Долг чести

Глава 8

Час спустя Дугал и впрямь готов был поверить, что в жилах Софии течет цыганская кровь. Разумеется, кобылка Софии не шла ни в какое сравнение с его Посейдоном. Тем не менее Дугалу пришлось догонять Софию, а не наоборот. Иногда ей даже удавалось уйти в отрыв, будь оно все неладно.

Конечно, он совсем не знал эту местность, иначе положил бы конец безобразию. У него не раз возникал соблазн показать этой девице, кто тут лучший наездник. Но рисковать Посейдоном?

Вид стройной фигурки Софии, галопирующей впереди, сначала действовал ему на нервы. В небе над его головой стали собираться грозовые тучи. Потом Дугал понял, что в этом есть свое преимущество. Пусть не в меру бойкая мисс Макфарлин скачет впереди: ему открывается восхитительный вид пышных полушарий ниже ее узенькой талии.

Взгляд Дугала блуждал по ее телу. Чудесно… Прекрасно… Раздражение почти улеглось — к тому же какая на ней сапфирово-синяя амазонка! Сидит как влитая, не скрывая линий бедра грациозной наездницы. Юбки развеваются в такт движению лошади. На голове щегольская шляпка с длинной вуалью. Загляденье!

Никогда не встречалась Дугалу женщина, наделенная такой красотой. София словно светилась изнутри. Да и снаружи было на что посмотреть. Он почти забыл, что она вознамерилась обманом забрать у него Макфарлин-Хаус. Они проехали лесок, и София пустила лошадку шагом, дожидаясь, пока Дугал ее нагонит. На небе минуту назад собирались тучи, но теперь ветер разгонял их прочь.

— А я боялась, что мы вымокнем под дождем.

Дугал рассматривал белые кружева в глубоком треугольном вырезе амазонки.

— Откуда взяться дождю?

София взглянула на него. Сейчас ее глаза казались совсем синими, в цвет сапфировой амазонке.

— Но небо… — Посмотрев вверх, она удивилась: — Ни облачка! А десять минут назад собиралась гроза.

— Ветер разогнал тучи.

— Да, но…

— Но что? — мягко спросил Дугал.

София открыла было рот, но передумала.

— Ничего. Нам пора возвращаться. Становится жарко.

Итак, восхитительная София слышала о проклятии Маклейнов. Дугал так сжился с ним, что едва о нем помнил — если только обстоятельства вынуждали. Не обращая внимания на сгорающую от любопытства Софию, он кивнул:

— Действительно становится жарко.

— Пустим лошадей шагом. — София наклонилась и ласково потрепала шею кобылы, предоставив Дугалу отличную возможность заглянуть в декольте.

— Пусть бы лошади шли шагом до самого дома. — Он дернул поводья, чтобы Посейдон нагнал лошадь Софии. — Это вам было угодно нестись по полям сломя голову.

София выпрямилась, лицо озарилось восхитительной улыбкой.

— Обидно, что кто-то ездит лучше вас?

— Не в этом дело. Вы прекрасно знаете, что Посейдон догнал бы вас в два счета. Но я не хочу рисковать лошадью, пуская в галоп по незнакомому полю. Тут могут быть кроличьи норы.

— Разумеется. Кроличьи норы.

Что бы сказать в свою защиту? Но глаза девушки смеялись, и Дугал понял — она просто дразнит его. Настроение сразу улучшилось.

— София, любовь моя, не искушайте грешника. Не боюсь я ни вас, ни вашей лошади, и вы отлично это знаете, черт возьми.

— Уверена, у вас есть причина не желать скачки наперегонки, — возразила она притворно серьезным тоном. — Я вот только не уверена, что у вас нет скрытого мотива.

— У меня есть и то и другое. Причина не состязаться с вами в другом. Боюсь, что лошадь сломает ногу. А скрытый мотив — желание подольше побыть с вами наедине. Это станет невозможным, как только мы доберемся до дома. Вам нравится меня дразнить, миледи.

— Ничего подобного.

— Разумеется, ни одна женщина в таком не признается. Но большинство просто обожают это занятие. — Он махнул рукой в сторону склона, где виднелась купа деревьев. — Здесь много лесов?

— Есть несколько рощиц, остальное — фермерские угодья. Наши арендаторы процветают. В последние несколько лет мы кое-что тут подправили. Прорыли новые канавы. Они здорово помогли, когда стояла засуха.

Она говорила с гордостью землевладельца, которому пришлось немало потрудиться. Дугал вспомнил собственного брата Хью, помешанного на хозяйственных вопросах! С ним невозможно было разговаривать. Брат вываливал на собеседника кучу полезнейших сведений. Сколько бушелей чего-то там собрано, сколько родилось телят. Но вот дочь заядлого картежника, с жаром рассуждающая о сельском хозяйстве, — это что-то небывалое.

— Мы почти два года сооружали эту систему канав для полива, потому что… То есть мне так рассказывали.

— Понятно.

Конечно, что тут непонятного. София Макфарлин очень любит свою землю. Дугал указал на небольшой дом под соломенной крышей в узкой горной долине.

— Там живет один из арендаторов? Кажется, дом в отличном состоянии.

— Не замечала.

Она напустила на себя сдержанный вид, спрятав живой интерес под маской безразличия. Дугал почувствовал укол разочарования. Захотелось стряхнуть с нее напускную холодность.

— И много ли здесь арендаторов?

— Четырнадцать семей. Некоторые обитают тут третье поколение.

— Занятно. Как вам известно, теперь это моя земля. Поэтому я и спрашиваю.

Прекрасное лицо Софии застыло. Она отвернулась, чтобы полюбоваться пейзажем. Пурпурные холмы на горизонте, затянутая дымкой горная долина внизу, зеленеющие поля.

София указала на крутой холм с огромными валунами:

— Эти земли почти не используются. Там одни скалы и мало почвы.

— А мне кажется, их все-таки используют.

— Нет. За этими холмами болото. Там никто не живет. Туман приносит зловредные испарения.

— Зловредные испарения?

— Да. А вокруг темный лес. — Она понизила голос: — Говорят, там водятся волки размером с человека.

— Люблю волков. И чем они крупнее, тем лучше.

София захлопала ресницами.

— Они прирожденные охотники. И я сам заядлый охотник. Как вы уже могли догадаться.

София покраснела — нежный розовый цвет окрасил молочную кожу щек. Она отвернулась, и Дугалу представилась чудесная возможность полюбоваться ее профилем и округлостью полной нижней губки. Ее губы манили. Как хотелось ему узнать их вкус!

Дугал не привык, чтобы ему хоть в чем-то отказывали. Захотел — значит, получил. Очень просто. И сейчас он не видел причин думать, что получит отказ. Конечно, эта девушка красивее других женщин и, черт возьми, исполнена тайны. Но она будет ему принадлежать. Разве может быть иначе? Дугал самодовольно улыбнулся.

Они миновали огромный старый дуб. Поля шляпы отбрасывали широкую тень на ее лицо так, что глаз не было видно. София сказала:

— Я вот что думаю… Зачем такому человеку, как вы, Макфарлин-Хаус? Он затерялся на краю света…

— София, я и мои братья воспитывались в деревне. Мать умерла, когда я был совсем ребенком. А отец считал, что мальчикам полезен свежий воздух. Чем больше времени они проводят вне дома, тем меньше перебьют и переломают внутри.

— Забавно!

— Мы почти все время проводили на лоне природы. Ловили рыбу в ручьях, носились на лошадях, искали приключений на свою голову, где только могли.

— Вы уже говорили, что у вас есть братья. Сколько их?

— Че… — Он поспешно замолчал. — Трое.

София удивилась:

— Трое? Вы точно не знаете?

Посейдон взбрыкнул. Дугал вцепился в поводья мертвой хваткой, словно в минуту смертельной опасности. Младший брат погиб два года назад, но ему было до сих пор тяжело говорить о нем спокойно.

— У меня трое братьев.

София сочувственно кивнула. Дугал колебался. Не собирался он поверять ей свои печали, но как знать… Отчего бы и нет? Возможно, она тоже доверится ему, если он чуть-чуть уступит. Совсем чуть-чуть.

Спокойным, ровным голосом он сказал:

— Был еще брат, Каллум. Младший. Он… погиб. — Слова застряли в горле, и ему стало нечем дышать. Горе снова охватило его. А он-то надеялся, что все отболело. Но нет. Когда-нибудь он сумеет произносить имя Каллума, не испытывая мук, только чтобы услышать, как оно звучит.

Будь оно все проклято. Чувства привели Каллума к смерти. Но Дугал не позволит чувствам взять верх над ним, о нет.

— Впрочем, дела моей семьи вас не касаются.

— Прошу прощения, что затеяла этот разговор. Должно быть, долгая прогулка вас утомила. Поэтому вы стали злым и раздражительным.

Никто за всю сознательную жизнь не называл Дугала злым и раздражительным. Словно порыв раскаленного ветра дунул им в лицо.

— Жаль, что нежелание обсуждать с вами мои семейные, дела вас обидело. Но это не моя вина.

— Не беспокойтесь, милорд. Нам можно и не разговаривать. Домой поедем молча.

— София, я…

— Вам угодно держаться в официальных рамках, поэтому обращайтесь ко мне «мисс Макфарлин».

Она напустила на себя вид холодной учтивости, и Дугал вдруг разозлился не на шутку. На небе немедленно стали собираться тучи.

— Не нужно глупых капризов, — резко объявил он. — Всего лишь потому, что я не желаю говорить…

София пришпорила лошадь, и она сорвалась с места, пустившись сумасшедшим галопом.

Будь она проклята. Да как она смеет?! Черные тучи, клубясь, стремительно надвигались с севера. Небо почернело. Дугал вонзил шпоры в бока Посейдона и помчался вслед.

София слышала, как сзади грохочут копыта Посейдона. Конь и его разъяренный всадник нагоняли. София пригнулась к шее лошади и дала шпоры. Внезапный порыв ветра швырнул на дорогу охапку листьев. Деревья раскачивались из стороны в сторону. Шляпка Софии слетела с головы, вырывая булавки из прически. Ветер унес шляпку высоко в небо, раздувая длинную вуаль, словно парус.

Прическа рассыпалась. София перебросила волосы за спину, и скачка продолжалась. Вот и дом. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Дугал нагонял, но она еще успевала добраться до надежных стен своего дома. Должна успеть во что бы то ни стало. Если он схватит ее, тогда…

Сверкнула молния, и на соседнем выгоне вспыхнуло дерево. Брызнул огненный дождь из щепок и ветвей. Охваченная ужасом кобылка Софии из последних сил рванула вперед.

Боже правый, значит, истории про древнее проклятие не врут? Несколько минут назад на небе не было ни облачка. Но стоило Дугалу рассвирепеть…

Краем глаза София заметила Посейдона. Он их догнал! Она галопом влетела в ворота. Когда они поравнялись с амбаром, рука в перчатке ухватила поводья ее лошади. Рывок — и обе лошади встали как вкопанные.

Кобылка протестующе вскинула голову, но Дугал держал крепко, и она подчинилась, тяжело дыша. Ее бока то поднимались, то опускались. София уставилась на Дугала:

— Как вы смеете хватать мою лошадь?

— А как вы смеете меня дразнить? — Он спешился, стараясь не давать воли гневу. Над головой грозовые тучи угрожающе карабкались одна на другую и, казалось, умоляли — отпусти нас! Он почти физически ощущал их давление, но упрямство не давало внять мольбам.

К ним подбежал Шелтон:

— Ну вот и вы наконец! Я видел, что собирается гроза, и подумал…

Взглянув на сердитые лица Софии и Дугала, слуга поспешно замолк и попятился, со страхом косясь на грозовое небо. Дугал бросил ему поводья обеих лошадей.

— Тут неподалеку, на поле, загорелось дерево. Пошли туда кого-нибудь, чтобы не вышло пожара.

Шелтон вздохнул:

— Неужели снова… — Он обеспокоенно взглянул на Софию. — Я сам приму меры.

— Спасибо. Лошади сильно устали. Займись ими.

— Да, милорд.

Дугал протянул Софии руку, чтобы помочь спешиться. Она вцепилась в луку седла и, не двигаясь, презрительно посмотрела на Дугала.

— Ну, давайте же! — нетерпеливо вскричал он. — Сейчас хлынет дождь.

Пусть прекратит свои чертовы капризы — и никакого дождя не будет. Но София вцепилась в седло так, что побелели костяшки пальцев.

— Нет.

За домом полыхнула ослепительная молния, и на мгновение весь мир Потонул в мертвенно-белом свете. Лошади испуганно шарахнулись, но слуга держал их крепкой рукой.

— Простите, мисс. — Шелтон сильно нервничал. — Лучше всего вам послушаться его светлость.

— Сама спущусь. — Она встретилась с Дугалом взглядом. — И не боюсь поджариться. Более того, я не намерена поддаваться на ваши глупые страшилки. Дешевый балаган! — Она махнула рукой вверх, на чернеющее небо.

— Черт! — Шелтон в испуге закрыл ладонью глаза.

Дугал был не просто разозлен — он был в ярости. И тучи не замедлили откликнуться. Но потом… Он усмехнулся: древнее проклятие, тяготеющее над родом Маклейнов вот уже которую сотню лет, для Софии не более чем «дешевый балаган»! Теперь он не знал, злиться ему или смеяться. Заглянул в глубь голубых глаз и понял — ему все-таки смешно.

— Меня не напугать парой капель вашего дурацкого дождя.

Шелтон застонал:

— Сейчас начнется!

Однако ничего не произошло. Зато разъярилась София:

— Да вы смеетесь надо мной?

— Нет, дорогая моя. Я смеюсь над нами обоими. Мы не способны доехать с поля до дома, не устроив бешеной скачки. До скончания веков мы обречены бросать друг другу вызов. И если мы не примем надлежащих мер, мой гнев поджарит нас, словно пару колбасок на вертеле.

— Мне не очень понравилось сравнение с колбасками.

— У меня нет времени на учтивость. Сейчас хлынет ливень. Так что придется удовольствоваться колбасками.

София рассмеялась, и его гнев сразу улетучился. Дугал рассмеялся вслед за ней. Шелтон вздохнул с облегчением.

Смеясь, Дугал снял Софию с лошади и поставил на землю. Его руки почти сошлись на ее талии — девушка была такой миниатюрной! Он совсем забыл об этом, когда она сидела на лошади. Наездница она лихая, каких поискать.

Снова возникло яркое видение — София оседлала его самого вместо лошади, сжав ногами его бедра. Роскошная грудь обнажена и совсем близко от…

Вне себя от охватившего его возбуждения, он быстро опустил девушку на землю — слишком уж поспешно. Шелтон повел лошадей в конюшню. София взглянула на Дугала снизу вверх, убирая за спину растрепавшиеся волосы.

— У вас ужасный характер.

— Это проклятие моего рода.

София посмотрела на облака над его головой.

— Значит, древнее проклятие действительно существует?

Об их семейном проклятии не стоило говорить в таком легком тоне. Разумеется, женщины проявляли любопытство. Но сейчас ему вовсе не хотелось ничего объяснять. Близость Софии сводила его с ума. Дугал пожал плечами и уклончиво ответил:

— Возможно.

Не отрываясь он смотрел на ее губы, такие чувственные, влажные. Нестерпимо хотелось их поцеловать. Руки сжали ее талию. София покраснела и попыталась вырваться. Напрасно — Дугал держал крепко и отпускать не собирался.

Ее глаза сердито сузились, и она холодно произнесла:

— По крайней мере мы успели осмотреть поместье. Боюсь, земля находится в некотором запустении. Я ничего не скрываю от нового владельца.

Как он устал от ее притворства! Ему вдруг нестерпимо захотелось услышать от нее правду, что она не хочет отдавать ему дом. Одному Богу известно, что бы сказал он в ответ на подобное признание. Дугал вовсе не романтически настроенный болван, способный сделать королевский подарок леди только ради необычного оттенка ее бирюзовых глаз. И он глух к женским слезам.

Он разумный мужчина, привыкший руководствоваться здравым смыслом. Чувства над ним не властны! Но почему тогда Дугал готов умолять ее — будь честной со мной, скажи всю правду!

Ветер бросил Софии в лицо копну золотистых волос.

— Любой другой человек был бы рад, что я столь откровенна!

Ничего себе, откровенна! Уязвленный Дугал вкрадчиво спросил:

— Следует ли мне считать, что ваш отец никудышный хозяин?

Глаза девушки гневно сверкнули.

— Мой отец хороший хозяин!

— Вот как? Тогда почему дом в ужасном состоянии?

София открыла рот, чтобы возразить. Впрочем, как могла она отрицать очевидное? Сдержав досаду, она спокойно сказала:

— Отец часто в отъезде.

— Но кто-то же посадил чудесные цветы возле озера и не пожалел времени ухаживать за садом. — Поймав ее удивленный взгляд, Дугал добавил: — Как вам известно, я не слепой. Я отлично все вижу.

Щеки девушки вспыхнули, и она снова попыталась выскользнуть из его рук.

За спиной Дугала хлопнула тяжелая дверь. София испуганно вытаращила глаза:

— Энгус, не надо!

— Ты, грязный ублюдок, — взревел Энгус.

Дугал обернулся и огромный кулак заехал ему точно в глаз.

Спасибо Софии — она повисла на ручище Энгуса. Это ослабило силу удара, иначе Дугал не просто упал бы на землю, а пролетел бы приличное расстояние. И не отделался бы подбитым глазом. Энгус просто убил бы его!