Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки

Глава 26. Взрослый дяденька

Мила

– Не понял, – выпячивает грудь колесом Дима. – Ты кто такой?

Вот и я… не поняла. Растерянно хлопаю ресницами и рассматриваю стоящую перед собой новую версию дикаря Мишани. Сейчас он совсем не похож на бесцеремонного фермера. Скорее, крутой байкер с решительным взглядом, искрящимся легкой насмешкой.

Стойте, это он надо мной смеется?

Я, насупившись, поджимаю губы. Но перестать его разглядывать не могу. Это выше моих сил. Он сегодня какой-то особенно мощный. Высокий, мускулистый, опасный. Волосатый, бородатый. Настоящий медведь! Оказывается, я успела забыть, какой внук Румянцева… внушительный мужчина. Нет не так. Мужчина! С большой буквы. Заполняющий собой все пространство вокруг. Подавляющий своей харизмой и альфа-замашками добрую половину завсегдатаев “Эдельвейса”. И даже работников. Дима вот, например, рядом с Мишей совсем щупленький и низенький. Кажется, Румянцев его одним мизинцем левой руки на раз-два согнуть может…

А ведь всего пару дней назад он чуть не согнул меня. В смысле нагнул. То есть… Че-е-ерт!

Мои щеки заливает румянец. В голове всплывают недостойные истинной леди картинки, и меня бросает уже не просто в румянец, а в краску! Предательски яркую и жутко горячую. Откликаются все части тела. Даже те, где мне бы хотелось этого меньше всего! В животе затягивается тугая пружина. Соски за лифом платья набухают и выступают сквозь ткань. А трусики уже можно выжимать. Я возбудилась. От одного, мать его, взгляда!

Понимая это, я смущаюсь еще сильнее. Так, что даже полумрак клуба не способен этого скрыть.

Миша это замечает. Миша ухмыляется. Его полный рокота голос звучит с угрозой, когда он говорит:

– Лучше тебе не знать, кто я такой, парень.

– До фига дерзкий, я погляжу? – ерепенится вышибала.

Я хмурюсь и хватаю его за руку, удерживая от опрометчивых телодвижений. Вот только скандальной потасовки не хватало. Из-за меня! Вернее, не из-за меня, а из-за дикаря, но сути дела это не меняет. Поле и Антону это прибавит головной боли и ударит по репутации клуба, а Диму могут и уволить. Так что…

– Дима, не надо, – примирительно говорю я. – Остынь.

– Ты его знаешь? – кивает головой в сторону Миши парень. – Ты знаешь этого типа, Мил?

– Я… – начинаю и захлопываю рот.

Бровь мужчины выгибается скептической дугой. Мол, ну только попробуй сказать “нет”, принцесса. Что ж, вызов принят, Михаил Русланович.

Я беру да и ляпаю:

– Нет. Понятия не имею, кто это.

Не знаю, сколько сил стоит Румянцеву удержать маску безразличия на лице, но надо отдать должное: ни один его мускул не дрогнул. Только уголок губ взлетел в нахальной ухмылке, когда он спросил:

– Серьезно? Думаешь, это поможет от меня избавиться?

– Я вас знать не знаю, мужчина. Вы, вероятно, ошиблись.

– Да неужели?

– Именно.

Я делаю шаг, собираясь уйти. Миша ловит меня за локоть и тормозит. Дергает, заставляя сделать шаг к нему ближе. Сильно ближе. Шепчет на ухо тихо, чтобы слышала только я:

– Боюсь, я слишком внимателен, чтобы забыть ту, что так сладко стонала в моей постели.

Я думала, что покраснела при встрече? Нет, покраснела я сейчас! Вся. От мизинчиков до кончиков ушей. Часто-часто возмущенно задышала, впитывая и впитывая аромат мужского геля для душа, смешанный с легким сигаретным амбре. Миша курит?

– Принцесса, не заставляй меня вести себя с тобой, как отъявленный нахал. Ты и твои очаровательные ушки для такого еще слишком маленькие. Просто давай поговорим, по-хорошему.

Неужто! Маленькая, значит? А как юбку мне задирать, так взрослая? И вообще, мне уже двадцать пять! А не пятнадцать! Нечего со мной разговаривать, как с ребенком. Я к своим годам в карьере добилась столько, сколько люди за всю жизнь не добиваться. Маленькая! Тьфу!

Я поднимаю взгляд, встречаясь с дикими омутами Румянцева и говорю громко и твердо:

– Не понимаю, о чем вы.

– Понимаешь.

– Вы ошиблись.

– Тебе самой-то этот детский сад не надоел?

– Какой “этот”?

– Милка, я дяденька взрослый и конкретный. Я в такие игры уже давно не играю.

– Вот и отлично, – шиплю я, оскалившись, – значит, поводов задерживаться в клубе у вас нет! Понятия не имею, как вы меня нашли и попали сюда, но уверяю, все ваши трепыхания были зазря. Начатое мы заканчивать не будем.

– Будем, – звучит скорее как угроза, нежели обещание. – Еще как.

– Поищите новую жертву для перепиха, Михаил Русланович. Москва большая. Где-то да обломится. А меня ждут друзья. Всего вам хорошего.

Я выдергиваю руку из крепкого захвата Румянцева и отскакиваю от него, пока он снова не умудрился меня заграбастать. Боюсь, в следующий раз разговора не будет. Сразу закинет на плечо и утащит в свою берлогу. И будет там делать с маленькой девочкой Милкой все те самые приятно-нахальные “ужасы”, от которых пальчики подгибаются и между ног саднит…

Господи! Я стала помешанной на сексе. Извращенкой, которая только об этом и думает. И день, и ночь! Так свихнуться недолго!

– Милка, стой!

Ага, щас.

Стоит только Мише сделать рывок вперед в попытке остановить меня снова, как Дима резко отодвигает меня себе за спину. Встает, скрестив руки на груди. Преграждает внуку Румянцева путь ко мне и заявляет до жути ровным тоном:

– Попрошу на выход.

– Ты… как тебя там?

– Дмитрий.

– Дима, ты серьезно хочешь скандала? – рычит Миша.

– На выход.

– С работы вылететь не боишься?

– Не будем пугать девушку и других посетителей заведения. Давайте вы выйдете сами. Без применения силы с моей стороны, – игнорирует угрозу парень.

Ну, допустим, сил, примененных им одним, тут явно будет мало, чтобы выставить Румянцева. И Миша, очевидно, это понимает. Потому что фыркает. Судя по настрою, он готов перебить морды всему клубу, если придется. Но он и распускать руки не торопится. Смотрит на меня и ждет.

Чего? Вердикта?

Я молчу. Всем своим видом показываю, что он на моей территории. И играть мы если и будем, то только по моим правилам.

Миша и это понимает. Он вообще удивительно понятливый сегодня. Сжимает челюсти. Так, что скулы четко проступают на небритом лице. Бесится. Кивает и “обещает”:

– Я вернусь.

– Сомневаюсь, – фыркает Дима.

– Милка, – выглядывает из-за его плеча Миша, – я вернусь, и мы поговорим.

– Нам не о чем разговаривать, – упрямо задираю нос я.

– Встретимся там, – тычет пальцем мне за спину. Одаривает уничижительным хмыком не дрогнувшего под его натиском Диму и уходит. Шагая решительно и зло.

Я провожаю взглядом его спину до самых дверей. Как он вообще попал в этот чертов клуб?! “Эдельвейс” не из тех заведений, что по карману пусть и не простым, но фермерам из глубинки. Сюда не все медийные личности вхожи, а этот… этот прошел. Может, я о внуке Андрея Петровича еще чего-то не знаю?

Миша

Я взрослый тридцатипятилетний мужик. У меня огромный послужной список. Я полжизни пробегал со снайперской винтовкой наперевес. Не раз бывал в горячих точках. Дослужился до подполковника. Принимал не самые радужные решения, от которых порой зависела чья-то судьба. А еще у меня есть сын. И куча других проблем, которые не предполагают свободного времени на капризы взбалмошных девиц.

Я должен включить мозг, забить болт и послать ее на хер!

Но я не посылаю. Наоборот. Вопреки всему бегаю за малолеткой, как какой-то сопливый салага. Таскаюсь за городской принцессой на десять лет младше меня! Я чокнулся.

А в данный момент еще и в бешенстве. Не знает меня она, видите ли. Видит первый раз. Коза!

А ее платье? Что это, мать его, за платье? Майка, едва прикрывающая задницу! И как она с такими предпочтениями в одежде умудрилась к двадцати пяти годам остаться нетронутой? Да там только при мне трое трахнули ее взглядом! А если бы не было моей рожи, грозящей им скорую расправу, то и не только взглядом…

Ну, Милка!

Я вылетаю на улицу. Вдыхаю полной грудью. Город. Загазованный, бетонный, душный. Хочется рычать на каждого, кто мимо проходит в этот чертов клуб. И Милка моя там. Коза такая. Не знает она меня. Не верит, что достану? Ну-ну, заноза.

Достаю телефон, набираю Алексея.

– Слушаю, Мих, – отвечает друг практически сразу.

– Дело есть.

– Внимательно…

Пока решается вопрос, как мне попасть внутрь клуба, я строю план, как буду выманивать оттуда городскую упрямицу. И спустя пятнадцать минут мой телефон вибрирует.

– Мих, путь открыт, – говорит друг.

– Буду должен.

– Вопрос можно?

– Ну? – а у самого уже руки зудят, как представлю, что буду делать с Милкой, как только заполучу ее себе.

– Ты в столицу вырвался по клубам пошарахаться? – и ржет.

– А вот представь себе, решил сменить обстановку.

– А я уж думал, что ты рванул к родственникам своим.

– Не дождешься. Все, до связи…

– Кстати. Котов этот, владелец клуба, нормальный мужик. Так что ты там не дебоширь, а то неудобно получится.

– Понял-принял. Бывай, – отбиваю звонок и тороплюсь ко входу.

Там меня не очень рады видеть. Но по смазливой роже Дмитрия вижу, что звонок сверху уже поступил, потому что как только я подошел, эти два недосекьюрити разошлись, пропуская. Хмыкаю, качнув головой. Сказал же, войду, значит, так и будет.

По короткому коридору прохожу, попадаю в сердце клуба. Музыка долбит по барабанным перепонкам, яркий свет софитов слепит. Да, Михаил Русланович, стареешь. Никогда не любил такие места.

Столики, диванчики, чуть поодаль барная с крутящим в руках шейкер барменом. Прохожусь по всем присутствующих внимательным взглядом. Ищу ее, Милку. Ну, держись, девка. Несдобровать твоей сочной заднице. Наказывать буду долго и с пристрастием. От одной только мысли об этом в тесных штанах становится еще теснее. Что же ты со мной сделала, Мила, что от одной мысли о тебе в штанах пожар?

Улавливаю девочку свою. Вот она вся блестит в своей тряпке по пупок. Зудят руки как хочется ее утащить в свою берлогу, подальше ото всех этих взглядов. Вон парочка пасется недалеко от Милки. Все глаза вытаращили. В штанах компас, что настроен четко на нее. Чуть поодаль еще три мужика слюни пускают. А девчонка будто не замечает, какое впечатление производит на окружающих. Отрывается себе на танцполе. Задницей крутит. Волосы ее пружинками подскакивают от каждого движения. Руки выше, платье короче, разрез оголяет пикантную часть бедра. Мать его! Я сейчас и сам похож на всех этих мужиков, в мыслях уже имеющих ее в разных позах. Только девочка моя! Как бы долго не ерепенилась, моя, и точка.

Решаю выбрать наблюдательную тактику. Пока. Пусть думает, что меня тут нет. Посмотрю, что будет дальше.

А дальше, мать его, девчонка плывет к барной стойке. Там успевает махнуть коктейль. К ней подходит девушка. Чуть старше Милы, в платье поскромнее, с темными длинными волосами. Они уходят за столик. Подруга, значит. Ладушки, продолжаем…

Девушки отдыхают. Хорошо, не мешаю. Понимаю, у Милки стресс после моей фермы. Заслужила. Но когда к девчонкам на танцполе подваливает какой-то бугай и начинает навязчиво и однозначно подкатывать шары к Милке, моя терпелка лопается.

– Я с вами никуда не пойду, – щебечет моя птичка.

– Вас ждут, – талдычет этот отморозок.

– Сейчас охрану вызову, – заступается за Милку подруга.

– Я вместо нее, – подаю голос и приближаюсь.

Обхватываю удивленную Милку за талию и прижимаю к себе. Вон как сердечко трепыхается в груди, дурочка. Испугалась?

– А ты кто такой? – уставился имбицил на меня.

– Мужик ее. Что-то не так? – рыкнул.

Милка в моих руках замерла.

Тот кивнул:

– Сорян.

И отчалил ни с чем.

– Миша? – снова удивленное.

– Он самый. Ну что, Милка, нагулялась? – смотрю на нее. Глазки пьяненькие. Взгляд осоловелый. Много не надо девчонке. Помню, как быстро поплыла после домашнего вина. Так какого черта сейчас к алкоголю потянулась? Легкости захотелось?

– Мила? – зовет ее подруга.

Девчонка оборачивается и отвечает.

– Это Михаил. Фермер, я тебе рассказывала.

– Оу, – поджимает губы и улыбается. – Я Полина. Приятно познакомиться, Михаил.

– Взаимно, – киваю. – А теперь пошли, Милка. Поговорить нужно, – хватаю ее за руку и тяну за собой. Но встречаю сопротивление. Вяленькое, но сопротивление.

– Отпусти, я никуда не пойду, – морщит носик коза. – Мы с Полей отдыхаем. А ты вали туда, откуда прикатил. На ферму свою! Понял?

Звучит внушительно, надо признать. Я впечатлился. Но на этом все.

Я закатываю глаза и спокойно выдаю девчонке весь расклад:

– Или ты идешь за мной на своих двоих, – я пробегаю взглядом по ее голым ногам. – Или..

– Или? – смотрит на меня своими голубыми глазами и ждет… провокаторша. Ну получай.

Подхватываю ее под задницу и перекидываю через плечо.

– Ай, Миша! – стучит по спине кулаками, а я придерживаю ее задницу руками, заодно прикрываю. Нехер пялиться, моя.

– Отпусти немедленно, слышишь? Я буду орать!

– Будешь, Милка, еще как будешь орать, это я тебе гарантирую.

– Отпусти, мне в туалет надо!

– В туалет, так в туалет.

У дамской комнаты торможу. Открываю дверь и шагаю внутрь.

– Дамы, прошу прощения, – говорю присутствующим двум девушкам. Они улыбнулись и выскочили. Отлично.

Ставлю Милку на ноги.

– Да ты…ты! – слов не может подобрать.

Толкает меня в грудь.

– Выйди! – приказывает.

Ух, львица моя. Глаза блестят, щеки красные, а губы…

– Я буду писать. И при тебе я не смогу этого сделать!

– Хорошо, – поднимаю руки вверх и отступаю к двери.

Выхожу под ее пристальным взглядом. Уж отсюда она никуда не сбежит. Прислоняюсь к стене спиной и закрываю глаза, потирая ладонями лицо. Самого адреналин сносит просто. От одного ее запаха крыша едет. Что делается! Видели бы меня друзья. Я за девкой бегаю! Как меня скрутило, сам в шоке.

Дверь открывается, и вылетает Мила. Резво шагает по коридору. Я ее перехватываю, зацепив за руку и, развернув, впечатываю в себя. Упирается в мою грудь ладошками. Щеки влажные, умывалась значит. Не плакала, по глазам вижу. Хитрый взгляд упирается в мое лицо.

– Куда рванула?

– От тебя подальше! – шипит злючка.

Смотрю на нее и плыву, млять! Как последний каблук! А она будто чувствует это, губки свои приоткрывает, проводит кончиком языка по нижней и следит за моей реакцией.

На прочность меня проверяет. Ну, держись, Милка.

Обхватываю пятерней ее затылок и, склонившись, впиваюсь в пухлые, алые губы. Блять, как мне их не хватало. Сладкие, мягкие, податливые. Но упрямая девчонка не отвечает. Ничего, поломается и перестанет. Я упертый.

Провожу языком по ее губам, по зубкам, прикусываю нижнюю, чуть оттягиваю. Ну давай, маленькая. И девчонка приоткрывает ротик, а я тут же пользуюсь ее приглашением и ныряю языком внутрь.

– М-м-м, – стонет мне в губы.

У меня в штанах огнище, блять. Ширинка сейчас по швам пойдет. Ну, не здесь же первый раз ее устраивать?! Прижимаю к себе крепче, а она и сама ластится, обвивает руками за шею. Сдалась? Умничка. Нечего бегать от меня.

Отрываюсь первым, ибо я за себя не ручаюсь. Беру ее за руку и веду к выходу, попутно вызывая такси. Не в платье же ее на байк усаживать. Да еще пьяненькую.

– Милена? – ну, куда же без охраны?

– Отвали, малой, – рычу в его сторону, и он защелкивает свою пасть.

То-то же.

Только выходим, подъезжает такси. Открываю дверь, усаживаю и сам сажусь рядом. Диктую адрес. И машина трогается с места.

Милка притихла. Даже удивительно после того, сколько она мне всего наговорила да и ее попыток меня побить. А тут…

Поворачиваю голову в ее сторону, она смотрит в окно. Смиренно как-то и неестественно. Внутри что-то екает. Тяну к ней руку, касаюсь кожи плеча. Провожу пальцами по предплечью, замечая россыпь мурашек. Милка вздрагивает и оборачивается. Глаза огромные, губы кусает.

– Иди ко мне, – притягиваю ее за талию и утыкаюсь носом в волнистые волосы, вдыхая ее запах.

– Зачем ты приехал? – спрашивает, подняв глаза на меня.

– Захотел и приехал.

– И куда ты меня везешь? Я так понимаю, не ко мне домой? – прищуривает глаза.

– Нет, – пытаюсь сдержать улыбку.

Касаюсь голого колена рукой, сжимаю. Провожу чуть выше к бедру. Снова мурашки. Чувствительная девушка. Ее дыхание становится поверхностным и частым. Дразню ее, и мне нравится, что она откликается. Когда мои пальцы снова и снова скользят по ее бедрам, а потом резко ныряю на внутреннюю сторону, девчонка сжимает ноги.

– Т-ш-ш, – шепчу ей на ушко.

Она укладывает свою головку мне на плечо. Ее горячее дыхание опаляет кожу шеи, и теперь моя выдержка проверяется на прочность. А эта самая прочность на грани самой балансирует. Потому что еще в клубе я был готов на многое, но с силой себя сдерживал. Здесь же тоже не место. Но как тяжело себе отказать в ласках. Тем более девчонка того просит и сама подставляется. Еще и дразнится, прихватив мочку моего уха зубками. Чертовка. Моя рука ныряет к развилке между ее ног и касается трусиков, которые, мать вашу, мокрые. Блять! В моей голове фейерверки, а в штанах вот-вот произойдет детонация. Когда пальцами касаюсь ее трусиков, с ее губ срывается стон. Еле уловимый, но мне и этого сейчас достаточно. И слава богам, машина тормозит у дома. Ловлю взгляд водилы в зеркале, хмыкаю.

Выскакиваю из тачки. Милка не ждет, открывает дверь, но я перехватываю ее руку и притягиваю к себе. Машина отъезжает, а мы все так и стоим, смотрим друг на друга.

– Я не думала, что ты приедешь, – пробормотала девчонка.

Усмехаюсь. Она сейчас такая миленькая. Хочется скорее получить к ней доступ. Поэтому беру ее за руку и веду за собой.

В лифте происходит сумасшествие. Я не смог сдержаться и как только двери закрываются, вжимаю ее в себя, носом веду по щеке, виску, волосам. Сожрать ее хочется. Как я оголодал по ней за это время. Как мне ее не хватало. Такой дерзкой и в то же время наивной, доброй, нежной, отзывчивой.

Стонет мне в губы, цепляется пальчиками в мои плечи. Опускаю руки на ее попку, обтянутую тканью платья. Вжимаю в себя, а сам толкаюсь в нее бедрами. Всхлипывает. Отрывается первой, тяжело дышит, губы горят.

Лифт останавливается, и двери открываются. Веду Милу за собой. Отпираю замок, пропускаю ее внутрь, закрываю за нами дверь.

Погружаемся в темноту. Милка замолкла. Подхожу к ней и, расставив руки по разные стороны от нее, упираясь в стену, вглядываюсь в ее личико.

– Попалась?

– Угу.

Снова ее нюхаю. Надышаться ею не могу. От понимания, что вот она, рядом и не бежит от меня, плыву. Ритм сердца сбоит, пульс зашкаливает. Старею? А не хочется, потому что рядом она, совсем молоденькая, неопытная.

Снова целую, а она цепляется за меня. Обвивает шею, запускает пальчики в волосы, оцарапывает коготками кожу головы. Стягивает с меня куртку. А я скидываю лямки с ее плеч, а затем нащупываю молнию и дергаю за бегунок. Молния заедает, а бегунок тупо остается у меня в руках. Матерюсь. Но тормозить не собираюсь и подхватываю ее за попку, усаживая себе на бедра. Девчонка обвивает меня ногами, ее платье задирается почти до талии.

Несу ее в спальню. Хочу ее. Пиздец, как хочу.

Укладываю на постель и целую-целую-целую.

– Миша, – шепчет и ищет мои губы.

Целую, кусаю. Чертово платье, мешает добраться до груди. Дергаю его на себя, вскрикивает. Дергаю за подол в разные стороны, и оно расходится по швам. Остается передо мной в одних трусиках, которые еле прикрывают стратегически важные места.

Тянет ко мне руки. Садится. Тянет мою футболку вверх, помогаю раздеть себя. Откидываю ненужную тряпку в сторону, и ее пальчики тут же касаются моей груди.

– Ты огромный, – выдыхает.

Усмехаюсь. А ее пальчики очерчивают мышцы на животе, ползут вниз. А потом замирают. Трусит девчонка. Но это ничего. Я научу ее быть смелой. И ей это понравится, потому что она сама еще не понимает, какую власть имеет надо мной.

Откидывается на подушки, а я накидываюсь на ее грудь. Затвердевшие соски так и манят. Сжимаю губами, покусываю. А она извивается подо мной. Стараюсь оставаться в сознании. Потому что понимаю. Это впервые у нее. Я не имею права налажать. Когда мои руки тянутся к трусикам и я их начинаю стягивать, девчонка замирает.

– Миш, – выдыхает.

– М? – не могу оторваться от нее, целую животик.

– Миша, мне нужно в душ.

Замираю над ней.

– Зачем? – глупый вопрос.

– После клуба, я пахну, вспотела, – еле шепчет.

– Хорошо, – отстраняюсь и перекатываюсь на постель.

Она тут же вскакивает, прикрывая грудь руками. Глупая, все, что надо, я уже видел.

– А где ванная? – замирает посреди комнаты.

– Как выйдешь, сразу напротив дверь, – и она тут же торопится на выход из спальни.

Я лежу на спине, пялясь в потолок. В груди пожар, в штанах жесть что творится, яйца болят. А когда девчонка входит в спальню, на ней банный махровый халат, закрывающий ее полностью от моих глаз. Может, и хорошо, мне нужно немного остыть.

– Я тоже в душ, быстро, – говорю, вскакивая на ноги и несусь в ванную.

Ополаскиваюсь максимально быстро ледяной водой. Но и она не помогает опасть члену. Стоит колом.

А когда возвращаюсь в спальню, замираю.

Милка лежит в кровати, свернувшись клубочком. Подхожу, присаживаюсь на край постели.

Спит. Умаялась, плюс алкоголь и нервишки дрогнули. Вот и результат.

Прядь волос, упавшую на лицо, осторожно убираю пальцами в сторону. Моя. Как бы ни сопротивлялась. Но вспоминая, как тянулась ко мне, улыбаюсь.

Укладываюсь рядом, осторожно, чтобы не разбудить ее. Притягиваю за талию к себе и утыкаюсь носом в ее тонкую шейку.

Так и засыпаю с мыслью – моя.