Дом счастья

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Марк сказал Элен, что время пролетит быстро, но последующие дни показались ей вечностью. В тот первый день в Сен-Бенуа она как будто ступила в Зазеркалье, в совершенно незнакомый и нереальный мир, полный изобилия и красоты.

Марк не ошибался, когда предупреждал ее об активности фоторепортеров. Элен со смущением читала в колонках новостей о себе как об «очаровательной, но застенчивой» женщине и видела на снимках, как она, приоткрыв рот, цепляется за руку мужа как за соломинку, сулящую ей спасение.

— Расслабься, жизнь моя, — советовал ей довольный Марк. — Скоро их внимание переключится на кого-нибудь другого.

Он успел свозить ее в Канны, Ниццу и Монте-Карло. Шикарные рестораны и блестящие магазины слились в одно сплошное пятно перед глазами Элен. Она не могла не признать, что Марк сдержал свое обещание относительно их взаимоотношений. С первого же дня они редко оставались наедине. В машине, в присутствии своего невольного гувернера Луиса, они поддерживали любезный, но чопорный разговор, а на вилле, по инициативе самого Марка, старались избегать друг друга под неодобрительными взглядами Гастона и Элизы, которых ставило в тупик странное поведение новобрачных.

Элен не знала, где и как Марк проводит вечера, хотя он всякий раз предлагал ей составить ему компанию и приходилось изобретать предлоги для отказа. Но она знала, что ей предстоит лежать без сна до его возвращения.

Иногда хотелось бросить Марку вызов, сообщить ему, что ей известно о том, что у него есть любовница. Но тогда она неизбежно продемонстрировала бы ему, насколько ей небезразлично это обстоятельство; а на такой риск она не могла пойти. Он не должен знать, что в состоянии вывести ее из душевного равновесия. Кроме того, он может поинтересоваться, откуда ей об этом известно. А как признаться, что ей случилось подслушать разговор? Нет уж, куда меньше унижения в том, чтобы хранить молчание и благословлять судьбу хотя бы за то, что она сохранила Монтигл. Когда я окажусь дома, мне будет легче, твердила она про себя.

И все-таки, когда настала пора собирать вещи, Элен почувствовала себя опустошенной. Спустившись к ужину, она обнаружила, что Гастон накрыл стол в столовой, а не на террасе.

— Собирается дождь, мадам, — мрачно сообщил он. Элиза внесла блюдо с домашним гусиным паштетом.

— Мсье просил, чтобы вы начинали без него, — сказала она. — Он разговаривает по телефону.

Прошло больше десяти минут, прежде чем Марк вошел в столовую; на его лице не было ни следа улыбки.

— Прошу прощения, что заставил тебя ждать, — проворчал он.

Ужин прошел почти в полном молчании. Было совершенно очевидно, что мысли Марка витают где-то далеко.

Когда был подан кофе и супруги остались одни, Марк отрывисто сказал:

— Мы выезжаем в аэропорт в десять утра. Ты будешь готова?

— Время вылета переносится?

— Мы летим не в Лондон. Некоторое время пробудем в Париже. Я, кажется, говорил тебе, что у меня есть там квартира.

— Да, — подтвердила Элен. — И номер в отеле в Лондоне.

Марк криво усмехнулся.

— Квартира больше, можешь мне поверить. Для начала скажу, что спальня там не одна, — подчеркнул он.

Элен покраснела, смутившись тем, что он так легко прочитал ее мысли.

— Это неважно, — сказала она. — Я бы предпочла скорее возвратиться домой.

— Элен, ты моя жена, — задумчиво возразил Марк. — И потому считается, что твой дом там, где я.

— Наш брак не такого рода, — заметила Элен, не глядя на мужа. — И мне нужно быть в Монтигле. Я должна увидеть, как продвинулись работы. Да и что мне делать в Париже? Разве что стеснять вас, — добавила она.

Марк вскинул брови.

— Стеснять меня? Каким же это образом?

Элен закусила губу.

— У вас есть дела. Вы будете встречаться с людьми. И вообще, нам нужно отдохнуть друг о друга.

— Ты так полагаешь? — В голосе Марка послышалась издевка. — Значит, Монтигл зовет, и ты откликаешься на его призыв. Что ж, я поеду в Париж один и договорюсь, чтобы тебя встретили в Лондоне. — Он допил кофе и поднялся из-за стола. — А теперь прошу меня извинить. Я еще раз попытаю счастья в казино.

Элен не удержалась от вопроса:

— Это там вы проводите вечера? Я и не подозревала, что вы такой азартный игрок.

— Я им и не был, пока не встретил тебя, — примирительно произнес Марк. — Но оказалось, что колесо фортуны или колода карт добрее ко мне. — Он поднес к губам ее пальцы. — Au revoir.

Элен терпеть не могла грозы, но в этот вечер она была почти рада непогоде, которая отвлекала ее от насущных проблем. Я же одержала победу и возвращаюсь в Монтигл, думала она. Так почему же чувствую себя проигравшей?

Все же перспектива скорого возвращения домой помогла ей успокоиться; во всяком случае, она погрузилась в сон почти сразу.

Проснулась она в непроглядной темноте и в абсолютной тишине. Гроза прошла стороной, в комнате было жарко, как в духовке. Элен стало ясно, что спала она отнюдь не так спокойно, как рассчитывала. Она выбралась из-под смятых простыней и вышла на балкон, надеясь освежиться. Но и вне дома воздух был тяжелым и влажным, а сад как будто затаился в молчании, выжидая. Вот только чего?

Элен тут же получила ответ на свой невысказанный вопрос. Небеса словно разверзлись, крупные капли застучали по земле. Когда Элен вернулась в комнату, ее ночная рубашка уже промокла и прилипала к телу. Она сбросила ее и скользнула под тонкую простыню.

Теперь предстоит учиться засыпать, не прислушиваясь к звуку шагов Марка, подумала она. Слишком много впереди ночей, когда его не будет рядом.

Но вот зажглась лампа на прикроватном столике, и рядом с кроватью вырос Марк. Его волосы свисали мокрыми прядями, и капли дождя еще дрожали на смокинге.

— Что вы тут делаете? — выдохнула Элен.

— Пришел сказать тебе, что выиграл.

Он достал из кармана пачку евро крупного достоинства.

— Я очень за вас рада. Но новости лучше сообщать утром.

Марк только улыбался. Узел его галстука был ослаблен, несколько пуговиц на рубашке расстегнуты.

— Да ведь уже утро, радость моя. А кроме того, я еще кое-чего хочу.

— А это не может подождать? Я… я очень устала.

— А я ждал достаточно долго, — возразил Марк. — В нашу первую брачную ночь ты обвинила меня в том, что я купил тебя ради секса. Если и так, Элен, то я совершил неудачную сделку. И сегодня мне пришло в голову, что я еще не расплатился сполна за право насладиться этим прекрасным телом. Так что… — Он рассыпал по кровати часть банкнот. — Что я могу за это получить, сердце мое? Улыбку? Может быть, поцелуй? Или вот это?

Он сорвал простыню с Элен и отбросил ее в изножье кровати. Элен ахнула и попыталась свернуться клубочком, стараясь как можно плотнее прикрыть себя дрожащими руками.

— Вы, — почти беззвучно произнесла она, — обещали, что не будете больше просить.

— А я и не прошу, — спокойно возразил Марк. — На сей раз я просто беру.

— Но почему? — Элен невольно всхлипнула. — Разве в казино было мало женщин, которые за эти деньги…

— Не один десяток. И все они были куда более горячими и доступными, чем ты, золотая моя. Но я решил, что мне больше подойдет… маленькое домашнее развлечение. А ты можешь закрыть глаза и представить, что на моем месте кто-то другой.

Осторожно, но неумолимо он отвел в стороны ее руки и завел тонкие запястья за голову. Элен вскрикнула, когда Марк свободной рукой захватил ее лодыжки и вытянул ее на кровати. Теперь ей было не скрыться от голодного взгляда темных глаз.

— Марк, — простонала Элен, — умоляю вас, не надо этого делать.

Марк залез на кровать и зажал ее ноги своими коленями.

— Элен, ты настоящее чудо. И твое тело создано именно для этого.

Элен попыталась сопротивляться, стиснула губы, но Марк не был намерен сдаваться. Его язык обжег ее, словно язык пламени, ее губы раздвинулись.

Удовольствие приходило медленно, сначала легким бризом, колышущим неподвижную воду, а затем накатило неодолимой волной, подхватило Элен, и она взмыла в невообразимую высоту.

А потом Элен лежала на спине, потрясенная, дрожащая, не в силах осознать, что с ней произошло. Незнакомая эйфория переполняла ее тело. Каждая косточка, каждая мышца, каждая клеточка — все как будто растаяло, и она плыла в океане счастья, бессильная и невесомая.

Она смутно почувствовала, что Марк отодвинулся от нее, и ее свободная рука потянулась к нему.

— Спокойней, любовь моя. Я здесь, — шепнул он.

Она поняла, что он разделся, потому что он тут же прижал ее к себе. Ее капитуляция была мгновенной и полной. Она почти безвольно подняла ноги, обвила ими бедра Марка. Ее движения эхом повторяли мощные движения входящего в нее мужчины.

— Скажи мне, — хрипло зашептал он, — скажи, если я делаю тебе больно.

— Я хочу тебя, — беззвучно выдохнула она. — Я хочу… всего…

После первого прилива экстаза, который еще не схлынул, она ожидала, что ощутит только истому и отсутствие эмоций. Что будет только податливой. Но она ошиблась.

Властная сила Марка вызывала в Элен реакцию, отнюдь не сводящуюся к простому подчинению. Неожиданно ее тело пробудилось к жизни. Ритм движений Марка сделался быстрее, мощнее, и тела любовников сплелись в тесную спираль.

А потом они тихо лежали рядом, оба в горячем поту. Голова Элен лежала, как на подушке, на груди Марка. И оба ждали, когда успокоится их дыхание.

Эти мгновения стали для Элен мгновениями возвращения на грешную землю. Горького возвращения.

Ибо отныне нет места для притворства. Она взяла его с такой же полнотой, как сама отдалась ему. Она принесла ему в жертву свое самоуважение, отказалась от попыток сохранить равнодушие.

Как бы все ни начиналось, Марк подарил ей ночь, которую не забыть никогда. Но уже скоро он зароется лицом в чьи-то еще волосы, его длинные пальцы будут лениво ласкать чужую грудь. А она позабыла об этом ради нескольких часов абсолютного восторга.

Маленькое домашнее развлечение. Эти слова вспомнились Элен и обдали ее холодом. Он хочет одного: чтобы она ждала его в Монтигле, готовая отдать ему все, что он захочет. Вечный медовый месяц, думала Элен, кусая распухшую от поцелуев губу. Однако, когда ее сексуальное образование будет закончено, она, наверное, утратит для него сладость новизны.

И вся боль достанется на ее долю.

Мне нужно научиться не думать, сказала она себе, когда ровное дыхание Марка сообщило ей, что он заснул. Не задаваться вопросами, что он делает, когда его нет дома, с кем он может быть. Никаких сцен, никаких упреков.

Если я сумею быть слепой, а он будет достаточно благоразумен, тогда, возможно, наши отдельные жизни пойдут своим чередом.

А теперь, подумала она, выключая лампу, надо спать.

Открыв глаза, Элен увидела яркий свет солнца и услышала пение птиц. Марк склонился к ней и поцеловал — по-видимому, уже не в первый раз.

— Доброе утро. — Он приподнялся на локте и улыбнулся. — Ты очень красиво просыпаешься.

Краска залила ее щеки. Несомненно, ночью он укрыл ее простыней, и теперь она надежно защищена от слишком яркого солнца. И, что важнее, от его взгляда.

— Доброе утро, — смущенно ответила она. — А дождь… Дождь кончился?

— Ты истинная англичанка, дорогая моя. — Невероятно, но Марк смеялся. — Даже лежа в постели с любовником, ты способна говорить о погоде.

Ты мне не любовник, в отчаянии подумала Элен. В этой ночи не было любви. Ты утверждал свое достоинство в постели, потому что я отвергала тебя. Ты должен был доказать, что можешь заставить меня захотеть тебя вопреки моей воле. Но мы оба знаем, что я — не единственная женщина в твоей жизни.

— Прости, — коротко сказала она.

— Не за что. Это было очаровательно. — Марк мягко поцеловал Элен в губы. — Мне бы очень хотелось остаться здесь навсегда, но нам нужно успеть на самолет. А кроме того, — добавил он и погладил ее по щеке, — впереди у нас новая ночь.

— Два самолета, — уточнила Элен, вспомнив о своем намерении во что бы то ни стало исполнить принятое накануне решение. А ведь Марку стоит только взглянуть на нее, улыбнуться, коснуться ее щеки, и она будет сгорать от желания растаять в его объятиях. — Мы… летим в разные места.

— Неужели? — медленно переспросил Марк. — О чем ты? Мы будем путешествовать вместе. Естественно, ты полетишь со мной в Париж.

— Нет, — возразила Элен. — Я возвращаюсь в Англию, в Монтигл, как мы вчера договорились.

Марк резко сел.

— Но это же было вчера, до того, как…

— До секса? Ты считаешь, что это что-то меняет?

— Я надеялся, — очень тихо произнес Марк, — что теперь ты захочешь быть со мной. Когда мы нашли друг друга.

Она едва не закричала ему в лицо: только не в Париже! Никогда я не войду в твою пресловутую квартиру, не окажусь в кровати, где ты занимаешься сексом со своей любовницей.

— Но я буду с тобой, — возразила она вслух, — когда ты вернешься в Монтигл.

— Это может случиться не сразу, — сказал он, пристально глядя на Элен. — Тебя это не беспокоит?

— Ты можешь приезжать и уезжать, когда тебе захочется. Не мне вмешиваться в твою жизнь.

Холод в сердце заставил ее голос дрогнуть.

— Мне казалось, — сказал Марк с неожиданной сухостью, — что я дал тебе такое право. Или дело в том, что между нами стоит еще кто-то? Отвечай.

— По-моему, тебе это известно.

Когда Марк заговорил, его голос прозвучал почти как стон:

— Элен, ты глупо себя ведешь. Несмотря ни на что, наш брак может удаться, я это знаю. Ты не должна отравлять то, что возникает между нами.

Между нами, повторила про себя Элен. Никаких «нас» нет и не будет. Даже если Ангелина Валлон останется в прошлом, ее место займет еще кто-нибудь.

— Я не могу притворяться, — возразила она. — Это не входило в нашу договоренность. Так что я не еду с тобой в Париж. Но, конечно же, Монтигл и твой. Когда ты решишь появиться там, я буду готова… пойти на компромисс.

Ответ Марка словно хлестнул ее по лицу:

— Как этой ночью?

— Да, — решительно сказала Элен.

Марк пробормотал себе под нос что-то грубое, спрыгнул с кровати и принялся подбирать разбросанную по полу одежду. Но не сделал попытки одеться. Вместо этого он сунул руку в карман смокинга.

— Позвольте мне поздравить вас со сценическим успехом, мадам. — В его голосе слышалась желчь. — Ты быстро учишься. И я обещал, что твои успехи не останутся без вознаграждения.

Он швырнул на кровать пачку банкнот.

— Считай, что тебе уплачено сполна, — добавил он. — До следующего раза, когда бы и где бы он ни случился.

И он скрылся за дверью, а Элен, бледная и подавленная, молча проводила его взглядом.