Доиграешься, девочка!

Глава 20

— Я тебя убью, — печально вздыхаю, мотаю головой из стороны в сторону, прогоняя все-таки это дикое желание чем-нибудь треснуть Глеба, и направляюсь к входной двери.

Вот же… Приличных слов, увы, подобрать не могу, чтобы описать мое нынешнее состояние, а самое главное — охарактеризовать Глеба одним, но очень емким словом.

Негодяй! Нет, не то. Слишком уж мягко для этого…

Аферист! Это уже ближе к делу.

Подлец! Почти как комплимент.

Зато на языке так и вертится что-то неприличное. Теперь, главное, не сорваться. И не ляпнуть ничего лишнего в присутствии его мамы.

«Подыграй, что ты от меня без ума!»

Вот это я влипла, так влипла.

«И мы с тобой живем вместе…»

Тут даже комментировать боюсь. Я-то надеялась, что сбегу незаметно. Пока Глеб будет маму отвлекать. Но с этим «подыграй» мой спутник выбил меня немного из колеи. Еще и глаза такие жалостливые сделал, что я…

Нет, не растаяла, просто поставила себя на его место.

«Иначе она мне мозг вынесет, знакомя с дочерьми своих многочисленных знакомых!»

Как это знакомо! Особенно, когда внуками тебя достают без конца и края. Тут даже мои аргументы канули в небытие, и я промолчала, не зная, как правильно этот факт прокомментировать.

«Я из дома сбегу!»

А вот этот этап мы уже прошли. Сбежала. И ни капли не жалею.

«А у мамы будет инфаркт!»

У моего папашки была истерика. Вопли, крики, угрозы. Вплоть о лишения меня наследства. Но папочка мой — стойкий оловянный солдаик, через неделю остыл, хоть и продолжает мне мозг со своими женихами выносить по сей день, а тут пожилая женщина. Мало ли, вдруг сердце слабое? А Глеб…

В общем, согласилась я исключительно из женской солидарности, чтобы маму не расстраивать.

«Всего неделя!»

Тут уж он палку перегнул. Максимум — завтрак. Так и быть, изображу огромную любовь к этому негодяю.

А дальше пусть разруливает сам. Скажет, что мы поссорились, и он дико страдает, поэтому ему никто не нужен в данный момент. Мама посочувствует, назовет меня парочкой словечек, нелицеприятных для женских ушей, и отстанет от сыночка.

А через неделю свалит.

Идеальный план!

— Почему так… — женщина запинается, при виде меня. Даже лицо начинает округляться постепенно, переходя из состояния злобного в удивленно-ошарашенное.

— Здрасьте, — я киваю в подтверждение своих слов и улыбаюсь.

— Доброе утро! — серьезным тоном произносит женщина. — Вы кто?

— Я… — как-то все мысли разом испаряются из головы, и я не нахожусь с быстрым ответом.

— Невеста моя, — слышу за спиной мужской голос, и выдыхаю.

Спаситель, будь он не ладен. Слава Богу, хоть вовремя появился.

Ну вот, просила же одеться. Как человека просила. В одних штанах выперся встречать маму. Еще и я тут маячу в одной футболке Глеба.

Чувствую, не поверит. Примет меня за женщину легкого поведения. А что, я бы точно приняла.

О Господи, поскорее бы это утро закончилось!

— Поему так долго? — возмущается женщина, целует Глеба в щеку и проходит в квартиру.

Правда, не сводит заинтересованного взгляда с меня.

— Одевался я, мама! — мой женишок злится, правда, его мама этого не замечает. — Еще вопросы будут?

— Не хами! — выдает женщина, а я усмехаюсь. — лучше познакомь меня с этой очаровательной барышней.

— Кстати, а почему так рано? — Глеб заносит чемодан в квартиру, закрывает дверь, при этом, как я понимаю, нарочно оттягивает момент знакомства.

— Мой рейс отменили, но заранее предложили улететь другим рейсом, — выдает женщина, направляясь на кухню.

— А сообщить не судьба?

— А я, по-твоему, маленькая девочка, и сама не могу добраться? — женщина останавливается посреди кухни, мы с Глебом движемся за ней.

И тоже останавливаемся, когда она поворачивается к нам лицом.

Мужская рука тут же пристраивается на моей талии. И даже мои косые взгляды не действуют на этого засранца, который с довольной рожей сообщает:

— Знакомься, мама, это Янина!

— Очень приятно, — женщина протягивает мне руку, которую я пожимаю в ответ. — Надежда Валерьевна.

— И мне приятно, — я улыбаюсь, чтобы хоть немного снять напряжение и разрядить обстановку. — Будете чай или кофе?

— Учись! — Надежда Валерьевна тычет пальцем в сторону сына, а после обращается ко мне: — Спасибо, милая.

— Э-ээ…

— Она пьет кофе с молоком и без сахара, — поясняет Глеб, а я только сейчас понимаю, какую чушь сморозила.

Я же вроде как тут хозяйка. Только вот понятия не имею, где и что лежит.

Черт, сама себя загнала в тупик.

Ну же, дорогой! Выручай!

Не стой столбом! Еще и улыбку натянул от уха до уха, а его ехидный взгляд то и дело повторяет:

«Попалась в клетку, строптивая птичка!»

Сейчас я тебе устрою, павлин общипанный. Чего скалишься, идиот? Мама твоя далеко не простушка — обман в два счета распознает. И будет трындец тебе, дорогой.

Мне-то что?

— Э-ээ… — я снова тяну, кивая в сторону кофе-машины, с которой вроде как разобралась.

Только вот что делать с молоком? Признаюсь, в холодильник я тоже заглядывала. И ничегошеньки там не обнаружила.

И? Что делать?

— В крайнем шкафчике стоит пакет с сухими сливками, — шепчет мне Глеб на ухо, пока его мама гордо дефилирует к креслу, а после и усаживается в него, закидывая ногу на ногу.

— Спасибо, дорогой! — шепчу в ответ, придавая своему тону максимум сарказма.

— Я тоже тебя обожаю, — смеется этот негодяй и…

Нагло прижимает меня к себе и целует в висок.

— Прекращай! — я снова шепчу, правда, это больше похоже на шипение, но Глеб непробиваем сегодня.

— Иначе не поверит.

— Твоя смерть будет долгой и мучительной.

— Ты такая красивая когда злишься.

— Молодежь, я вам не мешаю? — влезает мама Глеба в нашу негромкую перепалку, а мы оба вздыхаем довольно громко.

— Ну что ты, мам, — мой спутник мне подмигивает, пока женщина этого видеть не может, а после поворачивается к матери лицом и направляется к пустому креслу. — Как ты могла такое подумать!

Вот же гад такой! Снова меня переиграл. Нет бы, сам сделал кофе маме, так он, видите ли, подсказал мне, где лежат эти чертовы сливки.

«Ты у меня еще попляшешь!» — это первая мысль, которая приходит мне в голову, после чего я направляюсь к этому самому шкафчику.

— И мне сделай, пожалуйста, кофе, дорогая! — слышу за спиной голос моего «любимого» и сильнее сцепляю зубы.

Я тебе, дорогой, мышьяка бы с удовольствием подсыпала. Ни секунды не раздумывая.

Я же не знаю, как он любит кофе! Катастрофа!

Да что за утро-то сегодня такое? Плюнуть на все и… сбежать. А что? Я никому ничего не должна. И на крови не клялась помогать этому негодяю.

Подыграть? Тогда сам бы и помог. Например, как-то завуалировано подсказал, какой он пьет кофе. Девочка я умная, пойму даже намеками.

Хотя…

Чего это я переполошилась, в самом-то деле? Сейчас и отомстим заодно Глебу. Интересно, как отреагирует на мою маленькую месть?

Шесть ложек сахара в маленькую чашку! Нет, семь! А может восемь?

«Янина, остановись!» — кричит мой внутренний голос, а у меня тем временем настроение поднимается до небес.

Так, главное не перепутать — со сливками — это Надежде Валерьевне. А вот черный еще и с сахаром — это моему «ненаглядному». Пей, дорогой, не обляпайся. А я пока постою в сторонке, выбирая подходящий момент, чтобы смыться.

Но не тут-то было!

Как только я ставлю чашку перед Глебом, он ловит меня за талию и…

Усаживает к себе на одно колено, я только ойкнуть успеваю.

— Ну, рассказывай, Янина, — начинает женщина, сидящая напротив.

— Что? — я округляю глаза, глядя на нее.

— Все! 0 Надежда Валерьевна пожимает плечами и делает глоток кофе. — Вкусно-то как. Учись, Глеб, как надо кофе варить.

— Куда уж мне, — усмехается этот негодяй и подносит свою чашку ко рту.

Давай, милый! Не подведи!

Я хочу выровнять счет!