Диагноз развод. Ты это заслужил

28. Когда желания совпадают

Всхлипываю, принимая из рук Андрея стакан с водой. Чай он тоже принёс, но предусмотрительно поставил его подальше от меня. Наверное, боится, что к двум четким багровым отпечаткам на щеках добавится ожог грудной клетки.

Стакан слегка цокает об зубы, когда я пью, но с каждым глотком я успокаиваюсь. Бросаю быстрый взгляд на Андрея поверх прозрачного стеклянного краешка – всегда спокойный и самоуверенный, сейчас он похож на сжатую пружину.

И смотрит так... Растеряно и виновато.

Не дав мне допить, пытается выхватить стакан из моих рук, но я не даю.

- Не бойся, метать в тебя не буду, – угрюмо буркаю.

Андрей скрещивает руки на груди и отходит к стенке.

- Хочешь, швыряйся стаканами, если это поможет. Я все объясню...

- Я вот думаю, - прерываю его и задумчиво кручу стакан в руках. – Почему я – ещё молодая, красивая женщина в самом расцвете сил... Образованная, умная, хозяйственная, ответственная... Просто кладезь достоинств, а не женщина. Встречаю на своём пути исключительно козлов? Вот скажи мне, как психолог! Я случайно встала на тропу, которой вы ходите к водопою или что, чёрт возьми, происходит?

Мой голос звенит от обиды.

- Лиля, произошло недоразумение. Давай попьём чай, поговорим. Я здесь и печенье видел.

- «Здесь»? – вскидываю на него глаза. – Это же не твоя квартира?

- Нет.

- И не мамина?

- Нет, - тупит взгляд. – Сестры... Она пока в больнице, в моей квартире сейчас оставаться опасно.

- А что из того, что ты мне рассказывал – правда?

- Почти ничего... Но, Лиля... Ты все не так поняла.

- Я? – возмущенно округляю глаза. – То есть ты умело вешал мне лапшу, пытаясь подобраться к моему мужу, уж не знаю зачем... Обзывал меня конченой идиоткой. Даже сайт специально сделал, не поленился. – Горько ухмыляюсь. – Неужели я могу дать такой ценный материал? Не знаю, гордится этим или обижаться.

- Я бы никогда не назвал тебя конченой идиоткой.

- Эта была какая-то другая несчастная, которая повелась на красивые отзывы твоего псевдо-сайта?

- Нет, - это была жена нашего журналиста, которая постирала вместе с джинсами загранпаспорт и пятьсот долларов, у него срывается командировка и мне нужно подыскивать замену.

- Вообще-то, это твой журналист - конченый идиот, потому что не освободил карманы и сам не постирал своё грязное барахло.

Сейчас от моего имени говорят все обиженные женщины мира, и мне становится искренне жаль неизвестную даму. Представляю, как ей досталось.

Допиваю воду и держу стакан, осматриваясь, куда бы его поставить. Ловлю внимательный взгляд на своей руке, наверное, со стороны выглядит, будто я раздумываю, как бы удачнее им прицелиться.

- Лиля, да какая разница! Плевать на них. – В два шага преодолевает разделяющее нас расстояние и выхватывает у меня стакан. С облегчением ставит его на столик.

Громко хмыкаю – всё-таки обезоружил. Андрей, прикрыв глаза рукой, падает рядом со мной на диван.

- Лиля, прости... – тихо начинает он. – Всё как-то так закрутилось, совпало, будто паззл сошёлся. Я не собирался выдавать себя за кого-то другого. Но да, я пригласил тебя зайти, когда понял, кто твой муж. А потом захотелось тебе помочь... Просто так, по-человечески. Ты была такая потерянная, несчастная. Да что там. – Машет рукой, - неловко вышло. Ты сама выдвигала предположения, я только поддакивал.

- То есть я виновата, как и та женщина, что постирала паспорт?

- Да, то есть нет... - потирает припухшую скулу и морщится. - Чёрт, да ты меня запутала совсем. Я хотел тебе всё рассказать, ещё там, в магазине. Но вызвали по работе. Потом в больнице тебя искал...

- А сайт?

- С сайтом старая история, он нужен был для достоверности. Журналистам нет доверия, часто приходится представляться кем-то другим. Как раз закончили его делать.

С удивлением смотрю на него. К моей обиде примешивается ещё и разочарование. То есть для него в порядке вещей вот так под чужой личиной вползать в жизнь других людей, рассматривать их под микроскопом и выносить грязное белье на потребу публике? И он даже вины за это не чувствует.

- Ну и подонок же ты... – шиплю ему в лицо. - Скольких ты обвёл вокруг пальца?

При этих словах Андрей подаётся вперёд и вглядывается в моё лицо. Его серые глаза темнеют от гнева.

- Ты считаешь, что я подонок, который ведёт нечестную игру? Так? – Я невольно отшатываюсь, испугавшись его вибрирующего и утробного тона. – Только люди, под которых я копаю, не спешат делиться информацией о том, кого они подставили, сколько украли или кого подкупили. И сейчас я даже не рискую возвращаться в свою квартиру, потому что товарищи твоего драгоценного муженька, воры и взяточники, испугавшись за свои не менее драгоценные задницы, готовы на всё, чтобы сохранить свои тёпленькие должности. Мог жить спокойно, как все, делая вид, что меня всё устраивает. Считаешь, не нужно было ворошить это осиное гнездо? – Его вопрос звучит отчаянно и цинично.

- Нет, не считаю, – голосок у меня выходит тоненьким и удивленным. Что это за писклявые интонации? Будто я впечатлилась его речью.

Он молчит, верхняя губа дергается от напряжения и вдруг мне становится его жаль. Наверное, он часто ведёт такие монологи с собой. Выбирает грань между тем, что может позволить его совесть и к чему призывает долг.

- Я считаю, каждый должен получать по заслугам, – глухо и устало говорит он. - Ещё ни одного честного человека я не подставил.

- Только меня! – Возмущенно вскрикиваю.

- Нет, я не подставлял тебя. Единственное, в чём виноват - в том, что надеялся, если не раздавить Семирадского твоими руками, то хотя бы потрепать ему нервы. Но тут наши желания совпадали.

- Каждый должен получать по заслугам, - повторяю его фразу.

- Да, – кивает. – Я решил, что будет неплохо, если Семирадскому придется терзаться ещё и от личных переживаний. И у нас бы всё получилось! Через пару недель он бы ползал перед тобой на коленях.

- Ты так думаешь? – Хищно усмехаюсь, представив такую картину.

- Конечно, посмотри на себя! – Невозмутимо поднимает бровь. – Больше нет несчастной женщины, тонущей в своем горе. Лиля, ты сказочно изменилась, а ведь прошла всего пара дней! Представляешь, какой можешь стать за неделю?

Я прислушиваюсь к себе и, действительно, не замечаю отчаяния. Злость, обиду – да. Но не липкую грязь на сердце, которая способна была травить меня много лет.

- Ладно, психолог... Давай познакомимся заново, - протягиваю ему руку. – Лилия Михайловна Перова, заведующая отделением пластической хирургии.

- Ого, какая передо мной важная птица, - улыбнувшись крепко пожимает мою ладонь, - Андрей Константинович Шереметьев. Я всего лишь тележурналист и ведущий авторской программы.

- Опять врёшь, наверное? – Скептично щурюсь.

- ...И немножко медиа менеджер и продюсер.

- Ладно, продюсер, тащи чай и печенье. – Шутливо отмахиваюсь от него. – И еще в морозилке посмотри, может быть найдёшь овощи или куриную ногу.

- Это ещё зачем?

- Надо приложить к щеке, чтобы синяка не осталось. У меня, оказывается, хороший удар правой.