Длиною в жизнь

17

Трейси вернулась домой до того, как стемнело, однако Кевина еще не было. Наверное, задержался где-нибудь пообедать или до сих пор торчит в офисе. Приняв душ, Трейси легла в постель.

В последующие два дня они почти не виделись. Кевин вновь, как когда-то в Боуэне, начал избегать общества Трейси.

На третий вечер Трейси застала его в главной спальне достающим одежду из стенного шкафа. Кевин искоса взглянул на нее, а затем вновь вернулся к прерванному занятию.

— Поскольку ты больше не являешься моей женой, — холодно заметил он, — тебе следует вернуться к своей прежней жизни.

Это было, как удар в солнечное сплетение — и у Трейси мгновенно пресеклось дыхание.

— Но я не хочу этого делать!

Кевин обернулся.

— Мне не нужна твоя жалость. Я не хочу, чтобы ты ухаживала за мной из неправильно понятого чувства долга.

Кровь бросилась Трейси в лицо.

— Так вот, как ты понимаешь мое отношение к тебе?! «Неправильно понятое чувство долга»?!

Он достал из шкафа рубашку и галстук и бросил их на кровать.

— Я знаю, что ты меня обманула. Ты притворялась и лицемерила — и это главное. Что, по-твоему, я теперь должен думать и чувствовать? — Кевин швырнул на кровать носки и гневно посмотрел на Трейси. — Откуда бы я смог узнать, что было на самом деле, а что нет?

Резко отвернувшись, он вдруг заметил собственное отражение в зеркале, вделанном в дверцу шкафа. На какой-то миг повисла напряженная пауза, а затем произошло неожиданное: Кевин изо всех сил стукнул кулаком по зеркалу, расколов его вдребезги.

После того, как взбешенный Кевин выбежал из комнаты, Трейси принялась собирать осколки. Это отняло немало времени, поскольку удар был настолько силен, что они разлетелись по всей комнате. Однако у этого занятия было свое преимущество: Трейси сумела успокоиться и принять решение.

Закончив уборку, она нашла Кевина в кухне — он готовил себе сандвич.

— Я не уйду, — просто сказала Трейси, спокойно глядя на него, — ты можешь продолжать в том же духе и переколотить в доме все зеркала, окна и посуду, но я все равно никуда не уйду.

Он уронил на пол кусок сыру, но ничего не ответил и лишь стиснул зубы.

— Я обещала это несколько дней назад, — продолжала Трейси, — и повторяю снова: я никуда от тебя не уйду.

— Я не хочу удерживать тебя, и мне не нужны одолжения.

— И уж тем более от бывшей жены, — подсказала она.

— Вот именно.

Кевин открыл холодильник и достал оттуда бутылку пива. Открыв ее, он немедленно сделал большой глоток, даже не потрудившись перелить пиво в бокал. Трейси поняла, что он хочет ее спровоцировать. Однако это ему не удастся — она никуда не собирается уходить!

— Я приехала к тебе исключительно по своей волей и собираюсь остаться здесь по той же самой причине.

— Польщен. — Кевин ехидно улыбнулся. — А можно напомнить тебе, что два года назад ты так же добровольно меня покинула?

Трейси судорожно вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие и не отвечать на его колкости. Если она будет действовать в том же духе, что и Кевин, ни к чему хорошему это не приведет.

— И ведь ты даже не потрудилась мне ничего объяснить! Ну, с чего ты взяла, что я тебя больше не любил? Что я тебе сделал? Отвечай!

Нет, только не это! — запаниковала Трейси. Сейчас он не помнит себя от гнева, поэтому нельзя ему ничего говорить. У нее задрожали колени, и, чтобы не упасть, она отчаянно вцепилась в спинку стула.

— Мы разошлись потому, что начали сторониться друг друга и чувствовали себя несчастными. Ты слишком много работал. — Это было чистой правдой, однако не отвечало на поставленный Кевином вопрос. Но Трейси продолжала говорить, уповая на то, что чем больше скажет, тем надежнее сможет убедить его в своей правоте. — Мы не знали, о чем разговаривать, мы даже перестали заниматься любовью! Наш брак полностью распался, и я вынуждена была уйти. Все это очень больно, Кевин.

Его лицо исказилось от страдания и гнева, а голос, когда Кевин заговорил, был пропитан сарказмом:

— Однако даже после всего этого Лидия сумела уговорить тебя вернуться. Как она это сделала? Заставила тебя почувствовать себя виноватой? Или умоляла пожалеть бедного несчастного Кевина, которому некому помочь?

— Нет, прошу тебя! — вскричала Трейси. — Все было совсем не так, как ты говоришь! Я думала о другом…

— В самом деле? Ну и о чем же ты думала?

— Я… Нет, я вообще не раздумывала, а просто собралась и приехала.

— Просто собралась и приехала?

— Да, я должна была так поступить.

— Должна была? — насмешливо поинтересовался он. — Ну и кто же тебя заставлял?

— Я не то имела в виду. — Трейси досадливо поморщилась. — Мне просто не удается выразить словами обуревавшие меня тогда чувства. Ты нуждался в помощи, поэтому я и приехала, не раздумывая ни минуты.

Истина была проста — и теперь Трейси отчетливо это понимала. Она действовала не из жалости или из чувства долга — ею двигала любовь к Кевину.

Трейси на мгновение закрыла глаза, чтобы набраться мужества для решающего признания, и — будто в омут с головой бросилась — выпалила:

— Я приехала потому, что никогда не переставала любить тебя, Кевин. В глубине души я все время тебя любила.

— Но при этом ты же от меня и ушла! — грубо напомнил он. — И даже, черт бы тебя подрал, развелась со мной!

Трейси беспомощно обхватила себя руками, словно пытаясь защититься, как от безжалостных слов Кевина, так и от его гнева.

— Да, мне не следовало с тобой разводиться, но я это сделала.

Потому что больше не могла жить с тобой и не могла терпеть эту боль. Я должна была уехать. Ты не хотел со мной разговаривать, ты делал вид, что ничего не случилось, ты не хотел помочь мне, когда я буквально умирала от горя. И каждый раз, когда я хотела поговорить с тобой, ты уходил прочь.

У нас был ребенок! — хотелось ей крикнуть ему в лицо. У нас была крошечная дочурка, Кевин, и она умерла! А ведь ей было всего четыре месяца. Однажды утром мы нашли ее в кроватке окоченевшей и неподвижной — ты помнишь это, Кевин? А помнишь, как я закричала, зовя тебя на помощь, и как мы схватили ее и принялись растирать и тормошить, надеясь, что она еще проснется? Помнишь ли ты это?

Ее сердце буквально рвалось из груди. Трейси повернулась и, едва переставляя ноги, вышла из кухни. Сейчас, когда Кевин ожесточен и вне себя от гнева, нельзя говорить ему ничего подобного.

Трейси вошла в спальню и заперла за собой дверь. Присев на край кровати, и слегка раскачиваясь в надежде успокоиться, она взмолилась:

— Господи, сделай же что-нибудь, чтобы хоть немного облегчить эту боль!

Уже несколько часов она лежала в постели и не могла заснуть, вспоминая запальчивые обвинения Кевина: «Ты, черт бы тебя подрал, развелась со мной!»

Да, у Кевина были основания чувствовать себя до глубины души уязвленным: он ей доверял, а она его обманула.

Однако — и это было хуже всего! — он сомневался в ее любви к нему.

— Какое мне дело до того, что он разгневался, — громко сказала Трейси, — и какое мне дело до того, что он говорит или делает. Я все равно его люблю.

«Я люблю его» — эти слова рефреном звучали в ее мозгу на протяжении всей ночи, когда она ждала и не могла дождаться благословенного сна.

Нет, мне следует убедить Кевина в своей правоте! — внезапно решила Трейси. И я не позволю ему избавиться от меня!

Она откинула одеяло и быстро встала с постели.