Дочь дьявола

Глава 8

Неаполь

Эдвард Линдхерст улыбнулся дочери, входившей в гостиную вместе с матерью.

— Этот мерзкий климат, кажется, идет тебе на пользу, — заметил он. — Ты становишься настоящей красавицей.

— Спасибо, папа, — кивнула Рейна, искоса, с некоторой настороженностью посматривая на отца. Пить чай было еще рано, а девушка прекрасно знала отца, чтобы уловить решительный блеск в его глазах.

— Садись, дорогая, — предложил Эдвард Линдхерст. — Мы с мамой хотим с тобой поговорить.

Рейна послушно уселась в обитое голубой парчой кресло и улыбнулась отцу.

— Я всегда рада немного побыть с вами, сэр.

— Да… но… — начал отец и остановился, нервно теребя цепочку часов. — Ты всегда была хорошей дочерью, Рейна, и доставляла нам много радости.

«О Господи», — подумала Рейна, выпрямляясь. Голос отца неизменно мягкий всякий раз, когда он обращался к дочери, сейчас звучал напряженно.

— Благодарю, отец.

— Мы не в Англии, дорогая.

— Это чувствуется, папа. У меня на носу выступили веснушки, хотя еще не настало лето. Такого никогда не произошло бы в лондонском тумане.

Эдвард Линдхерст вымученно улыбнулся и посмотрел на жену, прежде чем снова перевести взгляд на дочь.

— Я имел в виду, киска, — смущенно пробормотал он, — что мы в чужой стране и окружены людьми, чьи обычаи и образ жизни отличаются от наших… и гораздо свободнее.

— Папа, — возразила Рейна, — конечно, мы не привыкли к такому. Но я пытаюсь выучить итальянский и нахожу, что между нами и этими людьми гораздо больше общего, чем мы предполагаем. Что же до свободы… Мария, наша экономка, на прошлой неделе сказала, что, будь я итальянкой, только сейчас вернулась бы из монастырской школы, где живут все итальянские девушки благородного происхождения.

— Твой отец, дорогая, — резко вмешалась Дженнифер Линдхерст, — не то имел в виду.

— Твоя мать права. Тебя всегда оберегали, Рейна. Ты ничего не знаешь о мужчинах, которые… которые не всегда оказываются джентльменами. Мы тревожимся за тебя. В будущем, дорогая, когда мы станем посещать балы или приемы, я предпочел бы, чтобы ты не слишком любезничала с поклонниками.

Обычно безмятежное лицо Рейны потемнело, и она бросила на мать взгляд, полный такого укора, что леди ДелфорД неловко поежилась.

— Любезничать, отец? — удивилась она, оборачиваясь к виконту. — По-твоему, я настолько наивна и не разбираюсь в людях, что должна цепляться за твой фрак или материнскую юбку? Или ты предпочтешь, чтобы я провела в монастыре все то время, что мы пробудем в Неаполе?

Эдвард Линдхерст изумленно взглянул на Рейну.

— Прошу прощения, мисс? — осведомился он тоном, который до сих пор употреблял исключительно в разговоре с сыновьями.

— Я спросила, отец, — продолжала, нимало не смутясь, Рейна, — не собираетесь ли вы отослать меня в монастырскую школу?

Несмотря на внешнее спокойствие, сердце девушки бешено колотилось. Впервые в жизни она посчитала, что рассуждения ее отца поистине отдают средневековьем!

— Возможно, мне следовало бы объяснить более доступно, — холодно бросил лорд Эдвард. — Я должен был бы без обиняков сказать, что не допущу открытого флирта с молодыми людьми, которых ты встретишь при дворе.

Рейна едва верила своим ушам. Мать выдала ее отцу, и лишь потому, что она протанцевала два танца с маркизом!

Опустив глаза на изящные лайковые туфельки лимонного цвета, она мягко промолвила:

— Не беспокойся, отец, поскольку молодой человек, о котором идет речь, не настолько мне симпатизирует.

— Кто же это, позвольте спросить? — встрепенулся виконт, прекрасно понимая, о ком идет речь. Но его самолюбие было задето тем, что Адам Уэллз посчитал его дочь не — стоящей внимания. Самовлюбленный щенок! Судя по тому, что рассказала жена, он ничем не отличается от своего папаши! Яблочко от яблоньки…

— Маркиз ди Гальвани, — тихо ответила Рейна.

— И что в этом человеке привлекло тебя, позволь спросить?

Рейна смело взглянула в глаза виконту.

— Он самый прекрасный мужчина, которого я когда-либо видела.

— Этого слишком мало, чтобы узнать о его характере.

— И самый добрый.

Видя, что муж, к сожалению, безнадежно отклонил от темы, леди Делфорд сочла за лучшее вмешаться:

— Рейна, любовь моя, мужчины попросту не мо быть прекрасными! Что это взбрело тебе в голову?

— А маркиз прекрасен, — твердо заявила Рейна. Он сицилиец. Наверное, поэтому у него такие невероятно синие глаза.

Эдвард Линдхерст в противоположность дочери прекрасно знал, от кого унаследовал цвет глаз Адам Уэллз Придется быть построже с дочерью. Будь он проклят, е позволит Рейне увлечься этим наглым отродьем!

— Возможно, тебе придется встречаться с маркизом при дворе, но нигде больше, слышишь?

— Да, папа. Хотя он был неизменно вежлив со мной, однако предпочел наслаждаться обществом Арабеллы. — И склонив голову набок, Рейна недоуменно добавила: — Но я вас не понимаю! В конце концов он маркиз, аристократ…

— Вздор! У каждого итальянца есть титул. Он вполне может оказаться сыном козопаса.

— Но от него не пахнет козами.

— Ты не дерзила мне так до того, как леди Арабелла Уэллз почтила нас визитом! — процедил виконт. — Да, она, бесспорно, красива, но ее манеры весьма развязны! И если маркиз предпочитает ее, это к лучшему.

Виконт решительно подавил угрызения совести из-за того, что вынужден лгать дочери.

— Возможно, — невозмутимо промолвила Рейна, — когда я выучу итальянский, буду такой же остроумной и неотразимой, как Белла. И, папа, что бы ты ни думал, маркиз благороден и человек чести. Ему в голову не придет злоупотребить моими чувствами!

«Он уже сделал это!» — гневно подумал отец, но вслух сказал:

— Я высказал тебе свое мнение, Рейна, вот и все. Ну а теперь, если вы обе извините меня, я должен встретиться с Актоном и сэром Хью. Увидимся за ужином.

Рейне показалось, что отец просто пытается избежать дальнейшего неприятного разговора, и это одновременно рассердило и позабавило ее. Кажется, он считает ее покорной куклой готовой вечно плясать под его дудку. Обычно стоило ему мягко сказать о своих желаниях, как Рейна немедленно делала все, чтобы угодить отцу.

— Дорогая, — воскликнула мать, — молю тебя послушаться отца. Мы оба желаем тебе добра. Маркиз… кажется человеком, весьма искушенным в житейских делах.

— Да, мама.

Рейна неожиданно поднялась и шагнула к двери.

— Такие люди умеют производить впечатление на молоденьких девушек, — отчаянно пробормотала леди Делфорд в спину дочери.

— Конечно, я наивна, мама, — бросила Рейна, положив руку на бронзовую дверную ручку, — но не так уж плохо разбираюсь в людях!

Как могла мать рассказать обо всем отцу?! Неужели ее отношение к маркизу настолько очевидно?

Рейна с легкой улыбкой поднялась по лестнице в спальню Арабеллы. Во время второго танца маркиз немилосердно подшучивал над ней. Девушке уже было показалось, что он симпатизирует ей, как младшей сестренке, если бы в какой-то миг она не поймала его взгляд. В этих темно-синих глазах не светилось ничего похожего на братские чувства. Да, но он провел довольно много времени с Арабеллой, почти столько же, сколько с ней. Что это означает?!

Открыв дверь, она увидела, что подруга нетерпеливо мечется по комнате.

— Ну? — осведомилась она, едва Рейна закрыла за собой дверь. — Что нужно было твоему отцу? Вряд ли он сердился из-за того, что ты зацепила оборку на подоле.

— Наверное, я самая непослушная дочь на свете, — вздохнула Рейна, но подруга лишь весело рассмеялась. Тебе смешно, Белла!

— Ах ты, глупая гусыня! Я вовсе не подшучиваю над тобой! Просто никогда еще не видела столь послушной дочери! Ну же, что случилось?

— Ты не поверишь, Белла, но весь этот шум из-за того, что я два раза танцевала с маркизом! Папа приказал мне не любезничать с молодыми людьми, особенно с ним! Обвинил меня в том, что я флиртую с маркизом, и я не смогла промолчать, верно, Белла?

— Конечно! — решительно произнесла та. — Тебе уже восемнадцать, Рейна, далеко не ребенок.

«И, кроме того, — подумала она, — бьюсь об заклад, Адам не скоро тебя забудет!»

Рейна, помрачнев, замолчала, но немного погодя все же выпалила:

— Я также посоветовала папе не волноваться. Маркиз, кажется, интересуется тобой гораздо больше!

— Вот как? — хмыкнула Арабелла, отвернувшись, чтобы подруга не увидела ее веселого лица. — Не сдавайся, дорогая. Возможно, ты снова увидишь маркиза в пятницу на приеме у королевы в честь леди Идеи.

Они действительно увидятся! Арабелла сделала все от нее зависящее, чтобы Адам был на приеме!

— Я рада, что ты защитила маркиза перед родителями! По-моему, он очень красив и благороден.

— Королева вечно кого-то принимает, — пробормотала Рейна, уходя от прямого разговора — ее чувства к маркизу были слишком хрупкими и робкими, чтобы обсуждать их даже с самой близкой подругой. И, кроме того, она не уверена, что маркиз не предпочитает Арабеллу.

— Ну что же, я очень рада. Мне хотелось бы познакомиться со всеми! А теперь, Рейна, пора начинать урок итальянского.

— Прекрасно, — фыркнула Рейна, — хотя иногда я сама поражаюсь, зачем мне все это нужно!

Тонкий серп луны в ночном небе едва освещал затянутые ледяным туманом узкие улочки. Войдя в свой дом, Адам сбросил черный плащ и устремился в маленькую гостиную, где его уже поджидал Даниеле Барбаро. Итальянец стоял у камина, протянув руки к весело пляшущим языкам пламени. Адам молча кивнул.

— Я надеялся увидеть тебя раньше. Выпей поскорее, чтобы согреться, — посоветовал Даниеле, протягивая Адаму рюмку бренди.

Адам осушил ее и тупо уставился в пространство.

— Что случилось? — осведомился Даниеле. — Видел графа и членов его клуба? Это тот узкий дом, в глубине тупика, рядом с виа Роцца?

— Да. Я думал, что многое испытал в жизни, Даниеле, но, как оказалось, ошибся. Вряд ли этих людей можно назвать настоящими сатанистами, но их представления о том, что можно считать развлечениями, по меньшей мере омерзительны.

Даниеле снова шагнул к камину и, ни о чем не спрашивая, внимательно прислушался.

— Здание, такое убогое с виду, внутри обставлено как средневековый замок — со столом на возвышении и стульями с высокими спинками. Всего их восемь человек, очаровательные аристократы, бывающие на всех придворных увеселениях. Скучающие и пресыщенные настолько, чтобы попасть под влияние Эрве. Я наблюдал сквозь узкое окно, как он показывает им нечто вроде карты. К сожалению, слов я не слышал. Они много говорили и столько же пили. Когда Эрве ушел, я посчитал, что на этом их вечер закончен. Однако это оказалось сигналом к оргии. Эрве вернулся с молодой простолюдинкой, очень хорошенькой и очень бедной. Они не насиловали ее. По всей видимости, родители продали этим негодяям ее девственность. После того как ее взял пятый по счету, думаю, она больше не радовалась сделке.

— Иисусе, — прошептал Даниеле.

— Знаешь, они бросали жребий, чтобы установить очередность. Поэтому я и понял, что она была невинна… по выражению ее глаз, когда отошел первый.

— Мы должны вернуться, милорд.

— Да, Даниеле, после того как все они уйдут. Дом трехэтажный, и свет горел только на первом этаже. Возможно, на верхних мы найдем наш груз. — Адам замолчал, нервно поигрывая рюмкой. — Не знаю, что буду делать, когда стану одним из «Белых дьяволов». Кажется, они всегда притаскивают девушек в дом после обсуждения своих изменнических планов против короля и королевы.

— Каждый должен исполнить свой долг, — задумчиво пробормотал Даниеле.

Адам рассеянно пригладил волосы и заходил по комнате.

— Они, в сущности, не так уж испорчены и порочны, кроме графа де ла Валля. Если его остановить, остальные тотчас забудут о секте и станут искать развлечений в другом месте.

— Когда придет время, я и мои люди поможем вам, милорд.

— Думаю, Даниеле, этого недолго ждать.

Графиня Джованна Джиусти, известная в Неаполе под именем Лучаны ди Роландо, почувствовала взгляд полуприкрытых тяжелыми веками глаз короля и вынудила себя улыбнуться. Старый дурак! Но она привыкла иметь дело с такими же распутниками и умела с ними обращаться сегодня вечером это было особенно легко, потому что в крови горело жаркое предвкушение победы.

Дочь гордого графа Клера в Неаполе! И сегодня Джо-ванна снова увидит ее! Она никогда не мечтала о таком сюрпризе. Впервые встретив Арабеллу на балу, Джованна не пыталась с ней познакомиться, предпочитая выжидать и наблюдать. Девчонка — точная копия матери, хотя глаза унаследовала от отца — столь же проницательные, ясные и темные как ночь. И так уверенно и спокойно ведет себя! Родители, несомненно, любят ее и ни в чем не ограничивают, тогда как она, Джованна, все эти годы медленно увядала в Алжире под черной чадрой.

Графиня заставила себя не отстраниться, когда покрытая желтыми старческими пятнами рука короля медленно накрыла ее ладонь. Интересно, почему Арабелла в Неаполе? Вряд ли отец послал ее, молодую девушку, разузнать, кто захватил его корабли и похитил груз. Ничего, скоро сам граф присоединится к дочери, и тогда время Джованны придет!

Графиня смело встретила пристальный взгляд королевы. Ее величество улыбнулась и что-то тихо сказала дочери Амелии. Та рассмеялась и, прикрыв рот рукой, так же негромко ответила матери. Пусть сплетничают о ней, высокомерные дряни!

Как только король обратился к английскому послу, сэру Хью Эллиоту, Джованна грациозно отошла и расправила слегка помявшиеся юбки из зеленой тафты. Она знала, что в свои пятьдесят по-прежнему выглядит привлекательной и стройной.

— Мадам, вы восхитительны сегодня.

Перед ней стоял ее очередной любовник, Эрве де ла Валль. Похоже, он просто насмехается.

— Спасибо, — ответила она, подозрительно прищурив глаза. Да… на его лице уже появились первые крошечные морщинки. Он молод, но распутная жизнь вскоре состарит его… если, конечно, граф доживет до этого. Эрве тешит себя мыслью, что использует ее, старуху, благодарную за ласки молодого человека. Глуп, как большинство мужчин! Слишком поздно обнаружит он, что это она использовала его.

— Я изголодался по вас, мадам, — прошептал граф чуть хриплым голосом, так нравившимся женщинам.

— Через час начнется банкет, но я не одно из блюд, так что не обольщайтесь, — язвительно процедила Джованна.

— Как вы жестоки!

— Поймите, граф, нам нельзя беседовать открыто. Приходите ко мне на виллу завтра вечером, и я утолю ваш голод.

Улыбка не сходила с лица Эрве. Она старше всех его любовниц, но по крайней мере не вызывает отвращения и кроме того, не скупится на вознаграждение!

— Как пожелаете, мадам!

Джованна смотрела вслед пробиравшемуся сквозь толпу графу. Он остановился рядом с дочерью виконта Делфорда, советника английского посла. Неужели эта рыжеволосая соплячка привлекает его?

Ее взгляд скользнул по леди Арабелле Уэллз, беседующей с леди Иден. Казалось, девушка неодолимо влечет людей своей неподдельной теплотой и звонким смехом.

«Когда-то и я была такой», — подумала Джованна.

— Вам не к лицу белое, малышка. При звуках голоса маркиза учтивая светская улыбка Реины превратилась в поистине ослепительную.

— Месье! Я так надеялась, что вы здесь будете!

Взглянув в искрящиеся весельем глаза, она лукаво добавила: — Что же до белого цвета… насколько я понимаю он по контрасту с вашим черным фраком говорит о сущности наших характеров.

— Ангел и дьявол? Вы раните меня, мадемуазель!

— Но почему, месье? Подумайте, какой прекрасный дьявол из вас бы вышел, неотразимо-волнующий и коварный, а я в роли ангела, вне всякого сомнения, покажусь пресной и скучной. По-моему, это вы меня обижаете!

Черные брови вопросительно взметнулись вверх.

— Вы не ангел, Рейна, а самая настоящая плутовка! Девушка обрадовалась, услышав из его уст свое имя.

Он произнес его, как настоящий англичанин, и она удивилась этому, но тут же обо всем забыла.

— А вы действительно порочны, маркиз? Неисправимый повеса, быть может?

— Нет, — немного резче, чем требовалось, ответил Адам и, заметив ее вопросительный взгляд, добавил с ленивой улыбкой: — Моя одежда и черная борода — всего лишь маскировка. Я добрейший и скромнейший из всех людей, мадемуазель, уверяю вас.

— Именно так я и сказала родителям, — кивнула Рейна, поджимая губы.

— Что?!

Девушка слегка покраснела.

— Видите ли, они считают вас весьма искушенным в жизни человеком… слишком умудренным опытом для такой простушки, как я.

— И поэтому вы уверили их, что я не повеса, а скорее чистосердечен и робок? Рейна зачарованно уставилась на золотые пуговицы его жилета.

— Не совсем так. Но я сказала, что считаю вас добрым.

Адам долго молча смотрел на нее.

— В Англии молодые девушки впервые появляются в обществе во время сезона, не так ли?

— Да, и это ужасно глупо, по-моему. Они ездят на балы, рауты, маскарады только для того, чтобы найти мужа. К счастью, вместо этого я оказалась в Неаполе.

— Похоже, вы плохо знаете мужчин, — мягко сказал Адам, вспоминая дебютанток, которых встречал в Лондоне несколько лет подряд. Некоторые из них заинтересовали его, но никто не произвел такого впечатления, как эта сияющая красотой девушка. — Вас всю жизнь стремились уберечь от окружающего мира.

— Никогда не понимала, — задумчиво протянула Рейна, — почему девушкам все запрещается, а мужчинам предоставлена полнейшая свобода. Они могут всюду бывать без компаньонок и гувернанток.

— Мужчина обычно хочет взять в жены чистую девушку, которую, строго охраняют.

— Да, — резко возразила Рейна, — но женщина, вероятно, тоже захочет получить в мужья целомудренного мужчину!

Адам громко расхохотался.

— Боюсь, что в таком случае браки вообще перестали бы заключаться!

— А мне кажется, — вздохнула девушка, — у вас столь же отсталые взгляды, как у моего отца.

— Возможно, малышка, ваша подруга имеет на вас чересчур сильное влияние.

— Так утверждает и отец, но, заверяю, это неправда Конечно, Белла на четверть итальянка, но, не забудьте что и я наполовину американка! А это куда более рискованное сочетание. Я могу рассказать о Нью-Йорке столько же историй, сколько она — о Генуе!

Да, эта девушка — настоящая волшебница. И когда она успела очаровать его?!

— Так вы поведаете мне о краснокожих индейцах! — воскликнул он.

— Душераздирающие легенды, от которых кровь стынет в жилах. Правда, все индейцы, встреченные мной, совсем не казались воинственными. Но так было не всегда, особенно во времена молодости моего отца, когда американцы восстали.

— А я думал, все добрые англичане называют это попросту мятежом.

— Возможно, — язвительно бросила Рейна, — но каков результат! Моя мать и дед тори, но даже они считают, что Англия крайне несправедливо обращалась с колониями.

— Кажется, Рейна, ваш отец заметил, что мы разговариваем. Недаром он помрачнел, как грозовая туча.

— Знаю. Иногда я чувствую себя той самой угнетенной колонисткой. Как бы мне хотелось, чтобы родители не душили меня своими правилами и ограничениями!

— Что же, — мягко произнес Адам, — когда-нибудь вы перестанете рваться на волю.

— Но разве я не обрету свободу, выйдя замуж?

— Трудно сказать, — ответил Адам, неотрывно наблюдая, как девушка рассеянно облизывает нижнюю губу розовым язычком.

Значит, моего мужа ждет та же участь!

— Мужчины, — заметил Адам, задаваясь вопросом, какого дьявола он позволил втянуть себя в спор, — это совершенно другое дело.

— Неужели они не хотят иметь семью, любимую женщину?

Адам воздел к небу руки.

— Довольно, мадемуазель! Сдаюсь! Вы позволите потанцевать с вами позже, Рейна?

— Да, маркиз. Вы чрезвычайно ловко умеете убеждать, дам — объявила она, легонько касаясь пальцами его рукава.

Она все еще улыбалась, когда дорогу загородил граф де ла Валль.

— Добрый вечер, мадемуазель, — вкрадчиво приветствовал он, склонившись над ее рукой. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что сегодня вы кажетесь розой, готовой вот-вот развернуть на солнце свои лепестки.

Улыбка Рейны поблекла.

— Добрый вечер, граф, — пробормотала она, игнорируя его цветистые комплименты. Арабелла упомянула как-то, что граф может оказаться вовсе не таким благородным, каким представляется, и Рейна с ней согласилась. В этом человеке было нечто неуловимо скользкое, от чего так и веяло лицемерием и фальшью.

— У вас изумительное платье, — настаивал граф, ничуть не смущенный холодным приемом. — Оно оттеняет ваши глаза, а волосы у вас, словно огненные нити.

— Огненные нити? — удивилась девушка. — Как это ужасно!

Эрве широко улыбнулся, преодолевая поднимающийся в душе гнев.

— Дайте мне немного времени, мадемуазель, и я найду слова, чтобы достойно описать вас. Вы позволите принести вам пунша?

Все что угодно, лишь бы избавиться от него!

— Благодарю, месье, — кивнула Рейна. Куда же исчез маркиз?

Она всмотрелась в толпу и, поймав пристальный взгляд матери, мило улыбнулась, но тут же заметила маркиза. Он стоял почти рядом с ней и о чем-то разговаривал с Арабеллой.

Леди Делфорд перехватила взгляд дочери, и сердце ее упало. Страх охватил виконтессу. Она видела, как беседовали Рейна с Адамом, и со стороны это выглядело вполне невинно, но сейчас ее потрясло неприкрытое желание в глазах дочери. Так смотрит на любовника взрослая женщина, женщина, которая не в силах совладать со своими чувствами. Дженнифер прекрасно знала, почему муж недолюбливает семью Уэллз. Она поделилась с ним своей тревогой, испугавшись, что Адам попросту играет с Рейной, пытаясь позлить виконта, как это часто проделывал сам граф Клер. Теперь же она усомнилась в этом и, внезапно почувствовав себя очень старой, разгневалась на мужа. Он такой чопорный, сухой и слишком оберегает дочь. Ах, лучше бы они никогда не видели Неаполя, не соглашались на обман, предложенный графом Клером. Но это, похоже, ничего не изменило бы. Рейна все равно встретилась бы с Адамом в Лондоне, и результат скорее всего был бы тот же.

— Ты выяснил что-нибудь? — тихо спросила Арабелла брата и тотчас же рассмеялась: — Кажется, я ни о чем другом не могу с тобой говорить последнее время!

— Верно, — подтвердил Адам. — Я действительно обнаружил все, что осталось от наших грузов. Очевидно, граф продавал товары французам со значительной прибылью. Он немного помедлил, глядя, как к Рейне подходит де ла Валль. — Но пока я не могу разоблачить Эрве, Н е узнав, от кого он их получил.

— Жаль, что я ничем не смогла тебе помочь, — с разочарованием заметила Арабелла. — Наверное, мне стоит пофлиртовать немного с графом… таким образом, я сумела бы отвлечь его внимание от Рейны.

— Он так же отвратителен, как я подозревал, Белла.

Держись от него подальше!

Арабелла насмешливо вздернула тонкую бровь. Адам вздохнул:

— Мало того, что он французский шпион, его развлечения, помимо всего прочего, более чем омерзительны!

— Откуда тебе знать! Ты еще не член клуба!

— Несколько раз я следил за графом и буду благодарен, если ты просто поверишь мне на слово.

— Ты ужасно скучный, Адам!

— Вероятно, но больше ты ничего от меня не услышишь, сестричка.

Он снова отыскал глазами Рейну, занятую беседой с графом. Арабелла заметила, как лицо брата исказила гримаса.

— Что же касается Рейны, думаю, мне придется поговорить с ней откровенно. Надеюсь, ты предупредила ее быть поосторожнее с графом?

— Рейне он совершенно безразличен, Адам, — спокойно пожала плечами девушка. — Просто ей трудно от него отделаться.

— Тем не менее, — свирепо прорычал Адам.

— Не забудьте, маркиз, — строго напомнила Арабе», хотя ее темные глаза лукаво сверкнули, — именно против вас возражает отец Рейны, особенно когда она заявила, что считает вас образчиком красоты и добродетели.

Легкая усмешка тронула губы Адама.

— Да, знаю, она мне сказала.

— Неужели? Значит, Рейна не столь застенчива, как мне казалось. Я, конечно, попробовала убедить ее, что в тебе нет ничего особенного, но она, тем не менее упорствовала в своих заблуждениях.

— С такой сестрой я… Неожиданно он осекся.

— Иисусе! Эта дурочка с ним танцует!

— Рейна должна быть учтивой, Адам. Ее отец здесь гость, и членам его семьи нельзя никого оскорблять. Граф де ла Валль считается преданным роялистом.

Адам проворчал что-то и, оставив Арабеллу, подошел ближе к танцующим.

Граф пытался завести разговор с неприветливой молчаливой девушкой, чей взгляд скользил по залу всякий раз, когда они расходились в танце.

— Вы прекрасно говорите по-французски, мадемуазель. Рейна кивнула, поджав губы.

— Мой род уходит корнями в древнюю французскую аристократию, — сообщил он с неприкрытым гневом.

— Мои поздравления, месье.

Эрве стиснул зубы, не понимая причины сто явной отчужденности, однако мгновенно замолчал и к концу танца умудрился увлечь девушку к выходящей балкон двери.

Вы выглядите чересчур разгоряченной, мадемуазель, — сочувственно заметил он. — Пожалуй, нам не мешает немного насладиться вечерней прохладой.

Рейна вздрогнула от страха, но тут же упрекнула себя в излишней чувствительности. Граф, конечно, весьма настойчив, но вокруг столько людей!

Однако девушка попробовала осторожно отнять руку.

— Мне вовсе не жарко, — запротестовала она. — Пожалуйста, отпустите меня.

— Немного погодя, дорогая, немного погодя.

Граф слегка подтолкнул ее, и они оказались на широком балконе. Рейна, поняв, что не сможет избавиться от него, не устроив при этом безобразной сцены, вздернула подбородок, подошла к краю балкона и схватилась за витые железные перила.

— Какой прекрасный вид, взгляните! — хрипло пробормотал граф. — Отсюда можно даже наблюдать английские суда в заливе. Чудесно знать, что мы находимся под защитой великой страны.

— Вы правы, — безразлично бросила Рейна, — но здесь слишком холодно, и я хотела бы немедленно вернуться, месье.

А сад! — продолжал Эрве, не обращая внимания на ее слова. — Какие упоительные запахи! — Он осторожно взял ее за руку. — Неплохо бы прогуляться в саду, мадемуазель.

— Но это не принято, сэр, — возмутилась Рейна, не замечая, что говорит по-английски. — Мне не хочется, — поспешно объяснила она по-французски.

Такая излишняя скромность совершенно ни к чему. В Италии не любят жеманниц, — вкрадчиво запротестовал граф и потянул ее за собой. Рейна оглянулась на балконную дверь. Кто-то успел ее закрыть.

— Не смущайтесь, дорогая, — тихо продолжал граф, приблизив губы к ее виску. — Все, что я прошу, — несколько минут в вашем очаровательном обществе.

Рейна уже собиралась закричать. По-видимому, это единственное, что может ее спасти, но тогда разразится скандал и отец будет крайне недоволен. Возможно, он даже запретит ей покидать виллу и не позволит снова встретиться с маркизом. Девушка покачала головой. Граф все больше ее злил, но, с другой стороны, что он сделает ей здесь, в дворцовом саду?!

— Что ж, — сдержанно согласилась Рейна, — но только на несколько минут.

Граф улыбнулся. Он хорошо знал женщин. Кажется, только кокетливые англичанки обязательно должны создавать видимость сопротивления, прежде чем отдаться и получить наслаждение. Кроме того, мисс Линдхерст, конечно, девственница, и задешево свою невинность не продаст. Вероятно, придется даже жениться на ней. Правда, эта мысль не возмутила Эрве. Она прелестна, и, кроме того, принесет мужу немалое приданое.

Рейна молча спустилась вместе с графом по короткой лестнице в сад, мысленно проклиная себя — здесь царила почти непроглядная тьма, а она осталась наедине с этим ужасным человеком!

— Самые пышные цветы меркнут в вашем присутствии, — начал граф в смехотворной попытке обольстить девушку.

— Сомневаюсь, — покачала головой Рейна, стараясь сохранить спокойствие. — По-моему, я ничем не выдающаяся личность.

— Не притворяйся, что ты не понимаешь, — пробормотал он и, сжав ее руки, привлек к себе, и стал целовать волосы над ухом.

— Отпустите меня! Я не притворяюсь, месье! И если в вас есть хоть капля благородства, вы немедленно прекратите нести этот вздор!

Однако граф стиснул ее пальцы немного сильнее и свободной рукой приподнял подбородок. В следующую минуту он прижался к ней всем телом; по губам скользнул его язык. На мгновение Рейна оцепенела от ужаса, но тут же принялась яростно сопротивляться.

— Грязное животное, — охнула она и, вырвав руку, размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину. — Гнусный негодяй!

Граф, удивленный и разгневанный, отстранился и машинально дотронулся до щеки.

— Ты заплатишь за это, голубка, — тихо пообещал он и снова потянулся к ней.

Рейна неожиданно вспомнила, как ее брат, Томас,краснея от смущения, объяснял, что если мужчина вдруг перейдет границы приличия, ей следует ударить его… коленкой. Тогда она долго гадала, почему именно подобные действия могут отрезвить мужчину, но сейчас тем не менее изо всех сил коленом двинула графа в пах.

Он повалился как подкошенный. Лицо исказилось болью.

— Проклятая сучонка, — сдавленно прошипел Эрве, схватившись за живот. Не собираясь выслушивать оскорбления, Рейна метнулась к ступенькам, ведущим на балкон. Страх вернулся с новой силой, когда она вновь оказалась в салоне и остановилась, стараясь успокоить неровное дыхание. Девушка нисколько не сомневалась: все окружающие догадываются, что произошло. Она потихоньку подошла к стене и нырнула в маленькую приемную, в которой обычно давались частные аудиенции дипломатам. Пытаясь охладить разгоряченные щеки, она стала лихорадочно обмахиваться веером, но тут же поняла, что ноги ее не держат, и рухнула на стул.

— Какого дьявола вы делали с графом в саду? Рейна подняла пылающее лицо и уставилась на маркиза ди Гальвани.

— Неужели у вас нет ни капли разума? — прорычал Адам, чей гнев еще больше подогревало молчание девушки.

— По-моему, я не так уж глупа, — наконец пробормотала она, — если умудрилась все-таки ускользнуть от него!

— Да, я видел, как вы пнули его между ног! Поразительно! Вы научились этому трюку у братьев? Нет, молчите. Только последняя дурочка могла пойти гулять с ним в сад!

Рейна с трудом поднялась.

— Я не намереваюсь, синьор, оставаться здесь и выслушивать ваши оскорбления! Вероятно, действительно, с моей стороны было не слишком… мудро позволить поставить себя в такое невыносимое положение, но ведь все кончилось благополучно.

— Граф не из тех, кто забывает, что глупая девчонка сумела взять верх! Черт побери, вы выпустили тигра из клетки!

— Видимо, — процедила Рейна, безуспешно стараясь выпрямиться, — у вас с моим отцом гораздо больше общего, чем казалось сначала. Вы так же несправедливы, как он!

Адам расслышал легкий надлом в ее голосе, и его гнев испарился. Девушка выглядела бледной, невероятно беззащитной и ослепительно прекрасной.

— Рейна, — произнес он уже спокойнее, — я просто волновался за вас. Обещайте, что никогда больше не останетесь с ним наедине.

— Хотите сказать, в точности так же, как мы с вами сейчас?

Неожиданно она представила его смеющимся, занятым шутливой беседой с Арабеллой, и разъяренно прошипела:

— Я вовсе не слепа, синьор! Вы пришли сюда, потому что Арабелла занята другими поклонниками и вы не можете подольше побыть с ней рядом? Или это она прислала вас за мной?

— Перестаньте набрасываться на меня, маленькая мегера! Я решил убедиться, что с вами ничего не случилось!

— Мегера! И потому, что я не собираюсь больше выносить вашу надменную снисходительность, вы имеете дерзость оскорблять меня?!

Адам сообразив, что вовсе не собирался обмениваться колкостями, почти бессознательно сжал ее плечи и привлек к себе. К его немалому изумлению, Рейна прильнула к нему, обхватив шею тонкими руками. Адам нежно поцеловал ее, и она с тихим стоном приоткрыла губы, отдаваясь его ласкам? чувствуя, как ее несут куда-то невысокие бирюзовые волны…

Адам неожиданно выпустил девушку, убрал ее руки, и она ошеломленно уставилась на него.

— Я… я не понимаю, — прошептала Рейна, не в силах отвести отнего взгляд. — Пожалуйста, Пьетро, я хочу…

Маркиз опустилруки и быстро отступил.

— Вы сами не знаете, чего хотите, — резко бросил он. — И не смотрите на меня такими умоляющими глазами! Именно так вы глядели на графа?!

И при виде ее исказившегося болью лица был готов откусить себе язык. Но поздно. Она потрясена его грубостью.

— Ради Бога, возвращайтесь поскорее к родителям! — почти прокричал он.

Рейна сглотнула слезы.

— Ненавижу вас! — завопила она по-английски и, вне себя от ярости, ударила Адама по лицу, а сама подобрала юбки и опрометью выбежала из комнаты.

Адам долго стоял, глядя вслед Рейне. Наконец он медленно повернулся и, слегка наклонив голову, направился к камину.

— Кажется, мы оба потерпели неудачу, mon ami[11]. Вкрадчивый голос графа снова вызвал в Адаме прилив неудержимого гнева. Но когда он обернулся, на лице играла лишь легкая усмешка.

— Вот как? — осторожно осведомился он. — Я видел, как эта маленькая английская сучка вылетела из комнаты, словно кролик из силка. Девчонку нужно проучить.

Адам сверхъестественным усилием воли удержался от того, чтобы не броситься на графа.

— Я недооценил ее, — признался он, небрежно смахивая пылинку с рукава. — Она слишком наивна. Сама невинность.

Хмурое лицо графа внезапно осветилось широкой улыбкой.

— Да, — задумчиво протянул он, — вы, кажется, правы. Холодная девственница.

— Нам обоим лучше держаться от нее подальше, — заявил Адам, с неприязнью отметив, что Эрве продолжает улыбаться. — В море полно другой рыбы. Я не собираюсь больше тратить время на эту.

— Верно, — двусмысленно согласился граф.

— И предлагаю вам сделать то же самое, — уже чуть резче добавил Адам.

Эрве наклонил голову набок.

— А мне кажется, вы все еще хотите эту дурочку, — выдохнул он и, направляясь к выходу, бросил через плечо: — Посмотрим, друг мой, посмотрим.