Дикарь

Глава 13

В ночной рубахе и колпаке, держа в руке свечу, в комнату вошел преподобный Гаролд Пэйн. Он был глубоко возмущен. Специальное разрешение? Срочное бракосочетание? Неужели нельзя подождать с этим до более урочного часа? Почему бы не подождать, пока состоятся установленные оглашения? Он продолжал ворчать и возмущаться до тех пор, пока Гарет не вытащил из кармана деньги. Взглянув на кошелек, викарий сразу же успокоился. Глаза у него округлились, рот приоткрылся в виде буквы "О", и он торопливо приказал зевающей экономке принести его гостям чаю, хлеба и масла.

— Садитесь, садитесь! — воскликнул он, источая улыбки.

Гарет усадил Джульет и, сев рядом с ней, принялся при свете свечи считать деньги. Для того чтобы убедить священника совершить обряд бракосочетания, потребовалась треть той суммы, которая у него имелась с собой.

Еще четверть от того, что осталось, пришлось заплатить, чтобы священник не отказался от обещания, узнав, что старшим братом жениха является не кто иной, как могущественный герцог Блэкхитский. Священник не сомневался, что Люсьен де Монфор будет недоволен «поспешной тайной женитьбой своего брата на каком-то ничтожестве из колоний». Но Гарет, проявив в этом сходство со своим братом, сразу же овладел ситуацией.

— В таком случае, приятель, придется нам поискать кого-нибудь другого, — с полным равнодушием сказал он. — В Лондоне есть множество викариев, которые с радостью обвенчают нас, если вы не пожелаете этого сделать.

Пэйн, терзаемый одновременно жадностью и страхом перед таким опасным человеком, как герцог Блэкхитский, не знал, на что и решиться. Гарет пожал плечами и стал засовывать деньги к себе в карман. Его расчет оказался правильным. Несколько мгновений спустя к архиепископу Кентерберийскому был послан нарочный. И когда взошло солнце и улицы города оживились, нарочный возвратился со специальным разрешением от архиепископа.

Все сразу же отправились в церковь.

Там было холодно и тихо. В нефе пахло влажным камнем, плесенью и свечами. Каждый их шаг, покашливание или сказанное шепотом слово гулко раздавались в просторном помещении. Гарет задержался на мгновение и, сняв с себя плащ, накинул его на плечи Джульет. Она взглянула на него с благодарной улыбкой, но он успел заметить страдальческое выражение ее глаз, плотно стиснутые губы и морщинки, набежавшие на лоб. Он удивленно поднял брови.

— Какое печальное выражение лица! — поддразнил он. — Взбодритесь, иначе все подумают, что вы не хотите выходить за меня замуж!

— Это не так, лорд Гарет.

— Тогда в чем дело?

— Не имеет значения. Давайте лучше продолжим то, зачем мы сюда пришли.

Обреченный вид Джульет встревожил и обидел Гарета. Чем она недовольна? Может быть, она сердится на него, полагая, что он женится только для того, чтобы насолить Люсьену? А может — нет, только не это! — она сравнивает его с Чарльзом, и сравнение это не в его пользу?

Его постоянно сравнивали с Чарльзом.

Он предложил ей руку, и она оперлась на нее.

— Может, священник прав, лорд Гарет, — тихо сказала она, чтобы, кроме него, никто не услышал. — Я всего лишь ничтожество из колоний, и вы могли бы найти себе более подходящую невесту.

— Подобное замечание даже не заслуживает ответа, — с нарочитой бодростью сказал он. — А кроме того, мне кажется, что нам пора перестать обращаться друг к другу «лорд Гарет» и «мисс Пэйдж». Как-никак мы скоро поженимся.

— Брак — это союз, в который не следует вступать необдуманно…

— Уверяю вас, дорогая, что мы вступаем в этот союз, все хорошо обдумав. Вам нужен муж. Шарлотте нужен отец. А я, — он усмехнулся и, театральным жестом приложив руку к груди, поклонился ей, — я в состоянии обеспечить вам и то и другое. Более серьезных оснований для вступления в брак не бывает, не так ли?

— Это не смешно, лорд Гарет.

— Но и не так ужасно.

— Не думаю, что Чарльз имел в виду это, когда умолял меня уехать в Англию.

— Послушай, Джульет. Чарльза нет в живых. И то, что он имел в виду, больше не имеет значения. Ты и я живы, и мы должны наилучшим образом позаботиться о будущем — твоем и Шарлотты. — Он приподнял одним пальцем ее подбородок и заглянул в глаза. — Ну же, прогони поскорее печаль из этих хорошеньких глазок, не то мои, друзья решат, что тебе не хочется выходить за меня замуж.

Джульет вздохнула. Несколько прядей светло-русых волос, выбившись из косицы, обрамляли его лицо. Он был божественно красив, а его озорная улыбка согревала душу сильнее, чем теплое августовское солнце. «Нет, — подумала Джульет, — разве можно чувствовать себя несчастной, выходя за него замуж? Дело не в этом».

И даже не в том, что они едва знали друг друга, не говоря уж о любви. Дело было в том, что она не представляла, каким он станет мужем и отцом, если неизвестно даже, где им придется ночевать в ближайшее время. К тому же он с такой небрежностью выбросил на ветер огромную сумму денег — денег, которые потребуются им на пищу и кров и на другие необходимые вещи, которые гораздо важнее, чем специальное разрешение на заключение брака.

Она в отчаянии взглянула на алтарь, вокруг которого уже собрались все остальные, потом с еще большим отчаянием оглянулась на дверь. Протестующий внутренний голос кричал ей, что она поступает опрометчиво, и ей хотелось зажать уши, чтобы не слышать его.

— Готова, Джульет?

Она вздрогнула всем телом и закрыла глаза.

— Да, лорд Га…

— Нет-нет, как нужно сказать?

— Да, Гарет.

— Так-то лучше. Теперь, кажется, ты готова, — сказал он с обворожительной улыбкой, от которой на щеках появились ямочки, а томные голубые глаза заискрились, как море. — Начнем?

Он уверенно повел ее к алтарю по проходу между скамьями. Шарлотта, крепко прижавшись к матери, смотрела на все вокруг широко раскрытыми любопытными глазенками.

Сердце у Джульет громко колотилось в груди. Дыхание участилось.

— Встаньте здесь, — распоряжался Пэйн, указывая им место у алтаря. — Невеста слева от жениха. Кто будет посаженым отцом?

— Никто, — сказала Джульет.

Пэйн нахмурился:

— Ладно. Кого вы выбираете свидетелями?

Гарет поманил пальцем своего лучшего друга, который стоял рядом, наблюдая за происходящим невозмутимым взглядом серых глаз.

— Перри… И ты тоже, Кокем. Как-никак это была твоя идея приехать сюда.

Кокем ухмыльнулся и, выпятив грудь от важности, шагнул вперед.

Пэйн не терял времени. Он зажег несколько свечей, однако их слабый мерцающий свет не мог разогнать глубокий сумрак церкви. Кто-то кашлянул. Захныкала Шарлотта. Джульет прижала к себе ребенка, вздрогнув под теплым дорогим плащом на шелковой подкладке, наброшенным ей на плечи женихом.

Она искоса взглянула на него. Гарет стоял в непринужденной позе и, обмениваясь какими-то шутливыми словами с Перри, заразительно хохотал, как будто находился на сельской ярмарке, а не на церемонии собственного бракосочетания. Он чувствовал себя совершенно свободно и был невероятно красив. Любая другая женщина была бы счастлива оказаться на месте Джульет.

— Будь другом, Перри, послужи мне зеркалом, — сказал он, на ощупь расправляя складки галстука, заколотого сапфировой брошью. — Ну как, я достаточно хорошо выгляжу?

— Ты выглядишь как картинка, Гарет, — фыркнув, сказал Одлет.

— Что правда, то правда, — добавил с ухмылкой Чилкот.

Перри, который, единственный из всей компании, понимал, подобно Джульет, что все идет не так уж гладко, улыбнулся уголком губ.

— Тебе не мешало бы побриться, — сухо сказал он.

— На это нет времени, — прервал его Пэйн, приказав Перри встать справа от Гарета. — Пусть кто-нибудь возьмет ребенка, чтобы можно было начать церемонию.

Джульет повернулась к сэру Хью, на лице которого отразился ужас. Когда же у него на руках оказался ребенок, он замер, не осмеливаясь даже дышать.

— Ну ладно. — Пэйн остановился перед ними. — Теперь мы, кажется, готовы.

Джульет сбросила с плеч плащ Гарета и положила его на скамью позади себя. Она сразу же почувствовала, как холодно в церкви. Заняв место рядом с женихом, она взглянула на него — красивого, романтичного, великолепного, такого, которого любая женщина была бы счастлива назвать своим мужем.

Любая, но не она. Ее охватило чувство вины, и глаза наполнились слезами. Пэйн, взяв в руки молитвенник, поправил на носу очки и откашлялся. Гарет смотрел на викария с сияющим лицом, как будто наступал момент, которого он ждал всю свою жизнь.

— Возлюбленные мои чада, мы собрались здесь, чтобы соединить священными узами брака этого мужчину и эту женщину. Брак — дело серьезное, богоугодное, и нельзя относиться к нему безответственно, легкомысленно или прикрывая этим распутство.

Безответственно… легкомысленно… Джульет задержала дыхание и крепко зажмурила глаза, пытаясь сдержать слезы.

— Брак предназначен для продолжения рода человеческого… чтобы уберечь людей от греха и от блуда… Мужу и жене предписывается жить в любви и согласии, помогать друг другу, служить друг для друга утешением как в радости, так и в беде… И если кто-нибудь может назвать причину, по которой этим мужчине и женщине нельзя сочетаться законным браком, то пусть скажет об этом сейчас или не говорит никогда.

Присутствующие молчали.

В церкви царила полная тишина, только с улицы доносился грохот экипажей по булыжной мостовой.

Пэйн разок-другой настороженно взглянул на входную дверь, будто опасаясь, что в церковь вот-вот ворвется разъяренный герцог Блэкхитский и положит конец этой безумной затее.

Разумеется, никто не появился. А Джульет, словно онемев, ощущала себя сторонним наблюдателем, перед глазами которого развертывалась какая-то ужасная драма. Она не чувствовала радости. Более того, глаза ее снова наполнились слезами, которые грозили хлынуть по щекам в любое мгновение.

— Согласен ли ты взять в жены эту женщину? Будешь ли ты любить ее, уважать и беречь ее в болезни и здравии? Будешь ли ты хранить ей верность, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — громко произнес мужчина, стоявший рядом с ней.

Потом викарий обратился к Джульет и нахмурил лоб над очками, когда увидел выражение ее побледневшего лица.

— Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину? Будешь ли ты подчиняться ему и служить ему, любить его, уважать и беречь в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Она закусила губу, чтобы сдержать слезы, но, заметив встревоженный взгляд потемневших глаз Гарета, прошептала:

— Да.

Она снова взглянула на Гарета и поняла, что невольно обидела его. Радостное возбуждение ушло из его глаз, а когда священник соединил их руки и он почувствовал, как дрожат ее повлажневшие холодные пальцы, его светлые брови в недоумении сошлись на переносице.

— Повторяйте за мной, — сказал священник. — Я, Гарет, беру в жены тебя, Джульет…

Она слышала, как он повторяет слова, но теперь чего-то не хватало, и она поняла, что сама убила то, что пело в его сердце. Пэйн переменил их руки, и она, в свою очередь, послушно повторила за ним те же самые слова.

— Обменяйтесь кольцами.

Она видела, как Гарет наклонил голову и с трудом снял с пальца массивный золотой перстень-печатку. Она уже знала, как выглядит этот перстень с гербом де Монфоров и девизом: «Доблесть, мужество и победа». Она знала это, потому что носила на пальце точно такое же кольцо…

Господи! Она забыла снять его перед церемонией!

Слишком поздно. Гарет взял ее руку и замер на месте, почувствовав, что на пальце, на который он должен был надеть свое кольцо, уже имеется другое, надетое кем-то раньше. Кольцо было точно такое же, как у него, с тем же девизом и фамильным гербом де Монфоров.

Кольцо Чарльза.

Все присутствующие тоже видели это. Она слышала, как шумно втянул в себя воздух стоявший рядом Перри, как чертыхнулся удивленный Чилкот, слышала, как тихо перешептывались остальные присутствующие. Гарет поднял глаза, не зная, как поступить, чтобы не поставить ее в неловкое положение, но, ничего не придумав, надел свое кольцо вслед за кольцом Чарльза и стал повторять за священником слова, которые соединят их навеки во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…

В церкви воцарилась гнетущая тишина. Джульет хотелось умереть на месте. Молодому мужу, наверное, хотелось того же. Однако он нашел силы улыбнуться и, наклонившись к ней, сказал:

— Тебе, моя дорогая, придется сначала снять другое кольцо, чтобы я смог надеть свое.

Она послушно кивнула и протянула ему руку, потому что ни за что не смогла бы сама снять кольцо Чарльза.

«Прости меня», — хотелось ей сказать ему, хотя она понимала, что никакие слова не смогли бы загладить обиду, которую она только что нанесла Гарету. Его глаза были опущены, но она знала, что он наконец понял правду.

Правда заключалась в том, что она все еще любит Чарльза.

Не говоря ни слова, он снял кольцо погибшего брата с ее пальца. На какое-то мгновение Джульет показалось, что он в ярости отшвырнет кольцо Чарльза. Но нет. Он с благородной самоотверженностью снял это кольцо и надел его на указательный палец ее правой руки, а свое надел ей на левую руку — туда, где ему и надлежало находиться, По щеке Джульет скатилась слеза.

Увидев это, ее муж поднял руку к ее лицу, чтобы скрыть от взглядов посторонних эту слезинку, и, заглянув ему в глаза, она прочитала в них: «Я понимаю, что я не Чарльз, но приложу все силы, чтобы ты была счастлива, Джульет. Обещаю тебе».

Она с благодарностью пожала его руку, потрясенная деликатностью, самоотверженностью и душевной щедростью. Я тоже приложу все силы, чтобы ты был счастлив.

Ведь теперь мы с тобой — единое целое.

— Объявляю вас мужем и женой во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — услышала она слова священника.

Гарет наклонил к ней голову, смахнул пальцем слезинку с ее щеки и нежно поцеловал в губы.

Свершилось.