Дикая женщина

- Даже слишком.

Его рот близко приблизился к ее уху. Дыхание было теплым. Слишком теплым.

- Мы очень похожи. Вы осознаете это, не правда ли?

- Шампанское?

Лоурен вздрогнула от звука голоса Макса.

- Я бы хотела немного.

Она взяла бокал с подноса, в душе благодаря его за спасение. Она улыбалась, но не встретила ничего, кроме бесстрастного пустого взгляда Макса.

- А вы, сэр? - спросил Макс, предлагая поднос Джеральду.

Губы Джеральда слегка искривились, когда он пристально посмотрел на Макса. Это был только проблеск враждебности, которая быстро превратилась в отполированную улыбку. Он взял бокал и своим самым джентльменским тоном сказал:

- Спасибо.

- Всегда пожалуйста, сэр.

Макс повернулся к Лоурен, выражение его лица оставалось холодным и отчужденным.

- Что-нибудь еще?

Что она такого сделала, что так его раздосадовало?

- Полагаю, по нашему контракту требуется танец. Его глаза сузились до щелочек, совсем не тот взгляд, которого она ожидала.

- Да, действительно, - сказал он, - но не волнуйтесь, я не собираюсь требовать его от вас.

- Но…

- Извините, я должен работать.

Макс гордо прошествовал прочь и исчез в толпе, оставив ее досадовать на свое поведение. Ее убивало его равнодушие, потому что немногим более часа назад они почти были в объятиях друг друга.

- Что все это значит? - спросил Джеральд.

- Ничего, - она старалась не обращать внимания на боль в сердце, но это было не так-то просто.

- У вас есть привычка танцевать с поставщиками?

Она хотела ответить ему «нет». Хотела притвориться, но не смогла скрыть свои истинные чувства.

- Он мой друг. Близкий друг.

Есть. Она сказала это, и мир не обрушился на нее.

- Ваша мать говорила мне, что у вас появилась необычайная привязанность к какому-то поставщику. Это он?

- Я же сказала, что это мой друг.

- И явно ревнивый, как я заметил.

Могли на самом деле Макс ревновать? Она не сделала ничего особенного, только танцевала с Джеральдом Харкоуртом, снобом, пустым местом, и это для нее ровным счетом ничего не значило. Господи, она все уладит в следующий раз, когда увидит его.

Но она больше его не встречала. Макс Уайлд стал совершенно невидимым, в то время как Джеральд Харкоурт стоял словно приклеенный, сверкая улыбкой в миллион долларов так часто, что ей хотелось закричать. Но вместо этого она пила шампанское, проплывала от одного знакомого к другому, развлекала своих гостей и одновременно старалась придумать, как избавиться от Джеральда, не запинав его до потери сознания.

Но Джеральд не собирался отчаливать. Он заставил ее ловить букет Бетси вместе с другими одинокими женщинами и притянул ее обратно к себе, когда она упустила букет. Они вместе ели торт, пили шампанское и бросали ароматные белые плумерии в невесту и жениха, когда они уезжали в кругосветное путешествие на время медового месяца.

Она не имела представления, сколько времени прошло, но теплый воздух, спокойный голос Джеральда и слишком много бокалов шампанского успокоили ее, вынудив ее положить голову ему на плечо. Она хотела закрыть глаза. Хотела спать.

Потом ей приснился танец с Максом, и это показалось таким близким, как будто она танцевала с ним в реальности.

Одеколон Джеральда был сильным и сладким, он так отличался от одеколона Макса, легкого, мускусного, натурального. Маленькая мягкая рука Джеральда лежала на ее спине, а она вспоминала руку Макса, большую и сильную, с мозолями на ладонях. У Джеральда была безупречная прическа, в то время как волосы Макса были непослушными.

Она подняла голову и посмотрела в тусклые голубые глаза, в которых не было ни страсти, ни намека на опасность, только опыт и воспитание, и пожалела, что не смотрит в пылкие карие глаза Макса.

Она не хотела более оставаться с Джеральдом. Было уже поздно, люди начали расходиться.

- Я должна проводить гостей, - сказала она ему, уходя.

- Я могу пойти с вами.

Она отрицательно покачала головой:

- Вы были великолепны весь день, но я бы еще хотела поговорить кое с кем.

Он не спорил.

- Может быть, сегодня вечером…

- У меня есть планы.

- Тогда я позвоню завтра.

Она вежливо улыбнулась, не желая говорить ему, что ей это не интересно. К несчастью, в последние несколько часов она сделала что-то, что доказывало обратное.

Оркестр продолжал играть, несколько пар кружились на веранде, и Лоурен искала единственного мужчину, с которым хотела танцевать.

- Вы видели Макса? - спросила она Медведя, который стоял за стойкой бара. Он выглядел чертовски привлекательно в своем смокинге.

- Возникли проблемы на вечеринке Фабиано. Он попросил меня присмотреть за всем здесь.

Ее сердце упало.

- Он уехал?

- Около минуты назад. - Он поставил бокал на стойку. - Хотите выпить? Я делаю великолепный мартини.

- В другой раз, спасибо.

Она пронеслась мимо друзей и знакомых, мимо матери, которая старалась привлечь ее внимание. Только бы догнать его!

Гладкий мотоцикл с черным фургоном с яркой надписью «Рожден свободным» отъезжал от обочины, и она побежала за ним.

- Макс, остановитесь, пожалуйста.

Фургон продолжал двигаться назад, медленно маневрируя между дорогими машинами.

- Макс! - прокричала она опять.

Он не остановился, мотоцикл выехал на дорогу. Она сильно запыхалась, когда поравнялась с окном водителя, стекло было опущено.

Макс отстегнул галстук. Он был без пиджака, и верхняя пуговица рубашки была расстегнута. Он выглядел прекрасно, и она пожалела, что не могла запрыгнуть в фургон и уехать с ним прочь.

- Я надеялась, что смогу поймать вас.

- Для чего?

Она не могла не заметить раздражение в его голосе.

- Потому что нам надо поговорить.

- У меня нет времени.

- Я знаю. Медведь сказал мне, что есть срочное дело на вечеринке Фабиано, что вы должны мчаться туда, но… - она слабо улыбнулась, - но, может быть,мы могли бы поговорить позже. Может быть, вы приедете сегодня вечером, и мы потанцуем?

Он цинично рассмеялся:

- Вы упражнялись для нашего танца в дюжине танцев с Джеральдом Харкоуртом.

- Я бы танцевала с вами дюжину танцев, если бы вы были рядом, если бы вы не отклонили мое предложение, когда я вас приглашала.

- Вы были заняты.

- Я развлекала моих гостей.

- Одного гостя!

Она положила руки на дверь и наклонилась ближе:

- Вы ревнуете!

- Да, черт побери!

- Но почему? Джеральд такой надутый!

- Чип тоже надутый, но вы вышли за него замуж. Потом были Лиланд, Питер и бог знает кто еще. Черт возьми, Лоурен, ты управляешься с мужьями и любовниками легче, чем я вожу мотоциклы и машины.

- Ты недостаточно знаешь о моих браках или об остальной моей жизни, чтобы обвинять меня.

- Я не должен обвинять тебя. Это всегда с тобой. Твой экс-супруг всегда около тебя. Ты живешь в доме, который он купил тебе.

- Это только дом, Макс. Большой, пустой, одинокий особняк, который не имеет для меня никакой сентиментальной ценности. Это только место, где я живу, где я отдыхаю, не больше. А что до Чипа, я не люблю его больше. Может быть, моя жизнь совсем не похожа на твою. Тебе может не нравиться то, как я развлекаю своих гостей, или то, как провожу свои дни. Но это моя жизнь, и не я собираюсь отказываться от нее - не имеет значения, насколько сильно я хочу тебя.

Он уставился на нее, и оглушительная тишина и все их различия, не говоря о ее прошлом, построили стену между ними.

Она убрала руки с дверцы фургона и сделала глубокий вдох, чтобы вернуть самообладание.

Он был жесток, ревнив и совершенно не подходил ей, и она не позволит, чтобы он увидел, какую боль причинил ей.

- Спасибо тебе за все, что ты сделал, чтобы свадьба Бетси прошла с таким успехом, - сказала она и, не дожидаясь мстительного ответа, повернулась и пошла обратно к дому, прочь от мужчины, который мог сделать ее по-настоящему счастливой, и прочь от мужчины, который впервые в жизни оставил в ее душе чувство большой потери.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Лоурен прогуливалась по оранжерее, заботливо рассматривая орхидеи, тыкая пальцем в каждый горшок, чтобы проверить, сырая ли почва и не нужно ли полить растения. Выращивание цветов всегда помогало ей избавиться от переживаний, но сейчас она ничем не могла заглушить головную боль и боль разбитого сердца. Она вздохнула, когда отщипнула увядший бутон от лимонно-желтого венерина башмачка, жалея, что не может так же легко отбросить прочь и страдание, которое она испытывала из-за потери Макса.

К несчастью, в жизни все было не так просто. Она об этом слишком хорошо знала.

Лоурен услышала разговор матери с Чарльзом в соседней комнате, но не обратила на него внимания, продолжая осторожно вытирать пыль с испещренных прожилками листьев мягкой хлопковой тканью. Когда Чарльз поднялся по главной лестнице, Селеста вошла в оранжерею. Она посвежела после двухчасового дневного сна и сеанса у личной массажистки Лоурен.

- Свадьба прошла прекрасно, дорогая, - Селеста села в белое плетеное кресло и изящно скрестила ноги. Она пригладила юбку аметистового костюма и обыденно откинулась в кресле назад, наблюдая за работой Лоурен. - Цветы были прекрасные, музыка шикарная, а платье Бетси просто потрясающим.

Лоурен вытерла полотенцем руки и пошла вдоль раскрашенной тропическим рисунком панели, которая скрывала высаженную в горшки рассаду.

- Бетси мне сказала, что она никогда не была так счастлива, - произнесла она, садясь напротив мамы.

Легкая улыбка коснулась туб Селесты.

- У Дики и Бетси так много общего, им так много предстоит. Господь хранит их, я надеюсь, этот брак будет первым и последним в их жизни.

- У них есть все шансы.

- Я слышала, что Чип занимался тем самым на приеме.

Лоурен нахмурилась и взяла чашку тепловатого чая, мысленно возвращаясь обратно к их с Чипом свадьбе.

- Он брал кровати приступом и во время нашего приема.

- Это просто слухи, которые ходили в то время по кругу.

- Боюсь, что нет. Он дал нам шесть месяцев, ни дня больше. Он бы заработал много денег, если бы держал пари, но никто не думал, что наш брак продлится так долго.

- Я от всей души прошу прощения, дорогая. Я не знала.

- Это уже в прошлом, - сказала Лоурен, делая глоток чая. - Веришь ли, мы с Чипом смеялись над этим много раз. Он даже извинялся.

Селеста натянуто улыбнулась и взяла журнал «Город и сельская местность». Она равнодушно пролистала несколько страниц, очевидно испытывая неловкость от беседы. Разговор между матерью и дочерью должен быть легким, думала Лоурен, но они всегда общались так, словно были едва знакомы.

- Еда заслужила много комплиментов, - сказала Селеста, не отрывая глаз от журнала.

- За все полностью отвечал Макс Уайлд. - За все, даже за болезненно ноющее сердце. - Я пошлю ему записку и напишу, как были довольны гости.

Селеста взглянула на Лоурен, изучая ее лицо, потом опять посмотрела в журнал, будто почувствовала боль в голосе дочери, но не знала, как на это реагировать.

- Ты пробовала пирожные? - спросила Лоурен, заставляя себя думать о приятных вещах.

- Ты ведь знаешь, я не ем сладкого, дорогая.

- Да, но лимонный крем был очень вкусным.

Лоурен вспомнила вкус и сладкий запах лимона, сахара и шоколада, вспомнила разговор с ревнивой маленькой девочкой. Она откинулась назад в кресле, закрыла глаза и представила, как везет Джеми в магазины на Ворс-авеню, как они входят в кафе и едят сливочное мороженое с фруктами или обсуждают вещи, которые девочка могла рассказать только маме. Ее глаза опять широко открылись, когда она осознала, что этого никогда не случится, - как будто когда-то ей казалось иначе.

Она должна выкинуть Джеми и Макса из головы, потому что эта короткая интерлюдия в ее жизни завершилась.

Селеста долила чай в чашку и нахмурилась, как будто только что ей на ум пришла неприятная мысль:

- Я не хотела бы обсуждать это прямо сейчас, дорогая, принимая во внимание то, как прошла свадьба Бетси, но я слышана, как несколько человек жаловались на официантов, особенно на маленького мальчика и девочку. Я не поверила в это в такой день и в то, что мужчина может быть таким бессердечным, чтобы взять на работу детей.

- Это дети Макса, и они, как правило, не прислуживают. Другие его официанты были заняты и…

- Не нужно его оправдывать. Я нечаянно услышала разговор между тобой и мистером Уайлдом.

Лоурен нахмурилась:

- Ты ведь не последовала за мной к этому фургону, не так ли?

- Конечно нет. Я провожала Холли Рутерфорд к ее машине, и мы обе слышали твои слова. Посмотри правде в лицо, дорогая. Макс Уайлд не для тебя, и он не тот человек, которому следовало бы обслуживать наши вечеринки. - Мать наклонилась вперед и доверительно положила мягкую изящную руку на колено Лоурен. - Я надеюсь, ты не слишком расстроена из-за этого происшествия.

Лоурен мягко улыбнулась, надеясь остановить наворачивающиеся на глаза слезы.

- Наверное, тебе трудно это понять, но он мне понравился намного сильнее, чем я предполагала.

- Не трудно понять. Однажды я чувствовала нечто подобное к твоему отцу, он был суров и исключительно привлекателен, - легкая светлая улыбка коснулась ее губ. - Это было так давно. Я тебе когда-нибудь рассказывала, как мы встретились?

Лоурен отрицательно покачала головой, желая узнать об этом эпизоде из прошлого своей матери.

Селеста наклонилась вперед, ее взгляд остановился на одной из орхидей.

- Банни Эндикотт - тогда она была Банни Барретт - в шутку потащила меня на родео. Место было ужасное. Было так пыльно, и я сразу невзлюбила запах коров, но не могла оторвать глаз от одного наездника. Рис Ремингтон был большим, сильным, отчаянно мужественным и в высшей степени богатым. Мне было восемнадцать, ему было двадцать три, и он мог увезти меня с собой, даже если бы был бедным.

- Так почему же ваш брак расстроился?

- Он ненавидел Ньюпорт и Палм-Бич, а я никак не могла привыкнуть к Вайомингу. Ты была там. Ты знаешь, какое это заброшенное место. - Она глотнула чаю, держа чашку у своих губ. - Я подарила ему шесть своих лучших лет и двух красивых детей, но нашей любви было недостаточно, чтобы удержать нас вместе, потому что мы хотели совершенно разных вещей от жизни. Вот почему я одобряю тебя, когда ты выбираешь мужчин того же социального положения, что и ты сама.

- Но они не сделали меня счастливой, мне никогда не было с ними хорошо.

- Джеральд может сделать это.

- Он мне не интересен.

Селеста улыбнулась и поставила свою чашку.

- Не отталкивай его так легко, Лоурен. Ты любишь путешествовать, и он тоже.

Ты любишь тропики, и он только что купил землю на Фиджи. Я слышала, дом, который он строит, великолепен, и если ты не будешь слишком долго ждать, ты сможешь принять участие в декорировании, а позднее изменишь некоторые комнаты.

- У меня есть большой дом, мама. Я могу путешествовать на Фиджи в любое время, я могу поехать, куда хочу, но я люблю Палм-Бич, даже летом, когда все уезжают и погода самая плохая в году. Я стала домоседкой, и все, о чем я мечтаю, семья и друзья вокруг меня, - она улыбалась. - Я хочу больше таких моментов, как этот.

- Может быть, ты хочешь слишком многого.

- Я только хочу того, чего у меня никогда не было. Селеста играла своим обручальным кольцом, очевидно в поисках хоть какого-нибудь ответа. Ее спасло появление Чарльза.

- Простите, леди, машина готова.

- Я выйду через минуту, Чарльз.

- Очень хорошо, - произнес он и гораздо более церемонно, чем обычно, вышел из комнаты, он всегда так вел себя в присутствии Селесты.

- Ты уже уезжаешь? - спросила Лоурен, поставив чашку с чаем, когда Селеста поднялась из кресла и повесила сумочку на руку. - Нам всегда было трудно вместе.

- Но, дорогая, Банни хочет, чтобы я полетела с ней в Рио на несколько дней, и Чарльз доставит нас в аэропорт. В конце концов, я могу уехать обратно в Англию.

Я так весело провожу время, но скучаю по Эндрю. Конечно, ты знаешь, что, как говорят, в разлуке любовь становится сильнее, - милая улыбка коснулась губ Селесты. - Может быть, я вернусь сюда из Рио и дам Эндрю немного времени, чтобы соскучиться без меня.

- Пожалуйста, поезжай домой после Рио, - Лоурен знала, что ее слова звучат неожиданно, но она очень не любила, когда ее мама испытывала преданность Эндрю.

Селеста легко рассмеялась:

- Я думала, ты хочешь, чтобы я была здесь.

- Да, я хочу. Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь, но думаю, для тебя важнее быть с Эндрю.

Селеста сжала руку дочери, когда они подошли к машине.

- Ты на самом деле будешь скучать без меня, дорогая?

- Я всегда скучаю по тебе, когда ты в отъезде.

Селеста медленно, даже неуклюже заключила Лоурен в ласковые, нежные объятия.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

Лоурен не могла вспомнить, когда ее мама говорила «я люблю тебя» кому бы то ни было. Она постаралась ответить, но слова застряли у нее в горле, когда Селеста оттолкнула ее от себя.

- Я позвоню тебе из Рио, - сказала Селеста, грациозно усаживаясь на заднее сиденье «бентли». - Пожалуйста, дорогая, не мучь себя из-за этого мужчины. Ты найдешь другого.

Лоурен помахала вслед уезжающей машине. Казалось, она всегда прощалась с людьми, которых любила. Но больше всего ее огорчал не отъезд матери, по крайней мере, не сейчас, когда она сказала «я люблю тебя».

Селеста всегда может вернуться, через несколько дней через несколько недель, через несколько месяцев. Лоурен желала всем сердцем, чтобы Макс был одним из тех, кто возвращается.

Вечером Лоурен заметила, что в доме слишком тихо. Чарльз ушел к друзьям, миссис Фиск должна быть на Таити еще несколько дней, а толпа, которую наняли, чтобы все почистить и убрать, схлынула уже давно. Никто бы теперь не догадался, что свадьба и прием были только несколько часов назад.

Особняк казался большим и одиноким. Лоурен почти пожалела, что не поехала в Рио с матерью. Она даже рассматривала возможность полететь в Аспен или направиться в Париж или Милан, где можно погрузиться в шопинг и светскую жизнь, но все это ее больше не интересовало.

Поплакать казалось хорошей идеей после того, как уехала Селеста Почти полчаса она рыдала, рыдала, потому что позволила мужчине растоптать свои чувства. К несчастью, когда слезы иссякли, она не почувствовала себя ни на йоту лучше. Наоборот, у нее опять разболелась голова и опухли глаза, и не было настроения идти в сад и заниматься цветами в такое позднее время.

Она направилась в кухню, из холодильника взяла шоколадный сироп, выжала основательную порцию в бокал и добавила капельку молока. Шоколад вылечит все!

Раскачиваясь в большом крутящемся кресле в оранжерее, она открыла последний выпуск «Вог» и начала просматривать его, одновременно потягивая сладкий напиток.

Может быть, она почувствует себя лучше, если внесет еще несколько изменений в свою жизнь. Может быть, ей следует выбросить осторожность на ветер и поменять свои пастельные костюмы и платья на что-нибудь более смелое. Ей бы понравилось носить последнюю коллекцию Жана-Поля Готье, особенно его тропическую серию. Может быть, ей следует обновить гардероб и поехать на Таити. Но мысль о том, чтобы целый день лежать на пляже, показалась слишком скучной. Она так часто делала это раньше.

Она загнула край одной из страниц и обвела номер; что-то похожее надела бы на работу женщина вроде Джазз. Доставило бы это удовольствие Максу? Может быть, ему нравится облегающая черная кожа или что-то прозрачное? Она могла изменить свой имидж, стать дерзкой женщиной-вамп и дать Максу настоящие основания для ревности.

Весь Палм-Бич будет судачить о ней! Конечно, предостаточно сплетен разлетится по городу завтра, потому что Холли Рутерфорд слышала ее спор с Максом, а Холли не гнушалась сплетнями.

Хорошо, позволим языкам молоть чепуху. Она устала быть вежливой, отвечать ожиданиям, быть светской Лоурен Ремингтон. Она будет безрассудной, беззаботной Лоурен Ремингтон, которая не плачет полчаса подряд из-за того, что ее бросил мужчина.

Бросив журнал на стол, она взбежала по лестнице и промчалась в свою спальню, где она могла быть кем хочет, потому что об этом никто никогда не узнает. Почти два года назад она купила одежду, которую Питер презирал.

«Это слишком цветасто, - говорил он ей. - Слишком обтягивает твою фигуру». Так что она запихнула ее подальше и забыла о ней до сегодняшнего дня.

Она стояла перед шкафами с одеждой, стараясь вспомнить, куда она запрятала жакет бомбардировщика из змеиной кожи и шелковые брюки. Ни в гардеробе с ее вечерними платьями, ни там, где она хранила свою обувь, их не было. Скорее всего, они были со спортивной одеждой, в которой она изредка нуждалась.

Толчком открывая скользящую дверь, она вступила в стенной шкаф, разглядывая лыжные жакеты, костюмы для бега и смешной наряд для поездки на собаках, который она купила по настоянию Чипа сразу после их свадьбы. Там, между украшенным бахромой жакетом из оленьей кожи и пляжным покрывалом, которое она надевала последний раз в шестнадцать лет, надеясь привлечь хотя бы немного внимания своей матери, мерцала змеиная кожа.

Она вытащила ее из шкафа и расправила на своей кровати. Такой наряд великолепно подходил для того, чтобы постучать во входную дверь байкеров, в которую ей не следовало до сих пор стучать, или для того, чтобы изменить свой однообразный стиль одежды.

Она включила СD-плеер, и голос Фила Коллинза наполнил комнату, проясняя ее сознание, пока она искала сексуальный черный бра и подходящий пояс. Она собиралась внести в свою жизнь кардинальные изменения. К счастью, у нее было несколько выдвижных ящиков с дамским бельем, переполненных теми капризными вещами, которые она имела мужество купить, но никогда не носила.

Вдруг она вспомнила о паре черных оригинальных вещиц от Маноло Бланик, которые выглядели крайне дерзко!

Лоурен разделась догола, потом скользнула в пояс, тотчас же осознавая, почему она никогда не носила его раньше. Несколько раз она дернула пояс и крошечную полоску шелка впереди, решив, что его можно использовать. Конечно, не было такого случая, как сейчас, чтобы его примерить.

Бра был совершенно непристойным, тонкое черное кружево едва прикрывало пару грудей, которые Питер однажды предложил ей уменьшить. Она громко рассмеялась, довольная тем, как звучал ее смех, звенящий в комнате. Питер был гораздо ревнивее Макса - она была совершенно уверена в этом! Бедный Питер, ему очень не нравилось, что она была наделена сверх меры тем, что, по его мнению, она несомненно должна была скрывать.

Довольно думать о Питере, да и о мужчинах вообще. Это была ее ночь, ее время торжествовать.

Она вступила в мягкие брюки из искусственной змеиной кожи, ей нравилось ощущение шелка на бедрах. Она скользнула в подходящий жакет, застегивая молнию на нем так, чтобы небольшой кусочек черного кружева выглядывал из-под него.

Затем она принялась укладывать волосы. Немного геля, немного лака, и она быстро откинула их с лица. Надела несколько платиновых браслетов на запястья, немного свисающих бриллиантов в уши, потемнее накрасила глаза, добавила румянца и алой помады, потом надела туфли на каблуках и встала перед зеркалом в полный рост.

Ей понравилось то, что она увидела. Дерзко. Сексуально. Достаточно эротично!

Она опустила молнию на жакете на несколько дюймов, позволяя еще больше показаться бра - не говоря уже о груди.

- Безупречно, - произнес мужской голос.

Она обернулась. Макс прислонился к дверному косяку - невероятное видение в выцветших джинсах, футболке и кожаном пиджаке. Несмотря на то что он выглядел великолепно - «увидеть и умереть», - и несмотря на то что ее сердце бешено заколотилось, она и не подумала выказать радушие.

- Что ты здесь делаешь?

- Я забыл портфель.

Она быстро окинула взглядом комнату:

- Его здесь нет.

- Я очень хорошо знаю, что здесь есть и чего здесь нет.

Это было самое соблазнительное приглашение, которое она когда-либо слышала, а она слышала больше чем предостаточно в своей жизни. Ничто не звучало так привлекательно. Он заставил ее плакать, из-за него у нее были опухшие глаза и головная боль, Она не собиралась быть вежливой… пока.

- Интересно, как ты попал в мой дом?

- Я стучал. Я даже звонил в дверной звонок, но никто не ответил.

- Это не объясняет того, как ты оказался внутри. - Ты влез через окно или по-другому?

- Я вошел через кухню. Тебе следует запирать двери, когда ты одна в доме.

- Да, конечно. Никогда не знаешь, какой отвратительный тип бродит по дому.

Он усмехнулся, прошел через комнату и сел на розово-белый полосатый стул. Контраст между оборками стула и нарядом Макса был шокирующим. Она всегда любила этот стул и его место в комнате. Ей вдруг захотелось перетянуть его черной кожей.

Он вытянул ноги, скрещивая колени, и выглядел очень расслабленным, как будто его пригласили остаться. Его горячие, пылкие глаза прошлись по ее телу - по каждому его дюйму, - и медленная удовлетворенная улыбка коснулась его губ.

- Новый имидж тебе идет.

- Спасибо, - она задолжала ему эту любезность, принимая во внимание его комплимент. Потом она поразила его своим сердитым видом. - И долго ты тут стоял?

- Совсем недолго.

- Что ты видел?

- Недостаточно.

Его ответы были бессмысленными. Она хотела быть уверена, что он не видел, как она позировала с ремнем, чтобы найти для него правильное положение, что он не видел, как она изгибалась и трясла грудями, пока они безупречно не легли в тесный черный бра.

Она хотела услышать, что он делает в ее комнате, ведь раньше, кажется, питал к ней отвращение. Она знала, что сам он не признается, и просто посмотрела на него пристально и спросила:

- Зачем ты поднялся сюда? Ты ведь отлично знал, что твой портфель не мог оказаться выше первого этажа?

- Я пришел не только за портфелем.

- Разве?

- Я пришел, потому что ты задолжала мне танец.

- Я предлагала тебе танцевать со мной на приеме, но ты уехал от меня. Ты думаешь, я забыла? Могу ли я забыть наш последний разговор, представить, что его никогда не было?

- Хорошая идея.

- Я не забуду его так легко.

- Я тоже. Но сейчас все совсем иначе, - произнес он тихим, искренним голосом, заставляющим ее поверить, что в его холодном, жестоком сердце есть чуточка тепла для нее. - На этот раз я позаботился, чтобы не позволить тому, что случилось, помешать нам.

- Наша проблема не в этом, ты же сам понимаешь, - голос Лоурен звучал обиженно. - Я дважды была замужем. Я чуть не вышла замуж в третий раз. - Она сделала глубокий вдох. Ей бы хотелось, чтобы ее жизнь была другой. - Это мое прошлое, Макс. Я не горжусь им, но ничего не могу изменить.

Он встал со стула и подошел к ней, взял за руки, посмотрел своими горячими глазами в ее глаза.

- Развод идет вразрез со всем, во что я верю, и я бы солгал, если бы сказал, что твое прошлое не пугает меня. Но прямо сейчас мысль о том, что тебя не будет в моем будущем, также чертовски пугает меня.

- Пожалуйста, не говори больше ничего, проговорила она, ошеломленная своими чувствами, смесью желания и страха. - Из-за тебя у меня уже дважды за день опухли глаза, и я не хочу плакать снова.

- О’кей, я обещаю, ни слова больше, - он крепко прижимал ее к своей груди.

Она не знала, кто дышал тяжелее, он или она, но она забыла о дыхании в тот момент, когда его рот захватил ее губы.

Раскрываться ему навстречу было так просто, как никогда прежде. Ощущение его языка напротив ее губ, его легкое скольжение по ее зубам, потом игра с ее собственным языком, - у нее закружилась голова от желания. И она никогда еще так не нуждалась в мужчине. Он был совершенно не похож на мужчин, которых она знала прежде, совсем не похож на мужчин, которых она желала прежде.

Она даже не знала по-настоящему, к чему стремилось ее сердце. До этого момента.

Теплые руки заскользили под ее жакетом и прижали ее крепче, в то время как восхитительная музыка вокруг них стала нежной и сочной.

Их тела начали двигаться вместе, медленно и легко, абсолютно синхронно. Комната вертелась вокруг Лоурен, и она вся растворилась в его страсти, во вкусе его поцелуя, в кончиках его пальцев, скользящих вниз по изгибу ее позвоночника.

Она никогда не была так близка с мужчиной во время танца, никогда мужчина не прикасался к ней губами так страстно, что она чувствовала каждое медленное, соблазнительное движение.

И она никогда не испытывала такого вожделения. Никогда не хотела быть с мужчиной так сильно.

Она мечтала прикасаться к нему, путешествовать пальцами по каждому миллиметру его великолепного тела. Она хотела заниматься с ним любовью, и это пугало ее.

«Не слишком увлекайся, - внушала она себе, даже когда не устояла перед заклинанием его поцелуя. - И что бы ты ни делала, не позволяй ему взять себя».

Вдруг она ощутила его пальцы на молнии своего жакета, услышала, как нейлоновый зубчик пошел вниз, вниз, вниз.

Она оттолкнула его, задыхаясь, отбежала к высокому окну спальни и посмотрела на залитый лунным светом океан.

Сильные руки легли на ее плечи и прижали ее спиной к его груди.

- Что-то не так? - прошептал он ей в ухо.

- Все слишком быстро.

Он покусывал ее мочку.

- Я думал, что скорость была великолепная.

Вопреки голосу своего разума, она немного наклонила голову, чтобы ему было легче дотронуться до ее чувствительной кожи.

- Я подумала, что это слишком медленно для тебя, - выдохнула она, пока его губы дразнили уголок ее рта.

- Хорошо, - сказал он, поворачивая ее вокруг и прислоняя к окну. Он уперся рукой рядом с ее головой и близко наклонился. - Я хочу заняться с тобой любовью. Прямо здесь и сейчас.

Она безумно хотела того же, но это все было слишком стремительно.

- Я не могу.

- Почему? - спросил он, осыпая ее шею поцелуями, которые заставляли желать большего. - Тебе ведь нравится?

- Конечно да, - задыхалась она. - Ты не знаешь, как сильно я хочу тебя, но до тебя я слишком часто увлекалась. У меня было слишком много неудачных опытов, и это не прошло для меня бесследно.

- В отношениях не бывает гарантий, - он пристально посмотрел в ее глаза, как будто хотел прочитать ее мысли. - Я не могу пообещать тебе, что не причиню тебе боли, но ты тоже не можешь мне этого обещать.

- Пожалуйста, пойми, Макс. Должно пройти время. Нам надо узнать друг друга лучше, прежде чем мы даже сможем подумать о гарантиях или обещаниях.

Его взгляд проследовал к ее губам, к ее груди, его пальцы проделали тот же путь, скользя по ее коже, пока он не поймал молнию жакета. У нее перехватило дыхание. Она вся трепетала, и ее рот дрожал, она отчасти опасалась, отчасти желала, желала знать, возьмет ли он то, к чему стремится, и надеялась, что он просто так не уйдет.

Медленно он повел молнию вверх, пока кружевной черный бра не исчез под тканью. Потом он переплел свои пальцы с ее пальцами и потянул ее к двери.

- Что ты делаешь?

- Везу тебя в город.

Господи, она не знала прежде мужчину, чье настроение менялось бы так быстро и драматично.

- Так внезапно?

- Я люблю экспромты.

- Но я не одета, чтобы идти куда-то.

Он покрутил ее и смерил взглядом. Искры чуть ее сыпались у него из глаз, когда он опустил молнию вниз на дюйм.

- Ты отлично смешаешься с толпой гам, куда я тебя отвезу.

- Пожалуйста, не говори мне, что мы собираемся навестить Джазз на одном из ее излюбленных уличных углов.

- Нет, гораздо лучше.

- Не мог бы ты хотя бы намекнуть? - попросила она. Ее каблуки скользили по мраморному полу, она еле поспевала за ним.

Но все же она заметила его усмешку, когда он перекинул ногу через мотоцикл.

- Ты на самом деле хочешь знать? - спросил он.

Она села за ним, обняла его за талию и кивнула.

- Моя настоящая жизнь. Мое настоящее обиталище.

Он запустил двигатель и выехал на дорогу.

Всевозможные образы злачных мест пронеслись перед ее глазами, но она ничего не могла с этим поделать. Она хотела знать, в какую историю влипнет на этот раз.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Салон «Эннис тату» находился на окраине Западного Палм-Бич, где рев нескольких дюжин мотоциклов и свист и крики одетых в кожу байкеров не привлекали внимания полицейских поздней воскресной ночью. Черт возьми, «Эннис тату» не было тем местом, куда Макс выезжал в свет. Обычно он проводил свободное время в бассейне, дома перед телевизором или играя с детьми.

Но он хотел увидеть раскованную Лоурен. И «Эннис тату» вполне подходил для этого.

Медведь говорил, что он будет сегодня показывать «скаут» ребятам, с которыми ездил на «стургис-ралли» каждый год, так что Макс знал, что здесь можно найти хотя бы одно знакомое лицо. Медведь не просто преувеличивал, он пускал пыль в глаза. Этот большой парень и Макс оценили по достоинству «индиан-29», который был в центре всеобщего внимания в «Эннис тату». Классический байк, на котором восседал Медведь, стоял на покрытом арахисовой кожурой данс-поле, а вокруг две дюжины парней слушали, как он стал владельцем этого мотоцикла. Медведь беззастенчиво лгал, что он выиграл его и кучу денег, играя в покер с юнцом из Майами.

- Это неправда, - возмутилась Лоурен.

- Медведь любит приукрашивать свои истории. Примерно так же, как рыбак говорит о размере выловленной призовой форели, - говорил Макс, стараясь перекричать шум. Он оттащил Лоурен от этой толпы, которая плавно перетекала в другую, и, плотно обхватив ее за талию, повел к бару. - Никто не верит ему, но все вникают в каждую деталь, словно принимают факты за чистую правду. Так же будет с другим парнем в следующий раз.

- Понимаю. Это как если бы я рассказала тебе, что целую неделю загорала на песке в Монте-Карло, а ты бы развил тему и добавил, что провел неделю у бассейна во дворце и что принц Монако угощал тебя своим особенным лимонадом?

- Это было в прошлом году, - Макс усмехнулся и притянул ее еще ближе. - Я хотел бы пригласить принца остановиться у меня сейчас.

Лоурен улыбнулась, красные и желтые неоновые огни мигали в ее искрящихся глазах.

- Я уверена, тебе было бы ужасно скучно. Принц приятный человек, и его дети тоже, но, если честно, Макс, Монте-Карло и дворец не могут сравниться с «Эннис тату».

- Тебе на самом деле здесь нравится?

- Здесь все… другое. Ты сюда часто приезжаешь?

- Раза два в год, иногда меньше.

- Мне показалось, ты сказал, что это твое обиталище.

- Если бы я повез тебя туда, где обычно обитаю, на оставшийся вечер нас бы оседлали двое детей.

- Только не говори, что ты домосед!

- Если бы ты спросила меня об этом несколько лет назад, я бы рассмеялся. Сейчас, я думаю, это не так уж плохо.

Он заказал два пива, когда они протолкались сквозь толпу к бару, потом повел Лоурен в только что освободившийся кабинет.

Сделав глоток холодного пива, он посмотрел на нее поверх запотевшей кружки, думая, что он никогда не видел такой хорошенькой женщины. Было жарко, кругом толпились люди и пульсировали неоновые огни, и он удивился, когда она приложила свою ледяную кружку к груди. Это не было похоже на характерный жест Мисс Палм-Бич, и так не вели себя посетители бара байкеров.

Какие еще сюрпризы есть в запасе? Каждый следующий момент с Лоурен он узнавал что-то новое, что заставляло его любить и желать ее еще больше.

Она сделала глоток пива, поставила кружку на стол и слизнула пену с верхней губы.

- Я уже давно не пила пива, - сказала она, - и уже очень давно не была в таком месте, как это.

- Я думал, что это будет впервые для тебя.

- Второй раз. В первый раз я была в таком баре, когда училась в последнем классе школы.

- Это ведь не была часть учебной программы?

- Нет конечно. Мы с Бетси Эндикотт сбежали из школы однажды ночью и остановились в каком-то грязном месте. Бедная Бетси. Она чуть не заболела от страха и потратила много времени, стараясь вытащить меня оттуда, но мне было очень весело. Я не знала, конечно, что пью клубничный дайкири вместо фруктового пунша, и даже не подозревала, что если выпью три этих штуки за час, то стану ужасно несдержанной.

Макс поставил локти на стол и наблюдал за ее оживленным лицом.

- Что ты делала?

- Боюсь, частичный стриптиз.

- Ты сделаешь это для меня, если я закажу тебе клубничный дайкирис?

- Мне уже не семнадцать, и я не такая доверчивая, какой была в те времена.

- Тогда как я могу уговорить тебя, чтобы ты разделась для меня?

- Закажи мне еще пива, продолжай мне улыбаться, как ты это делаешь сейчас, и кто знает, что случится.

Макс подошел к стойке, взял тарелку с арахисом и, вернувшись, стал дальше слушать болтовню Лоурен.

- Хочешь рассказать мне, почему ты сделала только частичный стриптиз? - спросил он, наблюдая, как она опять прижала кружку к груди.

Его глаза были прикованы к ее шелковистой коже, к черному кружеву ее бра, и он хотел раздеть ее сам. Но, черт возьми, она не хотела торопиться, и он собирался дать ей все, что она захочет, надеясь, что однажды она, в свою очередь, даст ему все, о чем мечтает он.

- Здесь жарко, - сказала она, - как той ночью.

- Хочешь на воздух?

- Нет, мне нравится музыка. Пиво вкусное. Компания самая замечательная, - она сделала еще один долгий глоток, глядя на него поверх кружки. - Я хорошо провела время той ночью, даже слишком.

Я танцевала со всеми и, не задумываясь, влезла на стол, стянула через голову свою блузку, потому что было слишком жарко, и стала изображать движения, которым меня точно не учили в классе бального танца мистера Стравинского. Мужчины смотрели на меня, огни мигали, и мое сердце начало бешено набирать обороты. Прежде чем я расстегнула последнюю пуговицу, я упала, - она захихикала. - Все вокруг завопили так, словно я палила из автомата.

Макс не мог остановить ее смех.

- Только не говори, что ты свалилась прямо на людей.

- Там было много подонков, подстрекавших меня к стриптизу, и я прошу прощения, но мне не было семнадцати, они меня напоили и заслужили все увечья, что я им нанесла, свалившись на них. - Она сделала большой глоток холодного пива и оставила свои руки на столе, наклонясь ближе. Ее хорошенькое лицо было в нескольких дюймах от него. - Я до сих пор слышу, как мужчины пронзительно орали, и если бы бедная Бетси не вытащила меня оттуда, я уверена, меня бы побили. Не помню, как она дотащила меня обратно до школы, и не помню, как ложилась в постель, но помню ужасное пробуждение.

- Что случилось? - спросил он.

Она взяла арахис из тарелки, очистила от скорлупы и бросила один из орехов себе в рот.

- Директор школы увидела мое лицо на первой полосе местной утренней газеты и начала кричать, что я порчу репутацию школы.

Моя бедная мама была вне себя, когда журналы опубликовали свою версию случившегося, сообщая, что они не могут разместить запрещенные цензурой снимки. Закончилось тем, что мой отец, у которого я жила, после того как меня отчислили из школы, в наказание заставил меня чистить конюшни. - Она бросила еще один орешек между зубов и медленно облизала свои губы. Макс не отрывал глаз от ее рта. - С тех пор я не бывала в подобных барах и не пила дайкири.

- Ты потом вернулась в пансион?

- Боюсь, это совсем другое. Я хотела бежать прочь от этого. - Она глотнула пива и наклонилась вперед. - Можно дать тебе совет?

- Давай.

- Никогда не посылай Джеми в пансион или Райана в военную академию. Там ужасно скучно и, на самом деле, Макс, детям нужно, чтобы их растили их собственные родители, не дворецкий, даже если он один из самых славных людей в мире, не няня и тем более не абсолютно чужие люди.

Макс почистил другой орешек и положил ей в рот, ему нравилось чувствовать, как ее язык обвивается вокруг его пальцев и слизывает соль. Он гадал, понимает ли она, что делает с ним, удивлялся, как он до сих пор не сошел с ума, ведь она была самая эротичная женщина, которую он когда-либо встречал.

Все эти дни он страстно желал Лоурен, но сегодня ночью он понял, что, возможно, ждал от нее даже большего.

- Ты хочешь иметь детей?

То, с какой легкостью он задал этот вопрос, удавило его. И, кажется, Лоурен это удивило не менее.

Она подняла свое пиво и пила медленно, глядя на него. Если она старается обмозговать, почему он задал ей этот вопрос, она не найдет ответ в егo глазах, потому что он сам не знает себя.

- Я всегда хотела иметь детей, - сказала она мягко. - Много детей. Но я понятия не имею, как ухаживать за ними и как я вообще могу быть хорошей матерью, если у меня никогда не было хорошего примера перед глазами?

- Думаю, подскажет инстинкт. Мой отец исчез, когда мне было восемь, а мама оставила меня на одного из своих многочисленных приятелей, когда мне было десять. У меня тоже не было хороших примеров, пока Филипп не взял меня к себе.

- Но ты хороший отец.

Он пожал плечами.

- Я импровизирую каждый день. Иногда совершаю ошибки, иногда делаю правильные вещи. Я еще не нашел книгу, в которой есть ответы на все вопросы, так что я стараюсь, как могу.

Выскользнув из кабинета, он взял из ее рук пиво, потому что она уже выпила слишком много, и вытащил ее на данс-пол.

- Ты будешь хорошей матерью, когда придет время, - прошептал он ей в ухо и завершил разговор, когда «Степпенвольф» взял их в свою «Магическую поездку по ковру».

Ее кожа была теплой и влажной, и ему нравилось чувствовать ее щеку напротив своей, когда они ритмично двигались, их губы, их бедра, ее мягкая грудь и его грудь покачивались вместе одновременно с вибрирующей мелодией.

Ее пальцы сплелись в его волосах, и его руки нашли свой путь под ее кожаным жакетом к изгибу ее талии, к выпуклости ее бедер.

- Больше никогда не танцуй обнаженной ни для кого, кроме меня, - сказал он, захваченный их чувственным танцем, мысли о ее давней выходке вертелись у него в голове.

- Не думаю, что я вообще буду танцевать обнаженной для кого бы то ни было.

- Почему?

- Потому что мои бедра и грудь трясутся во время танца.

- Я знаю. - Его язык и губы быстро исследовали чувствительную впадину за ее ухом, и он подумал о разведке других частей ее тела, особенно тех, которые трясутся. - Я не сводил глаз с тебя тогда, на пляже,

- О боже.

- Мне нравилось смотреть на тебя. Мне нравится все в тебе. Твоя честность, твоя энергия, то, что ты делаешь и как ты делаешь, как легко это тебе удается.

- Я всю жизнь устраиваю вечеринки, вот почему кажется, что я легко устраиваю свадьбы.

Он отстранил ее от себя настолько, чтобы посмотреть в ее глаза.

- Почему ты всегда стремишься умалить то, что делаешь?

- Потому что я потерпела неудачу во всем, что имело для меня значение.

- Например, в чем?

- Я тебе говорила об этом раньше, и ты бросил мне это в лицо. Я плохая жена.

- Но у тебя были скверные мужья. Ты когда-нибудь думала, какой хорошей ты можешь быть, если тебя будут поддерживать, вселять в тебя уверенность и удовлетворение собой и тем, что ты делаешь?

Она только посмотрела на него, и слезы навернулись на глаза. Черт возьми, ей когда-нибудь говорили, какое она чудо?

Он бы обязательно сказал ей это, но Медведь хлопнул его по спине и бесцеремонно вытащил Лоурен из его рук.

- Ты монополизировал эту маленькую леди слишком надолго. Теперь моя очередь.

Комната гудела от «Веры» Клиаватер, «Возрождения» «Степпенвольфа» и нескончаемого потока излюбленной музыки байкеров, и Лоурен меняла партнеров так часто, что Макс не мог их сосчитать. Она смеялась, покачивала своими восхитительными бедрами, и каждый хотел с ней потанцевать. Наконец Макс вмешался, замедляя ее темп, наслаждаясь ощущением ее тела, прижатого к нему, пробуя пиво и орешки у нее во рту и соленый пот на ее шее. Она была горячая и эротичная, и она слишком много выпила, но он был уверен, прошли годы с тех пор, как она позволяла себе расслабиться, и он отпустил ее.

Это было большой ошибкой.

- Ты не видел Лоурен? - спросил Макс Медведя, когда потерял ее из виду в толпе.

- Минут десять-пятнадцать назад. А что?

Макс провел пальцами по волосам.

- Я не могу найти ее.

- Она ушла домой с другим?

- Она не могла.

Медведь поднял брови:

- Ты уверен?

Он даже не задумался об этом теперь. Раньше он считал, что эта женщина имеет успех у мужчин и повисла бы на каждом, кто обратит на нее внимание. Но только гнев и ревность заставляли его так думать. Он был довольно хладнокровным этой ночью.

- Уверен.

- Ты проверил туалет?

- Нет, но проверю. Смотри внимательно, может, она появится, хорошо?

- Да.

Макс устремился к тусклой красной надписи «Выход». Он посмотрел в мужском туалете, на всякий случай, если она случайно забрела туда. К счастью, он увидел там только мужчин. Господи, он не должен был позволять ей столько пить.

Он постучал в дверь женского туалета и, когда ответа не последовало, заглянул внутрь. Пусто.

Куда она могла пойти?

Протиснувшись через толпу, он вышел на улицу, перебирая в уме варианты: она в переулке с другим байкером, или, не дай бог, осталась с кем-нибудь еще, или ее могли увести, когда она была не в состоянии соображать.

Он опять бросился внутрь, прокладывая себе дорогу сквозь толпу, спрашивая каждого, кто его знал, и даже незнакомых людей, не видели ли они высокую красивую женщину в жакете из змеиной кожи. Все отрицательно качали головой, пока он не подошел близко к артистической гостиной Энни, хозяйки клуба.

Парень, стоявший в очереди, чтобы заказать песню, показал Максу на дверь:

- Думаю, она там.

- О господи!

Макс дернул дверную ручку.

- Я занята, - послышался из комнаты женский голос. - Встаньте в очередь, и я обслужу вас позже.

- Мне не нужна тату, - закричал Макс. - Я хочу знать, кто с тобой внутри?

- Кажется, она сказала, что ее зовут Лоурен. Я бы спросила ее, но она вырубилась на полпути. Черт!

- Открой дверь и впусти меня!

- Не могу, пока не закончу.

- Но она пьяна, и я не думаю, что она на самом деле хочет татуировку.

- Милый, - ответила ему Энни, - она знала, что она делала, когда попросила об этом, и выложила хорошие деньги, чтобы заплатить. Сейчас, если ты не возражаешь, я продолжу.

У Макса вырвался вздох отчаяния, и он прислонился к стене и стал ждать. Следующие пятнадцать минут были самыми долгими в его жизни.

Наконец дверь открылась, и Энни - девица, от пяток до макушки покрытая татуировками, - вышла из комнаты и пристально посмотрела на него.

- Это ты ждешь женщину?

- Да.

- Хорошо, она умерла для мира. У меня клиенты ждут, так что вытаскивай ее отсюда. - Энни протянула ему клочок бумаги. - Это инструкция, как ухаживать за моим произведением. Мой номер телефона тоже здесь… на всякий случай.

- Спасибо, - сказал Макс и гордо прошествовал в комнату, где увидел Лоурен, раскинувшуюся на подушках на столе, лицом вниз, глаза закрыты, рот широко открыт. Она храпела.

Наклонившись, Макс вскинул Лоурен на плечо, схватил ее кошелек и направился в бар.

- Премилое зрелище, - колко заметил Медведь.

- Скажи только слово об этом кому-нибудь, и ты труп.

- Я и не думаю это делать. Итак, как ты собираешься доставить ее домой?

Макс сунул в руку Медведю свои ключи:

- Я звоню ее дворецкому, и мне нужно, чтобы ты поехал за нами на моем мотоцикле. Я привезу тебя сюда обратно, после того как уложу ее в постель.

Медведь положил свою руку на свободное плечо Макса:

- Она того стоит?

Макс не был уверен во многих вещах в своей жизни, но сейчас у него не было ни капли сомнения в том, что он ответил Медведю:

- Да, она этого стоит, и, черт возьми, она стоит еще большего.

У Лоурен было ужасное чувство, словно она заснула на стройке и большой, крепкий парень ошибочно принял ее голову за старый асфальт, который нужно вскрыть отбойным молотком.

Боль и громкий шум стихли на момент, потом начались опять.

- Простите, мисс Ремингтон.

Со скрипом приподняв тяжелое веко, Лоурен увидела, как расплывчатая фигура Чарльза подходит к кровати.

- Я ведь не умерла? спросила она, сжимая ладонями ноющие скулы.

- Нет еще, но ваша мама на телефоне. Она уже в четвертый раз сегодня звонит, и я не мог отделаться от нее опять.

- В четвертый раз? Где я была, когда она звонила три раза?

- В разной степени агонии, наступившей вследствие потребления слишком большого количества алкоголя.

- О боже.

- Вы поговорите с вашей мамой сейчас, или у вас есть отговорка, которую я мог бы использовать, чтобы объяснить ей ваше отсутствие? Я абсолютно уверен, что исчерпал все варианты.

Лоурен провела пальцами по жирным волосам, и у нее возникло чувство, что выглядит она еще хуже, чем чувствует себя. Но каким-то чудом она доползла до телефона.

- Я поговорю с ней.

- Очень хорошо, мисс.

- Прежде чем вы уйдете, Чарльз, скажите, не знаете ли вы какого-нибудь средства от похмелья?

- Я что-нибудь придумаю.

- Спасибо, - пробормотала она, когда он выходил из дверей. Сделав глубокий вдох, она подняла трубку: - Алло, мама.

- Лоурен, дорогая, я так рада, что ты наконец-то дома. Случилось ужасное.

- Что случилось, мама? - спросила Лоурен, заставляя себя слушать внимательно, так как в голосе матери звучала нервозность. - Ты в Рио? Там произошел несчастный случай?

- Да, Банни и я в Рио. Нет, здесь не было несчастного случая. Мы с Банни готовились выйти этим вечером, и она открыла свой кейс с драгоценностями, когда обнаружилось, что ее изумрудное ожерелье пропало.

Лоурен вздохнула с облегчением:

- Успокойся, мама. Я уверена, что Банни всего лишь забыла его упаковать. Ты же знаешь, какой забывчивой она иногда бывает.

- Я бы подумала то же самое, дорогая, но она показывала его мне перед свадьбой Бетси. Она никак не могла решить, какое ожерелье ей надеть, и мы перебрали несколько, пока она не нашла подходящее. Ты не видела его, может быть, оно лежит на полу в спальне, где Банни переодевалась?

- Нет, мама, и я уверена, что Чарльз сказал бы мне, если бы он нашел его.

- Оно стоит целого состояния.

- Банни точно не оставила его дома?

- Она не прикасалась к кейсу с драгоценностями со свадьбы. Мы уехали в Рио гак поспешно, что она все взяла с собой, вместо того чтобы вернуть в свой депозитный сейф в банке.

Лоурен почти слышала сердцебиение своей матери волнение, которое она испытывала из-за того, что Банни потеряла свою драгоценность.

- Я поеду к Банни, если ты хочешь, - предложила Лоурен, потом удивилась, как она вообще может доехать туда в таком состоянии. - Мне ничего не стоит поискать.

- Она уже позвонила своей горничной, прислуге, говорила с дворецким и поваром, не говоря уже о шофере, чтобы он посмотрел, не затерялось ли оно в машине. Ехать бесполезно, дорогая. Мы с Банни убеждены, что его украли.

Лоурен легко рассмеялась, звук тяжело отдавался в ее ушах.

- Это всегда возможно, - проговорила она, стараясь смягчить свой голос, - но если его украли, это могло случиться где угодно. В самолете, в Рио, у нее дома.

Селеста помолчала минуту.

- Мне неприятно поднимать этот вопрос, дорогая, я знаю, что тебе нравится тот мужчина, который обслуживал свадьбу Бетси, но на него работают люди с дурной репутацией. В особенности один.

- И кто же это, мама? - спросила Лоурен, рассерженная, что мать могла подумать такое о Максе и его друзьях.

- Хорошо, Банни сказала мне, там был молодой человек, который любовался драгоценностями. Она была под впечатлением того, что он говорил о ее груди, но сейчас она не сомневается, что он высматривал, что можно украсть.

Лоурен не хотела даже слышать об этом. Не сейчас. Никогда.

- Это был Райан, мама.

- Ты знаешь его?

- Он сын Макса, и я знаю, по какой причине он смотрел на украшения Банни.

- Тогда почему ты не рассказываешь мне?

- У него зашкаливают гормоны, - она буквально услышала, как мать открыла рот от изумления; гормоны молодого человека - это то, о чем леди не должны разговаривать! - Я знаю, ты собираешься сделать из этого выводы, но Райан разглядывал грудь Банни, а не ее ожерелье. Макс долго разговаривал с ним, чтобы это больше не повторилось.

- Я надеюсь на это. Но если не мальчик взял ожерелье Банни, то, конечно, это мог сделать один из этих людей.

- Ты ошибаешься насчет Макса и его персонала, и я думаю, что ожерелье исчезло не во время свадьбы.

- У этих людей был доступ во все комнаты в твоем доме в течение нескольких часов, могу заметить. Ты слишком хорошо о них думаешь.

- Друзья Макса не воры, - твердо заявила Лоурен. - Джазз - полицейский. Медведь - стоматолог, а Гейб - социальный работник.

- Это не значит, что у них не может быть склонности к воровству.

- То же самое можно сказать о каждом из гостей, которые были на свадьбе Бетси.

Лоурен услышала расстроенный вздох матери.

- Этот мужчина тебя обманывает, Лоурен. Проснись и пойми, что он живет в другом мире…

- Он живет в прекрасном доме.

- Только не говори мне, что ты была там!

- Конечно я там была. Мне нравятся его друзья, мне нравятся его дети. Макс теплый и искренний и…

- И он точно знает, что имеет власть над тобой. Не будь дурочкой, Лоурен.

- Я не дурочка, мама. Я отлично знаю, что делаю.

- Он заберет у тебя все, что ты имеешь.

- И что например, мама? Особняк, который холоден и пуст, потому что мне не с кем его делить? Драгоценности, деньги и модные машины, которые не лягут со мной ночью в постель?

- Ты выглядишь смешно.

- Я говорю правду!

- Сейчас ты не в своем уме, поэтому просто послушай, что я тебе скажу.

Лоурен не хотела слушать, но она никогда не решалась повесить трубку, разговаривая с матерью. У нее не хватило мужества и в этот раз.

- Это дурной мужчина, Лоурен. Ты позволила ему войти в твою жизнь, и он не собирается просто уйти со всем, что ты имеешь, - эти вещи совсем не важны для тебя - но он собирается забрать твое сердце. Послушай моего совета, Лоурен, никогда не позволяй мужчине украсть твое сердце, потому что, когда это произойдет, когда ты обнаружишь, что он тебе не подходит, ты станешь очень одинокой и озлобленной женщиной.

Короткие гудки не удивили Лоурен. Слишком много разговоров с матерью заканчивались тем, что Селеста бросала трубку, когда Лоурен пыталась спорить с ней.

Она медленно положила трубку, свесила ноги с кровати и села. Она была только в трусах и бра и готова была поклясться, что не помнит, как попала в постель.

Также она не помнила, как добралась до дома из салона Энни, это тоже было для нее загадкой.

Положив руку на спинку кровати, она попыталась встать и едва удержалась на ногах. Комната кружилась вокруг нее. Во рту была вата. И материнский вздор плавал в голове.

Макс не был вором. Друзья Макса не были преступниками. Она никогда бы не поверила в это, даже через миллион лет. Кроме того, она была уверена, что Макса совсем не интересовали ее деньги.

Потерять из-за него сердце - это совсем другое дело. Он хороший и добрый, и он обитает в барах байкеров, в которых ошиваются всевозможные сомнительные личности. Он честный и терпеливый, но это не имеет значения для ее друзей и семьи. Если что-то идет не так, они во всем обвиняют такого человека, как Макс.

Его никогда не примут в ее мире, и, господи, хотела ли она вернуть его, принимая во внимание то, как она себя сейчас чувствовала?

Она кое-как проковыляла в ванную комнату, стянула с себя нижнее белье и уставилась на себя в зеркало. Черные тени и густая тушь размазались у нее под глазами. Липкие волосы торчали в разные стороны. На нее пристально смотрела незнакомая женщина, которая старалась быть кем-то, кем она не была, только чтобы угодить мужчине. Эта мысль расстроила ее больше, чем слова матери, больше, чем похмелье, больше, чем что-либо еще.

Она закрыла лицо руками и заплакала. Впервые в жизни она хотела добиться взаимности от того, кого любила.

Она не хотела меняться, чтобы завоевать или удержать мужчину.

Лоурен услышала, как Чарльз постучал в дверь.

- Одну минуту, - прокричала она ему, ее слова отдавались в голове. Схватив расческу, она постаралась привести свои волосы в порядок, плеснула холодной воды себе в лицо и сняла халат с двери.

То, что она увидела в зеркале, ошеломило ее. Она придвинулась к зеркалу, повернувшись спиной к двери, и уставилась на некое подобие рыбы, вытатуированное на ее ягодице. О боже, это была не рыба. Это был тритон, с оттопыренными мышцами и бицепсами, с черными до плеч волосами и кольцами в ушах. Что она наделала? Слезы опять полились у нее из глаз. И главное - что она собирается делать теперь?

* * *

Макс шел между плотными прилавками универмага в отделе дамского белья, желая укрыться от любопытных глаз. Его не слишком заботило, что подумают о нем люди, но он еще никогда не покупал бюстгальтера, и делать это с одиннадцатилетней девочкой было в тысячу раз труднее.

Для них обоих.

Ну почему Джеми понадобился на завтра спортивный лифчик, и она не могла пойти без него в школу? Чем ее не устраивают простые хлопковые вещи, которые клерк предлагал ей померить?

- Они ужасны, Макс! - громко заявила она.

- Ты не будешь носить их на верхнюю одежду. Их никто не увидит, - констатировал он так тихо, как мог, все еще пытаясь высказать свою точку зрения.

Джеми уперла руки в боки:

- Придется переодеваться, и все девочки будут смотреть на меня.

- Я уверен, они тоже носят тренировочные бра,

- Мама Никки Константин сводила ее в «Секрет Виктории», чтобы купить ей первый лифчик, он хорошо держит, и она выглядит взрослее.

- Хорошо, я не мама Никки Константин, я твой папа.

- Ты не папа!

- Хорошо, я скоро им стану, но это не имеет никакого значения. Я не хочу, чтобы ты выглядела взрослее. Все!

Огромные слезы навернулись на глаза Джеми и потекли по щекам.

- Боже!

Продавщица открыла от изумления рот, и Макс чуть не всплеснул руками от расстройства. Он посмотрел на лифчик, который держала в руках женщина, и сказал:

- Мы возьмем дюжину этих.

- Вам не надо так много, сэр.

- Тогда дайте мне столько, сколько, на ваш взгляд, нам нужно, чтобы мы поскорее убрались отсюда.

- Возможно, вам следует приехать снова, когда вы будете в лучшем расположении духа.

Его глаза сузились, когда он пристально посмотрел на нее:

- Мое настроение в порядке, оно просто отличное, только я не люблю покупать бюстгальтеры!

- Райан думал, что тебе было бы лучше поехать со мной в «Секрет Виктории», - рыдала Джеми. - Он сказал, у них есть женские бра, и они, наверное, понравились бы тебе больше.

Черт возьми! В тот момент он ненавидел женщин, в особенности одну, ту, которая исчезла из Палм-Бич, не попрощавшись, без «Я ненавижу тебя» или «Между нами все кончено». Черт ее побери!

Он звонил снова и снова, чтобы поговорить с Лоурен в тот первый день, и Чарльз постоянно говорил ему, что ее нет. Ей было плохо, они оба это знали, и Макс понимал, что она спала во время его первых двух звонков. Но Мисс Палм-Бич не могла спать целые сутки. Она наверняка получила его сообщения, но не потрудилась позвонить, она просто сбежала. Черт ее побери!

Он выложил наличные за лифчики, схватил сумку, которую Джеми отказалась нести, крепко сжал руку девочки и зашагал из магазина, размышляя о том, что Джеми растет слишком быстро и что он сделал большую ошибку, отдав свое сердце Лоурен Ремингтон. Она была интриганкой, притворщицей, испорченным отродьем, которое ловко разжевывало мужчин и выплевывало их. Он знал это давно, и он попал прямиком в ее ловушку.

Но, черт возьми, он все еще хотел ее!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Утро среды началось, по обыкновению, с фанфар. Джеми отказалась идти в школу, потому что над ней немилосердно издевались из-за ее новых бюстгальтеров в понедельник и во вторник. Райан не сделал домашнее задание и не хотел идти в школу, потому что был уверен, что учитель поставит ему оценку F.

- Ты знал неделю назад, что это задание надо было сделать к сегодняшнему дню, - ворчал Макс, пока чистил морковь, чтобы приготовить детям ланч.

Райан стучал баскетбольным мячом, усмехаясь словам Макса, как будто школа и домашнее задание были не так уж важны.

- Я забыл.

- На стене в твоей комнате висит календарь заданий. Еще один есть на холодильнике и один в твоем дневнике. «Я забыл» не принимается во внимание.

Райан вел мяч под ногой без запинки.

- Не надо все сваливать на меня только потому, что ты описался…

Макс бросил на Райана взгляд, означающий «Следи за своим языком».

Райан, как обычно, закатил глаза:

- О’кей, ты не должен все сваливать на меня только потому, что ты поругался с этой Лоурен Ремингтон.

- Я не поругался.

- Так мне сказал Медведь.

Макс грубо обтесал морковь, сделал глубокий вдох и бросил кусочки в два пластиковых пакета. Да, он сошел с ума. Усталость не помогала. В последние два дня он обсуждал с адвокатом усыновление, собирал документы, чтобы доказать, какой прогресс сделали дети с тех пор, как живут с ним, обслуживал ланч автомобильных дилеров и деловой обед.

Несмотря на безумный набег на «Эннис тату», он работал в режиме нон-стоп. Ему снились кошмары. Джеми отказалась с ним разговаривать, Лоурен до сих пор не позвонила, и это унижало его гордость и разрывало ему сердце. Сыщик не звонил. Он нанял повара, чтобы тот помог ему на деловой встрече прошлым вечером, потому что он боялся уйти из дома и пропустить звонок Херри. Но от него не было пи слуху ни духу. Даже послания, которые он записал на автоответчик Херри, остались без ответа.

Казалось, единственный, кто еще не отвернулся от него, был Райан, теперь их разговор зашел в тупик.

Макс провел руками по волосам. Он так устал, чувствовал себя обиженным и сердитым, но он не должен вымещать свои страдания на детях.

Он напил свежевыжатый апельсиновый сок в бокал и толкнул его через стол Райану; тот умудрился сразу выпить половину, пока вел мяч.

- Итак, - Макс прислонился к холодильнику, - какова настоящая причина, из-за которой ты до сих пор не сделал задание?

- Я за… - Глаза Макса сузились, когда Райан снова завел старую скверную песню. - Хорошо, я ненавижу историю, учитель скучный, и я бы предпочел играть в баскетбол.

- У тебя есть какие-то планы? - спросил Макс.

- Что ты имеешь в виду?

- Что ты собираешься делать? Бросить школу? Райан наконец положил мяч на стол и выпил еще немного сока.

- Я думал об этом.

- Что это тебе даст?

Райан пожал плечами:

- Свободу делать то, что я хочу.

- Свободу жить на улице, когда ты будешь постарше? Свободу быть бедным, работать в какой-нибудь забегаловке? - Макс сделал глоток сока из бокала Райана и налил еще, продолжая смотреть на мальчика. - Тебе лучше оставаться в школе.

- Почему?

- Потому что ты хорошо играешь в баскетбол. Будь в школе на подхвате, терпи занятия, получай хорошие оценки, и, может быть, ты получишь стипендию. Кто знает, ты можешь закончить учебу достаточно хорошо, чтобы играть профессионально.

Райан рассмеялся:

- Только в мечтах.

Макс бросил сандвичи, морковь и печенье в два коричневых бумажных пакета.

- Я видел, как мечты становятся реальностью, -сказал он, - но я видел и людей, которые тяжело работали, чтобы этого добиться. В наши дни осталось мало сказочных фей с волшебными палочками.

Райан прихватил банановое печенье с пеканом, которое Макс приготовил этим утром, и откусил кусок, глядя на Макса, по-видимому, обдумывая его слова. Макс почти лег на стол, наблюдая за ним и ожидая ответа.

- Слишком поздно что-нибудь делать. Я все равно получу F по истории, - сказал Райан. - У тебя есть предложения?

- Может быть, ты поговоришь об этом с учителем? - спросил Макс.

- Позвони ему.

Макс отрицательно покачал головой:

- Ты не выполнил задания. Ты должен решить эту проблему.

- Что мне сказать ему?

- Не знаю. Попроси какое-нибудь дополнительное задание.

- Я не могу! Это помешает моим занятиям баскетболом.

- Все зависит от тебя, - произнес Макс, потом повернулся к Райану спиной и пошел к холодильнику за молоком.

Возможно, ему следовало разрешить Райану не делать задания. Или, наоборот, он должен был выбросить мячи, проучить сына как следует. Но казалось, что поощрение сработает лучше. Это не было подобием суровой любви, которую, он слышал, некоторые проповедуют, это просто любовь, которую он намеревался дать своим детям.

Телефон зазвонил, и он схватил трубку, надеясь, что это Лоурен или Херри.

- Алло.

- Это Херри. - Он почувствовал облегчение, но и разочарованно оттого, что это не Мисс Палм-Бич. - Прости, я не мог дозвониться до тебя вчера вечером.

Максу не было дела до извинений, он только хотел услышать новости.

- Ты нашел мою сестру?

- Я нашел женщину, которую зовут Шарлотта Уайлд, как я и сказал тебе в прошлый раз. Она именно в том возрасте, у нее темные волосы, карие глаза.

Херри замолчал.

- Что еще ты узнал? - спросил Макс, уверенный, что новость будет плохой.

- Ничего особенного. Женщина, с которой она живет, боится потерять ее, а Шарлотта не помнит своего прошлого.

Макс не хотел этого слышать. Он слишком обольщался, что эта Шарлотта Уайлд может быть его настоящей сестрой, что она не настолько психически изменилась, как его хотели уверить, что она хотя бы обрывочно помнила, что у нее есть брат, и хотела увидеть его опять.

- Ты думаешь, это она?

- Я не знаю.

- Что тебе подсказывает интуиция? - спросил Макс.

- Я не доверяю интуиции, - ответил Херри. - Я следую за фактами, ничего больше. Если ты хочешь быть уверен, тебе надо поехать туда самому.

Макс разочарован но вздохнул. Сегодня вечером он обслуживает вечеринку на дне рождения. Он совсем запустил детей. Прачечная переполнена.

Ему надо позвонить Лоурен - опять.

Но ему необходимо узнать правду о женщине в Фениксе.

Он посмотрел на часы.

- Давай я посмотрю, смогу ли я полететь туда утром или сегодня после полудня. Мне нужно найти сиделку для детей и сделать несколько телефонных звонков.

- Я вылетаю домой завтра, - сообщил Херри. - У тебя есть номер моего сотового телефона. Только дай мне знать, когда прилетаешь, и я предупрежу женщину, что ты едешь.

Макс повесил трубку и положил руки на стол. Он уставился в кухонное окно, не видя ничего, полностью погрузившись в воспоминания о своей маленькой сестре.

Райан оперся на стол рядом с ним:

- Куда ты едешь?

- В Феникс, если получится.

- Возьми нас с Джеми с собой.

Несмотря на суматоху, царящую в его голове, он сумел улыбнуться Райану.

- Зачем? Чтобы у тебя был дополнительный день для занятий по истории?

- Неплохая идея.

- Я так не думаю.

Макс схватил коробку с крупой и высыпал ее на стол.

- Мне надо, чтобы твоя сестра вышла из комнаты, мне надо сделать несколько звонков, и…

- Ты думаешь, эта женщина может быть твоей сестрой? - спросил Райан, скатывая шарики крупы со стола.

- Я не знаю. Надеюсь на это.

Райан насыпал крупу в одну из мисок.

- Я ненавидел, когда Джеми и меня отсылали в разные приемные дома, - он быстро поднял глаза, когда наливал молоко. - Я не надеялся, что увижу ее снова.

Взгляд Райана опустился обратно к чашке, и он положил полную ложку крупы себе в рот. Он никогда не говорил о смерти своей матери или о заключении отца и редко упоминал о том, что они с Джеми были разлучены почти на три года. Макс тоже не поднимал эту тему. Он слишком хорошо знал, что такое разлука, знал хорошие и плохие стороны системы усыновления.

Макс не думал о том, чтобы стать приемным отцом, пока в «Дыре» не появился Райан. Он был обозленным двенадцатилетним сорванцом, хотел сбежать от всех и от всего. Он был жестким, слишком часто сквернословил и был на волосок от того, чтобы ввязаться во что-нибудь противозаконное.

Они были похожи. Филиппу понадобилось несколько лет, чтобы наставить Макса на правильный путь, и Макс понял, что ему понадобится по крайней мере столько же времени, чтобы помочь Райану стать хорошим человеком. У них было несколько больших баталий в начале, но однажды Макс узнал, что у Райана есть маленькая сестра, однажды он нашел Джеми и привел ее в свой дом, тогда проблем стало меньше. Они по-прежнему испытывали трудности, но Макс отказывался сдаваться.

- Хочешь, я отведу Джеми в школу вместо тебя? - спросил Райан, глядя поверх своей каши. - У нее почти все время болит живот, но у тебя дела.

Макс посмотрел на Райана, желая сказать мальчику, как много значит это предложение. Но Райан думал, что он слишком взрослый для каких-либо проявлений любви, поэтому Макс только ответил:

- Спасибо.

- Мы можем пойти в «Дыру» после школы.

- Нет, сегодня приходите домой. Я спрошу Джазз, сможет ли она присмотреть за вами сегодня вечером.

- Я достаточно взрослый, чтобы позаботиться о Джеми.

- Я знаю, но послушайся меня в этот раз, о’кей?

Райан сунул следующую ложку каши себе в рот:

- О’кей.

Макс потрепал Райана по голове, - проявление любви, которое мальчик ненавидел, - и направился в свой офис. Ему надо было сделать миллион дел и еще больше обдумать. У него не было времени на мысли о Лоурен Ремингтон.

Но именно в этот момент он хотел быть рядом с ней, хотел чувствовать ее руки, нежно обнимающие его. Он волновался, что ему предстоит увидеть женщину в Фениксе. Боялся, что она не будет его сестрой; боялся, что будет. Он никогда не делил заботы ни с кем, никогда не знал никого, с кем бы хотел поделиться ими.

До встречи с Лоурен.

* * *

Лоурен стучала пальцами по красной дамской сумочке из крокодиловой кожи, которую она купила вчера в «Бергдорф Гудман», и наблюдала за дорожным движением, в то время как Чарльз вел машину вдоль Оушн-булевард.

Она очень торопилась домой. Она была более взволнованной, чем когда уезжала из Палм-Бич, и ей казалось, что она довольно бездарно провела последние несколько дней.

Импровизированное путешествие в Нью-Йорк за покупками и кутежи на Пятой авеню не разрешили ни одной из ее проблем, не прогнали ни одной из ее тревог, и она не смогла выбросить Макса из головы.

Она постоянно думала о нем. Она жалела, что не позвонила ему, вместо того чтобы сбежать, жалела, что не упала в его руки и устремила свою душу и сердце прочь от него. Он был первым мужчиной, которому она доверилась. О, она плакала на многих плечах, но обычно по пустякам. Она никогда никому не говорила, как сильно ее прошлое докучало ей. Никогда никому не говорила, как боялась быть опять обиженной. Она никогда не хотела делиться своими проблемами с кем-либо.

До встречи с Максом.

Сейчас, однако, было очень вероятно, что он не захочет разговаривать с ней. После рассказа Чарльза о том, что Макс привез ее из «Эннис тату» и уложил в постель, ей следовало, по крайней мере, позвонить ему и поблагодарить. Ей следовало сказать, куда она уезжает, но она просто сбежала, ей нужно было время, чтобы разобраться во всем, что вертелось в ее голове.

Спрятаться в Нью-Йорке было ее способом самозащиты, ее способом не говорить Максу «да» вместо «однажды». Так она пыталась обрести уверенность, что он не сможет разрушить ее жизнь.

Но она не могла убежать от Макса или своих страхов навсегда. Он так прочно обосновался в ее сердце, словно всегда был там.

Телефон зазвонил, когда она вошла в дом, и она взяла трубку:

- Алло.

На другом конце было тихо, и она уже собралась повесить трубку, но потом услышала голос Макса:

- Итак, ты в конце концов решила вернуться домой, или ты была там все это время, но отказывалась отвечать на мои звонки?

Она усмирила свой гнев, потому что Макс был хороший, добрый и прекрасный, а она была ужасна.

- Я была в Нью-Йорке. - Комок застрял у нее в горле, так как она ничего не услышала, кроме тишины на другом конце линии. - Прости, Макс. Я должна просить у тебя прощения за многое. Не знаю, с чего начать.

- Почему бы не начать с объяснения, почему ты уехала? У меня сложилось впечатление, что у нас все шло хорошо. Я думал, мы будем вместе воскресной ночью, или ночью в понедельник, или даже прошлой ночью, но, черт возьми, ты уехала в Нью-Йорк!

- Все действительно было хорошо. Я не знаю другого такого мужчину, как ты.

- Так почему же ты сбежала?

Она села в кресло и уставилась на холодный мраморный пол.

- Я испугалась.

- Чего?

Она не могла ответить ему: она боялась, что перестанет быть собой и потеряет друзей, которые не одобрят ее связь с Максом.

Все это было слишком сложно, чтобы стать темой телефонного разговора. Так что она сказала ему единственную вещь, которую он бы точно понял:

- Я боялась влюбиться в тебя. Может быть, прежде я совершала ошибки, но мне всегда было больно, когда мои отношения с мужчинами плохо заканчивались, Если я отдам себя тебе и что-то пойдет не так, я не думаю, что я приду в себя так же легко, как и раньше,

- Итак, - разочарованно вздохнул Макс, - что ты собираешься делать? Сказать мне, что не хочешь видеть меня, потому что ты боишься влюбиться?

- Нет, - поспешно ответила Лоурен, - я вернулась, чтобы сказать тебе, что я действительно хочу видеть тебя, будем мы любить друг друга или нет, разобьешь ты мое сердце или нет, потому что ты стоишь того, чтобы рискнуть. - Она вытирала бегущие слезы, желая, чтобы он ответил что-нибудь. Она боялась его молчания, - А что думаешь ты, Макс? - спросила она. - Я стою того, чтобы рискнуть?

- Я сказал тебе в субботу ночью, что я хочу тебя. Ничего не изменилось.

Она испытала облегчение.

- Тогда, может быть, нам следует начать заново. Сегодня, например. Мы можем пообедать, пойти потанцевать или просто посидеть на пляже и поговорить.

- Я занят сегодня. Я лечу в Феникс через час и не знаю, когда вернусь.

В устах другого мужчины эти слова звучали бы как отговорка, но она почувствовала озабоченность в голосе Макса.

- Все в порядке?

- Да. - Он немного помолчал и затем вздохнул, - Нет, не все в порядке. У меня проблема. Надо, чтобы кто-нибудь присмотрел за детьми, пока я буду в отъезде.

Он же не собирается просить об этом ее?

- Как насчет Медведя? Или Джазз и Гейб?

- Джазз сегодня вечером работает, а Гейба и Медведя нет в городе.

- В «Дыре» могут присмотреть за ними?

Он опять помолчал. Убийственная тишина. А затем она услышала его голос:

- Я думал, ты поможешь мне.

- Я?

- Да, ты, - обронил он.

- Но я ничего не знаю о детях.

- Им одиннадцать и четырнадцать. Им не надо менять памперсы, и они могут есть пиццу на обед. Мне только нужно, чтобы кто-нибудь побыл с ними, чтобы быть уверенным, что ничего не случится.

За то время, что она видела Райана, он вел себя как мальчик с плаката «Неприятности», а Джеми было совершенно наплевать на чувства Лоурен по поводу любовных связей Макса. Но было кое-что особенное в детях Макса. Она видела себя в Джеми и очень многое от Макса в Райане.

Разве она может отклонить просьбу Макса, особенно после того, как он не раз спасал ее.

- Хорошо, - сказала она, боязливо, но с воодушевлением соглашаясь день или два побыть матерью, - только дай мне несколько минут собрать вещи, и я скоро буду.

- Я твой должник, - голос Макса был полон тепла, которого Лоурен никогда не знала в других мужчинах.

- Ты мне ничего не должен, - ответила она. - Но если ты настаиваешь на оплате, я не против следующего танца.

- Я бы хотел дать тебе больше.

Лоурен откинулась назад в кресле и улыбнулась, думая обо всех изумительных вещах, которые Макс мог ей дать.

- На самом деле я хочу только одного, - призналась она ему.

- И чего же?

- Тебя. Только тебя.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Спор закончился полчаса назад. Он начался с того, что Райан ясно дал понять Лоурен, что не нуждается в няньках. Это последовало за декларацией Джеми, что она позаботится о Райане, и им не нужно, чтобы к ним переезжала чужая богатая женщина. Так все трое прощупывали друг друга в течение двадцати семи минут и двадцати секунд. Лоурен знала точное время, потому что она беспрестанно смотрела на свои часы, желая знать, когда же Макс вернется.

В конце концов Райан включил свою игру «Нинтендо», очень громко, конечно, а Джеми взяла пылесос из шкафа в уборной и начала убирать комнаты. По-видимому, они думали, что шум заставит Лоурен отправиться восвояси.

Они ошибались.

Лоурен развалилась на черном кожаном диване В гостиной Макса и разгладила складку на своем летнем платье с рисунком из орхидей. Скрестив ноги, она просматривала журнал «Элль», поднимая глаза, только когда чувствовала, что Джеми или Райан смотрят на нее, выискивая удобный момент для нанесения очередного удара.

- У Макса много подружек, - заявила Джеми, толкая пылесос взад и вперед в опасной близости от ног Лоурен.

У них уже был похожий разговор на приеме по случаю свадьбы Бетси, но Лоуреи потворствовала ей:

- Неужели?

- Да. Две или три в неделю, потому что он устает от однообразия.

- Мой отец был точно таким же. После развода с моей мамой, я думаю, он встречался с каждой доступной женщиной в штате Вайоминг. - Глаза Джеми округлились от удивления, так что Лоурен продолжала: - Я провела не так много времени с отцом - или с мамой, - но когда это случалось, я хотела, чтобы они полностью принадлежали мне.

Джеми кивнула, очевидно, у нее было такое же мнение.

Лоурен не стала докучать Джеми своим рассказом о том, что, когда Рис Ремингтон истощил запас женщин в Вайоминге, он передал свое ранчо ее брату Джеку и перебрался в Нью-Мексико, потому что ему были нужны свежие впечатления.

- Моему отцу нравятся блондинки, - Лоурен приходилось перекрикивать шум пылесоса. - А как насчет Макса? У него есть предпочтения?

Джеми толкнула пылесос на расстояние четверти дюйма от лавандовых шпилек Лоурен, ио та не двинула ни мускулом. Джеми не собиралась брать верх. С пылесосом, ревущим у ног Лоурен, она уставилась поверх ручки на волосы нежданной гостьи.

- Максу тоже нравятся блондинки, - объявила она. - Он думает, что рыжие волосы тоже хорошо, но шатенки не в его вкусе.

Лоурен вытащила вперед один из своих локонов и посмотрела на него. Она скосила глаза, и от этого у нее заболела голова, но, скорее всего, Джеми простила ей глупый вид.

- Я всегда мечтала о медово-белокурых волосах, - сказала Лоурен. - Темные волосы - это так скучно.

Джеми выключила пылесос и шлепнулась на диван.

- У моей мамы были белокурые волосы. Я помню ее совсем плохо, но я думаю, что ее волосы были намного светлее, чем твои.

- Светлые волосы бывают разных оттенков. - Лоурен наклонилась поближе к Джеми и прошептала: - Я хотела покраситься, чтобы выглядеть более привлекательно для Макса, но он не разрешил.

- Твои волосы слишком красивы, чтобы их красить.

Лоурен провела пальцами по кудрявому палевому хвостику Джеми:

- Мне тоже нравится твоя прическа, и твоя челка совершенно великолепна. Наверное, у тебя прекрасный парикмахер.

Джеми захихикала:

- Меня стрижет Макс.

- Макс стрижет тебя?

- Да. Он купил дополнительную пару острых кухонных ножниц и каждый раз, когда надо, просто подрезает мне волосы.

- То есть ты хочешь сказать, что никогда не была в парикмахерской?

Джеми отрицательно покачала головой.

Как это возможно в наше время и в таком возрасте! Лоурен поинтересовалась:

- Хочешь сходить в парикмахерскую?

Джеми пожала плечами:

- Я никогда об этом не думала, а Макс мне не предлагал.

- Хорошо, мы это исправим.

Джеми нахмурилась:

- Как?

- Я собираюсь назначить встречу для тебя у Фредерико.

- Кто это?

- Это мой парикмахер. И, - она взяла руки Джеми и уставилась на ее грубые обгрызенные ногти, - мы сделаем тебе также маникюр.

- Правда?

- Конечно, но сначала самое важное.

Лоурен поставила свой бокал на кофейный столик из хрома и стекла и встала с дивана:

- Райан!

Он обернулся к ней, смерив ее равнодушным взглядом:

- Что?

- Время делать уроки, - объявила Лоурен. Она помнила, что Макс оставил особые инструкции: домашнее задание должно быть сделано сразу после школы. Она позволила забыть про это правило на час, что было более чем достаточно. - Ты можешь поиграть в «Нинтендо» позже.

- Я в середине игры, - заспорил Райан.

- Ты можешь к ней вернуться в другое время.

- Но я уже достиг третьего уровня.

Не зная, что дальше делать, Лоурен постаралась превзойти своих скучных учителей и легко постучала носком туфли по полу.

Райан испустил длинный вздох, потом выключил телевизор и «Нинтендо».

- Я сделаю домашнее задание в своей комнате, - сказал он.

- Райан, подожди минуту.

Он обернулся:

- Что еще?

- Я только хотела сказать, что мне тоже не нравилась школа.

- И что?

- У меня были плохие оценки, потому что я не делала домашнее задание. Когда-то моя мама вышла замуж за одного парня, его имя Джордж Роудс, но это не важно. Джордж хороню разбирался в математике и истории, и когда моя мама и Джордж изредка бывали в городе, он помогал мне делать домашнее задание.

Райан возвел глаза к небу:

- И какова мораль этой истории?

Лоурен улыбнулась:

- Только то, что я не возражала против того, чтобы мне помогали делать уроки.

- У меня есть Макс.

- Ты позволяешь ему помогать тебе?

- Мне не нужна помощь.

- Мне так не кажется.

Он нахмурился, его взгляд сделался подозрительным, словно он был уверен, что Лоурен что-то замышляла.

- Могу я пойти в свою комнату?

- Если хочешь, пожалуйста, но мне будет очень скучно следующие два часа, пока вы с Джеми будете делать уроки. Я подумала, что вы можете разрешить мне помочь вам - только для того, чтобы я не сидела без дела.

- У меня только история. Я не думаю, что ты будешь полезна.

- А мне надо написать сочинение, - прозвенела Джеми. - На любую тему. Поможешь?

- Хорошо, - сказала Лоурен, улыбаясь Джеми, а потом Райану. - Как я сказала, Джордж хорошо разбирался в истории. Спроси меня о чем-нибудь, и я смогу ответить. Что касается сочинений, они настолько хороши, насколько тема, которую ты выберешь, и я знаю огромное количество интересных тем. Так что хватайте учебники, сделаем уроки, потом нанесем визит Фредерико и сделаем Джеми прическу.

- Подождите минуту, - возразил Райан, - я не собираюсь делать уроки только для того, чтобы провести остаток вечера в старой парикмахерской.

- Фредерико не старый, и я не собираюсь брать тебя туда, - выстрелила Лоурен в свою очередь. - Твои волосы в совершенном порядке. Там поблизости есть спортивный магазин.

- Что ты понимаешь в спорте?

- Абсолютно ничего. Кроме того, я никудышный болельщик и не знаю даже, как полагается болеть. Однако я сделала некоторые покупки в этом магазине для моего племянника Бо, который немного старше тебя, и я знакома с хозяином магазина. Он играет в профессиональный баскетбол, и если ты будешь вежливых в течение часа, я уверена, он сможет дать тебе несколько советов.

Глаза Райана подозрительно сузились:

- И все, что я должен сделать, это уроки?

- Я бы взяла тебя, сделаешь ты их пли нет, - сказала Лоурен. - Только знаешь что? У Макса сейчас так много забот, и я думаю, он будет рад, если приедет и узнает, что ты сделал уроки и домашние дела без напоминаний. Как считаешь?

На этот раз глаза Райана уменьшились до щелочек:

- Ты имеешь в виду, что нс расскажешь ему, как я доводил тебя?

Лоурен улыбнулась:

- А ты доводил меня?

Его глаза опять округлились:

- О’кей, но тебе придется на самом деле вспомнить историю, потому что я ничего не знаю, - сказал Райан, выходя из кухни.

Лоурен не собиралась признаваться ему, что плохо разбирается в истории. Они должны вместе выполнить задание.

Джеми уже открыла дневник и работала неподалеку на кофейном столике.

- О’кей, Джеми, - сказала Лоурен, - как тебе помочь?

- Я хорошо пишу сочинения, но есть одна проблема, которую мне без тебя не решить.

- И какая?

- Иди сюда.

Джеми потянула Лоурен по направлению к своей спальне, ее маленькая ручка лежала в большой ладони Лоурен.

Все приятные чувства почти исчезли, когда Лоурен увидела ужасную обстановку комнаты Джеми. Стены были увешаны плакатами с мотоциклами и автомобилями, в то время как Лоурен ожидала найти что-то более женственное.

- Это твоя комната? - спросила она.

- Я постоянно говорю Максу, что я хочу постеры «Бэк Стрит Бойз» и «Эн Синк», - сказала Джеми, - но он, похоже, думает, что я еще не настолько большая, чтобы интересоваться мальчиками.

- А ты действительно не настолько большая?

Джеми сморщила нос.

- О’кей. Я думаю, они мне будут нравиться через полгода, но мои подружки все влюблены в парней, и меня немного стесняет, когда они приходят сюда и видят все эти постеры.

- Хочешь, я поговорю об этом с Максом?

- Нет, - сказала Джеми, - он не готов ради меня перепрыгнуть от мотоциклов к мальчикам, так что я пока подожду.

- Так что ты хотела мне показать?

- Это, - голос Джеми был полон страдания, когда она вытащила из выдвижного ящика белый пакет, медленно открыла его и извлекла простой белый бюстгальтер. - Мне нужно бра, - сказала она, ее милые голубые глаза стали печальными, пока она держала в руке ужасный кусок белого хлопка. - Макс и я делали покупки и воскресенье, и это то, что, как он считает, я должна носить.

- О дорогая.

- Я говорила ему, что нам следует поехать в «Секрет Виктории».

Лоурен села на край кровати.

- Ты еще не совсем доросла до «Секрета Виктории», - сказала она, - но есть прекрасный магазин на Ворс-авеню, где продаются самые превосходные бра и трусики. Я покупаю там белье и думаю, там мы найдем что-нибудь подходящее для тебя. Немного кружев. Немного шелка. Тебе пойдет розовый или зеленый.

- Мне нравится лиловый, - прошептала Джеми.

- Тогда мы купим лиловый. Сразу после того, как сделаем уроки.

Джеми села рядом с ней на кровать:

- Знаешь что, Лоурен?

- Что?

- На самом деле Макс не встречается с большим количеством женщин.

- Даже со стриптизершей?

- Клянусь, нет!

Какое облегчение!

- И, - добавила Джеми, - я думаю, ему нравятся темные волосы, даже крашеные.

Лоурен улыбнулась. Она никогда не была так польщена. Она пришла к заключению, что ее инстинкты были не так уж плохи, и позднее она могла даже стать вполне хорошей матерью.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Макс опустил стекло машины, позволяя теплому весеннему воздуху обдувать его лицо, пока он следовал за Херри к дому, где жила Шарлотта, в двадцати минутах езды от аэропорта Феникса. Полоски кактусов и песка замелькали, когда он повернул на Семьдесят пятое шоссе. Он останавливался в Фениксе десять лет назад, когда впервые путешествовал в Голливуд в поисках сестры и брата. Он хотел бы знать, жила ли Шарлотта здесь тогда, мог ли он увидеть и не узнать ее во время той поездки.

Он проехал парковку трейлеров с потрепанной вывеской «Шейди гроув» над входом, напоминающую ему о трейлере, в котором он жил с матерью, отцом, братом и сестрой, жилье с одной спальней, припаркованном на свободном месте далеко позади таверны «Боардволк», где его мать работала официанткой.

Макс редко вспоминал свое детство, отца, который дрейфовал от одной низкооплачиваемой работы к другой, пока совсем не исчез из виду.

У Лерри Уайлда была тяжелая рука и скорый на расправу ремень, и он частенько использовал их. Его жертвой чаще всего был Макс. Мать, Лоретта, никогда не выступала против. Она просто терпела.

Лерри вряд ли был им настоящим отцом, и Макса не очень интересовало, что с ним случилось. Он уехал прочь, и Макс мысленно пожелал ему счастливого пути.

Когда мать покинула его, Макс испытал противоречивые чувства. Ему только исполнилось десять лет, и было больно, он был рассержен и не хотел оставаться с Ричем Хинтом, с мужчиной, который владел таверной «Боардволк», одним из многочисленных приятелей Лоретты, с которыми она путалась. Прежде чем Рич отдал Макса в систему опеки, Макс сбегал из дома трижды. Потом он сбегал из пяти или шести приемных домов, прежде чем попал к Филиппу.

Лоретта Уайлд обещала приехать за ним однажды, когда устроится в Голливуде, но Макс не мог вспомнить, чтобы она держала слово или заботилась о том, что с ним случилось. Макс не знал, искала ли она его когда-нибудь. Но он сомневался в этом. Похоже, к Шарлотте и Заку она все-таки питала какие-то чувства, потому что забрала их с собой в Калифорнию. Заку было семь, Шарлотте только четыре, когда Макс в последний раз видел их. У Зака были пухлые щеки, кудрявые черные волосы, и он хотел стать полицейским. У Шарлотты были большие карие глаза, и она любила петь и танцевать.

Когда они были маленькими, они ели много «Крафт Макарони с сыром», много свиной тушенки и фасоли. После полудня они обычно смотрели вместе с матерью мыльные оперы, и одну ночь в неделю им разрешалось не ложиться допоздна и смотреть «Дьюкс оф Хаззард». У Макса осталось мало воспоминаний о тех днях, потому что он старался изгнать мысли о брате и сестре из головы.

Теперь Зак был мертв. Он погиб в автомобильной катастрофе, и через полгода Макс приехал на кладбище, где он был похоронен. Единственное, что Макс смог узнать о брате, - это то, что он был полицейским и у него не было семьи. Его друзья говорили, что он был хорошим человеком и не должен был умереть… но он умер.

Макс положил цветы на надгробие, проклиная мать за то, что она разлучила их, и преисполнившись еще большей решимости найти Шарлотту. Всем своим сердцем он надеялся, что женщина, которую он увидит сегодня, его сестра.

Макс нашел старый дом на окраине города с белыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей. Двор был посыпан песком, на котором росли кактусы юкка, сагуаро и чолла. Цветы пустыни сверкали желтыми и красными пятнами в солнечном свете. Это было намного более приятное место, чем трейлер, который Макс и Шарлотта делили, будучи детьми.

Съезжая с дороги, Макс увидел мужчину с серым ежиком волос на голове, с бочкообразной грудью, в синей рубашке поло и брюках цвета хаки, наклонившегося над белым «фордом-эксплорер». Херри Кроу обещал встретить Макса в два часа дня и сдержал свое слово.

Макс пошел навстречу Херри.

- Добрый день, - сказал он, пожимая руку детективу.

- Рад видеть тебя, Макс.

Взгляд Макса обратился к дому. Он заметил женский силуэт за белыми кружевными занавесками.

- Это Шарлотта? - спросил он.

- Нет. Миссис Райан, ее опекунша.

Макс увидел, как занавески закачались в окне, а потом женский силуэт исчез.

- Она ждет меня, ведь так?

- Да, и она была не слишком рада тому, что ты приезжаешь. В первый раз я подумал, что здесь приют, что она получает деньги за то, что Шарлотта живет у нее, но я ошибся. Это настоящий дом, чистый, опрятный, и она и мистер Райан ухаживают за Шарлоттой, как за дочерью. Ты увидишь, когда войдешь туда.

Это была самая лучшая новость, которую Макс слышал о Шарлотте до сих пор. Он не знал о психическом состоянии Шарлотты, но боялся найти свою сестру одинокой и живущей в нищете, в запущенном жилье без ванной. Дом первых приемных родителей, откуда он сбежал, был именно таким: семья взяла его к себе только ради денег. Он знал, что система старалась обеспечить лучшую среду для детей - и даже взрослых, нуждавшихся в помощи, - но иногда система терпела неудачу.

Он был рад, что Шарлотта Уайлд - была она его сестрой или нет - оказалась в доме, где ее любили.

Макс снял солнечные очки и положил их в карман рубашки.

- Пойти с тобой? - спросил Херри.

Макс отрицательно покачал головой. Двадцать лет он скрывал свои чувства. Сейчас его не заботило, что Херри увидит его слезы. Но поэтому он решил идти в дом один. Он только хотел встретиться с Шарлоттой без свидетелей, ему нужно было время, чтобы вспомнить маленькую девочку, с которой он веселился, играл… потом расстался.

Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли, что он опять нашел се, или справиться с сердечной болью, если выяснится, что это другая женщина и надо продолжать поиски.

Он схватил букет весенних цветов с переднего сиденья взятой внаем машины и пошел к дому. Дверь открылась прежде, чем он успел постучать.

- Я миссис Райан, - сказала женщина, протягивая ему руку. Она была среднего роста, стройная, и ее короткие волосы, казалось, подернулись пепельной дымкой, хотя лицо было моложавым.

- Я Макс Уайлд, - представился он. - Полагаю, Херри говорил вам, почему я здесь.

Она перевела взгляд на Херри, потом опять на Макса.

- Я понимаю ваше желание найти сестру, но уверена, что Шарлотта не та женщина, которую вы ищете.

- Почему вы так говорите? Мне казалось, что вы не так много знаете о ее прошлом.

Миссис Райан изучала его долгое время, будто оценивая.

- Я не хочу потерять ее, - призналась она, грусть в ее глазах заставила Макса усомниться, правильно ли он поступает, но он уже зашел слишком далеко. Он не мог сейчас повернуть назад.

- И я не хочу потерять свою сестру, - проговорил Макс, - но в сущности мне нечего сказать.

- Я это понимаю, но… - она посмотрела в сторону, но Макс не мог не заметить слезы в ее глазах. Она тяжело вздохнула. - Простите, но это стало для меня сюрпризом.

После стольких лет я никак не ожидала увидеть человека, который связан родственными узами с Шарлоттой.

- Она может не быть моей сестрой, миссис Райан, но я этого никогда не узнаю, если вы не позволите мне взглянуть на нее.

Миссис Райан пристально смотрела на него одно мгновение, потом отступила внутрь и жестом пригласила его войти.

- Шарлотта была со мной и моим мужем восемь лет, - произнесла она, закрывая за Максом дверь. - Временами она заставляет меня рвать на себе волосы. Времена, когда я спрашиваю себя, что заставляет меня нести эту ответственность. Но когда Шарлотта улыбается, когда она обнимает меня и говорит «Я люблю тебя», я понимаю, что я бы ни за что ее не бросила. - Она прошлась по уютной гостиной с синими шторами, отороченными кружевами, и встала у входа в коридор. - Шарлотте было, как мы предполагаем, пятнадцать лет, когда она попала сюда. Она красивая, мистер Уайлд. Она милая… и хотя она зрелая женщина, ее психический возраст только около пяти-шести лет.

- Она была в приюте? - спросил Макс, желая знать больше. - Она оттуда попала к вам?!

Миссис Райан отрицательно покачала головой:

- Туристы нашли ее в пустыне. Она была избита, И… к ней приставали, - она прижала пальцы ко рту, но Макс увидел се трясущиеся губы. - Мой муж служил заместителем шерифа, и он был среди тех, кто привез ее сюда. При ней не было документов, женщины с такими приметами не было в отчете о пропавших людях, и она вообще ничего не рассказывала о себе.

Она только пристально смотрела на стену. Сидела, уставившись на стену. Прошло много времени, прежде чем она вспомнила свое имя, но она никогда не упоминала о своем прошлом. Мы не знаем, что она помнит, а что нет.

- Она не рассказывает о своей семье? Старых друзьях?!

- Ничего о прежней жизни. Встреча с вами - если вы ее брат - может стать самым лучшим событием для нее. Вы можете опять напугать ее, вернуть ее к тому, о чем она не говорит.

- Я потратил двадцать лет на поиски своей сестры, - заявил Макс. - Я не хочу делать вам больно, и меньше всего я хочу делать больно женщине, о которой вы заботитесь. Но мне нужно увидеть ее. Мне нужно знать, она моя сестра или нет.

Миссис Райан опять пристально посмотрела на него, на цветы в его руках. Она глубоко вздохнула и пошла по коридору.

Она положила руку на дверную ручку и посмотрела на Макса.

- Она знает, что вы придете. Я сказала ей, что вы друг моего мужа и что вы хотите встретиться с ней.

- Она привыкла к незнакомым?

Миссис Райан кивнула головой, слабая улыбка коснулась ее лица:

- Она работает два раза в неделю на переработке вторсырья. Все под контролем, у нее остается время на друзей - на людей, с которыми она может общаться,- и она тратит немного денег. Она любит покупать чучела животных. Вы увидите.

Миссис Райан открыла дверь, и первое, что увидел Макс, была кровать под балдахином в дальнем конце комнаты. Простыни, подушки и балдахин были украшены изображениями Винни-Пуха. Чучела животных заполняли пол и все свободные поверхности. В комнате было два больших окна, и солнце лилось через них, бросая свет на молодую женщину, сидящую, скрестив ноги, на полу, держа на коленях огромную открытую книгу рисунков.

- Шарлотта, - сказала миссис Райан добрым, мягким голосом, - это человек, о котором я тебе говорила. Макс Уайлд.

Шарлотта была красивой, как ему и сказали. Ее волосы, черные и длинные, были заплетены в косу, перекинутую через плечо. Большие карие глаза и прекрасная улыбка. «Если бы она встала», - подумал Макс. Ее мать была высокой. Если эта Шарлотта тоже высокая, это была бы другая характеристика, которая могла бы доказать, что она его сестра.

- У вас такая же фамилия, как у меня, - произнесла Шарлотта.

Она говорила медленно, словно обдумывала, как связывать слова друг с другом, но ему нравился детский восторг в ее голосе и блеск в ее глазах.

Двадцать лет он не видел свою сестру и сейчас не знал, что сказать, поэтому медленно прошел по комнате и вложил ей в руку цветы.

- Спасибо, - сказала она вежливо, - я люблю цветы. Это гвоздики.

Она указала на пушистые желтые хризантемы. Макс проигнорировал ее ошибку. Черт возьми, не все разбираются в цветах.

- Что ты читаешь? - спросил он, садясь напротив нее.

- «Красавицу и чудовище», - сказала она, водя пальцем от слова к слову, пока говорила, как будто она читала. - Мама часто читает ее мне. Я читаю плохо. Обычно я только смотрю картинки.

- Хочешь, я почитаю тебе?

Она посмотрела на миссис Райан, и, когда пожилая женщина кивнула головой, Шарлотта отдала ему книгу.

Он слышал шаги миссис Райан и украдкой наблюдал за ней. Присев на край кровати, она взяла чучело животного и держала его крепко на коленях. Макс хотел побыть с Шарлоттой наедине, но он ничего не мог сделать; он уважал миссис Райан за то, что она не оставила Шарлотту с «чужим».

Он открыл книгу на первой странице, возвращаясь далеко в прошлое, когда читал своей сестре и брату почти каждую ночь. Шарлотте и Заку было все равно, что читал Макс, пока они трое были вместе.

А потом их растащили в разные стороны.

Макс перевернул вторую страницу, на которой начиналась история.

- Однажды… - читал он. Иногда он поднимал глаза на Шарлотту, желая угадать, была ли она его сестрой.

Ее волосы и глаза были именно того цвета. Он не мог вспомнить никаких родинок, каких-нибудь шрамов. Двадцать лет изгладили многие воспоминания, и сейчас казалось, что единственный способ, который он знал, был анализ крови или тест ДИК. Он не хотел доводить до этого, но не видел другого выхода. Ему нужно было знать правду.

Шарлотта села поближе к нему, пока он читал, повторяя его слова, показывая на миссис Поттс и Чипа, точно так же, как его Шарлотта показывала на героев, когда он читал одну из ее любимых историй.

Он видел, как миссис Райан подняла свои очки, чтобы вытереть глаза платком, и боялся, что не сможет забрать Шарлотту у этой женщины, даже если найдет доказательство, что она его сестра.

История закончилась, и Макс закрыл книгу.

- Почитай другую, - попросила Шарлотта.

- Достаточно, - сказала миссис Райан, обращаясь к ней. - Мистер Уайлд торопится на самолет.

Конечно, ему не надо было на самолет. Потому что он не знал заранее, когда уедет, и не знал, понадобится ли ему одно или два места в самолете. Теперь стало ясно, что он поедет домой один.

Погладив щеку Шарлотты, он почувствовал блаженство. Она была милой и прелестной, но ее дом был здесь. Он никогда не сможет забрать ее отсюда.

- Было приятно с тобой встретиться, - сказал он мягко.

Она в ответ улыбнулась, открыла другую книгу и уставилась на картинки.

Миссис Райан вывела его из комнаты, закрывая за ним дверь.

- Она ваша сестра? - спросила она. Тревожная морщинка пересекла ее лоб.

- Я не знаю. У меня нет ни одной фотографии. Нет отпечатков пальцев. Я хотел бы сделать анализ крови.

Миссис Райан отрицательно покачала головой, и слезы потекли у нее из глаз.

- Нет. Я позволила вам встретиться с ней. Я позволила вам поговорить с ней. Этого достаточно!

- Мне необходимо точно знать, миссис Райан, и это единственный способ.

- Тогда вам понадобится постановление суда.

Макс провел рукой по волосам. Миссис Райан не хотела отдавать свою приемную дочь, и он не собирался отказываться от попытки выяснить, нашел ли он наконец свою сестру.

- Я знаю, вы любите ее, но…

- Я не дам вам возможность забрать ее. Меня не волнует, сестра она вам или нет.

- Я не хочу забирать ее. Я хотел, но сейчас очевидно, что здесь ее дом. Мне просто необходимо знать правду.

Дверь открылась, и Шарлотта подошла к миссис Райан:

- Что-то не так, мама?

Миссис Райан улыбнулась.

- Ничего, - успокоила она Шарлотту, - боюсь, мы просто говорили немного громко. Почему бы тебе не вернуться в свою комнату и не поиграть, пока я попрощаюсь с мистером Уайлдом?

- Можно мне пойти на улицу и полить цветы?

- Конечно.

Шарлотта посмотрела на Макса большими карими глазами.

- Пока, мистер Уайлд, - она, покачиваясь, пошла по коридору.

И Макс увидел впервые, что она прихрамывала, одна ее нога была намного короче другой.

Он смотрел на нее внимательно, вспоминая, как его, собственная Шарлотта любила танцевать. Ее ноги были безупречны.

- Я редко замечаю, что Шарлотта хромает, - заметила миссис Райан, когда Шарлотта скрылась из виду. - Мне следовало упомянуть об этом раньше, но я об этом как-то нс подумала. Доктора сказали нам, что она родилась такой. Это не могло случиться, когда се избили. Я знаю, вы думаете, что я могу солгать. Тогда, если хотите, можете связаться с доктором, чтобы проверить.

- Я верю вам, миссис Райан.

Она слегка коснулась его руки.

- У вашей сестры были какие-нибудь проблемы с ногами?

Макс отрицательно покачал головой, борясь с разочарованием.

- Тогда простите меня, сказала миссис Райан. - Я боюсь потерять Шарлотту, вот почему я противилась вашему приезду, вот почему я не хотела, чтобы вы делали анализ крови. Но в глубине души я надеялась, что она ваша сестра и вы расскажете мне, какой она была в детстве.

- Я уверен, что она всегда была прекрасна, - сказал Макс, потом направился к входной двери.

Он вынужден был уйти из этого дома. Ему надо было побыть наедине со своими мыслями.

Он пожал руку миссис Райан, когда подошел к входной двери.

- Простите, что побеспокоил вас. Надеюсь, я не причинил никакого вреда Шарлотте.

- С ней все будет хорошо, - ответила миссис Райан, и слеза скатилась по ее щеке. - Уверена, вы найдете свою сестру.

- Спасибо.

Макс открыл дверь и вышел.

Дверь за миссис Райан закрылась, и Макс глубоко вздохнул, прежде чем посмотреть на Херри.

- Удачно? - спросил Херри.

- Нет, - ответил Макс и пожал Херри руку. - Боюсь, это значит, что ты все еще работаешь на меня.

- Я надеялся на другое, но смогу вернуться к работе завтра, по горячим следам. Я найду твою сестру, Макс. Верь мне.

- Я полагаюсь на тебя. Она где-то живет, и я не собираюсь прекращать ее поиски.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Самолет из Феникса опаздывал, и Макс чуть не пропустил в Далласе следующий рейс. Он пробежал через терминал и был последним пассажиром, который пошел на посадку. Он втиснулся в кресло в среднем ряду, между чрезмерно надушенной пожилой женщиной и тучным, потным бизнесменом, который постоянно бормотал о дне рождения отца, на котором он опрокидывал одну рюмку за другой.

Макс попробовал уснуть, но самолет потряхивало. В его голове творилась такая же турбулентность, в ней роились мысли о миссис Райан, Шарлотте Уайлд, которую он сегодня увидел, и о его сестре. Усталость подсказывала ему, что он должен прекратить поиски, что он никогда не найдет настоящую Шарлотту, что он теряет время, деньги и силы. Его сердце говорило противоположное.

Он выехал на дорогу к дому в два часа ночи. Огни не горели в домах, было тихо. Если бы это была какая-нибудь другая ночь, если бы кто-то другой, а не Лоурен присматривал за детьми, он бы отослал няню домой и лег спать. Но сегодня ночью ему необходимо было поговорить с той женщиной, которую он хотел держать в своих объятиях.

Он тревожился, что Джеми и Райан мучили ее, превратили день и вечер в сущий ад своими игривыми драками, своими протестами против уроков.

Они могли создавать кучу проблем. Конечно, Лоурен тоже умела создавать проблемы, и у него было чувство, что дети встретили достойный отпор.

Войдя в прачечную, он испытал шок. Носки и полотенца, сваленные в кучу па полу этим утром, исчезли, и спортивная одежда месячной давности, которую Райан вытряхнул из школьной сумки, была выстирана и сложена рядом с фиолетовой дамской сумкой. Он почувствовал сладкий запах духов Лоурен, идущий от сумки, и провел по ней пальцами, когда входил в кухню.

Грязные тарелки, которые он ожидал увидеть составленными в высокие стопки на столе, отсутствовали. Ваза с плумериями стояла в центре стола, и их аромат наполнял воздух кухни, где обычно пахло пряностями, фруктами и мясом барбекю. Изменения не были плохими. В самом деле, он мог бы иногда приносить в дом цветы.

Ключ, оставленный им для Лоурен в горшке папоротника, висящего в патио, лежал на столе возле списка телефонов для экстренных случаев, инструкций по домашнему заданию и режиму дня. Красная линия перечеркивала каждое задание, внизу было второпях написано:

Дорогой Макс!

Большое тебе спасибо за то, что ты попросил меня присмотреть за Джеми и Райаном. Это был второй прекраснейший момент моей жизни. Первый вечер субботы, который я провела с тобой.

Макс хихикнул про себя, сложил записку и сунул ее во внутренний карман пиджака, на случай, если ей когда-нибудь понадобится напоминание, что дети могут быть веселыми или что Лоурен провела лучшую ночь в своей жизни с ним.

Макс бросил свой кожаный пиджак на кухонный стул, подумал, что он был таким же сорвиголовой, как и его дети, и понял, что соскучился по дому. Он скинул сапоги и на цыпочках прошел в гостиную, не желая разбудить Лоурен, если она спала на диване.

Кофейный и журнальные столики должны были быть уставлены пакетами с чипсами и наполовину пустыми банками с содовой. MTV должно было громко трубить по телевизору, который никто не смотрел. Но комната была безупречно чистой, на столе лежали аккуратно сложенные закрытые учебники.

Должно быть, Лоурен подкупила их. Он не мог найти другого объяснения царящему в доме порядку, за исключением того, что Лоурен занималась уборкой сама. От этой мысли он рассмеялся. Мисс Палм-Бич может быть не слишком хозяйственной, но маленькие вещи, которые она сделала, доставили ему удовольствие. Что еще надо мужчине?

Пройдя по коридору, он тихонько открыл дверь в комнату Райана и вошел внутрь, маневрируя между баскетбольными мячами, спортивной одеждой, формой для тенниса и джинсами. Чистота в доме, однако, не распространялась на комнату Райана, на двери которой красовалась красно-белая надпись «НЕ ВХОДИТЬ». Райану нравилось «ощущение» беспорядка, и он не хотел, чтобы кто-то трогал его вещи.

Макс не волновался по этому поводу. Если Райан хотел жить в свинарнике, это его выбор. Рано или поздно он перерастет это.

За два с липшим года Райан накопил невозможное количество спортивных реликвий. Стены были увешаны плакатами Майкла Джордана, Ларри Берда и Кэрима Абдул-Джаббара. На столе рядом с его кроватью стояла шкатулка, где он хранил свою коллекцию баскетбольных карточек, включая подписанные Маджиком Джинсовом, Чарльзом Барклеем и его любимым Вилтом Чамберлейном.

У Макса не было сомнений, что Райан мог получить стипендию по баскетболу. Он поощрял мальчика всеми способами, но он не хотел принимать за него решение. Райан был в состоянии отличить хорошее от плохого, он знал, что должен делать, чтобы продвигаться вперед, но выбирать ему придется самому. Если он запнулся и упал, ничего, надо встать и двигаться дальше. Вот чему научили Макса, и это сослужило ему хорошую службу.

Это не значило, однако, что он не был способен к нежности.

Глядя на кучу валявшихся на полу простыней, на раскинувшегося на кровати Райана, обнимавшего баскетбольный мяч, Макс понял, как сильно он его любит. Он склонился над кроватью и поцеловал сына в голову, что ему не было разрешено, когда мальчик бодрствовал. Филипп целовал Макса точно так же, всегда поздно ночью, когда думал, что Макс спит, Максу не нравились внешние проявления любви, как и Райану.

Но он любил, когда Филипп приходил в его комнату, накрывал его простынями и тихонько приобнимал за плечи. Макс никогда не открывал глаза в такие моменты. Филипп считал, что Макс спит. Максу было приятно, что его любят.

Прокладывая себе дорогу обратно, он закрыл за собой дверь комнаты Райана и направился к спальне Джеми. Там он нашел Лоурен, сидящую в кресле напротив кровати Джеми с открытой книгой на коленях. Ее глаза были закрыты, голова склонена. Она спала. Было не важно, как много раз он видел ее - как она выглядела, когда он видел ее, - он всегда находил ее прекрасной. И этим утром, сидя около его дочери, она была красивой как никогда.

Он захотел разбудить ее, обнять, но не стал нарушать ее сна и подошел к Джеми. Сел на краю кровати и убрал локон с ее маленького девического лба. Поднимая простыню на ее плечи, он поцеловал ее в лоб. Она пошевелилась, ее глаза, затрепетав, открылись, потом опять закрылись, она положила руки под щеку и опять заснула.

Макс медленно встал, заметив в свете луны, что в дальнем конце комнаты у стены стояли высокие яркие пакеты с покупками, богато украшенные именами и эмблемами эксклюзивных магазинов Палм-Бич. Подкуп! Он должен был догадаться.

- Мы повеселились.

Он повернулся к Лоурен. Ее глаза были открыты, она смотрела на него, и он протянул к ней руки… Их пальцы соприкоснулись, он понял, как сильно она нужна ему, как сильно он любил ее тепло, уют, который находил рядом с ней.

Они знали друг друга только несколько дней, но казалось, что целую жизнь.

- Ты выглядишь усталым, - прошептала она, мягко касаясь его груди, когда они вышли в коридор и он осторожно закрыл дверь в комнату Джеми.

- Длинный день.

- Я поняла это из телефонного сообщения, которое ты оставил, - она дотянулась и убрала прядь волос с его лба. - Жаль, ты не нашел свою сестру.

- Я уже не первый раз начинаю это дурацкое расследование заново.

Ее руки задержались на его груди, потом медленно сплелись вокруг его шеи.

- Выпьешь что-нибудь?

- Я нуждаюсь не в этом.

Он приблизил свои губы к ее губам, испытывая гораздо более сильные эмоции, чем от спиртного. Сначала его поцелуй был нежным, но ощущение ее груди напротив его груди и биение ее сердца, совпадавшее с бешеным стуком его собственного, заставило его желать большего.

Он прижал ее к стене, его руки держали ее лицо, ее рот был так близко, когда его язык проскользнул внутрь, танцуя с ее языком и ощущая ее сладость. Он шумно дышал, его тело горело желанием. Боже, он хотел ее. Она была нужна ему, чтобы уничтожить разочарования и сожаления этого дня, но реальность напоминала о себе.

Его поцелуй стал медленным, кротким.

- Я хочу тебя больше, чем кого-либо, - прошептал он, - но не в коридоре, не рядом с Джеми и Райаном.

Она сплела свои пальцы с его пальцами и потянула его за собой вниз по коридору. Когда они дошли до прачечной, она схватила свою большую сумку и туфли со стиральной машины.

- У нас был длинный день, Макс. Тебе надо лечь спать, и мне следует поехать домой.

- Если я лягу прямо сейчас, я буду ворочаться и не засну. Мне надо поговорить о сегодняшнем дне, о тебе и обо мне, о том, к чему мы идем.

Взгляд Лоурен упал на фиолетовую сумку.