Дилемма любви

Глава пятая

В субботу утром Мэкки сняла трубку и набрала номер телефона Торики, чтобы сообщить подруге, что вынуждена отказаться от прогулки в торговый центр, где они собирались пообедать и сделать покупки. Она решила сослаться на туго набитый портфель со срочными делами… с Гэллоуэем в придачу, который круто повернул привычный ход ее жизни. Мэкки чувствовала себя подавленной. У нее не было никакого желания выходить из дома. Дело Гэллоуэя угнетало ее, и, как она ни старалась держать себя в руках, это было выше ее сил.

Немного подумав, Мэкки нажала кнопку «отбой» и положила телефон на место, справедливо решив, что нет ничего плохого в том, чтобы походить по магазинам, заодно посплетничав с подругой. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах, обложившись бумагами. Теперь надо решить, что надеть.

— Ты плохо выглядишь, — заявила Торика, ставя свою сумку под ресторанный столик. — Давай рассказывай, что случилось.

Иногда друзья становятся не в меру заботливыми! Особенно тогда, когда сама не знаешь, что тревожит твою душу.

— Ничего особенного. Просто я очень устала.

— А я что говорю — тебе необходим отдых! Я взяла в турагентстве несколько рекламных брошюр, где рассказывается о том месте, куда мы с тобой поедем. Вот, смотри: путевка на шесть дней в Пуэрто-Вальярту. Будем валяться на пляже, попивать фруктовые соки и охотиться за одинокими мужчинами.

Мэкки пробежала глазами брошюрки, делая вид, что очень заинтересовалась, но это у нее плохо получилось. Пока она не закончит дело «Гэллоуэй и др.», с места не двинется. Мэкки не просто устала, как она сказала Торике. В действительности все было гораздо сложнее.

— Нельзя забывать о простых радостях — о синеве неба, о запахе роз, например, — беззаботно щебетала Торика, не подозревая о душевном состоянии подруги.

— Верно, — машинально сказала Мэкки, погруженная в свои мысли. Она устала не от работы. Проблема была в Гордоне, в ее отношении к нему. Это дело из профессионального переросло в сугубо личное. Нелепое увлечение снедало ее душу и отнимало силы.

— Мэкки! — окликнула ее Торика, видя, что подруга находится в глубокой задумчивости. — Ты что, не слышишь? Я предлагаю уехать на море на будущей неделе. Что скажешь?

— Скорее всего, нет, — ответила Мэкки. В данный момент отпуск ее совершенно не интересовал. Все ее мысли сосредоточились на предстоящем звонке Соне в понедельник утром.

— Я вижу по твоему лицу, что ты сейчас далеко-далеко. Интересно, что же все-таки тебя так взволновало?

— Ничего меня не взволновало!

— Сказать по правде, вот уже несколько недель ты сама не своя, — покачала головой Торика. — По-моему, это началось как раз тогда, когда ты встретилась с Гордоном Гэллоуэем.

— Если я сама не своя, то все потому, что слишком много работала. Пойдем скорее в «Нордрём» и наверстаем упущенное. Хождение по магазинам — лучшее лекарство от стрессов.

Гордон сидел за длинным столом в зале заседаний адвокатской конторы «Александер, Мотт и Перси» и барабанил пальцами по полированной поверхности стола.

— Так что мы имеем, Соня? — спросил он своего адвоката, сидевшего напротив.

— На этот раз мы выиграем дело, Гордон.

— Да? — Он снял очки и стал протирать их салфеткой. — Вы и прежде обещали, что выиграем. А что получилось?

— Если бы Мэкки Смит не выкинула этот номер…

— Я знаю одно: я обратился в лучшую адвокатскую контору Далласа, а не к Мэкки Смит. Она не просто изобретательна, она будет самоотверженно бороться, отстаивая интересы своей клиентки и следуя своим убеждениям. Мы должны быть начеку.

Соня нахмурилась:

— С некоторых пор вы стали относиться к Мэкки чересчур почтительно. Я не люблю, когда от меня что-то скрывают. Между вами и Мэкки что-то произошло? Может, вы посвятите меня в эту тайну?

— Ничего не произошло, — поспешно заверил ее Гордон. «На самом деле произошло», — подумал он про себя. — Я хотел сказать, что мы не должны быть слишком самонадеянными. Но повторяю: я хотел бы закрыть вопрос об опеке раз и навсегда.

В дверь постучали.

— Войдите! — сказала Соня.

Это была Мэкки.

— Я надеюсь… — Она замолчала, увидев Гордона. — Я думала, что мы будем разговаривать вдвоем, без наших клиентов, — с укором сказала Мэкки. — Вы меня не предупреждали, что я должна прийти со своей клиенткой.

— Соня не виновата, это моя идея, — вступился за своего адвоката Гордон. — Когда она позвонила мне и сказала, что вы встречаетесь, я решил присоединиться.

Соня кивнула в подтверждение его слов.

— Я смотрю, вы заняли круговую оборону, — сказала Мэкки с упреком. Не то чтобы она растерялась, но присутствие Гордона раздражало ее.

— Что вы! Это не входит в наши планы! Обещаю вам, обстановка на переговорах будет очень дружелюбной.

— Как бы то ни было, я буду отстаивать интересы своей клиентки, — холодно сказала Мэкки, снисходительно улыбнувшись Гордону.

— Разумеется, — ответил Гордон, понимая, что перешел границу. — Давайте рассмотрим один пункт, ясный с самого начала. Я пошел на мировую. Бет оказалась несостоятельной, когда дело дошло до непосредственного общения с ребенком. Это обнаружилось в первые же выходные, когда Бет получила возможность взять Эшли к себе. Это, я надеюсь, понятно?

— Лишить мать права общаться со своим ребенком? Я считаю, что надо принимать такие решения, которые шли бы на пользу Эшли.

— В своем ходатайстве я изложил как раз те предложения, которые отражают интересы Эшли.

— Не хотите ли по чашечке кофе? — вмешалась Соня, расставляя чашки и ставя кофейник на стол.

«Женщинам лишь бы посудачить», — подумал Гэллоуэй, слушая, как Мэкки уже расспрашивает Соню, не бывает ли у той приступов ларингита — профессионального заболевания адвокатов.

— Спасибо, — сказала Мэкки, когда Соня поставила перед ней чашку с горячим кофе. — Я сделала все возможное, чтобы доказать мистеру Гэллоуэю, что Бет стала жертвой непредвиденных обстоятельств, — начала Мэкки, обращаясь к Соне, — которые помешали ей провести с Эшли столько времени, сколько хотелось бы. И вдруг это ходатайство — как снег на голову…

— И я, и Соня звонили вам, чтобы предупредить, что направили ходатайство, — перебил ее Гордон.

— Да, Соня звонила меньше чем за час до прибытия курьера, но меня не было на месте, и разговор не состоялся. А когда позвонили вы, то я уже держала ваше ходатайство в руках.

— Это случилось не по нашей вине! Мы не ожидали, что курьерская служба сработает так быстро! Мы были уверены, что вы узнаете о нашем ходатайстве от нас самих! Так что ваши слова, будто ходатайство свалилось как снег на голову, неправомерны. Уверяю вас, мы не хотели никого обидеть… — Гордон замолчал, давая Мэкки возможность осознать сказанное. — На моем месте вы бы поступили точно так же. Неужели вы думали, что после всего случившегося я не предприму ответных мер?

— Да… нет, — ответила Мэкки, с силой вцепившись в подлокотники кресла, чтобы подавить закипавший в ней гнев — гнев на Гордона и на себя за то, что и сейчас она была во власти его обаяния. — Я не ожидала от вас такого нечестного поступка, — после некоторого молчания проговорила она.

— Как человек, беспокоящийся за свою дочь, считаю свои действия честными, — с чувством проговорил Гордон. И почему Мэкки такая упрямая?

— Разве я против? Ваше отношение к дочери достойно звания «Лучший отец года»! Я хочу только, чтобы вы признали наконец, что есть и другие точки зрения.

Она бросила взгляд на Соню Мотт, сидевшую напротив и молча слушавшую. Казалось, та решила не вмешиваться в разговор и предоставила своему клиенту возможность выговориться. Довольно приятный способ отрабатывать свой солидный гонорар.

Какой покладистый поверенный у Гордона! Так можно деятельность адвоката свести на нет! Соня относилась к своему клиенту с нескрываемым восхищением, и это заставило Мэкки задуматься, не заинтересована ли и она в Гордоне? Но ей удалось тут же прогнать подобные мысли как неуместные.

— Почему бы нам не попытаться найти компромисс? — предложила она.

— У меня уже есть готовое решение, — заявил Гордон. — Уверен, что для Бет оно будет самым приемлемым. Я хочу предложить ей отступного.

— Она же отказалась от денег! — воскликнула Мэкки.

— Только потому, что сумма ее не устраивает, — возразил он.

— Опять вы за свое! — воскликнула Мэкки с досадой. — Мы не можем с уверенностью сказать, что именно деньги побудили Бет поднять вопрос о совместной опеке!

— Вы ее адвокат, вот и выясняйте!

— Я без вас знаю, что мне делать, мистер Гэллоуэй! — вскипела Мэкки.

— Прекрасно! Тогда вот мое предложение: я вручу вам чек на пятьдесят тысяч долларов сразу же после того, как Бет подпишет документ о своем отказе от опеки… Нет, лучше предложите ей сто тысяч долларов. Да, скажите моей бывшей жене, пусть удовлетворится этой суммой. Я больше не прибавлю ни цента. Или пусть берет сто тысяч, или останется ни с чем!

— Ваше предложение неприемлемо ни для Бет, ни для Эшли. Разве вы не знаете, что у детей существует внутренняя потребность быть со своей мамой? Вам не кажется, что вы принимаете решение, которое навсегда разлучит Эшли с матерью?

— Это единственно правильное решение, поймите же вы наконец! — раздраженно сказал Гордон.

— Мэкки, вы не хотели бы выпить чашечку кофе в моем кабинете, пока мы с Гордоном посовещаемся? Всего несколько минут, — вмешалась в разговор Соня.

— Это самая разумная мысль с того момента, как я сюда пришла! — сказала Мэкки, вставая. — Позовете меня, когда закончите.

Минут через десять секретарь Сони попросила Мэкки вернуться в зал.

— Мэкки, — сказал Гордон сразу же, едва она вернулась, — как вы смотрите на то, чтобы за денежное вознаграждение Бет отказалась от опеки? Я даю честное слово, что она сможет периодически видеться с Эшли.

— Ваше честное слово? — воскликнула Мэкки, недоверчиво взглянув на Гордона. — Знаю я цену вашему честному слову — научена на горьком опыте! Стоит Бет отказаться от своих родительских прав, как вы тут же откажетесь от своего предложения. И Бет останется ни с чем, зато с вашим честным словом.

— И с моими деньгами. Бет хорошо знает, что я не бросаю слов на ветер. Я позволю ей видеться с Эшли, хотя, если честно, вряд ли она воспользуется такой возможностью.

— Мне ваше предложение не нравится, — ответила Мэкки. — И я уверена, что и Бет оно тоже не понравится.

— Не могли бы вы спросить у Бет, как она отнесется к этому предложению? В конце концов, последнее слово за ней, а не за вами.

— Соня, вы можете что-нибудь добавить? — спросила Мэкки у своей коллеги.

— У «Александера, Мотт и Перси» принято выполнять волю клиента. Мистер Гэллоуэй только изложил вам свои пожелания, Мэкки.

— Раз вы настаиваете, мне ничего не остается, как рассмотреть их. К тому же вы напомнили мне, — она бросила пристальный взгляд на Гордона, — что принимать решение должна Бет, а не я. Я переговорю с ней сегодня же. Советую особенно не надеяться на ее согласие.

Как только Мэкки вошла в свой кабинет, она тут же позвонила Бет, но ее не было дома. Когда же часа в четыре Бет позвонила своему адвокату с работы, то оказалось, что Мэкки очень занята и не может говорить. Они условились, что встретятся в среду утром.

Когда Бет вошла в кабинет Мэкки, та сразу же рассказала о предложении Гордона.

— Сто тысяч? Ну, нет! Это слишком мало!

Мэкки опешила. Она ожидала, что Бет возмутится, услышав об очередной попытке Гордона лишить ее родительских прав. Нет, не возмутится — придет в неописуемую ярость. Вместо этого она заявила… что сумма отступного ее не устраивает! Другими словами, Бет торговалась, прикидывая, сколько можно получить с Гордона за свой отказ от опеки. Внезапно у Мэкки опустились руки. Как же долго она находилась в неведении! Гордон был абсолютно прав, когда заподозрил, что неожиданная заинтересованность Бет в дочери была только поводом выманить у него деньги. «Да она просто надула меня, — возмущенно подумала Мэкки, — заставила меня плясать под свою дудку!»

— А как же Эшли? — спросила Мэкки, когда к ней вернулось самообладание.

— Ты же видела Гордона. Лучшего отца и представить невозможно! Как только он впервые взял Эшли на руки, то буквально влюбился в нее. Он нес свою дочь с таким благоговением, что на него все оборачивались.

Мэкки недоуменно пожала плечами.

— Получается, теперь ты просто возьмешь деньги и уйдешь? — спросила она.

— Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, Мэкки, но, несмотря на твое идеализированное представление о материнстве, я не откажусь от представившейся мне возможности разбогатеть.

До сих пор Мэкки считала, что это Бет постоянно строит воздушные замки и витает в облаках.

— Признайся, сверхурочные на работе и поломка машины — ты специально все это придумала?

— Нет, не все. Я могла бы отпроситься с работы, если бы у меня были средства к существованию. Моя машина действительно сломалась, но, если бы у меня были деньги на гараж, она бы не ломалась так часто. — Бет окинула взглядом кабинет Мэкки. — Если бы ты знала, что значит считать каждый цент!

— Я, может, и не считаю каждый цент, как ты изволила выразиться, но в любом случае нашла бы более приемлемое решение. Например, ты могла бы попросить своего бывшего мужа оказывать тебе материальную помощь, пока ты не встанешь на ноги.

Бет брезгливо скривила губы:

— Если я попрошу его оказывать мне ежемесячную помощь, то понадобятся годы, чтобы общая сумма вылилась в сто тысяч долларов. А мне надо гораздо больше, и немедленно!

— Выходит, тебе нужны только деньги? — медленно проговорила Мэкки. Эта мысль шокировала ее. Но сейчас она должна определить свою роль во всей этой истории. Разумеется, не моралистки, а защитницы интересов своей клиентки. — Ты уверена, что, подписав договор, потом не пожалеешь, что отказалась от дочери? — переспросила Мэкки. Ей не хотелось, чтобы Бет совершила такую чудовищную ошибку.

— Гордон сказал, что я смогу видеться с ней. Раньше он мне этого не разрешал, так что сейчас я даже выигрываю. Я вообще не люблю ответственность, Мэкки. Это несвойственно моему характеру. Вот получу полагающиеся мне доллары и заживу в свое удовольствие!

Мэкки подумала о тех женщинах, которые были бы счастливы иметь детей, но не могли, и возмущенно взглянула на Бет. Эта женщина манипулировала своим ребенком ради денег! Как она могла дойти до такой низости?!

— И сколько же, по-твоему, тебе полагается? — холодно спросила Мэкки.

— Миллион долларов. А что?! Гордон получил в наследство пятьдесят миллионов… и даже не подумал поделиться со мной.

Мэкки почувствовала, что уже ненавидит Бет. Она впервые узнала размеры полученного Гордоном наследства, но каким бы огромным оно ни было, Бет не имеет на него прав. Гордон не ошибался. Действия Бет — чистой воды вымогательство.

— Думай что хочешь, но я не смогу с серьезным видом просить у Гордона такую сумму.

— Потому что теперь твои симпатии на стороне Гордона? — спросила ее Бет настороженно.

— При чем тут мои симпатии? Просто я не хочу попасть в глупое положение! — воскликнула Мэкки.

— Я тоже. Но если бы мы с Гордоном были женаты, мне причиталась бы половина его наследства. Так что миллион для него — сущие гроши!

— Но вы развелись, — заметила Мэкки. — Даже если бы вы продолжали состоять в браке, наследство, полученное Гордоном, не подлежит разделу. Ты не имеешь абсолютно никаких прав на него.

— Надо же, как ты отстаиваешь чужие интересы! — обиженно сказала Бет. — Уж не поддался ли мой адвокат очарованию голубых глаз Гордона? Может, вы с ним сговорились?!

— Как ты могла такое подумать?! — взорвалась Мэкки, гневно сверкая глазами.

Бет была первой клиенткой, которой удалось привести рассудительную и сдержанную Мэкки в такую неописуемую ярость. Подозрения Бет были совершенно безосновательными. К голубым глазам Гэллоуэя Мэкки относилась абсолютно спокойно. Нельзя сказать, что она не считала их бездонную голубизну опасной и притягательной, но не настолько, чтобы вступить с Гэллоуэем в тайный сговор.

— Раз у тебя появились какие-то сомнения, можешь обратиться к другому адвокату. Тем более, что мы с тобой не связаны официальным договором.

— Мэкки, я не хотела тебя обидеть, — потупив глаза, жеманно проговорила Бет.

Этот приторный тон маленькой девочки порой доводил Мэкки до бешенства. С каким удовольствием она крикнула бы этой женщине: «Скатертью дорога! Иди, найми себе адвоката, и пусть он оберет тебя до нитки!» Но, немного остыв, Мэкки решила, что чем скорее она приведет стороны к согласию, тем скорее избавится от Бет.

Да, теперь она ясно видит, что самое лучшее для Эшли — никогда не видеть этой, с позволения сказать, матери. Такая алчная, бездушная особа могла причинить маленькой девочке много-много зла.

А как быть с Гордоном? Легко сказать — «миллион долларов!» Мэкки представила, как у нее будет дрожать голос, когда она сообщит ему эту новость. Согласится ли он расстаться с такой суммой? Вряд ли. Он сказал, что сто тысяч — это предел, и ни цента больше!

Мэкки взяла телефон и набрала номер Сони. Та была потрясена не меньше Мэкки, но согласилась передать Гордону требование его бывшей жены. Через несколько минут раздался звонок. Звонила Соня. От Мэкки не ускользнуло, что она очень взволнована. Гордон согласился выдать Бет требуемую сумму!

Мэкки была настолько ошеломлена этой новостью, что не могла вымолвить ни слова. Гордон согласен на миллион! Размышляя над этим, Мэкки понимала, что подтолкнуло его к такому решению: он выложил требуемую сумму исключительно ради будущего Эшли. Дочь для него была самым дорогим сокровищем на свете!

— Ты получишь свой миллион, Бет, — сказала Мэкки.

— Ура! — закричала Бет, потрясая в воздухе кулаками.

— Я подготовлю соответствующие бумаги и передам их Соне для согласования. Когда все договоры будут готовы, ты поставишь под ними свою подпись.

— Позвони мне, и я сразу же примчусь, — сияя от счастья, проговорила Бет. У дверей она неожиданно остановилась: — Знаешь… мы совершили чудовищную глупость! Надо было просить два миллиона!

Мэкки стоило больших усилий не запустить в дверь тяжелым пресс-папье.

Мэкки и Соня подготовили тексты договоров, и на другой день Бет подписала их. Мэкки собиралась передать их Соне по пути домой.

«Вот и все», — сказала себе Мэкки, вздохнув. Дело закрыто, и она больше никогда не увидит ни Эшли, ни Гордона. Мэкки чувствовала себя опустошенной.

Сложив бумаги в портфель, она уже собралась уходить, когда секретарь сообщила ей, что пришел мистер Гэллоуэй и хочет видеть ее. Мэкки сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение и взять себя в руки. «Держись, — сказала она себе. — Все кончено. Слезами горю не поможешь».

Без сомнения, Гордон пришел отвести душу, устроив ей нагоняй, и затем уйти, навсегда забыв о ней. Стоило Мэкки вспомнить, какую огромную сумму получила Бет с ее помощью, как ее начинали терзать угрызения совести. Неудивительно, что она больше не пользовалась доверием Гордона.

Небо нахмурилось, шел мокрый снег. У Мэкки и без того было плохое настроение, а тут еще ненастная погода. Тяжело вздохнув, она пошла к двери, чтобы встретить Гордона.

Он пришел не один, а с Эшли на руках.

— Ай, — сказала малышка, очевидно узнав Мэкки.

— Привет, Эшли, — ответила Мэкки, удивляясь, зачем Гордон взял с собой ребенка.

Гордон подошел к столу и положил чек для предъявления в банк. Мэкки поднесла его к глазам и провела пальцем по единице с шестью нулями.

— Мэкки Смит, вы победили, — сказал Гордон.

Мэкки почувствовала, как напряглись ее мышцы, будто чек был невыносимо тяжелым.

— Вам не стоило приносить его самому, — сказала Мэкки.

— Знаю. — Он обвел глазами ее кабинет, недавно заново обставленный с помощью нанятого дизайнера. — Богато, но со вкусом. Все продумано. Ничего лишнего.

Гордон уже один раз был в ее конторе, когда привез Эшли, но тогда все происходило в конференц-зале. Теперь же, оказавшись в замкнутом пространстве небольшого кабинета, он словно стал ближе, а обстановка интимнее.

— Я рада, что вы пошли на мировую, — проговорила Мэкки холодно, когда к ней вернулась способность трезво мыслить. Она еще раз посмотрела на чек. — Это огромные деньги, — сказала она.

— Деньги созданы для того, чтобы их тратить.

Гордон был сама любезность, хотя сначала ей показалось, что он весь кипит от возмущения. Вряд ли он настроен мирно и не собирается сводить с ней счеты. Мэкки насторожилась, не понимая, что он задумал.

— Вы были правы, а я ошибалась, — сказала она. — Бет… — Она запнулась и виновато покачала головой. — Извините, сорвалось.

В ответ он только махнул рукой:

— Какое это имеет теперь значение? Мне наплевать, что было правильно, что неправильно, были вы в курсе или нет… — Он сидел в кресле у ее стола и качал Эшли на колене. — Я не жалею, что расстался с этими деньгами. Напротив, благодаря им все это наконец закончилось. Я бесконечно рад, что вам удалось уговорить Бет.

— Уговорить?! Вы ошибаетесь! Я и не думала ее уговаривать!

— Не может быть. Я вам не верю. — Он вздохнул. — Мне надо что-нибудь подписать? Или вы все отослали Соне?

— Нет, я собиралась завезти ей бумаги по пути домой.

— Тогда я избавлю вас от этой обязанности, — сказал Гордон.

— Что вы! Может, Соня захочет что-нибудь исправить? Нет, лучше подождите, — сказала Мэкки.

— Не переживайте. Вы же все с ней согласовали.

Мэкки села за стол и положила перед Гордоном стопку документов. Когда, прочитав первую страницу, он перешел к чтению следующей, Эшли схватила ее с явным намерением разорвать, но Гордон вовремя отнял у нее страницу и отодвинул документы подальше от ребенка.

— Давайте я подержу ее, — предложила Мэкки. Она взяла ребенка на руки и подошла к окну. Снег повалил еще сильнее. — Смотри, Эшли, снег! — сказала Мэкки, мучительно напрягая память, чтобы пропеть ей детскую песенку о снежинках, танцующих в зимнем небе.

Гордон перестал читать и повернулся к окну. Он поймал себя на мысли, что не может оторвать взгляд от этой обворожительной женщины. Сегодня она была в темно-коричневом костюме и светло-бежевой блузке. Когда он увидел ее в первый раз, то отметил про себя, что она одета подчеркнуто официально, теперь же заметил некоторые послабления в ее манере одеваться: облегающий жакет и будто влитая юбка.

Он заметил, что перемены коснулись и самой Мэкки: она стала мягче, женственнее. И еще: Мэкки и Эшли смотрелись очень естественно, дополняя друг друга. Но Гордон сразу же пресек подобные мысли и вернулся к чтению документов. Зачем он себя обманывает? Мэкки Смит — преуспевающая деловая женщина. Она вовсе не похожа на мать семейства в общепринятом смысле этого слова. Не надо забывать, какую роль она сыграла в нарушении привычного уклада их с Эшли жизни…

Ему не надо было приходить сюда. Лучше бы он предоставил Соне действовать по своему усмотрению. Но он настоял, что сам поедет в контору Мэкки.

Надо немедленно покончить с делами, забрать у этой женщины Эшли и пуститься наутек.

— С документами все в порядке, — сказал он, прервав на полуслове песенку о снежинках, которую Мэкки пела малышке. — Я могу подписать сам или это нужно сделать в присутствии нотариуса? — спросил Гордон.

— У нас есть свой нотариус, — ответила Мэкки и подошла к телефону с Эшли на руках.

Через пять минут нотариус передал им полностью оформленные документы. Дело об опеке закрыто. Мэкки осталось вручить Гордону причитающиеся ему экземпляры договора.

— Ну, пора прощаться, — сказал Гордон, пряча в портфель документы. Он подошел к Мэкки, чтобы забрать у нее свою дочь.

— Да, пора, — ответила Мэкки, передав девочку отцу и провожая их до двери. Но что ей пришлось испытать, когда Гордон взял у нее Эшли! У нее было такое чувство, будто у нее отняли что-то самое дорогое. «Держись, Мэкки», — вслух проговорила она, чтобы подбодрить себя, когда закрыла дверь своего кабинета.

От расставания с Эшли на душе у нее остался горький осадок… но только потому, что малышка была само очарование! Разумеется, в этом не было и намека на желание Мэкки иметь своего собственного ребенка. Просто она понимала, что расставание с Эшли означало расставание с Гордоном, и, судя по всему, окончательное. Не надо придавать этой встрече такое исключительное значение.