехала туда за вещами. Их привезли родители.

Каждый день мне приходится уделять время мотошколе Сени. С ней большие сложности. У Арса было ООО и был инвестор. Инвестор не имеет доли в бизнесе, у него с Арсом другое соглашение, по которому инвестор дал деньги на развитие мотошколы, а Сеня должен был возвращать с процентами. У меня есть ощущение, что инвестор хочет меня обмануть. А именно, хочет забрать себе всю мотошколу. Буквально через несколько дней после похорон он позвонил мне и стал говорить, что Арс ему не платил и должен крупную сумму. Мне сложно в это поверить. Арсений очень много рассказывал о мотошколе, и если бы там были долги, я бы знала. Наоборот, Арс светился от счастья, что его бизнес процветает. Поэтому когда инвестор стал говорить про большую задолженность, я насторожилась.

По наследству ООО Арсения переходит мне. Я стану собственником компании через полгода после смерти мужа, а до этого должен быть назначен доверительный управляющий, который будет выполнять фактическое управление компанией. Кто станет доверительным управляющим, пока я не вступила в наследство? Им станет Влад.

Я не хотела. Но мой папа и мама Арсения меня уговорили. Как ни странно, Влад достаточно хорошо погружен в бизнес моего умершего мужа. Арс много ему рассказывал, Влад часто бывал в мотошколе, да и у самого Соболева есть свой небольшой айти-бизнес. Но самое главное — Влад знаком с инвестором, который дал Сене деньги на мотошколу. Если отбросить мою личную неприязнь к Соболеву и нежелание с ним контактировать по каким бы то ни было вопросам, умом понимаю: для того, чтобы сохранить дело Арсения, Влад должен стать доверительным управляющим на полгода.

Соболев начинает фактическое управление мотошколой. Каждый вечер после работы он приезжает ко мне и рассказывает, как дела в фирме, что происходит и над чем он сейчас работает. Выслушав его рассказ, я задаю вопросы, если они у меня есть, и Влад уезжает. На этом наше общение заканчивается. Оно у нас сугубо деловое. Соболев наводит порядок в бухгалтерии и отчётностях для налоговой. Арсению не повезло с бухгалтером, последний раз она подала в ФНС отчетности с ошибками, а найти нового бухгалтера муж не успел. Влад нашел очень компетентную женщину, которая исправила все ошибки предыдущего сотрудника. Но что самое для меня главное — Влад поставил на место инвестора, который откровенно хотел обмануть меня. Никаких задолженностей нет, Арс платил инвестору вовремя и погасил почти весь долг.

У меня есть всего месяц для того, чтобы по максимуму въехать в работу мотошколы. Потому что в сентябре начнётся моя учеба в университете, я перешла на третий курс. Во время учебы мне будет сложнее погружаться в функционирование бизнеса. И я еще не решила, что буду делать, когда вступлю в наследство. Я же не могу бросить учебу, чтобы стать новым генеральным директором мотошколы. Но и продавать ее я не хочу. Арсений любил свое дело, я хочу сохранить мотошколу в память о моем муже. Единственным вариантом остается найти хорошего генерального директора. С его поиском, скорее всего, тоже будет помогать Влад. Так что я почти смирилась, что Соболев задержится в моей жизни еще на какое-то время.

Мне нравится, что Влад в общении со мной не выходит за рамки мотошколы. Мы разговариваем пятнадцать-двадцать минут в день и только о бизнесе. Ни о чем больше. Не знаю, обидели ли его мои слова после похорон Арсения о том, что лучше бы умер Влад. Наверное. Любого человека обидели бы такие слова. Я потом раскаялась о сказанном в порыве отчаяния. Но у Влада прощения не попросила. Просто теперь при каждой встрече с ним чувствую себя немножко виноватой. Но Соболев не подаёт виду, что его ранили мои слова. Так что, может, он уже забыл о них, не знаю. Я не поднимаю эту тему, потому что не хочу, чтобы наше общение выходило за рамки делового. Где один раз отойдём от мотошколы, там и второй.

Единственное, что меня немного напрягает, так это то, что Влад всегда приезжает с подарками Кириллу. Не было ни одного дня, чтобы Соболев явился с отчетом о мотошколе и не привёз что-то моему сыну. В итоге Кирилл уже ждет появления дяди Влада, потому что знает: получит от него подарок. Зайдя в квартиру, Влад первым делом общается с моим ребенком. Треплет его по волосам, шутит, вручает очередную машинку/мячик/конструктор/книжку/игрушку. Потом Влад проходит на кухню, где пятнадцать-двадцать мы говорим о бизнесе. После этого Соболев снова общается с Кириллом. Может поиграть с ним в детской. Затем уходит.

Если мои родители возвращаются с работы раньше, чем Влад покинет квартиру, они предлагают ему остаться на ужин и, как правило, Соболев соглашается. К счастью, это бывает не часто. Но когда мы сидим за одним столом, я стараюсь не вступать в разговоры, быстро кормлю Кирилла, ем сама и ухожу с сыном. Я не могу общаться с Владом как ни в чем не бывало. Даже не столько потому, что чувствую себя виноватой за пожелания смерти. Я в целом считаю неправильным все, что между нами было. Корю себя за обман и предательство Арсения. Каждый день думаю о своем муже, вспоминаю его, пересматриваю наши фотографии. Мысленно прошу у Арса прощения. Я хожу к нему на могилу и горько плачу, опустившись лбом на крест.

А еще я очень хочу, чтобы Кирилл знал и помнил своего папу. Я рассказываю ему про Арсения, показываю фотографии, напоминаю о каких-то ярких событиях, которые отложились у сына в памяти. Например, как мы ходили в парк аттракционов за две недели до гибели Арса. Или как Кирилл с Арсением запускали радиоуправляемый вертолёт. Каждый божий день я проговариваю сыну эти моменты и показываю фото и видео тех дней, чтобы время не стёрло их из детской памяти. Кириллу еще нет двух с половиной лет, и я очень боюсь, что он попросту не запомнит Арсения и не унесёт с собой во взрослую жизнь ни единого воспоминания о родном папе. Я была старше, когда погибли мои настоящие родители, мне было три с чем-то. У меня есть несколько воспоминаний о них. Я хочу, чтобы у Кирилла тоже были воспоминания об Арсении. Но каждый такой разговор с сыном заканчивается одним и тем же диалогом, который вытряхивает из меня всю душу.

— Так а где папа? Он меня бросил? — спрашивает обиженно.

— Нет, сынок. Папа улетел на небо. Он смотрит на нас и радуется, что у нас с тобой всё хорошо.

— А почему он к нам не приезжает? — недовольно.

— Он не может.

— Значит, мы больше никогда не увидим папу?

Перевожу дыхание. Сглатываю ком.

— Однажды мы тоже полетим на небо. И обязательно встретимся там с папой.

— А когда? — с любопытством.

— Никто не знает. У каждого для этого свое время.

Глава 73. Осень

Осень. Такая же холодная и промозглая, как состояние моей души. Началась учеба на третьем курсе университета, а Кирилл пошел в садик. Пока только в группу кратковременного пребывания на три часа. В остальное время до вечера с ним няня. Я еще не решила, буду ли отдавать ребенка в сад на полный день. Посмотрю по его настрою. Вроде бы Кирюше нравится, но в группе кратковременного пребывания не так много детей, как в обычной. В яслях их под тридцать человек. Не знаю, что полезного может почерпнуть ребенок, когда одна воспитательница разрывается между тридцатью детьми. Так что я больше склоняюсь к тому, чтобы сын ходил в ясли на полдня исключительно для социализации.

Загруженность в университете стала меньше, и однокурсники начали искать подработку, которую можно совмещать с учебой. Я бы тоже очень хотела найти что-то по специальности, хоть на пару часов в день. Но пока не могу себе этого позволить. Несмотря на то, что есть няня, Кирилл в первую очередь нуждается во мне. Особенно после смерти Арсения. Да я и сама стремлюсь каждую свободную минуту проводить с ребёнком. Он центр моей жизни, центр моего мира, мое все. Лучшее, что когда-либо случалось со мной, — это мой сын. Наш с Арсением сын.

По возможности стараюсь возить ребенка к родителям Арса. Они в сильном унынии после смерти сына, но их спасает, что старшая дочка за пару месяцев до гибели Сени родила близнецов. Она сейчас живет с детьми у родителей в Подмосковье, они ей помогают. Благодаря внукам свекры держатся на плаву.

В субботу в конце октября еду с Кириллом в гости к родителям Арса. Они до слез в глазах рады видеть внука. Надежда Сергеевна берет Кирюшу на руки и без конца прижимает к себе с поцелуями. Глядя на эту картину, у меня самой глаза на мокром месте. Александр Викторович сажает Кирилла на шею и ходит так с ним по дому. Сын расправил руки в стороны и представляет, что летает на самолете. Шестимесячные близнецы — Коля и Сережа — барахтаются в манеже. Я не понимаю, как свекры и сестра Арса их различают. Они еще и в одинаковой одежде.

— Мам, а как понять, кто из них Коля, а кто Сережа? — Кирилл подошел к манежу и с любопытством смотрит на двоюродных братьев.

— Юль, — зову сестру Арса. — Кто из них Коля, а кто Сережа?

Юля, несмотря на помощь родителей с близнецами, похожа на зомби. У меня аж в груди щемит, когда смотрю на нее. Невольно вспоминаю себя, когда Кирилл только родился. День и ночь смешались, я перестала различать дни недели. Потому что у меня был один сплошной день сурка. Вот и у Юли так же. А она еще обоих мальчиков кормит грудью, в том числе по ночам.

— Вот Коля, вот Сережа, — показывает пальцем на сыновей, лежащих на животике.

— Как ты различаешь их, да еще и со спины? — изумляюсь.

— Да они совершенно не похожи.

— Они как две капли!

— Нет, у них и лица разные, и телосложение, и характер. Сережа младше Коли на пятнадцать минут, но он лидер. Куда Сережа, туда за ним и Коля.

Перевожу взгляд на малышей. В подтверждение слов матери Сережа бросает грызть одну погремушку и тянется ко второй. Вслед за ним то же самое делает Коля.

— Кирюш, поиграй с братиками, — предлагаю сыну.

Брезгливо морщится.

— Они еще мелкие. А я уже большой!

Мы с Юлей одновременно смеемся. Она опускается на корточки перед племянником и крепко его обнимает. Целует в макушку и смахивает слезу с щеки. Не сказать, что Арс был очень близок со своей старшей сестрой, но Юля, конечно, горюет, как и все мы.

— Давай я пойду гулять с детьми, пока не начался дождь, а вы с Надеждой Сергеевной отдохнете? — предлагаю Юле.

— А тебя не затруднит? — хватается за мое предложение как утопающий за соломинку.

— Конечно, нет! Близнецы, я думаю, сразу уснут в коляске, а Кирилл побегает по лужам.

— Спасибо, Вика, ты меня очень выручишь!

— Да не за что. Вам с Надеждой Сергеевной нужно поспать.

Юля кормит сыновей и быстро их собирает. Я облачаю Кирилла в специальный комбинезон и резиновые сапожки для прогулок в дождь. Сын обожает носиться по лужам. Как только мы выходим на улицу, близнецы сразу засыпают. Я медленно качу коляску и поглядываю за Кириллом. Сын не упускает ни одной лужи. Идти в лес не хочу, там сейчас сыро и грязи по колено, поэтому брожу по улицам поселка между домами. Теряю бдительность и незаметно для самой себя оказываюсь на улице Соболевых. Здесь, как назло, много луж, поэтому Кирилл сразу несется сюда. Влад не живет с родителями вот уже пару лет. Но сейчас его машина стоит у ворот. Наверное, приехал в гости на выходные. Хорошо, что Кирилл не знает, как выглядит автомобиль дяди Влада, а то бы побежал к машине.

Мы медленно движемся в сторону дома Соболевых. Я очень хочу пройти мимо их окон незамеченной, поэтому опускаю капюшон пуховика пониже. Я ничего не имею против тети Сони и дяди Димы, с удовольствием бы увиделась с ними, но их сына в моей жизни слишком много. Даже те пятнадцать-двадцать минут в день, которые я общаюсь с Владом на тему мотошколы, — перебор.

У дома Соболевых самая большая лужа. Конечно же, Кирилл залезает в нее и начинает прыгать. Я хочу быстро проехать окна, но все же не успеваю. Одно из них на первом этаже распахивается и выглядывает тетя Соня. Блин.

— Вика! — восклицает. — Это ты?

— Ага... Здрасьте.

— Заходите в гости.

— Извините, не можем. Я гуляю с Юлиными близнецами, они скоро проснутся.

Тетя Соня переводит взгляд с меня на Кирилла. Смотрит несколько секунд. Грустнеет. Я знаю, о чем она думает. Что Кирилл сильно похож на Арса. Тетя Соня видела моего мужа в раннем детстве, первоклассником, так что может сравнить Арса в детстве и Кирилла.

— Как вы? — спрашивает с грустью и болью в голосе.

Под «вы» тетя Соня понимает всю семью Арсения. Родители Влада, конечно же, тоже присутствовали на похоронах. Я помню, тетя Соня сильно плакала.

— Потихоньку, — силюсь улыбнуться. — Юля с близнецами живет у родителей. А ее муж в Москве, он работает, приезжает по выходным. Я вышла погулять с детьми, чтобы они с Надеждой Сергеевной немного отдохнули.

— А как твои дела? Учишься?

— Да, я на третьем курсе. Кирилл пошел в сад на три часа в день.

— Как там ему?

— Нравится, но уже три раза заболел.

От наших голосов один из близнецов проснулся и запищал. Глянула на часы. Почти два часа спали.

— Ладно, я поеду домой, а то сейчас раскричатся.

С пониманием кивает.

— Передавай Малаховым привет.

— Хорошо. Кирилл, — зову сына. — Пора домой.

— Ну мааам.

Подхожу к ребенку и буквально тащу его за руку из лужи.

— Дома я дам тебе киндер.

— Не хочу!

— Два киндера.

— Нет!

— Три киндера и свой телефон.

Сын задумывается.

— А завтра будем целый день смотреть «Синий трактор».

— Я согласен!

Тетя Соня смеется, глядя на мою торговлю с Кириллом. Я машу ей напоследок, и она закрывает окно. Быстро веду сына и качу коляску по тротуару. Близнецы уже проснулись, и их плач набирает обороты.

Как хорошо, что из окна выглянула тетя Соня, а не Влад.

Глава 74. Идиллия

Не проходит и двадцати минут после того, как я возвращаюсь с прогулки с детьми, как раздается стук в калитку, и во двор заходит Влад. Когда замечаю его в окне, аж прирастаю к одной точке. Мама Арсения выходит встретить Соболева. Он обнимает Надежду Сергеевну, и она, очевидно, приглашает его зайти в дом. Я стою в нерешительности в коридоре и не знаю, куда себя деть. Да и куда тут денешься? Не прятаться же трусливо по комнатам.

— Привет, — Влад здоровается первым, когда входит в дом.

Выдавливаю из себя улыбку и киваю ему.

— Владик, заходи к нам почаще, — Надежда Сергеевна растрогалась до слез. — Мы всегда тебе очень рады, ты же знаешь.

— Я редко здесь бываю, Надежда Сергеевна. Я же в Москве живу. Сегодня приехал навестить родителей и зашел к вам.

Значит, он планировал навестить родителей Арса? А я, грешным делом, подумала, что это тетя Соня рассказала, что увидела меня, и поэтому он пришел. Глупость какая. Аж смеяться хочется. С чего бы Владу куда-то тащиться в дождь ради меня?

— Спасибо большое, что не забываешь про нас, — Надежда Сергеевна промокает глаза платочком..

Услышав голос Влада, из гостиной выбегает Кирилл. Он сразу виснет на Соболеве и принимается рассказывать ему про садик. Я ухожу в комнату к Юле, чтобы помочь ей с детьми. Судя по доносящимся до меня обрывкам разговоров, Влад с родителями Арса и с Кириллом находятся в гостиной. Юля изъявляет желание выйти к ним и, скрипя душой, мне приходится согласиться. Не скрываться же намеренно от Влада. Это глупо и странно.

В гостиной я залезаю в манеж к близнецам и больше вожусь с ними, чем принимаю участие в разговоре. Краем глаза наблюдаю за Кириллом, и мне не нравится, что он так виснет на Соболеве. Сын стащил Влада с дивана на пол и лазает по нему. Соболев совершенно не сопротивляется и позволяет моему ребенку в прямом смысле сидеть у себя на голове.

— Кирилл! — все-таки не выдерживаю и зову ребенка. — Подойди ко мне.

— Мам, я занят.

Сын повалил Влада на пол и молотит кулаками, изображая сражение. Видимо, это что-то из мультиков про супергероев. Надо меньше давать Кириллу их смотреть.

— Я победиииил! — провозглашает Кирилл.

Влад смеется, родители Арса и сестра умиляются, глядя на них. А я злюсь. Не понимаю, почему. Наверное, потому что не хочу, чтобы сын сближался с Соболевым. Зачем это нужно? Влад был другом Арсения, но не моим. Хотя сейчас он очень помогает с мотошколой, сама бы я не вывезла бизнес Сени. Но понятно же, что Соболев делает это из чувства долга перед Арсением. В январе я вступлю в наследство, и помощь Влада больше не понадобится.

— Ладно, уже поздно, — вылезаю из манежа. — Мы поедем домой.

— Вика, оставайтесь на ночь! — тут же предлагает Надежда Сергеевна.

Ну уж нет. Близнецы будут всю ночь орать по очереди, и в итоге с ними за компанию разорется Кирилл.

— Спасибо, Надежда Сергеевна. Но мы лучше домой. Мне к понедельнику много домашнего задания нужно сделать по учебе, утром придет няня.

— Я вас отвезу.

Застываю на одной точке и изумленно таращусь на Влада. Что?

— Не надо, спасибо, я вызову такси.

— Я вас отвезу, — повторяет чуть громче и чуть строже, поднимаясь с пола. — Собирайтесь, сейчас подгоню машину.

Хлопаю ресницами, не находясь, как реагировать на предложение Влада. Нет, это даже не предложение, а факт, перед которым он меня поставил.

«Я вас отвезу».

Типа, я так сказал, значит, так и будет.

— У тебя нет детского кресла, — нахожу весомый аргумент.

От мысли, что мне придется оказаться с Соболевым в маленьком закрытом пространстве, становится дурно.

— Есть. Я купил.

Чего???

— Вика, поезжайте с Владом, — вмешивается Надежда Сергеевна. — Нам так будет спокойнее. Эти таксисты носятся и нарушают правила. А уже стемнело и идет дождь. Я буду сильно за вас переживать. Если вы поедете с Владом, мне будет спокойнее.

Пока я в ступоре не нахожу слов, Соболев одевается и выходит из дома, накинув на голову капюшон. Из оцепенения меня выводит голос Надежды Сергеевны. Она несет мне какие-то пакеты.

— Вот, возьмите.

— Что это?

— Это я покупала Кирюше зимние вещи и игрушки.

— Очень большие пакеты, давайте в другой раз, когда с папой приеду?

— Влад поможет тебе донести до квартиры.

Еще этого мне не хватало — чтобы Соболев поднимался до квартиры. Я начинаю сопротивляться, но Надежда Сергеевна сильно настаивает, а я не хочу ее обижать. Приходится согласиться. Пока я одеваю Кирилла, Соболев подъезжает к воротам. Угораздило же меня засобираться при нем домой. Надо было сначала дождаться, когда Влад уйдет.

В машине Соболева за сиденьем водителя действительно установлено детское кресло, что снова повергает меня в шок. Зачем Влад его купил? У него будет ребенок? Если да, то ведь сначала малыша надо возить в люльке.

Мы едем молча, в машине свет не горит. В темноте мне легче, чем при свете дня. В салоне тепло, это расслабляет. Я снимаю с себя пуховик и куртку с Кирилла. Сын смотрит в окно на проезжающие мимо автомобили.

— А эта машина какого цвета? — спрашиваю.

— Красная, — отвечает.

— А эта?

— Синяя.

— А эта?

— Белая.

Я повторяю с сыном все цвета, которые он уже знает, и показываю новые, если встречаются такие автомобили. Влад молчит, сосредоточен на дороге. Но я все равно чувствую на себе его взгляд в зеркало. Щёки покалывает, мне немного неуютно. Краснею. Хорошо, что в темноте салона не видно.

Едем долго. Дождь, пробки. Я уже не знаю, как и чем занять Кирилла. Суечусь на ровном месте, ёрзаю на сиденье. В итоге не выдерживаю и включаю сыну мультики на телефоне. Угнетает молчание Влада, хотя и к разговорам с ним я не готова. Я вообще не понимаю, что со мной происходит и почему я так отношусь к Соболеву. Все, что между нами было, давно в прошлом. Мы не враги, но и не друзья. Я отпустила Влада и обрела счастье с Арсением. У Соболева тоже своя жизнь. Вон, даже детское кресло приобрел. Видимо, есть ребенок, которого он часто возит. Когда Влад тормозит у моего дома, выдыхаю с облегчением. Наконец-то.

— Я позвоню папе, он спустится за пакетами.

— Я подниму их.

Снова тон, не терпящий возражений. Как в гостиной у родителей Арса: «Я вас отвезу». Влад берет пакеты, по дороге к подъезду общается с Кириллом. В маленькой кабине лифта мне совсем тесно и невыносимо. Папа, конечно же, предлагает Бладу задержаться у нас, и он, конечно же, соглашается. Я скрываюсь в своей комнате, чтобы перевести дыхание. Долго не выхожу, слушая голоса за стенкой. Папиного давно не слышно, только Влада и Кирилла. Что они там делают?

Не сумев совладать с любопытством, вылезаю из своей спальни и крадусь на носочках в сторону зала. Папа, видимо, тоже ушел отдыхать к себе. Значит, Влад и Кирилл вдвоем. Заглядывая в слегка приоткрытую щель в двери, наблюдаю идиллию: Кирилл и Влад собирают пазлы. Да так увлеченно. Даже неудобно мешать им. Поэтому, вздохнув, возвращаюсь к себе.

Глава 75. Три с половиной года

В январе мотошкола становится моей, при помощи Влада я нанимаю толкового генерального директора, и больше у меня голова ни о чем не болит. Дело Арсения живо и приносит нам с Кириллом стабильный ежемесячный доход. Когда сын вырастет, передам мотошколу ему, чтобы продолжал дело родного отца. Моя душа спокойна. Больше всего я боялась, что не получится справиться с бизнесом Сени, в который он вложил всю душу, и мотошколу придется закрыть. Конечно, ничего бы не получилось без помощи Влада. Бесспорно, он спас мотошколу. Я очень благодарна Соболеву и открыто говорю ему об этом.

Я полагаю, что на этом мое общение с Владом прекратится. Больше у нас нет точек соприкосновения. Мы не друзья, у нас нет поводов видеться просто так. Однако Влад не исчезает из нашей с Кириллом жизни. Он приезжает два-три раза в неделю. Общается с моим папой, играет с моим сыном, ходит с ними на прогулки.

Я в замешательстве. Сказать что-либо Соболеву я не могу, так как, в общем-то, приезжает он не ко мне. Папа, естественно, всегда рад Владу, как родному. Кирилл тоже души в нем не чает. Большую часть времени они проводят втроем, и, по-хорошему, меня не должно это заботить, однако я все равно на взводе. Так или иначе мне приходится перекидываться с Владом парой фраз. То он спросит про мотошколу, то я из вежливости поинтересуюсь его делами. Ужины за общим столом — отдельная тема. Все время отмалчиваться и игнорировать присутствие Влада, как минимум, неприлично, а как максимум, подозрительно в глазах родителей. Приходится принимать участие в разговоре, отвечать на какие-то вопросы Влада.

Он интересуется моими личными делами. Спрашивает про универ, учебу, будущее трудоустройство. Последнее — больная тема. Я хочу найти хорошую интересную работу уже сейчас, но у меня ни идеи, как совмещать ее с учебой и материнством. Большинство однокурсников где-то работают хоть на полставки. Я и этого не могу себе позволить. А третий курс стремится к концу, на дворе март. Следующий учебный год — последний.

— Помнишь Нину? — спрашивает как-то раз Влад.

Мы вдвоем. Соболев приехал слишком рано, родители не вернулись с работы. Даже няня еще не ушла. Она занимается с Кириллом в комнате, пока я на кухне завершаю приготовление ужина. Немного неловко делать это под взглядом Влада. Он сидит на стуле, пьет чай и смотрит на меня. Мы разговариваем. Ну не молчать же, находясь в одном небольшом помещении. Наверное, это первый раз, когда мы с Владом наедине и разговариваем не о делах мотошколы.

— Конечно, помню, — опрокидываю спагетти на дуршлаг.

Связь с Ниной после поездки в Турцию оборвалась. Она писала несколько раз, но мне было не до нее. Я тогда узнала о беременности, рассталась с Владом и думала, что наступил конец света. Боже, как это смешно. И стыдно. Потому что мой сын — это лучшее, что случалось со мной в жизни. Я ни капли не жалею, что у меня есть Кирилл. Я ни капли не жалею, что он именно от Арсения. Я ни капли не жалею, что рождение ребенка стоило мне отношений с Владом. Вернуть время назад — и я бы влепила себе восемнадцатилетней хорошую пощечину. За то, что сокрушалась из-за залета и страдала по Владу вместо того, чтобы радоваться беременности и наслаждаться прекрасным периодом ожидания малыша.

— Она же маркетологом работает. Спросить у нее про работу для тебя? Может, возьмут хотя бы на стажировку для наработки опыта?

Возвращаю спагетти в кастрюлю и разворачиваюсь к Владу всем корпусом.

— А где именно она работает?

О том, что Нина училась на маркетолога, я помню. Тем же летом после Турции она собиралась устраиваться в какой-то банк. Но устроилась ли, не знаю.

— В банке. Она занимается программой лояльности.

У меня аж воздух из легких выбивает. Это не работа, а мечта.

— Думаешь, у них есть вакансии для студентов без опыта?

— Пока не спросим, не узнаем. Ну и ты же не претендуешь на полную ставку с большой зарплатой. Можно начать с бесплатной стажировки.

— Спроси у нее, пожалуйста, — прошу жалобно.

Я бы сама спросила у Нины, но будет странно, если, не общаясь с ней больше трех с половиной лет, я вдруг напишу с вопросом про работу. Нина, кстати, была на похоронах Арсения. Подходила ко мне и соболезновала. Но в тот день много кто подходил. А мне было так тяжело, что я еле выдавливала из себя слово «Спасибо» на их соболезнования.

Нина не любила Арса. Называла его «плохим человеком» и «мерзким типом». Ну, возможно, в школе Арсений действительно перегибал. У Сени, как и у Влада, были компьютерные мозги. Только для Соболева компьютеры — это страсть, а для Арса они были баловством. Арсений знал программы по взломам личных аккаунтов в соцсетях, почтовых ящиков и забавлялся этим в школе.

— Хорошо, спрошу.

— Спасибо.

— Да пока не за что.

Я отворачиваюсь обратно к плите. Добавляю в кастрюлю со спагетти приготовленные на сковородке морепродукты. Осталось нарезать салат. Мою овощи под краном, достаю салатницу из шкафчика над раковиной.

— Тебе помочь? — Влад прерывает молчание. — Давай нарежу салат.

Удивленно поворачиваю на него голову.

— Ты умеешь делать салат?

— Конечно.

— Три с половиной года назад ты не умел.

На несколько секунд воцаряется тишина. По его темно-карим глазам вижу: Влад сейчас думает о том же, о чем и я. А именно, память отбросила его в то судьбоносное лето, когда я прилетела из Израиля в Москву и поселилась на время у Соболевых. Родителей Влада и его сестры не было, мы жили две недели вдвоем. Из еды была пицца и доставка из близлежащих ресторанов.

— Ты тоже не умела готовить три с половиной года назад. А сейчас вон какие шедевры делаешь, — кивает на мою пасту с морепродуктами.

Меня разбирает легкий смех. Я не представляю Влада за готовкой. Его максимум — погреть в микроволновке уже готовую еду.

— Я давно живу один, — напоминает. — По-твоему, чем я питаюсь?

— Пиццей, роллами и пельменями из «Вареничной № 1», — отвечаю незамедлительно.

Это именно то, что тем летом Влад заказывал чаще всего, пока не было его родителей. Теперь его очередь смеяться. И я вдруг понимаю, что не смеялась вместе с Владом... Сколько я не смеялась вместе с ним? Все те же три с половиной года. Вместо ответа Влад встает со стула, закатывает рукава на рубашке, берет деревянную доску, нож и принимается нарезать овощи для салата. Я отхожу в сторону и с любопытством наблюдаю.

— В тебе жил скрытый талант, — иронично роняю.

Влад ухмыляется.

В дверь на кухню раздается стук, и заглядывает няня:

— Мы закончили.

Иду провожать ее в прихожую. Пока няня одевается, задаю вопросы про Кирилла. Она хвалит сына, а я растекаюсь лужицей, слыша комплименты в адрес своего ребенка. Конечно, мой сын самый умный, самый сообразительный, самый чудесный мальчик на свете.

Когда возвращаюсь на кухню, Кирилл сидит на руках у Влада и увлеченно с ним болтает. Это уже привычная для меня картина. Мне иногда кажется, что я этим двоим мешаю. Такая у них идиллия. Перевожу взгляд на столешницу. Рядом с моей пастой стоит салат. Ну просто диво дивное. Соболев больше не заказывает коробки пицц, а готовит сам. Где это записать? Побыстрее бы пришли с работы родители, и мы сели ужинать. Я обязана попробовать салат Влада.

Глава 76. Жизнь продолжается

Время до лета пролетает быстро. В июне я сдаю сессию и перехожу на последний четвертый курс. Близится первое июля — годовщина смерти Арсения. В этот день мы соберемся всей семьей, поедем на кладбище, потом будут поминки. Но накануне я еду на могилу Арса одна. Я часто сюда приезжаю. Рассказываю Сене про свои дела, про Кирилла. Мне кажется, так он меня слышит. А сейчас просто молчу. Смотрю на фотографию Арса на памятнике и не знаю, что сказать. Я чувствую себя виноватой перед мужем. Не только в том, что в тайне за его спиной любила Влада. Много в чем. Мне кажется, я была холодна и груба с Арсом. Много от него требовала и мало давала.

Почему осознание таких вещей приходит к нам, когда становится слишком поздно? Чувство вины перед Сеней грызет меня каждый день. Кручу на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Я не снимала его год. Недавно мама мягко напомнила, что мне всего двадцать два, и моя жизнь продолжается. Родители боятся, что я не устрою свою личную жизнь и до старости останусь одинокой. А я даже думать об этом не хочу. И уж точно у меня нет желания ходить с кем-то на свидания. Еще Влад не перестает крутиться рядом. У меня уже нет в его сторону столько негатива, как раньше. Я нормально с ним общаюсь. Наверное, у нас какое-то подобие дружбы. Я всегда могу обратиться к нему за помощью, и он не откажет. Многое он делает для нас с Кириллом сам, без просьб с моей стороны. Влад, кстати, договорился с Ниной о стажировке для меня. Вакансий у них в банке нет, тем более для студентов без опыта, а вот на практику летом согласились меня взять. Мне ничего не заплатят, так как стажировка бесплатная, но зато получу какой-никакой опыт и строчку в резюме.

Практика началась сразу, как я закрыла летнюю сессию, и продлится до августа. Няни летом нет, она, как обычно, уехала на дачу возделывать огород. Так что я вожу Кирилла в сад на полный день. Думаю, так и оставлю. Ребенок хорошо адаптировался в детсаду, болеет намного меньше, поэтому в няне, в общем-то, больше нет необходимости. Так и не проронив ни слова, встаю с лавочки и подхожу к памятнику. Провожу по нему рукой, сглатываю тугой ком в горле. Склоняюсь лбом, невесомо целую губами.

— Прости меня за все, Сень, — шепчу. — И спасибо за сына.

Смахнув с щек слезы, тороплюсь на выход из кладбища. За его воротами вдыхаю полной грудью. Как говорит мама: моя жизнь продолжается. Поэтому вызываю такси и еду в банк. Сегодня шестой день стажировки. Начальник нормальный, коллектив нормальный, но я все равно, как огня, боюсь опоздать хоть на минуту.

Помимо меня летнюю практику проходят еще три студента разных вузов. Нам дают различные задания, мы их выполняем. Важное, естественно, не поручают. Я стараюсь проявлять инициативу, а не тупо, как болванчик, выполнять, что велели. На то, что после стажировки мне предложат остаться, надежды не питаю. Вакансий действительно нет, отдел маркетинга полный. Но зато стажировка помогает мне понять: я не ошиблась с выбранной профессией. Мне нравится то, что я делаю.

Первого августа я получаю от начальника документы об успешном прохождении стажировки и рекомендательное письмо. Теперь можно немного отдохнуть перед началом учебного года и вдоволь провести время с сыном. Я перестаю водить Кирилла в сад, каждый день мы проводим вдвоем. Или втроем, если к нам присоединяется Влад.

Соболев предлагает свозить Кирилла в аквапарк, в зоопарк, на детские аттракционы. У Влада всегда есть идея, как и чем развлечь ребенка помимо площадки во дворе дома. Кирилл в полном восторге от придумываемых Владом активностей, а значит, и я довольна. Только меня немножко коробит, что со стороны мы можем выглядеть, как семья. Я даже слышала, как Кириллу сказали: «Мальчик, тебя папа зовет», имея в виду Влада. Сын сразу поправил, что это не папа, а дядя Влад. Кирилл знает и помнит своего настоящего отца, я каждый день рассказываю ему про Арсения и показываю фотографии.

Я не задаюсь вопросом, зачем Влад проводит с нами столько времени и так возится с моим сыном. Подсознательно, конечно, понимаю причину. Но мне все равно сложно поверить, что у Соболева остались ко мне какие-то чувства. Столько лет прошло. А если быть точными, то ровно четыре года. Он что, до сих пор влюблен в меня? Это что-то из области фантастики. После меня он долго встречался с брюнеткой-Барби Настей. Да и сейчас наверняка не одинок. Мне больше нравится думать, что Влад возится с нами из чувства долга перед Арсением. Тем более Соболев не делает никаких откровенных поползновений в мою сторону. Мы общаемся как хорошие друзья.

В последние десять дней августа мы едем на море в Грецию. Влад тоже с нами. И это навевает на меня воспоминания из детства, когда Соболев проводил каникулы с моей семьей, и мы вместе ездили отдыхать. Только сейчас с нами добавился еще один человек — мой сын.

Нам всем нужен был этот отдых, чтобы прийти в себя после очень тяжелого года. Я отсыпаюсь, объедаюсь фруктами и ни о чем не думаю. Лежа на шезлонге под зонтиком, лениво дремлю, слушая шум моря. Мне нравится купаться после захода солнца. Людей на пляже почти не остается, я плаваю одна. Ну как одна. На песке обычно сидит Влад и караулит, чтобы я не утонула. Это вызывает у меня смех.

— Слушай, тебе не обязательно меня сторожить, — говорю, вылезая из воды. Влад подает мне сухое полотенце. — Я умею плавать.

— Ты забыла, как много лет назад здесь на Крите чуть не утонула?

Это одно из самых неприятных воспоминаний. Был случай, когда мы отдыхали на Крите, я плавала, и у меня свело ногу судорогой. Влад вытащил меня.

— Сейчас нет таких волн, как тогда. И я плаваю возле берега.

— Что за развлечение ты себе придумала — купаться ночью? — недовольный тон.

Медленно вытираюсь полотенцем. Влад продолжает сидеть на песке и следит за каждым моим движением. В свете луны и тусклых фонарей я плохо его вижу. Он меня, наверное, тоже.

— Не знаю. Мне правится. Днём мне хочется спать под зонтиком, а ночью появляется желание плавать.

Влад неодобрительно качает головой. Я надеваю поверх мокрого купальника пляжный сарафан. Соболев поднимается с песка, берет сумку, и мы направляемся к отелю. Кирилл с родителями, мама, наверное, уже уложила его спать. На этаже прощаюсь с Владом до завтра и иду в номер папы с мамой. Тихо стучу в дверь, родительница открывает. Папы в номере нет, наверно, ушел куда-то.

— Кирилл спит? — шепчу, проходя в номер.

— Да, минут пятнадцать назад уложила.

Сын лежит посреди кровати родителей, раскинув руки и ноги в разные стороны.

— Давай заберу его к себе.

— Не надо, разбудишь. Пускай сегодня с нами поспит. Лучше сходи сейчас куда-нибудь с Владом, выпейте по коктейлю, пообщайтесь наедине.

От последних слов я аж застываю на месте. В шоке гляжу на маму. Что она имела в виду? Родительница словно читает мой немой вопрос. Становится серьезной.

— Вик, неужели ты не видишь, как Влад к тебе относится?

— Как?

— Он любит тебя.

От маминых слов земля из-под ног уходит. Я цепенею и не могу пошевелиться. А она продолжает:

— Ты как маленькая, ей-богу!

— Мам, ты что такое говоришь? — отмираю. — Ты откуда это взяла? Влад просто помогает нам в память об Арсении. Мы с ним друзья.

— Вика, он влюблен в тебя, и это видно абсолютно всем вокруг, но почему-то только кроме тебя.

— Ерунда какая. Он вообще не проявляет ко мне никаких знаков внимания.

— Потому что ты до сих пор носишь обручальное кольцо. Влад ждет, когда ты его снимешь. И пора бы уже сделать это. Арсения нет больше года, а тебе всего...

— Двадцать два года, — резко перебиваю, — и моя жизнь продолжается. Да-да, я знаю. Можешь не повторять это в стопятьсотый раз.

— Хорошо, не нравится тебе Влад, вокруг много других мужчин.

— Мам, хватит.

— Да что хватит? Вика, ты молодая и красивая.

— Мама, хватит, пожалуйста. Я начну общаться с мужчинами, когда сама буду к этому готова. Не надо постоянно долбить мне мозг.

— Просто очень жалко Влада. Он, бедный, ждёт-ждёт, когда ты будешь готова. А ты продолжаешь ходить с обручальным кольцом.

— Это мое личное дело.

— Вика, ты странная. Сначала ты не хотела выходить за Арсения замуж, а теперь ты не хочешь снимать обручальное кольцо.

— Все, я пошла спать. Спокойной ночи.

— Сними обручальное кольцо, — летит мне в спину.

Со всей силы дергаю ручку двери, но на пороге врезаюсь в папину грудь.

— Спокойной ночи, пап, — рявкаю, не поднимая на него глаз, и убегаю в свой номер.