Дикий огонь

Многое из того, что он сказал, имело смысл.

— А что это для вас?

— Партнёр, который действительно меня понимает. Кто-то, кто будет верен, кто будет работать со мной ради достижения общих целей. Кто-то, кто будет расти со мной, кто будет привносить ценный вклад. Очаровательная, интеллигентная женщина. Которая будет замечательной матерью. — Он умолк.

— Отношения со мной будут честными, Невада. Я не буду тебе лгать. Я не смогу, но даже если бы мог, не захотел бы. Мы оба знаем, что это обоюдоострый меч, но лучше выложить все здесь и сейчас.

— Я не люблю вас, Гарен, — сказала я честно.

— Я знаю. Как вы сказали, мы не знаем друг друга. Но я вам нравлюсь. Это хорошее начало. Со временем мы сможем полюбить друг друга. Я видел, как это случалось раньше. Именно так было у моих родителей. Моё детство было идиллическим, потому что отец любил мать и обращался с ней с уважением, она любила его и отвечала тем же. Никто из них не заводил интрижек. Они жили счастливо до болезни и, в конечном счёте, смерти отца три года назад. Брак по договорённости может быть успешным.

— Я не хочу выходить замуж, просто потому что подхожу по всем параметрам.

— А разве это не критерий для замужества? В брак вступают именно потому, что человек подходит по всем параметрам.

— Я уже в отношениях с другим человеком.

Он отодвинул тарелку и наклонился вперёд.

— Я сказал, что не хочу критиковать Рогана, но, возможно, мне придётся отступить от своего слова. Я действительно хочу этого, Невада. Это мой шанс.

Ух ты. Так ловко.

— Роган — яркая личность. Впечатляющий. Опасный, и эта опасность может нести некоторое очарование. Но он также непредсказуемый и безжалостный. Он меряет каждого по своей мерке. Он подвергнет вас опасности, считая, что вы с ней справитесь, и не сможет заметить момент, когда это будет не так. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не дать вам оказаться в опасной ситуации в первую очередь, потому что именно это должен делать муж. Спросите себя, будет ли он хорошим мужем? Хорошим отцом? Сможет ли он контролировать свой характер? Мы оба из больших семей. Вы знаете, до какого сумасшествия могут довести младшие. Подумайте о нем в роли воспитателя. Подумайте обо всем этом стрессе. Будете ли вы спокойны, оставляя его с детьми? Будете ли вы спокойнее, оставляя их со мной?

А он действительно хорош в этом. Гораздо лучше, чем я ожидала.

— Я предлагаю безопасность, стабильность и комфорт. Он предлагает возбуждение, опасность и риск. Я предлагаю брак — официальное соглашение, которое даёт вам права и защиту. Он это даже не рассматривал.

Гарен нагнулся вперёд и коснулся моей руки своими изящными пальцами. Личный контакт.

— Невада, суть в том, что мы с Роганом хотим двух разных женщин. Мне нужна умная, уверенная в себе, осторожная женщина, построившая собственный бизнес, понимающая верность и порядочность. Ему нужна воительница, та, кто сможет драться с ним вместе в последней рискованной авантюре, в которую он ввяжется. Ему нужен кто-то, кого люди будут бояться. Грубо говоря, он кайфует от этого. Если вы примете меня, вы возглавите вместе со мной корпорацию из списка журнала «Фортуна» со всем влиянием и безопасностью, которые приносит эта должность. Если останетесь с ним, станете как ваша бабушка. Вам нужно решить, кем вы хотите быть. В конце концов, все дело в семье.

Глава 11

Гарен предложил десерт, но я отказалась. Он не стал настаивать. Проводив меня на парковку, он проследил, чтобы я села в свою машину, поэтому упустил из виду троих людей, очень кстати вышедших в то же время из паба «У Молли» и забравшихся в серебристый «рендж ровер».

Я выехала на дорогу.

— Позвонить Берн.

Машина набрала номер.

— Слушаю, — отозвался кузен.

— Я выжила. Где Корнелиус?

— Он только что покинул ресторан.

— Роган вернулся?

— Да. — В голосе кузена проскользнул намёк на веселье. — Мы все в задней части, в гараже.

— Я скоро буду. Мне нужно сделать небольшой крюк. — Кое-что из сказанного Гареном не давало мне покоя. Всё дело в семье. Если бы у меня был секрет, ужасный секрет, который я не хотела бы никому открывать, я бы доверила его моей семье. Оливия Чарльз была Превосходной. Она бы доверяла своей семье. Выкуп должен быть где-то в доме Ринды.

Движение было на удивление слабым. Моё сопровождение держалось позади на расстоянии корпуса машины всю дорогу, пока я не свернула к дому Ринды. Я вышла. Двери внедорожника позади меня распахнулись и выскочили три человека: азиат слегка за двадцать с блеклым шрамом на левой щеке; серьёзный темноволосый мужчина около тридцати и Мелоза — личная эгида Рогана.

— Почему вы не в Остине с ним? — спросила я у неё.

— Потому что он считает вашу безопасность высшим приоритетом, — ответила она. — Зачем мы здесь?

— Мне нужно обыскать дом Ринды.

— Его уже обыскали, — сказал темноволосый мужчина.

— Я знаю. — Я направилась к двери.

— Да стойте же! — Мелоза обогнала меня и преградила мне дорогу. — Делун?

— Понял.

Азиат двинулся к двери и набрал код. От нажатия его пальцев дверь распахнулась. Он, легко ступая, проник внутрь и остановился.

Настала длинная пауза.

— Чисто, — сказал он. — Дом пуст.

Он повернулся и включил свет. Я вошла в дом. Кто-то навёл здесь порядок. Исчезли кровавые разводы на полу и перевёрнутая рождественская ёлка.

Я остановилась в гостиной. В памяти всплыли обрывки прошлых разговоров.

… Она была замечательной бабушкой для моих детей. Она так их любила…

…Это не в компьютере. Это где-то в доме…

… но Оливия видела это. Она его обожала. Она вставила в рамку каждый его рисунок…

… в конце концов, все дело в семье…

Я подошла к ближайшему рисунку на стене. Два дерева, стоящие впритык друг другу, так что их стволы почти касались. Очевидно, что их рисовал ребёнок, слегка неровными и простыми линиями, но цвета, яркие зелёные и насыщенные коричневые, приковывали к себе внимание. Залитые солнцем кроны деревьев почти светились. От этого мне захотел выйти на улицу глотнуть воздуха и погладить рукой кору. Я бы повесила его у себя в кабинете и улыбалась всякий раз, глядя на него.

Я сняла рисунок со стены. Простая чёрная рамка, прямоугольная, деревянная, такую можно купить в любом магазине для творчества. Бережно поддев задник, я открыла раму. Ни тайного кода, ни надписи сзади, ни кусочка прозрачной рисовой бумаги, спрятанной между задником и самой картинкой. Я вытащила плотный лист акварельной бумаги и подняла рисунок вверх, на просвет.

Краска и бумажные волокна. Даже если бы мне удалось выйти на какое-то невероятное шпионское решение для этой загадки, невидимые чернила все равно оставляли следы. Ручка оставила бы царапины на гладкой поверхности бумаги. Кисть оставила бы разводы по мере впитывания краски в текстуру. Акварельные краски имели разный уровень рН и представляли значительный риск химической реакции при взаимодействии с чернилами, не говоря уже о большом количестве воды для работы с акварелью. Увлажнять бумагу со скрытым сообщением на ней было слишком рискованно. Нет, рисунок был именно тем, чем и казался.

Я простучала раму, ища пустоты. В ответ отзывалось лишь твёрдое дерево.

— Что вы ищете? — спросила Мелоза.

— Узнаю, когда увижу.

— Пойду посмотрю, есть ли здесь ещё картины, — вызвался темноволосый мужчина.

Я опустила рисунок на пол и попробовала следующий. Дом, двое взрослых и двое детей, и призрачное очертание собаки. Собака умерла? Или же Кайл хотел щенка? Я сняла рисунок со стены, а темноволосый мужчина и Делун принесли ещё четыре рисунка. Они сходили наверх, пока мы с Мелозой разбирали следующую раму.

Полчаса спустя все двадцать четыре рисунка лежали на полу. Я прочесала каждый дюйм бумаги и дерева частым гребешком. Ничего.

Меня охватило разочарование. Я была так уверена.

Рисунки подходили по всем параметрам, наряду с пустотелыми книгами — избитым тайником: большинство людей о нем не подумают, поэтому те, кто их использовал, считали себя по-настоящему умными и наслаждались, зная, что их ценности были спрятаны на виду. Это было именно то, чего я ожидала от Оливии Чарлз. Она оформила все рисунки Кайла.

— Хотите поискать где-нибудь ещё? — спросил Делун.

— Не сегодня. — Я вернулась бы утром с ультрафиолетовой лампой и попыталась бы ещё раз. — Едем домой.

Эскорт добросовестно следовал за мной всю дорогу до парковки напротив склада, а затем повернул к штаб-квартире Рогана. Я припарковала машину, вышла на улицу и пошла в обход склада. Так было проще, чем набирать код, а затем проходить через все двери внутри.

Я свернула за угол. Перекрученный остов чего-то, что когда-то могло быть машиной, валялся прямо на тротуаре. Кто-то взял каркас машины, смял и скрутил его, как кусок алюминиевой фольги, а затем вышвырнул на улицу. Странно.

Впереди, промышленных размеров гаражные двери стояли открытыми, проливая жёлтый электрический свет на улицу и ещё один скомканный каркас. Похоже, будто какой-то великан смял машину в шар, а затем решил поупражняться с ним в футболе.

Я ускорила шаг.

Гараж был почти пустым. Кто-то услужливо отодвинул все машины в сторону, оставив свободным пространство в центре. Маленькие кусочки металла, скомканные и перекрученные, усеивали гаражный пол. Бабуля Фрида стояла, прислонившись к Ромео — своему любимчику среди прочих проектов. Он начал свою жизнь как М551 Шеридан, легковесный бронированный танк, вооружённый девятью противотанковыми снарядами и прочими прелестными вещами. Тем не менее, бабуля Фрида внесла в него свои модификации, и с тех пор, как Ромео поучаствовал в боевых действия пару недель назад, она не переставала в нем ковыряться.

В дальнем конце возле внутренней стены маячил Роган, словно живое воплощение мужской мрачности, изучая видео с Гареном на двух больших экранах. Слева в нескольких футах от экрана на стуле сидел Берн с клавиатурой на коленях. Баг оседлал стул справа задом наперёд и облокотился предплечьями на его спинку, положив на них подбородок. Мама сидела рядом с Багом с вязанием бабули Фриды на коленях. Когда я подошла, она подцепила крючком и распустила ещё один запутанный ряд. На полу лежали два пледа рядом с полупустой миской попкорна. Должно быть, присутствовали мои сестры.

Я остановилась рядом с бабулей Фридой и кивнула на искорёженный металлолом.

— Он смотрел твоё свидание и стены начали гнуться. Мне нужно было избавиться от старых каркасов, так что я нашла, чем его занять.

— А девочки?

— Ушли спать. Пока ты занималась своими приключениями, нас целый день гоняли на учениях на случай торнадо, и их до чёртиков достала беготня через улицу в подвал. Но не переживай, твоё свидание они видели, так что завтра прожужжат тебе все уши.

Я закатила глаза. Вот только советов от подростков мне и не хватало.

— Что делает мама?

Бабуля Фрида сердито на меня посмотрела.

— Эта пряжа стоит тридцать восемь долларов за моток. Я хочу, чтобы она её спасла. Я пыталась сделать это сама, да только попортила себе нервы. Собиралась сжечь её, но твоя мать отобрала у меня паяльную лампу.

Я кивнула и подошла к Рогану.

— Ты все видел?

— Да. — Его голос был подобен айсбергу.

— Мне особенно понравилась часть, где он угрожал мне между делом.

— Я это тоже заметил, — произнёс он.

Я наклонилась вперёд, чтобы заглянуть ему в лицо. Дракон был на виду во всей своей ужасающей красе. Я улыбнулась.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем.

Ложь.

— Ты не можешь убить Гарена Шаффера.

— Технически — могу. Но не буду. И я не думал об его убийстве.

— Если ты отправишься к нему домой и переломаешь ему руки в пяти местах, это будет выглядеть нехорошо. Люди будут бояться иметь со мной дело.

— Я и не думал ломать ему руки. Я думал ослабить его корпорацию, разорвать её на части и продать кусочек за кусочком у него на глазах.

Чокнутый Роган, Бич Мексики. Цивилизованный и тактичный враг.

— Ты не можешь уничтожать каждого мужчину, который мне угрожает.

— Нет, могу. К тому же, мне придётся уничтожить только первую пару, а остальные уже поймут намёк. Конечно, кроме Мадеро, которые для этого слишком тупы.

— Все в порядке. Я мило поболтала с дедулей Фрэнка и Дэйва. Мы друг друга поняли.

На экране Гарен нагнулся и коснулся моей руки. Литые бицепсы на руке Рогана заметно напряглись. Позади нас кусок металла поднялся в воздух и смялся, сжимаясь с резким скрипом.

Мне нужно заставить его оттаять.

— Посмотри, как он поддерживает зрительный контакт. Нежное, но твёрдое прикосновение, достаточно краткое, чтобы подчеркнуть искренность. Уверить, что он на моей стороне, что он главный, и обо всем позаботится.

Баг развернулся и с изумлением посмотрел на меня.

Я подмигнула ему.

— Гарен знает, как читать людей. Он всю жизнь наблюдает, как они лгут, и это даёт уникальную перспективу. Он знает, как получить признание. Для этого нужно убедить человека, что ты на его стороне. Он начал с того очаровательного признания про неловкость в выборе вина и с тех пор было только лучше. Он был искренним, обезоруживающим и логичным.

— Это магия? — спросил Баг.

— Нет, это человеческая натура. Шаффер — профессиональный дознаватель. Но и я тоже. — Я обнадеживающе улыбнулась Багу. — Я могу заглянуть в твой мозг, Баг. Я знаю, что заставляет тебя нервничать.

Его передёрнуло.

— Не делай так.

Берн рассмеялся в своём кресле. Роган остался безучастен. Никакой реакции.

— Хорошая новость — Гарен не причастен к заговору, так что он не наша проблема. Мы можем отложить это в сторону и двигаться дальше.

Роган и виду не подал, что меня услышал.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Роган.

Его выражение не изменилось.

— Роган. — Я коснулась его руки.

Он очнулся, повернулся и посмотрел на меня, сосредоточив на мне все своё внимание. Эффект был потрясающим. В это мгновение во вселенной Рогана не существовало ничего, кроме меня. Я обожала, когда он так делал.

— Да?

— У меня есть все основания полагать, что Брайан Шервуд заодно с Александром Штормом.

— Черт.

— Ага.

— Почему?

— Он был не доволен своей семьёй. Его дочь — эмпат, совершенно бесполезная по его мнению. У Кайла нет магии, и это угрожает благополучию Брайана. Родители вырастили Брайана как своего золотого ребёнка, чья единственная ценность была в его таланте, обеспечивавшем ему наследование «Биокора» и статус Превосходного с определённым положением в обществе. Вся его самодостаточность держится на имени Брайана Шервуда, блестящего Превосходного гербомага и главы Дома Шервудов. Брайан с рождения знает, что он особенный, и он привык, что мир это признает. Ему противна сама мысль, что кто-то может усомниться в его способности зачать Превосходных детей. Он хотел развода, но пока была жива Оливия Чарльз, не осмеливался об этом заикаться. Но поскольку его жена теперь изгой в обществе, он видит в ней обузу.

Роган задумался.

— Оливия мертва. Почему бы просто не развестись с Риндой?

— Потому что Эдвард сказал ему, что у Брайана, как у мужа и отца, есть свои обязательства, и если тот от них откажется, он уйдёт в отставку и оставит «Биокор» в его руках. Брайан не смог бы управлять компанией. Он понятия не имел, как это делать. Если бы Эдвард уволился, весь престиж Брайана тут бы же испарился. Он понимал, что в одиночку доведёт «Биокор» до ручки, и никто больше не будет с ним считаться.

Глаза Рогана потемнели, лицо посуровело.

— Но если бы что-то случилось с Риндой, и Брайан стал вдовцом, все обернулось бы очень неплохо.

— Да. Он не стал бы нанимать киллера. Это слишком рискованно, и он даже не знает, где его искать. По-видимому, он опасался, что если бы попытался найти кого-то, то непременно наткнулся бы на копа под прикрытием и угодил в тюрьму. Этот же способ позволял позаботиться обо всем: его новые жестокие друзья получают то, что они хотят, пока он прохлаждается в каком-нибудь особняке, а когда наступает время обмена, Ринда трагически погибает.

Роган кивнул.

— Если не при обмене, то вскоре после него. Вероятно, дети умрут вместе с ней.

— Да. И тогда он будет свободен, чтобы вести новую жизнь, и никто ни о чем не догадается.

— Это возможно. Насколько это точно?

— Мы знаем, что похищение произошло в поле зрения одной из трёх камер, которые выходят на Мемориал драйв, — сказал Баг.

— Мы можем доказать встречу Брайана и Шторма в кофейне за два дня до похищения, — добавил Берн. — Ещё нам известно, что в тот вечер кто-то входил в его домашнюю компьютерную сеть, используя данные Брайана, пока сам Брайан и Ринда были вне дома.

— У нас есть Эдвард Шервуд, рассказавший мне о своём разговоре с братом. Он не лгал. К тому же, ухо, которое нам прислали, не принадлежит Брайану, — закончила я.

— Ты рассказала Ринде? — спросил Роган.

— Ещё нет. Но я расскажу. Она моя клиентка, и её жизнь и жизни её детей могут быть в опасности.

— Если она такая эмпатка, как она могла всего этого не заметить? — спросила бабуля Фрида.

— Я прослушала наш первый разговор, — продолжила я. — Она ни разу не сказала «Брайан любит меня», а только говорила, что Брайан заботится о них. Рассказывала, как сильно по нему скучают дети. Я думаю, она испытывала обиду. Чего я не понимаю, так как этот брак вообще произошёл. Ринда не нуждалась в его деньгах, и, судя по тому, как она жаждет стабильности, сложно поверить, что она могла увидеть в нем что-то неотразимое.

— Я могу это пояснить, — сказал Роган.

— Как ты это выяснил?

— Спросил у матери. У Ринды вариация гена NPTN и НФ.

— Что это значит? — спросила я.

— NPTN — это ген, ответственный за кодирование белка нейропластина. Некоторые разновидности NPTN связанны с высшим интеллектом, — пояснил Роган. — Обычно, магия передаётся от родителей к детям, и она наследственная по силе и типу, из-за чего у нас и есть Дома.

Это многое поясняло. Если родители были аквакинетиками, водными магами, то их дети тоже становились магами воды. Существовали некоторые вариации, но сами таланты не слишком разнились. Два водных мага могли иметь ребёнка-психокинетика, способного контролировать лед, или мисткинетика, способного управлять туманом. Но у них никогда бы не родился правдоискатель.

— Люди, у который вариация NPTN с НФ идут на риск, — продолжил Роган. — НФ значит непредсказуемый фактор. У их детей может быть или не быть магия, а у тех, кто её получит, она будет непредсказуемой. Если у детей Ринды будет магия, скорее всего, она будет ментального типа. Они могут быть эмпатами, телепатами, провидцами или гармонизаторами. Нет никакого способа спрогнозировать точно. Отец готов был рискнуть с Риндой, потому что был уверен в нашей генетической линии. Он предполагал, что, по крайней мере, один из моих детей будет сильным телекинетиком, а если кто и может произвести телепата-телекинетика, то только Ринда.

— Но большинство Превосходных не хотят играть, — предположила я. — Ринда может поставить генетическую линию под угрозу.

Роган поморщился.

— И да, и нет. Некоторые Дома ухватятся за шанс варианта, но большинство таких браков будет не с главой Дома. Главы Домов хотят, чтобы их дети унаследовали семейный трон. По словам матери. Оливия не согласилась бы на меньшее для своей дочери, именно поэтому она меня ненавидела. Я разрушил её идеальный план, разорвав помолвку.

— Брайан подходил по всем параметрам, — подумала я вслух. — Он был главой Дома. Ему принадлежала процветающая корпорация, способная обеспечить стабильный доход Дому. Он был стабильным, сосредоточенным на безопасности и сдержанным, чтобы не расстраивать Ринду своими эмоциональными перепадами, и чувствительным к давлению. Готова поспорить, что Оливия инвестировала в «Биокор».

— Ты снова думаешь как Превосходная, — заметил Роган и в его глазах отразилось одобрение.

Я кивнула.

— Если он нарушит правила, она могла применить социальное и финансовое давление. Она пыталась обеспечить безопасность своей дочери.

Должно быть, Оливия очень любила Ринду.

Мама вздохнула.

— Твой мир напрочь испорчен, Роган.

— Я знаю, — ответил он тихо.

— И теперь в нем моя дочь. — Мама отложила полураспущенный шарф. — Я закончу утром.

Она ушла.

— Для меня тоже поздновато, — объявила бабуля Фрида.

— Ладно, ладно, — проворчала я. — Мы поняли намёк.

Бернард встал, и выключил оборудование. Экраны померкли. Баг спрыгнул со своего стула и потрусил наружу. Роган опустил голову, чтобы посмотреть на меня. Маска соскользнула и на меня смотрел Коннор. Я уловила вспышку комнаты наверху, с раскинувшимся над нами покрывалом ночного неба. Она была короткой и призрачной, лёгким намёком на проекцию. Должно быть, он развеял её, едва о ней подумав, но я все равно смогла её уловить.

Идём со мной домой.

Ну конечно я пойду, Коннор.

Я скользнула ближе, прижимаясь к его руке.

— Я устала, и у меня болят ноги.

Он усмехнулся.

— Мне тебя понести?

Он легко мог бы это сделать, стоило мне попросить.

— Нет. Мне нужно поддерживать имидж.

Мы вышли из гаража. Дверь с грохотом захлопнулась за нами.

— И что же это за имидж?

— По словам Гарена, я молодая Виктория Тремейн, ужасная и прекрасная.

— Хочешь, я закажу для тебя золотой паланкин?

— Возможно. — Ночное небо над нами было бесконечным. — Я обыскала дом Ринды. Мне казалось то, что мы ищем, может быть в рисунках Кайла. Но это не так.

— Мне жаль.

— Дедлайн завтра в четыре. У нас по-прежнему ничего нет.

— Я знаю. Но есть и кое-что хорошее. По крайней мере, нам не стоит переживать из-за этого ублюдка. Они его убивать не собираются.

— А даже если и убьют, то сделают нам одолжение, — закончила я.

— Какая жестокость.

— Это наихудшее предательство. Хуже чем измена. Он муж Ринды, но у него даже не хватило духу попросить у неё развод.

— Мы до него доберёмся, — пообещал Роган.

— Как все прошло в Остине?

— Аде-Афефе подумают над этим. Это все, что я смог сделать. — В его голосе прозвучало разочарование. — Где-то выиграешь, где-то проиграешь.

— Звёздный день для нас обоих, да?

— Да. — Он умолк. — Шаффер прав в одном. Когда речь идёт о наследовании таланта правдоискателя, его гены побеждают.

Вот как выглядит настоящая любовь. Шаффер не распознал бы её, даже если бы она смотрела ему прямо в глаза.

— Я приму это к сведению.

Все шло наперекосяк. Почти наступил дедлайн, а у меня по-прежнему ничего не было. Шторм просто так этого не оставит. Будут последствия, а у нас почти не было защиты против его магии. Завтра мне придётся объяснить Ринде, что её супруг, скорее всего, замышлял её убийство. Моя злая бабка продолжала пытаться меня похитить. Леон не передумал стать киллером, когда вырастет. Дата испытаний была уже не за горами.

Я просто хотела отдохнуть от всего этого. Я хотела отложить это до завтра, потому что если я буду думать об этом слишком много, я рухну как разрушенное здание.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Мне представилась комната под ночным небом, огромная кровать; обнажённый Роган, его тяжесть на мне, ощущение его твёрдых мускулов; его чувственный взгляд; дурманящий вкус его магии, скользящей по моей коже и распаляющей мои нервы…

— Невада, — произнёс он с хрипотцой в голосе.

— Да?

— Иди быстрее.

Я побежала от него по ступеням. Он поймал меня на площадке и поцеловал. Я ощутила вкус Рогана: мужчина и кофе, вдохнула запах сандалового дерева от его кожи и почувствовала объятия. Магия ласкала мою шею, горячая и мягко бархатистая, а затем весь мир перестал иметь значение.

￭￭￭

Утро наступило слишком скоро.

— Ты врёшь. — На щеках Ринды проступили красные пятна.

— К сожалению, нет. Все, что я тебе рассказала, подкреплено доказательствами и показаниями. Эдвард подтвердит свои слова. Он мне не врал.

Она отвела взгляд. Мы сидели на балконе второго этажа, как можно дальше от любопытных ушей. От вида боли на её лице мне становилось не по себе. Я отчасти убедила себя, что она должна была знать или хотя бы подозревать, что Брайан был во всем этом замешан. Я ошибалась. Она ничего не знала, и эта новость обрушилась на неё, будто тонна кирпичей.

— Почему? — спросила она ломким голосом. — Как? Как он мог поступить так с нами? Со мной и детьми?

— Он эгоист и манипулятор. Зрелые люди не сбегают от стресса и проблем. Мы с ними справляемся. В первый же раз, когда он сбежал, кто-то должен был его усадить и пояснить ему, как сильно все из-за него переживали. А затем привести его в чувства, чтобы он не сделал этого снова. Вместо этого, это поощрялось и вошло у него в привычку. Он боится конфронтации. Убить тебя и детей проще, чем встретиться лицом к лицу с Эдвардом или разбираться с вашим разводом. Ты ведь эмпат, Ринда. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой.

— Я перестала, — прошептала она, глядя на меня загнанным взглядом.

— Перестала что?

— Я перестала его считывать несколько лет назад, после рождения Кайла. Безразличие было просто невыносимым. Я не могла этого вынести. Безразличие от него, издёвки от его родителей, разочарование от моей матери. Я отгородилась ото всех. Я не использовала свой талант годами.

Не использовать свою магию было все равно, что отсечь кусок своей души. По-видимому, ей и правда было больно знать, что Брайан чувствовал к ней. К их детям.

— Единственные люди, которых можно считывать без вреда это дети и… дети.

И Эдвард. Она почти это сказала.

— Мне не нужна эмпатия чтобы знать, что они чувствуют. Они мои малыши. Я вырастила их внутри себя и дала им жизнь. Они — часть меня и часть его. А он хочет их смерти. Как мне им об этом сказать?

— Я бы не стала этого делать.

— Я жалкий урод.

— Прошу прощения?

Ринда повернулась ко мне с покрасневшими глазами. Она была на грани слёз.

— Я дочь с бесполезным магическим талантом, разочарование для моей матери. Она любила меня, но не могла этого скрыть. Брошенная невеста. Никому ненужная из-за её сумасбродных генов. Жена, чей муж её не любил. Мать, не сумевшая передать своим детям правильную ДНК.

Так, разговор превратился в полную катастрофу. Я даже не знала, что сказать.

Ринда всхлипнула.

Я встала и принесла ей коробку бумажных платочков.

— Ты и понятия не имеешь, каково быть эмпатом. Люди смотрят на тебя, как на какого-то ужасного выродка.

Я подалась вперёд.

— Я внучка Виктории Тремейн.

Ринда отпрянула назад, словно я бросила на стол между нами ядовитую змею.

— Мне не нужно быть эмпатом, чтобы знать, что ты в ужасе. — Я улыбнулась.

— Я… Я не…

— Когда я в первый раз насильно заставила человека выдать его секреты, он свернулся на земле калачиком и расплакался. Он был опытным наёмником, но плакал, как обиженный ребёнок, потому что я вторглась в его разум. Поэтому у нас с тобой есть кое-что общее. Ты не разочарование для кого-то и не нуждаешься ни в чьём одобрении.

Она закрыла рот и села ровнее.

— Роган знает о предательстве Брайана?

— Да.

— Кто ещё?

— Моя семья, Корнелиус, Баг, Эдвард и его начальник охраны. Возможно, твоя свекровь.

— Что происходит сейчас?

— Мы делаем вид, что ничего не знаем о Брайане. Нам все ещё нужно найти вещь, которую они так жаждут. Они не остановятся, пока не остановят нас, или пока мы не положим конец всей их организации раз и навсегда.

Она встала.

— Мне нужно поговорить с детьми. Они должны знать, что не могут доверять своему отцу.

— Ринда…

Она ушла прочь.

Ладно, все прошло не так уж плохо.

Я поднялась и побрела через улицу к нашему складу. У нас оставались считанные часы до дедлайна, и я практически чувствовала, как утекает время. Это меня гложило. Мы должны были найти секрет Оливии. Я должна была его найти. Ринда и её маленькая семье не будут в безопасности, пока я этого не сделаю. Если Шторм не получит то, что он хочет, он начнёт мстить. Впрочем, он начнёт мстить в любом случае. Роган чуть не прикончил его в том ресторане, и Шторм этого так просто не оставит.

Для Ринды все пошло не так. В этом расследовании все пошло не так, точка. Эта единственная вещь должна пойти правильно.

Внутри, вопль Каталины резанул по моим барабанным перепонкам.

— Я не хочу об этом говорить!

Всякий раз, когда она расстраивалась, её голос взлетал до пронзительных нот.

Я свернула за угол.

— Каталина! — За ней бежала Арабелла. Матильда увязалась следом вместе со своим белым котом. Я и не знала, что она ещё была здесь.

— Я не хочу об этом говорить! — Дверь в комнату Каталины с грохотом захлопнулась.

— Не будь смешной! — возмутилась Арабелла.

— Что такое?

— Она удалила свой аккаунт в Инстаграме.

— Почему?

— Алессандро Сагредо. — Арабелла упёрла руки в бока.

— Он ей что-то написал? — Если он её чем-то обидел, я заживо сдеру с него шкуру.

— Нет.

— Тогда в чем проблема?

Арабелла вытащила телефон и сунула его мне под нос.

— Посмотри, как он выглядит!

Мужчине на фотографии было около двадцати, и он выглядел потрясающе. Квадратная челюсть; полный, идеально очерченный рот; прямой нос; узкие, почти зелёные светло-карие глаза под темными бровями. Лицо обрамляли густые шоколадно-каштановые волосы с дорогой стрижкой, подчёркивая сильные черты, обещавшие со временем стать точёными. Жизнь его ещё не потрепала, и лицо по-прежнему выглядело свежим, но наружу уже стала проступать жёсткость. Он походил на сына римского гладиатора, готового выйти на арену в первый раз. И он стоял, прислонившись к роскошному серо-голубому «мазерати».

— Он подписан всего на трёх человек в Инстаграме, — продолжила Арабелла. — И Каталину. Она проснулась с шестью тысячами подписчиков и из-за этого удалила аккаунт! Ну не дура?

— Каталина, ты собираешься выйти за него замуж? — на полном серьёзе спросила Матильда.

Дверь распахнулась, открывая Каталину. Она ткнула пальцем в Арабеллу.

— Не лезь не в своё дело, мелкая психопатка. И ты тоже, Матильда.

Она с силой хлопнула дверью.

Матильда посмотрела на дверь, на меня и рассмеялась, будто зазвенели серебряные колокольчики.

— У меня нет на это времени. — Я развернулась и зашагала по коридору. Было утро, а значит, Берн был на кухне, поглощая свой второй или третий завтрак.

— Невада, ну сделай же что-нибудь! — взвыла мне вслед Арабелла.

— У меня нет времени.

— Ненавижу эту семейку!

— Мы тебя тоже.

— Хе-хе! — прозвенели серебряные колокольчики.

Берн сидел за кухонным столом, отодвигая в сторону тарелку с овсянкой.

— Можешь поехать со мной домой к Ринде? Я хочу ещё раз там все обыскать, на тот случай, если я что-то пропустила. Я не хочу ехать сама, и не хочу просить Корнелиуса, потому что он притащит с собой Зевса, а рядом с ним я не могу сосредоточиться. Леона я тоже не хочу брать, потому что не хочу быть ответственной, если он кого-нибудь пристрелит. Я просто хочу спокойно подумать.

Берн встал и поставил свою тарелку в мойку.

— Поехали.

￭￭￭

В доме Ринды стояла тишина. Мы с Берном вошли через парадный вход в гостиную, наши шаги гулко отдавались на плиточном полу. Хьюстон решил, что нам очень нужен дождь, и свет, просачивающийся сквозь плотную пелену облаков, был водянистым и тусклым. Воздух казался тяжёлым.

— Мрачненько, — огляделся Берн.

— Да. — Дом походил на склеп. — Интересно, продаст ли его Ринда.

— Я бы продал, — сказал Берн. — Где ты хочешь искать?

— Я не уверена, — призналась я. — Разделимся?

Мы разделились, и я направилась на кухню. Люди Рогана уже её прошерстили. Я просматривала отчёт об обыске. Они были внимательны и эффективны, но все же могли что-то упустить.

Я начала с кладовки. Час спустя, с кухней было покончено. Кофе был как кофе, рис оказался рисом, а в сахарнице был только сахар. Никаких спрятанных зип-пакетов с таинственным вещдоком. Я перетрусила банки одну за одной. Ни в одной ничего не дребезжало. Никаких замаскированных точек на тарелках. Ничего приклеенного внутри шкафчиков. Мы теряли время, которого у нас не было, но все инстинкты твердили мне, что искомая нами вещь должна быть где-то здесь.

— Невада? — позвал Берн.

Я вошла в гостиную. Он стоял над рисунками Кайла. Я подошла к нему.

— Что это? — спросил он.

— Рисунки Кайла. Оливия Чарльз оправила их в рамки. Я их уже перебрала — ни скрытых чернил, ни пустот в рамах. Я была так уверена, что в них может быть что-то спрятано.

Берн присел и поднял верхний рисунок. Извилистая дорожка, окружённая деревьями.

— В них что-то есть, — поделилась я. — От них сложно отвести взгляд.

Берн прошёл на середину комнаты, где свет из окна падал на ковёр, и опустил рисунок.

— Можешь дать мне остальные? — попросил он.

Я подобрала стопку рисунков и вручила ему следующий — крохотное море с плавающим на нем слишком большим пиратским кораблём. Берн отошёл на пару шагов назад и поместил рисунок внизу слева от первого.

— Следующий.

Далее последовал рисунок детской площадки с выглядывающим из кустов симпатичным монстриком с красным воздушным шариком, потом изгиб дороги с жёлтой спортивной машиной, затем облака с белым, почти прозрачным летающим кораблём. Ещё одна дорога с рыцарем в доспехах на коне. Берн поместил его между первым рисунком и жёлтой машиной. Дорога соединилась.

Волоски у меня на затылке встали дыбом.

Мы продолжили разбирать стопку, Берн размещал картинки одну за одной, по сетке шесть на четыре, будто совпадающие кусочки паззла. Закончив, мы отошли назад. Дорога изгибалась широкой дугой вокруг дома, напоминавшего загородный особняк, замок и волшебную башню одновременно. Игровая площадка располагалась справа, пруд прямо внизу, горы слева, а в нижнем левом углу, четыре рисунка образовали вместе Х рядом с корявым деревом.

— Карта, — прошептала я.

— Он не пустышка, — сказал Берн. — Он Магистер Экземплариа. Маг структур, как и я.

Бабушка дала Кайлу сокровище. Он спрятал его, а затем нарисовал к нему карту, потому что ничего не мог с собой поделать. И Оливия это знала. С моей помощью из жизни Кайла ушёл единственный человек, который его понимал.

— Я идиотка, — вздохнула я.

Берн посмотрел на меня.

— Мне следовало самой поговорить с детьми. Вместо этого, я позволила поговорить с ними Ринде, потому что они пострадали от Винсента. Я приняла все близко к сердцу, и меня это ослепило. — Поэтому папа всегда предостерегал меня не идти на поводу у эмоций.

— Но теперь-то мы его нашли, — возразил Берн. — Можешь позаниматься самокопанием позже. Море — это бассейн. Нам понадобится лопата. Должно быть, он его зарыл. Пиратские сокровища всегда зарыты.

Я сфотографировала карту на телефон. Найдя пару лопат в садовом сарайчике, мы прошли через участок к дальней части угодий, где рос лес, и вышли через кустарник на маленькую поляну.

С неба на нас заморосил холодный дождик. Я осмотрела поляну. Справа раскинул свои ветви большой дуб, слева торчали два пня и снова начинались кусты. На лесной подстилке не было заметно никаких признаков рытья.

Если бы я была маленьким мальчиком, где бы я спрятала свои сокровища?

Он постарался выделить дерево на карте. Дерево было важным.

Я обошла большой дуб. Маленькие круглые отметины усеивали его кору с северной стороны, по две подряд, с равными интервалами.

— Что это? — спросил Берн.

— Это было дерево для лазанья. А это дырки от гвоздей. Похоже, здесь были приколочены планки, но затем кто-то их вытащил.

Берн разбежался, подпрыгнул и, уцепившись руками за толстую нижнюю ветку, подтянулся вверх.

— Есть что-нибудь?

— Дупло. Подожди.

Он спрыгнул обратно, с холщовым мешком в руках. Берн опустил его на землю, и я бережно развязала завязки. Пластиковый пиратский сундучок, вроде тех, что можно купить в сувенирном магазине или в интернете, сделанный из пластика под видом тёмного старого дерева. В месте стыка крышки с коробкой крепился череп с двумя пластиковыми мечами, воткнутыми в его глазницы. Черепа поменьше украшали остальную поверхность сундука.

Берн осторожно вытащил мечи и открыл сундук. Я достала предметы один за одним, аккуратно раскладывая их на мешковине. Швейцарский нож. Маленький бархатный мешочек с десятидолларовыми золотыми монетами, каждая с разным президентом. Три пули. Жёлтая спортивная машинка. Фонарик. Маленькая картонная коробочка для украшений, в каких обычно хранят ожерелья.

Я бережно её открыла. На бархатной подушечке лежала одинокая флешка. На внутренней стороне крышки была надпись уверенным женским почерком: «Бабушкин секрет».

Я обняла коробочку, чувствуя, что вот-вот расплачусь.

￭￭￭

Я мчала сквозь хьюстонский траффик.

— Она зашифрована, — сообщил Берн, его пальцы порхали над клавиатурой ноутбука.

— Сможешь её взломать?

— Мне нужно время. Это не один из коммерчески доступных шифров. Работа выполнена на заказ, и она очень хороша.

— Позвонить Роган.

Машина покорно набрала номер.

— Да? — ответил он.

— У нас флешка Оливии Чарльз. Мы можем выполнить их требования.

— Что на ней?

— Она зашифрована. Мы едем домой, но Берн уже загружает её на наш домашний сервер.

— Хорошо. Отлично.

— Ладно, давай. — Я замялась на мгновение. Почему бы и нет? — Люблю тебя.

Повисла короткая пауза.

— Я тоже тебя люблю.

Я повесила трубку и улыбнулась. Бич Мексики только что признался мне в любви. Никогда не устану это слышать.

— Что будет после того, как все это закончится? — спросил Берн.

— Что ты имеешь в виду?

— Что будет с тобой и Роганом, когда эта чрезвычайная ситуация закончится?

— Нам нужно будет пройти испытания.

— Ты уходишь от вопроса.

— От какого именно вопроса, Берн?

— Когда все эти неурядицы закончатся, что будет с тобой и Роганом? Ты переедешь к нему в дом? Будешь ездить на работу? Планируешь ли ты выйти за него замуж? Хочешь ли этого?

Так, это было неожиданно.

— Ты слишком много времени проводишь с бабулей Фридой. Ты переживаешь, что я могу увлечься добродетелью Рогана и уйти к нему жить?

— Нет, я переживаю, что у тебя нет плана. Ты не думаешь об этом, но тебе нужно выяснить ответы на эти вопросы, не для нас, а для себя. Этого ли ты хочешь?

Это было просто. Я хотела просыпаться каждое утро рядом с Роганом. Иногда он будет Коннором, иногда — Чокнутым Роганом, но меня это устраивало. Я любила его всего.

— Я не знаю, как все обернётся. Поэтому живу сегодняшним днём.

— С нами все будет в порядке, — сказал Берн. — Тебе не нужно о нас беспокоиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я проверил наши счета. У нас достаточно денег для жизни ещё месяцев десять. Может, год, если растянуть. Без поступления новых дел.

— Я это знаю.

— Тебе не нужно волноваться о деньгах. Мы можем подождать с вещами, вроде собственной охраны. Не бросайся во что-то с головой, только потому, что семья нуждается в чем-то, что полагается Дому.

Спасибо тебе, Гарен Шаффер.

— Дело не в этом. Я люблю его, Берн. Это серьёзно.

— Этого я и боялся, — сказал он тихо. — Я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

— Спасибо. Роган меня не обидит.

— Ты не видела, как он смотрел твоё свидание с Гареном. Его лицо было пустым. Холодным. Он просто стоял с безразличным видом и крутил жгуты из твёрдого металла, словно из пластилина.

— Он не стал мешать моему походу на этот ужин и никогда не просил меня этого не делать. Когда Гарен вошёл в мой офис, он не примчался туда и не попытался вышвырнуть его вон. Он сам посадил себя на цепь ради моего же блага, потому что как бы ему ни хотелось завернуть меня в пузырчатую плёнку и забрать в своё логово, он знает, что я этого не потерплю. Он старается, чтобы я видела все возможные выборы для нас как для молодого Дома. Когда мы шли домой после того ужина с Гареном, он ещё раз сказал мне, что с генетической точки зрения, Гарен был бы лучшим выбором.

— А Гарен лучший выбор?

— Нет. Потому что я не люблю его. Даже если бы любовь не была фактором, я бы все равно выбрала Рогана. Когда мы обнажёнными замерзали в цистерне у Хоулинга, Роган пожертвовал собой ради меня. Он не рассчитывал выжить. Если бы мы с Гареном оказались в опасности, пережить которую мог быть кто-то один, Гарен бы чётко пояснил, почему его выживание важнее, и бросил бы меня

— Просто будь осторожна, Невада.

Слишком поздно. Я погрязла во всем этом по самые уши.

— Я постараюсь.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер. Я ответила.

— Вы дозвонились Неваде Бейлор.

— Ты хотела поговорить, — произнёс сдержанный женский голос. — Я встречусь с тобой в «Такаре» через пятнадцать минут. Если ты не придёшь, я не буду просить дважды.

Звонок оборвался.

— Это была…? — моргнул Берн.

— Это была Виктория Тремейн. — Если Линус Дункан давал вам обещание, он его сдерживал. Она выбрала «Такару», место, где я часто обедала. Это была издёвка надо мной. Видишь, я знаю, где ты ешь и что ты любишь заказывать. Вся твоя жизнь у меня под наблюдением.

Я стиснула зубы и повернула на съезд.

— Ты же не серьёзно, — побледнел Берн.

— Она дважды пыталась нас достать, и оба раза осталась ни с чем. Если она хочет поговорить, я с ней поговорю.

— Это неразумно.

— Если мы не поговорим, она продолжит свои попытки, а мы не можем этого позволить. В конце концов, девочкам с Леоном нужно ходить в школу. Мы должны жить нормальной жизнью. Наш статус Дома защитит нас, но она так просто не сдастся. Я не хочу, чтобы она создавала нам проблемы.

— Откуда ты знаешь, что там безопасно?

— Потому что встречу устроил Линус Дункан. Мне тебя высадить?

— Нет. — Берн вытащил телефон.

— Что ты делаешь?

— Пишу Багу сообщение. Хочу знать, во что мы влезаем. Хочу, чтобы он приглядел за рестораном и организовал нам подмогу.

￭￭￭

«Такара» была нашим дежурным местом для суши, когда мы хотели полакомиться. В их рекламе значился «азиатский микс», что в их случае означало аутентичную японскую кухню и бульгоги⁶ в меню. Тихое место, обставленное в насыщенных тонах коричневого и зелёного с элегантным, но удобным декором. Когда Роган пригласил меня на наш первый обед, я решила встретиться с ним там, потому что «Такара» располагалась прямо в центре огромного торгового центра на съезде с шоссе I-10, где было все от игрушечного магазина и «Академии спорта» до ресторанчика «Оливковый сад» и «Хеба» — фирменного техасского супермаркета. Безостановочный трафик, много людей и очень мало конфиденциальности. Идеальное место для встречи с кем-то, кому ты не доверяешь.

Несмотря на заполненность парковки на две трети, я тут же узнала автомобиль Виктории. Это был единственный «мерседес» с затянутым в костюм ротвейлером в человеческом обличье рядом с ним. Я остановилась на противоположном конце парковки.

— Ты хочешь пойти со мной? — спросила я Берна.

— Нет. Она не хочет меня видеть. Я останусь здесь и буду держать машину на холостом ходу, на тот случай, если тебе придётся оттуда бежать.

Я вручила ему ключи и вышла из машины. Телохранитель Виктории проследил, как я пересекаю парковку. Двадцать ярдов отделяли меня от двери, и каждый шаг давался мне труднее предыдущего. Я едва могла двигаться. Наконец, моя рука ухватила за дверную ручку. Есть.

Я сделала глубокий вдох и вошла в «Такару» с высоко поднятой головой.

Ресторан был пуст, за исключением пожилой дамы. Виктория Тремейн сидела в глубине зала у окна, выбрав почти тот же столик, что и Роган когда-то. Она была одета в прекрасно скроенный чёрный костюм. Восхитительная бирюзово-голубая шаль, тонкая, будто паутинка и вышитая павлиньими перьями, ниспадала с её левого плеча. Она мерцала в свете от окна, по-видимому, благодаря настоящим золотым нитям.

Хостесс мне улыбнулась.

— Я с леди в шали, — сказала я ей.

Ее улыбка слегка поблекла.

— Сюда, пожалуйста.

— Не нужно. Я её вижу.

Я прошла к столу и проверила пол на наличие тайного круга. Так, на всякий случай.

Виктория Тремейн осклабилась.

— Предосторожность никогда не помешает. — Я опустилась на стул.

К нам подошёл официант.

— Принесите горячего чаю, — приказала Виктория. — Зелёный или чёрный, лучший, что у вас есть. Две чашки. Оставьте чайник и не забывайте его обновлять. Мы с внучкой будем разговаривать. Не беспокойте нас.

Официант унёсся почти бегом.

Когда я думала о бабушке, то представляла бабулю Фриду, с её гривой платиновых кудряшек и родным запахом машинной смазки и ружейного масла, тянувшимся за ней повсюду. Для меня, это слово означало безопасность и тепло. Как бы сильно я ни ссорилась с мамой и папой, бабуля Фрида всегда была готова меня выслушать и развеселить.

Виктория Тремейн не могла отличаться сильнее. Она была выше и крупнее бабули Фриды, которая всегда была хрупкого телосложения, но это была угрожающая массивность. Она не была полной, она была плотно сбитой, словно сам возраст нарастал вокруг неё. Её лицо испещряли морщины. В отличие от стареющих богачек, она не утруждала себя пластической хирургией или магией иллюзии. Её волосы, уложенные, когда я видела в последний раз её на записи, были мастерски подстрижены в более короткую причёску, подчёркивающую резкие черты её лица. Я посмотрела ей в глаза и тут же об этом пожалела. Они были такими же голубыми, как и у моего отца. Но папины глаза были добрыми, смеющимися, иногда суровыми. Глаза Виктории были глазами рептилии. Она была не злой ведьмой, она была стареющей королевой. Вместо того, чтобы с возрастом смягчаться, она становилась только ещё более опасной, жестокой и безжалостной.

— Ты похожа на Джеймса, — сказала она.

— Ещё я придерживаюсь его ценностей.

— И каких же?

— Я забочусь о своей семье и стараюсь быть хорошим человеком.

— Хорошим человеком? — Она подалась на полдюйма вперёд. — Ну-ка расскажи.

Если мы поднимем эту тему, то застрянем надолго.

— Ты хотела поговорить со мной. Я здесь.

— Я хочу, чтобы ты прекратила весь этот вздор с Домом Бейлор. Ты принадлежишь Дому Тремейн.

— Нет. Что-нибудь ещё?

— У тебя нет связей. У тебя нет ни средств, ни рабочей силы, и ты даже не понимаешь, сколь многого ты не знаешь.

— Я научусь.

Официант принёс чай и поставил перед нами две чашки.

— И какой ценой? Ты понятия не имеешь, насколько глубоки эти воды. Мы родственны по крови. Кровь — единственное в этом мире, чему ты можешь доверять.

Официант разлил по чашкам чай и удалился.

— Я прекрасно знаю, насколько они глубоки. Я знаю, что есть организация, которая пытается дестабилизировать Хьюстон для достижения масштабной цели — установления авторитарного правительства по образу Римской империи. Я знаю, что руководящий ей мужчина называет себя Цезарем. Я знаю, что этот план начался с Адама Пирса. Мне известно, что Оливия Чарльз и Дэвид Хоулинг были частью этого же заговора, включая также Винсента Харкорта и Александра Шторма. Дэвид Хоулинг рассказал мне об этом, прежде чем я свернула ему шею. Я знаю, что этот заговор из раза в раз нацеливается на мою семью, доходя вплоть до найма головорезов, чтобы напасть на склад, где мы живём. У них был приказ убить меня и моих сестёр. Также я знаю, что это ты проникла сквозь заклятие на разуме молодого человека, чтобы найти артефакт для Адама Пирса. И что ты зачаровала Винсента Харкорта, дабы он не выболтал секреты Цезаря. Ты по локоть замешена в этом заговоре.

Я перевела дыхание.

— Поэтому я слегка в недоумении. Ты говоришь мне, что я должна тебе доверять, поскольку мы с тобой одной крови. Но когда кровь была для тебя так важна? Когда толпа наёмников заявилась посреди ночи чтобы нас перерезать? Когда Хоулинг покрыл льдом шоссе, а я была в машине следом за ним, и могла разбиться и умереть? Или когда Адам пытался сжечь меня заживо в центре города?

Виктория сощурила глаза.

— Умная девочка.

Я отпила чая.

— У тебя нет доказательств.

— Мне не нужны доказательства. Правдоискатель зачаровал разум Винсента, а в Штатах всего три Дома правдоискателей. Я встречалась с Гареном Шаффером и исключила его из подозреваемых.

— Ты расколола Гарена Шаффера? — скептично спросила она.

— Мне и не пришлось. Он захотел поиграть в игру, и проиграл.

— Он не закрывался щитом?

— Закрывался, но я смогла его преодолеть. Гарен Шаффер слишком сосредоточен на благосостоянии своей семьи и корпорации, чтобы вовлекаться в заговоры. Его вполне устраивает текущее положение дел. Дом Линь по горло завален контрактами от государства. — Как-то ночью Роган поделился со мной этим полезным фактом, когда мы обсуждали будущее Дома Бейлор. — Для них участие в заговоре слишком рискованно, так как за ними пристально следят. Так что остаёшься ты. Ты соответствуешь профилю.

— О, так есть даже профиль?

— Да. Все его участники происходят из старых могущественных Домов, как минимум в четырёх поколениях. Все они недовольны статусом-кво. Пирс хотел выжечь мир, свободный от последствий и ограничений закона. Дэвид Хоулинг хотел уничтожить своего брата и возглавить их Дом. Оливия Чарльз ненавидела видеть, как её единственная дочь мучается в браке без любви из-за её генов. Ей удалось достичь вершины социальной лестницы, но этого было недостаточно. Она хотела статуса, который позволял бы Ринде выбирать себя мужа среди элиты элит, вне зависимости от её генов. Винсент Харкорт — садист, которому почти никогда не позволялось свободное управление своим Домом. Не уверена, какие проблемы есть у Шторма, но они у него точно есть.

— А я? — Её голос был обманчиво мягким.

— Твой единственный сын сбежал от тебя ещё подростком. У тебя никогда не было других детей, вероятно, из-за бесплодия. Без наследников, Дом Тремейн умрёт вместе с тобой.

На лице Виктории не отразилось ни одной эмоции. Ничего, словно она была высечена из камня.

— Ты искала его и терроризировала каждого, кто мог быть связан с его исчезновением. Но ты зашла слишком далеко и тебя остановили. Ты хотела свободы искать своего сына. Ты хотела доступ к каждой базе данных, каждому банку информации, ты допрашивала каждого человека в обход жёстких ограничений, вроде уголовного кодекса или постановлений Ассамблеи. Ты хотела больше власти. То, что ты сделала — это предательство. Мой бы отец этого не выдержал, и я тоже. Я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Я встала, развернулась, и сделала шаг.

— Средняя — сирена, — сказала Виктория. — Как и её дед. Но младшая ни сирена, ни правдоискатель. Она нечто другое. Нечто, что тебе никогда не следует выпускать.

Каталина и Арабелла. Я развернулась.

Виктория указала на стул.

— Садись.

Я села.

— У меня было двенадцать выкидышей. Это передаётся в семье, и тебе стоит побеспокоиться об этом в будущем. У нас всего один ребёнок в каждом поколении, и мы молимся счастливой звезде, если ребёнок выживает. У моей матери я была девятой и последней беременностью. Она умерла, когда мне было двенадцать. Мой отец ушёл за ней двумя годами позже. Я — дом Тремейн. Одна. Я хотела ребёнка. Того требовало будущее Дома, и я его хотела. Этот ребёнок должен был быть сильным. Слабак бы не выжил. Отец должен был быть Превосходным. Я пробовала с тремя Превосходными, каждый из которых был тщательно подобран, обхожен, соблазнён, подкуплен. Чего бы это ни стоило.

Её пальцы сомкнулись вокруг чашки как когти. В глазах мелькнула застарелая боль.

— Почему ты не вышла замуж?

— Потому что мужчина, которого я любила, умер три недели спустя после нашей помолвки. Он был провидцем из Дома Виденте, но не смог предсказать свою собственную смерть. Удар нанесли его конкуренты в бизнесе. Его застрелили, когда мы выходили из театра. — Она потёрла щеку. — Ещё долгое время мне мерещилась кровь на моей коже. Но, в конце концов, это прекратилось, когда я убила последнего из них.

— Ты убила весь враждебный Дом?

— Да. Их всех — мужа, жену, детей. Их собаку.

По моей спине заскребли ледяные коготки.

— Для меня был только один мужчина. Но моему ребёнку требовался отец. Я пыталась двенадцать раз, пока не поняла, что ничем хорошим это не закончится. Оплодотворение должно было произойти в пробирке. Ты хоть представляешь, насколько сложно уговорить Превосходного стать донором спермы? Как они боятся, что их драгоценная ДНК отрастит ноги и побежит по миру? Ты можешь затянуть мужчину в постель и рассказывать ему байки о том, как ты его хочешь и как надёжна твоя контрацепция, чтобы он кончил в тебя, но если просишь его эякулировать в пробирку, то не можешь скрыть своих истинных намерений. Они понимают, что ты пытаешься завести от них ребёнка, и сбегаю, потому что они трусы.

Мне следовало бы встать и уйти, но сейчас я уже не могла. Я должна была знать.

— Что ты сделала?

— В конце концов, я нашла одного. Из бывшего Дома Мольпе. Сейчас они называют себя как-то по-другому. Но кажется, их точной фамилией была Мольпе. Бюро записей были рады назвать талант Каталины сиреной. Они считают себя умниками, придумавшими что-то новое, но на самом деле, в семье твоего деда их магия носила это название многие поколения.

— Как тебе удалось его убедить?

Она скривилась.

— Деньги. Они исключили его. Он был сиреной, настоящим Превосходным, боявшимся использовать свой талант, поскольку он приносил ему только несчастья.

— Я думала, талант сирены проявляется только у женщин.

— Они предпочитают, чтобы все так думали, но нет. Поверь мне, я проверяла. Слишком многое было на кону. Отец был меньшей из проблем, ведь мне нужно было найти ещё и суррогатную мать. Она должна была быть Превосходной, иначе я рисковала уменьшением магии ребёнка или его потерей на раннем сроке. Я не могла этого позволить. Найти Превосходную суррогатную мать было невозможно.

О, нет. Боже мой, нет.

— Ты же этого не сделала.

Она впервые улыбнулась: губы изогнулись и блеснули зубы.

— Сделала.

— Как?

— Шантаж и деньги. Два старейших рычага, заставляющих людей работать для достижения твоей цели.

Я в ужасе смотрела на неё.

— Твой отец был не просто особенным. Он был единственным в своём роде. Другого такого быть не могло. Я заставила их её стерилизовать.

— Что?

— Она содержится в искусственном сне. Это единственный способ, которым её могут удержать. Так что она даже не знала о беременности. Цена была астрономической, но оно того стоило.

— Это чудовищно. Ты — чудовище.

— Так и есть.

Она сделала глоток чая.

— Твой отец был носителем тройной магии. Его собственная магия не проявилась, что было ожидаемо. Я никогда не винила его в этом. У меня было достаточно магии для нас двоих. Его настоящая ценность была в детях, которых он мог родить. Я всегда верила, что гены сами распределятся. Но чтобы это сделать, чтобы стать наследником, он должен был быть сформирован и обучен. Были уроки, которые ему следовало выучить. Практические, полезные уроки, которые сохранили бы ему жизнь после моего ухода. Он их ненавидел, и ненавидел меня за обучение им.

Учитывая то, что я только что услышала, уроки эти явно не были добрыми.

— Он сбежал.

— Да. Я недооценила его. Он так хорошо скрывал внутренний стержень. Я давила и давила, ожидая, что он либо научится, либо сломается, но он не сделал ни того ни другого. Он запланировал и осуществил свой побег так хорошо, что даже все мои силы не смогли его отыскать. Я так гордилась. Мой сын обставил меня. Я должна была этого ожидать, но была так сосредоточена на его выживании. Я должна была многому его научить и сильно спешила.

— Ты монстр, — не выдержала я.

— Выродок. Мне кажется, это определение предпочтительнее.

Я вздрогнула. Она снова улыбнулась.

— Вижу, ты уже с ним столкнулась.

— Я не могу поверить, что ты это сделала.

— Я бы сделала это снова.

— Что?

— Только посмотри, как чудесно все обернулось. Джеймс родил не одного, а трёх — трёх! — детей. Все из которых Превосходные. Он так хорошо справился. Дом Тремейн продолжит своё существование. Мне всего лишь нужно убедить тебя смотреть на вещи моим взглядом. А мы только что уяснили, что я могу быть очень убедительной. Что для этого потребуется, Невада?

— Мой ответ по-прежнему «нет».

— Ты будешь делать, как я скажу. — Сила её магии вцепилась в меня. Я стряхнула её.

— Нет, не буду.

Виктория рассмеялась. Она в самом деле рассмеялась.

— Ты всё, что я когда-либо хотела.

Мой телефон звякнул. Сообщение от Берна. «Убирайся оттуда».

Я вскочила на ноги.

Пятеро мужчин вошли в ресторан с оружием.

— На пол, — рявкнул главарь. Хостесс опустилась на пол. Слева от меня два шеф-повара у суши бара шлёпнулись на пол. — Руки держать так, чтобы я их видел.

Они не стреляли, а значит, я была нужна им живой. Я подняла руки вверх и посмотрела на Викторию.

— Серьёзно?

Она смотрела мимо меня, на мужчин.

— Что все это значит?

— Александр приносит свои извинения, — сказал главарь. — Ему нужна девчонка. Это ради дела. Он сказал, ты поймёшь.

— Да нет, голубчики, — фыркнула бабушка. — Это не ради дела. Это ради семьи.

Из неё выстрелила магия. Когда я сжимала людей своей волей, моя магия превращалась в тиски, сеть, которая окутывала и связывала их. Виктория же превратила свою магию в лезвие и проткнула ей лидера. Он закричал, издав слабый затухающий вопль, его глаза закатились, и он рухнул на пол.

Я выхватила свой «Беби дезерт игл».

В то же мгновение, мужчина слева от главаря вскрикнул и схватился за глаза. Мужчина справа рухнул на колени и ударился головой о пол.

Я сделала четыре выстрела, прежде чем поняла, что две оставшиеся цели стоят совершенно неподвижно. Мои пули разорвали их грудные клетки. Медленно, они повалились вниз. Пять мёртвых тел лежали на полу. Убивать больше было некого.

Кто-то толкнул меня сзади, и я споткнулась. Слух резанул невероятно громкий звук разбивающегося стекла. Я повернулась направо, в сторону разбитого окна. Напротив стоял мужчина с поднятой винтовкой, собираясь сделать ещё один выстрел. На парковку ворвался «форд эксплорер» и врезался в него. Стрелок рухнул вниз, будто тряпичная кукла под колёсами. Берн переехал его, с бескровной маской на лице, затем сдал назад и переехал ещё раз.

Я повернулась к Виктории. Тёмное влажное пятно расползалось по её плечу. Она оттолкнула меня в сторону. Пуля, предназначавшаяся мне, попала в неё.

— Тебе нужна «скорая».

Она поморщилась.

— Со мной все будет в порядке. У меня есть личный врач.

— Ты истекаешь кровью. Тебе нужна помощь парамедиков. — Я схватила телефон, чтобы набрать 911. — Зачем ты это сделала?

— Потому что ты моя внучка, дурочка.

Мой телефон сдох. Какого черта, я же полностью зарядила его в машине…

— Подожди… — Виктория побледнела, глядя на что-то за мной.

Я оглянулась через плечо. Тьма расползалась по ресторану, растекаясь от входа, взбираясь по стенам, заволакивая собой пространство. Древняя тьма, сомкнувшая на мне челюсти и заставившая замереть.

В ресторан вошёл Майкл из Бюро Регистрации. Он все также был одет в строгий костюм и рубашку, ослепительно-белую на фоне его татуированной шеи. Его руки горели голубым огнём.

Он не выглядел как гангстер на похоронах. Он выглядел как Мрачный Жнец двадцать первого века.

— Я не нарушала правила, — процедила Виктория сквозь зубы. На её лбу выступил пот. Она напряглась, снова сжимая челюсти.

Ничего не произошло.

Я попыталась удержать свою магию, но она вытекла из меня. Тьма набросилась и поглотила её. Это было больно. Я охнула. Как же это было больно.

Майкл поднял телефон. С экрана улыбнулся Архивариус.

— Ещё как нарушали, дважды косвенно, а теперь публично. Пришло время для наказания, Виктория. Какая жалость.

Майкл поднял свою правую руку. Голубой огонь перепрыгнул пространство и приземлился на мою бабушку.

Виктория Тремейн закричала.

Голубой огонь разлился.

Виктория сползла со стула и упала на пол. Они не просто причиняли ей боль. Они её убивали.

Я услышала собственный голос.

— Остановитесь! Пожалуйста, прекратите!

— Майкл, — сказал Архивариус.

Голубое пламя исчезло. Виктория сделала хриплый вдох, её кожа стала пепельно-серой.

— Вы просите нас остановиться, мисс Бейлор?

— Да.

— Почему?

— Она моя бабушка. Она спасла меня. Я не хочу начинать наш Дом с её смерти.

Архивариус задумался.

— Это официальный запрос, мисс Бейлор?

— Да.

— Бюро Регистрации его одобрит, при условии, что в обмен вы будете должны нам услугу в указанном нами времени и месте.

— Не соглашайся, — выдавила Виктория, прижимая окровавленную руку к груди.

— Я согласна.

— Очень хорошо, — кивнул Архивариус. — Увидимся с вами на испытаниях, мисс Бейлор.

Экран стал черным.

Майкл открыл рот.

— Ошибка.

Он развернулся и пошёл прочь, унося тьму с собой.

В отдалении завыли сирены, приближаясь.

«Скорая» влетела на парковку и резко затормозила. Парамедики выскочили, неся носилки через разбитое окно.

Я присела перед Викторией.

— Если я загляну под заклятие Винсента, я найду там твоё имя?

— Да.

— Тебе нужно бежать, бабушка. Я не буду защищать тебя от последствий.

Она оскалилась.

— Я слишком стара, чтобы бегать. Делай то, что нужно.

Мой телефон ожил и заверещал. Баг.

Я провела пальцем по экрану, чтобы ответить.

— Выезжай на автостраду. На Кэти сейчас же! — заорал Баг в трубку.

— Что происходит?

Что-то грюкнуло, и в трубке раздался голос Каталины.

— Винсент похитил Кайла и Матильду! У него Матильда!

Я побежала к машине.

Глава 12

— В какую сторону по Кэти? — рявкнула я в трубку.

— На запад! — ответил Баг.

Берн резко повернул направо, подрезав «хонду». Водитель налёг на клаксон, но мы уже неслись по въездной полосе. Было 11 утра. Час пик. Берн влился в битком забитую полосу, и мы понеслись вперёд с захватывающей дух скоростью в тридцать миль в час.

Адреналин зашкаливал. Кожа горела, тело было так напряжено, словно я взведённый пистолет, ожидающий нажатия курка. Он схватил детей. Вот грёбаный ублюдок. Я откручу ему голову.

— Что мне искать? — Я поставила телефон на громкоговоритель.

— Белый пикап, — сказал Баг.

Да ты шутишь.

— Год, модель?

— «Шевроле Сильверадо» Где-то между 2011 и 2015.

Второй по популярности пикап в Техасе.

— Это все?

— Мне приходится работать с единственным снимком со стороны.

Я выгнула шею. Моё подстёгнутое адреналином зрение смогло разглядеть три белых пикапа. Орать из-за этого на Бага было бессмысленно. Он и так делал все, что было в его силах.

— Что произошло?

— Приехал Эдвард и захотел поговорить с Риндой. Каталина вызвалась присмотреть за детьми. Кайл, Джессика и Матильда захотели поиграть в эвакуационном подвале. Там мы установил для них детскую горку, чтобы они не пугались во время учебной эвакуации. Джессика захотела в туалет, и Каталина пошла с ней, поскольку Джессика стесняется подниматься сама по лестнице. Курт остался присматривать за детьми. Этот членотрах призвал что-то, что роет землю. Оно прорыло туннель под подвалом, проломило пол и схватило Кайла и Матильду.

Меня прошиб холод.

— Курт?

— Он не выжил.

Черт. Черт, черт, черт. Бедный Курт. Бедный Леон.

— Каталина нашла его, когда они вернулись вниз. Когда это все дошло до меня, мне лишь удалось засечь, как Винсент несётся с Хаммерли на Сэм Хьюстон. Я отслеживал его весь путь до I-10, а затем упустил.

— Ты уверен, что это был он? — спросил Берн.

— Я видел белого кота в окне.

Матильда никогда бы не ушла без своего кота.

Мы проехали Эддикс Роуд.

— Где Роган? — спросила я.

— Посмотри вверх, — сказал Баг.

Я опустила голову, чтобы посмотреть через ветровое стекло. Над нами низко пролетал вертолёт.

— Этот тоннель занял бы некоторое время, — вслух подумала я. — Винсент должен был наблюдать, как мы тренируемся на случай торнадо. Должно быть, он прорыл тоннель заранее и ждал. Он точно подловил момент.

Все это означало, что Винсент Харкорт или его люди наблюдали за нами, или кто-то нас предал. Рогану это наверняка понравится.

— Хорошая стратегия с пикапом, — невозмутимо заметил Берн.

— Да. Винсент знал, что не сможет перегнать Рогана, поэтому даже не стал пытаться. — Даже если бы у Винсента был собственный вертолёт, ничто не остановило бы Рогана, чтобы догнать его и поразить.

— Почему Матильда? — поинтересовался Берн.

— Потому что Джессики там не было. Каких бы существ он туда ни направил, они знали, что должны схватить мальчика и девочку, поэтому так и сделали.

Минуты утекали. Берн лавировал в потоке с дюймовым запасом на ошибку. Спрашивать Бага о новостях бессмысленно.

— Думаешь, он настолько глуп, что поедет по выделенной полосе? — спросила я.

— Я бы не стал, — сказал Берн. — Он окажется в ловушке.

Ряд белых металлических столбов отгородил выделенную полосу от остального движения. На выделенной полосе машины двигались быстрее. Их было меньше, а видимость больше. Я бы спряталась в медленно движущемся правом ряду или в середине. Я хотела бы иметь возможность выезда, если станет слишком жарко.

Вертолёт ушёл влево.

— Что происходит? — обратилась я к телефону.

— Белый пикап съехал на Баркер Сайпресс. Камера уловила что-то белое в окне. — Голос Бага дрожал от напряжения.

— Мне тоже съехать? — спросил Берн.

Съезжать или нет? Поворот с автострады на боковую улицу был хорошей стратегией. Это позволило бы Винсенту исчезнуть у нас из поля зрения.

— Невада?

Съезд ждал прямо впереди. На его месте я бы съехала с шоссе, но я не стала бы делать этого с вертолётом над головой. Слишком рискованно. И если это правильный фургон, Роган о нем позаботится.

— Мне нужен ответ, — потребовал Берн.

— Нет. Оставайся на дороге.

Мы ползли вперёд. Это было слишком, даже для Хьюстона. Впереди должно было что-то случиться — дорожные работы, авария — какое-то бедствие, способное оправдать черепашью скорость дорожного движения.

— Пикап прибавил скорости, — оповестил Баг. — Они его преследуют.

Гринхаус Роуд.

— Теперь у меня есть картинка. Это нужный нам пикап.

Если Баг говорил, что это нужный пикап, это был нужный пикап. Он обладал одними из лучших возможностей для визуального распознавания на планете.

Вот только чувствовалось, что здесь что-то не то.

Впереди замаячил съезд на Фрай Роуд.

Берн посмотрел на меня. Я покачала головой. Мы остаёмся на месте.

Мне хотелось бежать, драться, кричать, делать хоть что-то, но вместо этого мне приходилось сидеть. Мы продвигались вперёд.

Синяя вспышка промчалась мимо меня по обочине. Я высунула голову из открытого окна. Зевс.

— Следуй за котом! Берн!

Он резко вырулил на обочину и припустил по полосе под симфонию возмущённых гудков, между рядом машин и бетонным барьером, ограничивающим край шоссе.

Синий тигр нёсся по шоссе, топая массивными лапами, его хвост скручивался и распрямлялся с каждым прыжком. Бахрома щупалец окружала его шею как светящаяся корона с бирюзовой звёздочкой на конце каждого луча. Даже если я проживу сотню лет, я никогда этого не забуду.

Зевс прыгнул вперёд и влево, приземлившись на крышу машины в среднем ряду. Его лапы поскользнулись. Он зашатался, прыгнул вперёд и очутился в кузове чёрного пикапа «Форд 150». Берн ударил по тормозам.

Шерсть Зевса встала дыбом. Морда сморщилась. Он приподнял губы, свирепо зарычав и обнажив изогнутые кинжалы клыков. Бахрома начала пульсировать малиновым. Магический удар и малиновая вспышка раскалывает кабину, вгрызаясь в неё. «Форд» вылетает с полосы, протаранив синюю «хонду цивик». От удара «цивик» съезжает с полосы, блокируя нас. Массивный «форд» со скрежетом выровнялся, вырулил на обочину и умчался под рычание Зевса.

Дерьмо.

Берн налёг на клаксон. Женщина в «цивике» обернулась и замахала руками. Застряла.

— Баг, это не белый «шевроле», это чёрный «форд»! — Я высунула голову из окна и закричала. — Уйдите с дороги!

Женщина отмахнулась от меня.

— Уйдите с дороги!

Люди за «цивиком» принялись сигналить. Женщина поднесла к уху телефон. Чтоб тебя. Она будет сидеть здесь, пока не приедут копы.

Берн нажал на клаксон.

Что-то ударило по нашей машине. «Форд Эксплорер» закачался и заскрипел, прогибаясь под внушительным весом. Я обернулась и увидела что-то тёмное в заднем окне. Верх кабины прогнулся внутрь. Я вытащила пистолет.

Огромная лохматая лапа опустилась на капот, за ней вторая, а затем гигантское медвежье брюхо закрыло солнце. Сержант Тедди съехал с нашей крыши, приземлился перед машиной и поковылял к «цивику».

Женщина выронила телефон.

Огромный гризли налёг на «цивик» и толкнул. Маленькая машина встала обратно в свой ряд. Сержант Тедди взял разбег и запрыгнул на нашу крышу. «Форд» заскрипел. Гризли перелез через нас и приземлился на тротуар, его огромная голова занимала собой все заднее окно. По металлу заскребли когти. Хэтчбек поднялся и Сержант Тедди забрался на заднее сиденье. Даже с убранным третьим рядом сидений, он едва помещался. Внезапно, машина оказалась заполнена медведем.

Берн медленно повернулся и посмотрел на меня круглыми от удивления глазами.

— Они уходят! — рявкнула я на него. — Газуй!

Он встрепенулся, надавил на газ и «форд» рванул вперёд. Мы помчались по обочине.

Впереди снова вспыхнуло малиновое пламя.

— Баг? — Я поборола желание встряхнуть телефон. — Баг?

— ….Да?

— Чёрный «форд F-150», движется по обочине I-10 на запад от съезда на Фрай роуд. Установи за ним наблюдение.

Последовала пауза.

— Дрон сейчас запускается. На это уйдёт несколько минут с вертолёта.

Шоссе начало подниматься, набирая высоту перед эстакадой. Если мы сейчас вылетим с дороги, все будет кончено.

Впереди чёрный пикап резко вильнул, ободрал бок о бетонный барьер, отскочил, проскользнул мимо череды машин и ударил по тормозам. Зевс впечатался в кабину. Он пытался стряхнуть тигра.

— В том же пикапе дети, — прорычал Берн.

— Его это не волнует.

Захлопали, словно хлопушки, оружейные выстрелы. Им ответил низкий рёв разозлённого хищника.

Берн гнал со скоростью сорок пять миль в час. Наш «эксплорер» прочесал боком бетон справа с оглушительным скрежетом. Берн выровнял машину.

Расстояние между нами сократилось.

— Почти догнал, — произнёс Берн со свирепым лицом.

Впереди показался знак съезда на Вестгрин роуд.

— Ну же, съезжай, — взмолилась я.

Пикап загудел. Череда машин расступилась, и он протиснулся в зазор.

— Черт бы тебя побрал.

Берн нажал на клаксон. Сержант Тедди заревел. Машины затормозили, и мы пулей промчались в тот же зазор. Сунув палец в левое ухо, я хорошенько им потрясла, чтобы избавиться от звона в ушах.

«Форд» был всего в нескольких дюжинах ярдов впереди, но набирал скорость. Он задел машины слева и отлетел в бетонное заграждение. Моё сердце пропустило удар.

Ограждение выдержало удар.

Пикап выглядел потрёпанным, на задней части кузова были вмятины. Скорее всего, краденный. Краденный пикап, вероятнее всего, не имел модных беспрокольных шин.

— Веди ровно. — Я высунулась из окна.

— Дети, — напомнил мне Берн.

— Я помню.

Или я прострелю им сейчас шины, или они врежутся и вылетят с дороги. Я прицелилась в правую заднюю шину и нажала спусковой крючок.

Прозвучал выстрел.

— Попала? — спросил Берн.

— Попала.

С такого расстояния и при относительно низкой скорости, патроны 40-го калибра могли пробить шину насквозь и выйти с другой стороны. Шина стала бы постепенно сдуваться.

Тикали секунды.

Шина сдулась. Чёрный пикап слегка сбросил скорость.

— Вижу чёрный пикап, — доложил Баг. — В нём дети. Повторяю, в нём дети.

В кузове пикапа вспыхнул ещё один всплеск красной магии. Зевс ещё не закончил.

Съезд на Мейсон роуд. На него он тоже не свернул.

— Вертолет приближается, — сказал Баг.

— Время? — спросила я.

— Минимум четыре минуты.

Слишком много всего могло случиться за эти четыре минуты. Чёрному пикапу понадобится всего секунда, чтобы врезаться во что-то, перекинуться через бетонное заграждение и полететь с огромной высоты на землю. Перед глазами промелькнула картинка искорёженного, перевёрнутого пикапа. Мы не могли этого допустить.

Сержант Тедди низко заревел.

— Если мы поедем быстрее, то врежемся, — сказала я ему. — Или он врежется.

— Ты понимаешь, что он говорит?

— Нет, но могу догадаться. Мы должны сберечь детей. Нам просто нужно следовать за ним.

Мимо мелькнул съезд на Фронтадж роуд. Электронный знак горел оранжевой надписью. СЪЕЗД ВПЕРЕДИ ЗАКРЫТ. Следом шёл оранжевый знак. ПРАВАЯ ПОЛОСА ПЕРЕКРЫТА.

Дерьмо.

ВПЕРЕДИ РЕМОНТНЫЕ РАБОТЫ

ДОРОЖНЫЕ ШТРАФЫ УДВОЕНЫ

Бело-оранжевый дорожный барьер улетел вперёд. Чёрный пикап прорвался сквозь хрупкие пластиковые заграждения и рванул по эстакаде к съезду на Гранд Парквэй. Какого чёрта Винсент делает?

Чёрный пикап перед нами резко взял вправо и с визгом затормозил, перекрывая полосу и разворачиваясь к нам пассажирской стороной.

Из пикапа выпрыгнул мужчина, держа одной рукой Матильду, а другой — пистолет. Девочка по-прежнему держала на руках своего белого кота.

Берн ударил по тормозам, и «форд эксплорер» сбросил скорость. Я выпрыгнула из машины ещё до того, как она успела остановиться, и вскинула пистолет.

— Не двигайся!

— Я отстрелю ей нахрен голову! — Мужчина нацелил пистолет на голову Матильды.

Матильда выронила кота. Белый зверёк взвыл и начал взбираться по ногам мужчины, цепляясь когтями. Стрелок закричал и завертелся, пытаясь стряхнуть кота. Матильда упала на землю. Кот с дикой яростью рвал его когтями, слишком быстро извиваясь, чтобы я могла чётко прицелиться. Зевс спрыгнул с кузова и придавил мужчину своей массой. Он разинул огромную пасть и похожие на сабли клыки глубоко впились в шею мужчины. Его ноги замолотили по земле и обмякли.

Зевс повернулся к нам с окровавленной мордой.

Сержант Тедди пронёсся мимо нас, направляясь к пикапу.

Зевс зарычал, подхватил Матильду за свитер, словно котёнка, и пробежал мимо нас, обратно в ту сторону, откуда мы пришли. Белый кот трусил за ними следом.

Я побежала к фургону. Мы с Берном подоспели одновременно. Позади рокот вертолёта всколыхнул воздух.

В меня ударила магия, будто ужасающая по силе лавина. Я попыталась вздохнуть и не смогла. Мы с Берном одновременно охнули.

Я вывернула шею и заглянула за кузов пикапа. Сержант Тедди пятился ко мне, медленно переступая и рыча. Перед ним Винсент стоял в центре усилительного круга, прижимая к себе Кайла. За ними эстакада раздваивалась: один выезд шёл на Норт Гранд Парквэй, другой на Саут. Строительные машины и бетонные заграждения перекрывали оба. Можно было уйти только пешком.

Над Винсентом клубилась зловещая тьма, подсвечиваемая вспышками пурпурных молний и разрастающаяся вширь. Она вспыхнула фиолетовым, и изрыгнула в наш мир гиганта. Прямоходячий, лишь смутно напоминающий человека и совершенно лысый, он возвышался над нами; его двупалые ступни были больше чёрного пикапа. Кожа цвета клейкой ленты туго обтягивала его тело, образуя нечто похожее на каменистые выступы на плечах и макушке круглой головы. Черные трёхфутовые когти венчали его лапы-руки. У существа не было носа, только широкая прорезь рта, наполненная длинными тонкими зубами, и два красных раскосых глаза, горящих, будто головёшки костра.

В нем было футов семь в высоту.

Огромная лапа потянулась вниз; когти подцепили труп похитителя, и чудовище забросило его себе в пасть. Захрустели кости. Монстр посмотрел вниз на море машин и сделал здоровенный шаг. Эстакада задрожала.

Он направлялся к машинам позади нас, и я ни черта не могла с этим поделать. Я оглянулась. Люди бежали между машинами. Тварь сосредоточилась на них. Её пасть распахнулась, и раздался жуткий высокий визг.

Вертолёт Рогана завис над брошенными автомобилями. Раздалось стаккато пулемётной очереди, прошедшейся по созданию. Оно этого даже не заметило.

Рогану нечего было кинуть в него. Бросать в него машины, было так же как бросать гальку в быка.

Вертолёт Рогана качнулся в сторону, где пустое поле и большое прямоугольное здание кинотеатра граничили с шоссе.

Существо сделало ещё один тяжёлый шаг, сокрушив несколько машин, ожидавших, чтобы влиться в движение на средней полосе, и снова завизжало.

— Невада! — закричал Берн. — Что нам делать?

Я не знаю.

— Невада!

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной.

Что-то выпало с вертолёта Рогана, тёмная смазанная вспышка, которая упала на землю и превратилась в огромную лохматую фигуру. О, нет. Нет…

Монстр приземлился у «Синемарк». Коренастый, огромный, покрытый длинной чёрной шерстью, с мускулистыми руками, вооружёнными когтями, и тупой головой, защищённой костяным панцирем. Два толстых рога венчали его голову, загибаясь вперёд, как если бы кто-то взял два огромных бараньих рога и развернул их боком. Толстые хищные клыки наполняли его рот. Два круглых глаза горели жёлтым.

— Твою мать! — чертыхнулся Берн.

Люди перестали бежать и разинули рты. Все видели ту запись. Все его узнали.

Чудовище Кёльна, коим была моя сестра, оглушающе заревело, прыгнуло на серое создание и сбросило его с эстакады в поле. Существо упало. Эстакада содрогнулась, как от землетрясения, а красная «С» в «Синемарк» отвалилась и рухнула вниз.

Серая тварь царапала Арабеллу, пытаясь дать отпор. Та приземлилась на неё сверху: огромный, мускулистый, лохматый кошмар, пылающий яростью, и начала безумно рвать её, пинать, лупить и драть когтями, разбрасывая кровавые ошмётки. Ужасно вспыльчивый вулкан характера Арабеллы начал извержение, и это невозможно было остановить.

Мама нас убьёт. Мама убьёт нас всех. Лучше нам никогда не возвращаться домой.

Серая тварь снова завизжала, теперь отчаянно. Сестра уселась на неё, одной рукой вцепилась в голову, другой в правое плечо и укусила шею. Я не хотела смотреть, но не могла отвести глаз. Она вгрызалась в тварь, разрывая мышцы и сухожилия. Серый гигант извивался, вяло отбиваясь, все слабее и слабее. Сестра укусила в последний раз, вздёрнула отгрызенную голову в воздух, бросила её назад и заревела.

И дюжины людей засняли это на мобильные телефоны.

Качнувшись назад, Арабелла села на задницу, сунула когти себе в пасть и вытащила оттуда длинную полосу плоти. Она сплюнула её, поморщилась, снова сплюнула, и её морда скривилась, будто она только что укусила склизкий фрукт.

Под контролем. Все под контролем. Она не сошла с ума. Я обернулась. В нескольких футах от меня с отвисшей челюстью замер Винсент.

Я подняла пистолет. Он увидел меня и дёрнул Кайла перед собой. Винсент держал огромный пистолет, настолько большой, что он казался реквизитом из фильмов. Один ствол был длиной дюймов в десять.

Он поднял пистолет и начал пятиться назад.

Бетонные барьеры позади него съехались вместе, отрезая от узкого пространства, которое рабочие использовали как свободную дорогу. Тяжёлая строительная машина заскребла по асфальту, присоединяясь к барьерам. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что Роган идёт по эстакаде позади меня.

Винсент побледнел и рискнул оглянуться назад. Да, ты в ловушке.

Роган остановился рядом со мной, с висящей перед ним в воздухе пригоршней монет. Прежде я уже видела, как он запускал их практически со скоростью пуль.

Монеты не шелохнулись. Он пришёл к тому же выводу, что и я. Если мы хотим иметь хоть малейший шанс против Шторма, Винсент нам нужен живым.

— Стой, где стоишь, — крикнул Винсент.

— Все кончено, — сказал Роган. — Опусти пистолет.

— Не подходи или я тебя пристрелю. — Ствол огромной пушки дрогнул.

— Ты держишь длинноствольный «Магнум», — сообщила я. — Большой длинноствольный пистолет. Также известный как «Чертовски Огромная Пушка». Он весит более пяти фунтов и имеет ужасную отдачу. Единственный способ выстрелить — схватить его обеими руками и приготовиться. Твоя рука дрожит от его веса. Попытаешься нажать на курок, промажешь и врежешь себе по лбу своим же пистолетом. Тогда я пристрелю тебя, что нам и нужно.

Винсент крепче сжал пистолет, отчего ствол только сильнее задрожал.

— Ты попадёшь в ребёнка, — прохрипел Винсент.

— Не попаду. Я маг-стрелок.

Винсент перехватил оружие и приставил пушку к голове Кайла.

— Ты жив только из-за ребёнка, — процедил Роган ледяным тоном. — Убьёшь его, и я разорву тебя прямо на этой эстакаде, медленно, кусочек за кусочком.

Винсент сглотнул.

— У тебя есть два выхода, — продолжил Роган. — Отпускаешь ребёнка и остаёшься жить или причиняешь ему вред и умираешь.

— Решай быстро, — добавила я. — Ты убил Курта. А он мне нравился.

Винсент снова сглотнул и разжал ладонь. Тяжёлый револьвер с лязгом упал на землю.

— Отпусти мальчика, — сказал Роган.

Винсент прижал к себе Кайла. Его глаза лихорадочно забегали. Казалось, он вот-вот рванёт к ближайшему краю и спрыгнет вниз. Если он побежит, мне придётся стрелять ему в голову. Другие варианты были слишком рискованными для Кайла.

Голос Рогана щёлкнул, будто кнут.

— Я не могу ждать весь день, Харкорт!

Винсент отпустил Кайла. Мальчик подбежал ко мне, и я подхватила его на руки. Роган направился к Винсенту. Призыватель сделал несколько шагов назад, поднял руки и нанёс дикий удар по Рогану. Он промахнулся на милю. Роган подошёл почти небрежно. Его пальцы сомкнулись на запястье Винсента. Он крутнул рукой и Винсент согнулся, а в его глазах появились слезы. Роган схватил Винсента за рубаху другой рукой и частично повёл, частично поволок его к нам.

Краем глаза я увидела, как Арабелла прокралась на съезд к Фронтадж роуд под нами. Подъехал знакомый серебристый «рендж ровер». Сестра вернулась к своему нормальному человеческому облику, обнажённая и покрытая потусторонней кровью. Пассажирская дверь открылась, она запрыгнула внутрь и «рендж ровер» умчался по дороге, направляясь на север.

— Спасибо, — поблагодарила я Рогана.

— Позже нам нужно поговорить, — ответил он.

Люди Рогана заковали Винсента в наручники и усадили его в вертолёт. Мы с Роганом наблюдали, как его погружают. Берн подогнал наш «форд» на эстакаду. Сержант Тедди забрался внутрь.

В отдалении визжала и завывала приближающаяся какофония сирен.

Прибыла ещё одна машина из парка «рендж роверов» Рогана, с Троем за рулём. Роган распахнул передо мной пассажирскую дверь. На его лице было написано, что мне лучше сесть в эту чёртову машину, или он сам меня туда усадит. Сгущались тучи и мне светило оказаться в эпицентре грозы.

Берн это тоже понял.

— Я заберу Тедди домой.

Я забралась в машину и пристегнула Кайла по центру сидения. Роган сел с другой стороны, Трой нажал на газ и мы тронулись.

Почти пять минут мы ехали в тишине.

— Чудовище Кельна? — наконец, заговорил Роган.

— Да.

— Как? — Слово резануло, будто нож. — Как она это делает, как долго, как много раз, сколько людей об этом знает?

— Арабелла делает это, потому что такова её магия. Она использует её с самого детства. Всего она превращалась порядка двенадцати раз. Никто об этом не знает, кроме семьи и её педиатра.

— Значит, она может это контролировать.

— Да. Между одиннадцатью и четырнадцатью это было довольно рискованно, но она потихоньку взрослеет. Мы с осторожным оптимизмом надеемся, что она сможет достичь полного контроля, когда её гормоны успокоятся, что должно произойти годам к двадцати или около того.

— Осторожным… — Роган подавился этим словом. Взгляд его голубых глаз был твёрже ледника. — Это генетическое?

— Да.

— Есть вероятность, что это может передаться твоим детям?

— Да.

— Как?

— Виктория Тремейн не могла выносить ребёнка сама, поэтому заплатила Превосходному, чтобы заполучить его сперму, оплодотворить свою яйцеклетку и имплантировать её Мише Маркотт, которая удерживается в искусственном сне где-то в Европе. Миша была единственной Превосходной, доступной для суррогатного материнства. Мой отец унаследовал ген правдоискателя от своей матери, талант сирены от отца и, очевидно, способности Чудовища Кёльна от суррогатной матери. Я не знаю, как такое возможно, если таланты передаются генетически, и никакой генетический материал Миши Маркотт не попал в его ДНК, но факт остаётся фактом. Мы его дочери. Мы все несём его наследие.

На какую-то минуту Роган крепко зажмурился. Ну вот, приехали. Теперь у него будет взрыв мозга.

— Есть ещё что-то, что ты хотела бы мне рассказать?

— Я забыла добавить, что Виктория Тремейн тоже знает. Она упомянула об этом, когда мы обедали с ней сегодня.

Он уставился на меня.

— Бюро Регистрации прислало Майкла её убить, но я отговорила их от этого, потому что она моя бабушка и она оттолкнула меня в сторону, когда один из наёмников Шторма попытался меня застрелить. Она истекала кровью из-за раны в плече, и я не могла смотреть, как Майкл поджаривает её заживо. Теперь я должна им услугу.

Лицо Рогана превратилось в непроницаемую маску.

— Коннор…

Он поднял руку, и я умолкла. Ему явно требовалась минута.

Роган посмотрел на меня, открыл было рот что-то сказать, но снова стиснул губы и молча покачал головой. По-видимому, внутри него шла нешуточная борьба.

— Используй слова, — услужливо подсказал Кайл.

Роган глянул на него, а затем перевёл взгляд на меня.

— Здорово, что ты спасла свою бабушку, но если она когда-нибудь снова явится за тобой, я её убью.

— Она мне не навредит. Я её семья.

Роган не то фыркнул, не то рыкнул, и достал свой телефон.

— Добрый день, Архивариус, — сказал он. — Из-за беспрецедентных обстоятельств, я, как свидетель, требую от Бюро ускорить испытания Бейлоров. Мисс Бейлор и её семье понадобится немедленный иммунитет… Да, касательно происшествия на I-10…. Да. — Он повернулся ко мне. — Арабелла будет регистрироваться? Скажи «да».

Я замялась.

— Если она продемонстрирует способность к разумному мышлению во время испытаний, её статус Превосходной вашего Дома защитит её от федеральных властей. В противном случае, они заберут её под стражу в соответствии с актом об угрозе для общества, — сказал Роган.

— Да. — Она будет вне себя от радости.

— Она будет регистрироваться… Закрытая демонстрация… Спасибо.

Он повесил трубку и набрал другой номер.

— Мама? У меня к тебе просьба. Я пришлю тебе машиной девочку. Не могла бы ты спрятать её, пока я за ней не приеду?… Нет, она не моя внебрачная дочь. Я объясню все позже. Спасибо.

Роган набрал третий номер. Я услышала хриплое «алло» сержанта Харта.

— Готовьтесь к визиту федералов. Заприте все. Никто не приезжает, никто не выезжает, никто ничего не знает.

Он отложил телефон и посмотрел на меня.

— Больше никаких сюрпризов. Хотя бы в ближайшие двенадцать часов.

— Я постараюсь.

￭￭￭

— У вас была одна задача. — Мама кипела от злости. — Одна.

Берн, Каталина и я стояли на кухне. Бабуля Фрида со скорбным выражением лица сидела за столом, подперев подбородок руками. Леон вспылил и умчался прочь, когда я не разрешила ему убить Винсента.

— Вы не должны были допускать её самодеятельности. Знаете же, что она не думает головой. И вы оплошали.

Я подождала. Не было смысла разговаривать.

Мама зыркнула на нас.

— У вас есть, что сказать в своё оправдание?

Я открыла рот, но Каталина меня опередила.

— Ты позволила ей сесть в вертолёт.

Мама моргнула. Каталина почти никогда не затевала ссор ни с кем, кроме меня и Арабеллы.

— Я присматривала за Джессикой. Ты позволила ей выбежать из дома и забраться в вертолёт, мама. Что мы должны были делать? Я должна была телепатически заставить её слушаться? Невада с Берном должны были магически заставить её остановиться, пока сами они были под прицелом?

Мама раскрыла рот.

— Нет, — фыркнула Каталина. — Я уже устала, что её все оправдывают. Она особенная. На неё столько всего давит. Она испорченная девчонка, которая привыкла быть себе на уме. Она ведёт себя как пятилетняя, а ты хочешь, чтобы мы все за неё отвечали. Только она уже слишком взрослая, чтобы мы это делали. Я не собираюсь больше ничего выслушивать на этот счёт. С меня хватит. Серьёзно, я сыта по горло.

Она развернулась и ушла. Где-то хлопнула дверь. На неё давила тяжесть приближающихся испытаний.

— Что творится с этой семейкой… — пробормотала бабуля Фрида.

— Арабелла поступила так, как её научили, — пояснила я маме. — Она обратилась, позаботилась о проблеме, спасла сотни людей, превратилась обратно и удалилась. Не задерживаясь, не устраивая показухи и не позируя для фотографий. Она выполнила свою работу и исчезла.

— Как только она забралась в вертолёт, её уже было не остановить, — поддакнул Берн.

Мама опустилась на стул. Она выглядела поверженной и старой, старше чем я когда-либо её видела. Видеть её такой было невыносимо. Я подошла к ней и присела на корточки.

— Мам?

Она посмотрела на меня остекленевшими глазами.

— Все будет хорошо.

Мама не ответила.

— Мам? Ты меня пугаешь.

— Я просто не могу это остановить, — тихо сказала она. — Я сделала все, что могла, и все равно не могу вас всех уберечь.

Я взяла её за руки.

— Всё будет хорошо. Я обещаю.

— Как?

— Испытания состоятся раньше назначенного времени. Арабелла пройдёт закрытые испытания, где предстанет перед небольшой группой свидетелей. Мы все знаем, что ей не составит труда доказать им, что она находится в здравом уме и остаётся собой после превращения. Она только не может говорить. Как только мы квалифицируемся как Дом, она будет защищена законом о новом Доме.

Мама уставилась на меня.

— Закон о новом Доме гласит, что ни один член Дома не может быть принуждён к военной службе и не может удерживаться федеральными, государственными или местными властями в отсутствии чётких доказательств совершения преступления, — сказал Берн. — Если мы станем Домом, они не смогут её тронуть.

Я не была уверена, что она нас слышала.

— Мам?

— Что, если они доберутся до неё до испытаний?

— Не доберутся, — заверила я. — Она с матерью Рогана. Они не посмеют вторгнуться в Дом Роганов. У них нет на то причин и нет доказательств. Если они попытаются, она заставит их об этом пожалеть.

— Это покажут по телевизору, — вздохнула бабуля Фрида.

— Пусть показывают. Я доверяю Рогану и его матери её безопасность. Все будет хорошо.

Мой телефон зазвонил. Я ответила.

— Жаль вас прерывать, — сказал Ривера. — Но мы готовы.

— Сейчас буду.

Я бросила трубку.

— Мне нужно идти, но я скоро вернусь. Не переживай. — Я обняла маму и вышла из склада. Перейти улицу до штаба Рогана было секундным делом, но я направлялась не в его штаб-квартиру, а в одноэтажное здание за ним. До того, как его купил Роган, в нем находилась типография, и кое-что от неё всё ещё осталось, включая гранитную конторку у входа, которую теперь занимала одна из сотрудниц Рогана — высокая женщина с золотистыми волосами. Кивнув ей, я прошла мимо, через тяжёлую дверь в большую прямоугольную комнату. Она была пуста и выкрашена угольно-чёрной краской. В центре комнаты сидел прикованный к стулу Винсент. Он увидел меня и фыркнул. Похоже, снова решил вернуться к старым манерам.

У ближайшей к двери стене, на стуле восседал Баг перед двумя экранами. Был расставлен ряд стульев. Роган сел на один, Харт на другой, Ривера на третий, а Ринда на четвёртый; её спина была совершенно прямой. Корнелиус сел на пятый стул, Матильда примостилась у него на коленях. Его сестра Диана, глава Дома Харрисонов, сидела рядом с ним. Их взгляды были прикованы к Винсенту. Глаза Корнелиуса светились голубым, Дианы — зелёным, а когда на меня посмотрела Матильда, жутковатый янтарный перелив отразился в её радужках.

Между стульями и Винсентом меня ожидали два кусочка мела.

Я подошла и подняла один.

— И что ты собираешься с ним делать, а? — спросил Винсент. — Ты даже не знаешь, как его толком использовать. Мы всё о тебе знаем. Никаких навыков. Никакого образования.

Я выпустила свою магию.

— Бедное маленькое отребье из семейного древа с мёртвым папочкой. Твой папочка был куском дерьма, слабаком и тупицей. Вы с ним прямо два сапога — пара.

Я нарисовала простой усилительный круг на полу.

— Фу. Ты слепая или у тебя сломаны пальцы? Роган, подойди и сделай его за неё. Этот просто отвратителен.

— Сэр? — пробормотал Баг.

Я шагнула в круг и сконцентрировалась. Комната потускнела, фигура Винсента на стуле померкла вместе с ней. Неясное серебристое свечение вспыхнуло в его голове — заклинание отозвалось на мою магию.

Мне нужно было взглянуть на него поближе. Мне требовалось нырнуть глубже, в то самое место, где я когда-то очутилась, когда на меня напала Оливия Чарльз.

— Невада? — спросил Роган рядом со мной.

— Да? — Я сосредоточилась на сиянии.

— Твоя семья хотела бы посмотреть. Твоя мать, сестры, кузены и бабушки.

— Хорошо.

— Обе твои бабушки, — подчеркнул он.

Его голос вернул меня в реальный мир. Я подняла глаза. Справа на столе Баг установил ноутбук. С него на меня смотрела Виктория Тремейн, откинувшись в плюшевом кресле, с рукой в поддерживающей повязке.

Позади меня кто-то резко вздохнул, и я поняла, что это была моя мама.

— Хорошо.

Я присела на корточки. Мне требовалось больше силы. Я нарисовала второй, меньший круг, в добавок к первому, развернулась и добавила третий, такого же размера, как второй, затем четвертый. Тетрад, также известный, как «Мать и Тройня». Я нашла его в одной из книг, которые Роган тайком прислал мне не так давно. Он был не намного сильнее обычного усилительного круга, но когда я упражнялась с ним, он позволял мне применять мою магию с точностью скальпеля. Сегодня мне как раз понадобится скальпель, если я надеюсь взломать бабушкино заклятие и оставить Винсента достаточно вменяемым для допроса.

— Чертова предательница, — прорычал Винсент, увидев Викторию.

Она улыбнулась ему как глубоководная акула.

Я подпитала круг силой и он запульсировал бледно-голубым. В меня ударил поток магии, чистый и сильный. Я сосредоточилась на заклятии, позволяя всему остальному померкнуть.

Свет стал тусклее.

Тусклее.

И ещё тусклее.

Чем темнее становилось, тем ярче горело сияние в разуме Винсента. В светящейся дымке начал проступать узор. Искра пробежала по прямой линии, будто сияющей серебристой нити толщиной с волосок.

Я ещё подпитала круг. Комната погрузилась в полную темноту. Больше искр, больше серебристых волосков.

Чуть больше силы.

— Она расходует слишком много сил, — предупредила Ринда.

— Она справится, — сказал Роган.

Я падала и падала вниз, сквозь чёрный колодец к сияющему заклятию на дне.

Чуть больше силы.

— Роган! — голос Ринды прозвенел где-то далеко-далеко.

— Ты её отвлекаешь, — мягко заметил Корнелиус.

Я упала на дно, каким-то чудом приземлившись на ноги. Передо мной сияло заклятие. Это был тайный круг, ослепительное, пылающее творение чистой силы, сплетённой в затейливое кружево. От его сложности у меня закружилась голова.

Как же мне его распутать?

Магия протекала по узору, создавая замкнутую цепь. Стоит прервать течение, и все рухнет. Что случится тогда…?

Это был не единый круг, а три, наложенные один поверх другого. Во втором слое, девять треугольников тянулись вершинами к центру. Если я атакую и попытаюсь силой сломить волю Винсента, верхний круг обвалится в центр, треугольники развернутся вниз, будто лезвия кинжалов, проткнут нижний слой и сила всего заклятия перекинется в лезвия. Они полетят вниз и пробьют разум Винсента. Это была гениальная ловушка, которую невозможно было разоружить.

О её разрушении не могло быть и речи.

Могла ли я изменить узор? Возможно, я смогла бы его распутать…

Слишком рискованно.

Стоит повредить заклятие в любом месте, и обрушение будет неизбежно.

Когда Дэвид Хоулинг поймал нас в ловушку в тайном круге, Роган изменил его рисунок. В своей основе заклятие было кругом. Очень запутанным, сложным для понимания кругом, нарисованным чистой магией в разуме человека. Смогу ли я нарисовать на нем?

Где-то глубоко внутри меня заныла тупая боль. Я растратила слишком много магии, а мне могло понадобиться её ещё больше.

— Для неё это слишком сложно. — Мамин голос. — Вы просите разобраться её с чем-то, что… создавала женщина с десятилетиями опыта за плечами.

— Она права.

Шаффер. Кто его впустил?

— Я чувствую заклятие в его разуме. Оно невероятно сложное. Это ловушка, а она слишком неопытна, чтобы это понять. — Опять Шаффер.

— Но его же можно разрушить? — спросила Ринда.

— Нет, — отрезал Шаффер. — Это идеальная ловушка. Забирайте её оттуда, пока она не израсходовала всю магию.

— Она в порядке, — отрезал Роган. — Невада знает свои пределы.

Им всем не помешало бы заткнуться.

Заклятие было слишком сложным, чтобы его можно было менять. В нем петли обвивались вокруг петель, замыкая магию саму на себе.

Но мне не нужно было его менять. Мне лишь нужно было защитить разум Винсента от кинжалов.

Я выпустила свою магию. Она полилась из меня, вытягиваясь в тонкую линию, светящуюся серебристо-голубым. Я пропустила её под нижний слой и принялась плести. Просто щит не сработал бы, точно так же, как грубый подход не сработал бы с отцом Винсента. В заклятии было слишком много силы. Мне нужно было перенаправить энергию заклинания, как только оно обвалится. Мне нужно… Да. Это должно было сработать.

— Если вы хотите, чтобы ваша дочь выжила, вы это прекратите, — не унимался Шаффер. — Взгляните на него. Ему все равно, выживет она или умрёт, пока он получает то, что хочет. Мне же не все равно. Я хочу на ней жениться.

— Невада знает, что делает. — От маминого голоса веяло холодом. Он ей не нравился.

Узор становился все более сложным, разрастаясь под заклятием подобно снежинке, разворачивающейся из центра.

В голове нарастал настойчивый гул — верный признак того, что мой магический резерв близился к нулю. Я ходила по лезвию ножа.

— Вы все из ума выжили? — воскликнул Шаффер.

— Кто-нибудь заткнёт этого нытика? — фыркнула Виктория.

Последний штрих моего нижнего слоя. Теперь пан или пропал.

Я свернула мою магию в лезвие и полоснула верхний слой заклятия.

Тьма разорвалась. Я снова очутилась в комнате, с сияющим узором передо мной. Я нарисовала его мелом на полу — круг из завитков с девятью точками, в которых они превращались в спирали. Над ним вспыхнуло призрачное сияние — эхо настоящего заклятия Виктории.

Кто-то ахнул.

Верхний слой разрушился, перетекая во второй, как песок или вода, выливающийся из отверстия в дне вазы. Его сила текла в треугольники, сминая их, питая и растягивая в острые, как бритва, лезвия.

Второй слой обрушился на третий. Кинжалы пробили его и столкнулись с мягкими завитками моего круга. Их острия коснулись девяти точек, в которых линии переплетались вместе. Они вспыхнули серебристым, выпуская силу. Серебряное сияние перекинулось на голубое, поглощая его. Линии стали толще, пропуская магию. Созданные мной спирали разрослись, подпитанные обрушившимся заклятием, вытягиваясь все выше и выше, разворачиваясь по мере роста в прекрасные и пылающие изгибы. В разуме Винсента расцвела эфирная гвоздика, её девять нежных лепестков мерцали магией.

Долгое мгновение она светилась, а затем исчезла: магия заклятия себя исчерпала.

Тишину прорезал зловещий звук, и до меня дошло, что это был смех бабушки Виктории.

Я развернулась. Шаффер был на ногах. Его руки тряслись. Он вытаращился на меня, развернулся и убежал.

Роган мне улыбнулся. На лице мамы сияла гордость, на лице бабули Фриды отразился шок, у Каталины — уважение. Леон выглядел слегка испуганным, тогда как Берн сделал вид, что ничего не случилось. Ринда сидела неподвижно.

Я повернулась обратно к Винсенту. Он сглотнул.

Моя магия выстрелила и сжала его в своих тисках. Мой голос опустился до нечеловеческого регистра, наполненного силой.

— Где Брайан Шервуд?

Глава 13

Я заморгала. Потолок выглядел знакомо. Я лежала в штаб-квартире Рогана, на одном из диванов на втором этаже. Комнату окутывал мрак, в окнах темнела ночь. Меня укрывало тёплое одеяло. Кто-то снял с меня обувь, и я поджала пальцы на ногах. Ммм, комфортно.

Допрос прошёл, как и ожидалось. Винсент ответил на все мои вопросы. Александру Шторму принадлежало ранчо за пределами Хьюстона, где, собственно, и отсиживался Брайан Шервуд. Они связались с ним, намереваясь предложить финансовую помощь его компании в обмен на файлы Оливии. Когда выяснилось, что он понятия не имел, где эти файлы спрятаны, они заключили сделку. Брайан добровольно согласился стать их «жертвой», но вместо денег, он хотел смерти своей жены. До того, как связаться с Брайаном, Шторм с Винсентом обдумывали похищение Кайла или Джессики, но Шторм опасался, что Ринда сорвётся, да и похищение ребёнка несло в себе больший риск. Брайан же оказался идеально подходящим для этой цели. Он знал Ринду, знал, на какие места давить, и был уверен, что угроза его жизни сможет вытрясти из неё файлы Оливии.

Ринда должна была умереть во время передачи выкупа. Если бы этого не произошло, Брайан хотел подстроить дорожную аварию со смертельным исходом. По словам Винсента, Брайану было все равно, были бы с ней в машине дети или нет. По-видимому, он просто сказал: «Как будет удобнее».

Винсент не знал, что было в документах Оливии, он только слышал, как Шторм упоминал, что они «чрезвычайной важности». Винсент находился под впечатлением, что если файлы обнаружат, все они «пойдут ко дну». Они должны были вернуть файлы и ради этого были готовы на все. Всеми этапами их плана руководил Шторм, кроме нападения на дом Ринды, где Винсент решил проявить инициативу.

Они следили за Эдвардом Шервудом, и как только он объявил себя главой Дома, Шторм понял, что мы в курсе участия Брайана во всем этом безобразии. Им понадобились новые заложники. Не было никакого предателя. Они наблюдали за нашими учебными эвакуациями через какое-то высокотехнологичное оборудование, с помощью которого и узнали, где будут дети. Существа Винсента два дня рыли туннель, чтобы их схватить.

Ринда выслушала все это, вежливо извинилась и ушла.

Вытащив из Винсента все, что он знал, я его отпустила. Он сполз на пол, свернулся калачиком и расплакался. Мне не было его жаль. Усталость взяла надо мной верх, и я вспомнила, что хотела кофе. Я вышла из комнаты, поднялась по лестнице, а затем все померкло.

Теперь я оказалась на диване.

Из кухонного уголка доносились голоса.

— … и теперь у меня никого нет, — сказала Ринда. — Я совершенно одна. Ты знаешь, какого это?

— Да, — ответил Роган.

Мне следовало бы сесть, но вместо этого я повернулась на бок. Они стояли у кухонного острова, освещённого мягким сиянием кухонной лампы. Перед Роганом стояла чашка кофе. Он выглядел слегка уставшим и немного грубым: дракон в своём спящем режиме. Мне нравилось, когда он так выглядел.

Ринда стояла рядом, почти соприкасаясь с ним своим изящным телом. Я ощутила укол ревности прямо в сердце. Как и всегда. Они хорошо смотрелись вместе.

— Я не знаю, как мы будем выживать, — сказала она тихо.

— Ты всегда была более стойкой, чем считала твоя мать. Ринда, ты справишься. Я тебе помогу. Я никуда не денусь.

— Спасибо. Спасибо, что спас моего сына. Спасибо тебе за все.

Она подошла ближе, обвила руками его шею, прильнула к нему и поцеловала в губы.

Это зашло слишком далеко. Отчасти мне было безумно жаль видеть её отчаяние, но в то же время хотелось подбежать и врезать ей по лицу.

Роган не шелохнулся. Он не обнял её. Не оттолкнул в сторону. Он просто стоял.

Она уронила руки и шагнула назад.

— Это было ошибкой, — произнесла она надломившимся голосом.

— Да, — кивнул он.

— Почему, Коннор?

Было абсурдно ненавидеть женщину просто за то, что она обратилась к Рогану по имени.

Она изучала его лицо взглядом.

— Мы знаем друг друга. У нас есть прошлое. Есть общие интересы. Одинаковое происхождение, одни друзья детства. Я привлекательная. Не нужно будет приспосабливаться.

Ну, спасибо, Ринда.

— Я была бы хорошей женой.

— Я люблю другую.

— Но почему, Роган? Что в ней такого? Это из-за того, что она такая же жестокая, как ты?

— Я спал, — сказал он. — А она меня разбудила.

— Я не понимаю.

— Ничего страшного. Тебе это и не нужно. Я позабочусь о тебе и твоих детях. Но мы с тобой никогда не будем вместе. Мы были бы несчастны.

Она отвернулась от него и облокотилась обеими руками на кухонный остров, словно опасаясь, что может упасть.

— Ты прав, — произнесла она. — Ты подобен дикому огню, Коннор. Ты будешь неистовствовать и жечь меня, пока не останется ничего, кроме пепла.

Он ничего не сказал.

— Сейчас я чувствую себя такой убогой, — сказала она. — Не надо меня жалеть. Не думаю, что смогу с этим справиться.

— Я не жалею. Проверь сама.

Она покачала головой.

— Мне всегда хотелось, что бы кто-то меня любил.

— Кое-кто тебя любит. Тихо и отчаянно. Ты просто этого не замечала.

Она посмотрела на него.

— Не понимаю.

— Пора перестать прятаться, — сказал Роган. — Ты Превосходная. Оливия мертва. Никто тебя не осуждает. Используй свой дар.

Она подняла подбородок.

— Пожалуй, я так и сделаю.

Какое-то время они молчали.

— Ты собираешься на ней жениться?

— Я собираюсь сделать ей предложение.

— Когда?

— Как только она подтвердит создание Дома.

— Она знает?

— Нет.

— А если она скажет «нет»?

Его голос был выверено легкомысленным.

— Ну нет, так нет.

— Это на тебя не похоже. Ты идёшь к тому, что хочешь напролом, сметая препятствия и людей со своего пути.

— Это не совсем так. Иногда я уклоняюсь.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Она откинулась назад. — Ты сказал ей?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что на испытаниях её спросят о союзах и связях с действующими Домами.

— Ты не хочешь, чтобы она оказалась в твоей тени.

Он кивнул.

— Это очень благородно, но у неё должно быть время, чтобы просмотреть контракт. Она неопытна, и как только объявит о Доме, её засыплют предложениями. Нелегко перед таким устоять.

— Не будет никакого контракта.

Ринда нахмурилась.

— Ты собираешь вступить в этот брак без брачного договора?

— Да.

— Ты из ума выжил? Ты знаешь её меньше трёх месяцев.

— Четырёх.

— Ты стоишь больше миллиарда долларов. Это состояние твоей семьи. Что, если она разведётся с тобой через месяц? Ты отдашь ей половину своих денег?

Он не ответил.

— Ты проводил проверку генетической совместимости?

Тишина.

— Коннор, это безумие. Ты ведёшь себя, как обычный человек. Но это не так. Ты должен защищать интересы своего Дома.

— Ты следовала всем правилам и поступала, как положено. И чем это все для тебя обернулось?

Она отпрянула.

— Это удар ниже пояса.

— Она либо будет со мной, либо не будет, Ринда. Я не собираюсь её принуждать. Я не стану загонять её под ярмо контракта, который навредит ей, если она попытается меня бросить. Мне все равно, будут ли наши дети идеальны в соответствии с генным раскладом. Вот и все.

Я ощутила легчайший шёпот магии от Ринды.

— О, Коннор, — вздохнула она. — Надеюсь, ты прав. Надеюсь, она не причинит тебе боль, как и ты ей.

Она протянула руку, нежно коснувшись его щеки, и ушла.

Какое-то время он постоял у острова, допивая уже остывший кофе. Затем сполоснул кружку, поставил её на тумбу, подошёл и присел возле меня.

— Привет.

— Привет.

— Ты проснулась.

— Я тебе когда-нибудь говорила, что у тебя поразительная наблюдательность?

Он улыбнулся.

— Нет.

— Значит, скажу это сейчас. Тебе следовало бы стать детективом.

— Как много ты услышала?

— Все, что нужно.

Он кивнул с непроницаемым лицом.

— Что есть, то есть. Все карты на столе.

— Не совсем. — Я села.

— О?

— Меня не спрашивал настоящий Роган.

Он нахмурился.

— Я хочу, чтобы меня спросил дракон.

— Будь осторожна, — предупредил он.

— Я знаю, чего хочет глава Дома Роган. Я слышала все его благородные предупреждения о будущем Дома Бейлор, и видела, как он держит себя в рамках приличия. Я хочу знать, чего хочешь ты, Коннор. Что ты хочешь от меня? Спроси меня.

В его глазах что-то изменилось. Не успела я понять, что, как он подхватил меня с дивана, словно пушинку, и понёс вверх по лестнице. Ну и ладно.

Дверь распахнулась перед ним и захлопнулась за нами сама по себе. Он бросил меня на кровать. Его лицо было диким, голубые глаза — голодными. Я вздрогнула.

Меня коснулась магия, разрывая мою одежду. Он схватил пригоршню материи, бывшую моей футболкой и джинсами, и отшвырнул их прочь. Следом отправился мой лифчик. Трусики распались на части. Меня пронзило возбуждение, быстрое и заряженное, смешанное с тревогой и нетерпением. Настойчивый жар начал нарастать между моих ног. Моё тело знало, что сейчас будет, и жаждало этого каждой клеточкой.

Роган разделся. Твёрдые мускулы облегали его торс под золотистой кожей. Он был большим и возбуждённым, и от его взгляда я едва не загорелась. Он прижал меня к кровати, поймав в ловушку своим огромным телом. Запустив руку мне под голову, он собрал мои волосы в кулак. У меня перехватило дыхание.

Его рот завладел моим. Не было ничего нежного или соблазнительного в этом поцелуе. Он поцеловал меня, словно я принадлежала ему. Его язык вторгся в мой рот, и я ощутила его вкус — отголоски кофе и глубокого мужского аромата, означавшего для меня Коннора. Я задрожала. Он целовал меня, словно мог сделать со мной что угодно, и я была готова ему это позволить. Я бы умоляла его сделать это со мной.