Дракон

Глава 43. Идти на поводу

Ревик нашёл вход легче, чем ожидал.

Они спрятали его в основном физическими средствами, поэтому примерное знание, где тот находится, оказалось очень полезным.

Он послал ещё один безмолвный импульс благодарности той недобровольной — Чарли, он был почти уверен, что так её звали, по крайней мере, таково её прозвище — и тому факту, что она доверяла ему достаточно, чтобы рассказать ему данные сведения, даже после того, как поняла свою ошибку, предположив, что он уже знал.

Возможно, он никогда бы не нашёл этого сам, определённо не так быстро, как с её помощью. Из-за отсутствия здесь конструкций или какой-либо Барьерной защиты было на удивление легко промахнуться.

Он использовал своё физическое зрение, чтобы осмотреть местность, держась подальше от Барьера и наблюдая, как двое вооружённых охранников задержались у освещенного входа в пещеру, курили hiri и тихо разговаривали между собой.

Даже в темноте он мог видеть их закованные в броню руки, опирающиеся на автоматические винтовки, которые они носили на ремнях за плечами.

Защита, похоже, тоже была физической.

Ревик поискал камеры, спрятанные где-нибудь в ряду деревьев, где он стоял. Он ничего не увидел. Он знал, что они могут быть спрятаны лучше, чем он мог бы их выследить, но подозревал, что их может просто не быть по той же причине, по которой здесь были установлены минимальные меры безопасности.

Учитывая ограничения в плане электроэнергии, он бы заметил сдвиг в электросети, если бы часть электричества направлялась в эту часть комплекса.

Его взгляд вернулся ко входу в пещеру, который издалека показался ему странной помесью старого и нового — как каменная гробница, смешанная с лабораториями органики, в которых он работал с Терианом.

За краем жёлто-золотого света, мерцающего из отверстия, на мягкой земле находилась длинная, вероятно, органическая дверь с железным кольцом.

Эта земля выглядела так, словно её недавно перекопали.

Участок разворошённой земли простирался примерно на десять метров, закрытый от пешеходной дорожки и поля конюшней и высокой внешней стеной, а также деревьями и кустарниками, выстилающими этот край загона — ту же область, где сейчас стоял Ревик.

Он чувствовал ОБЭ-поле над отверстием.

Его энергетический отпечаток смешался с ОБЭ на стене позади него; несмотря на это, Ревик почувствовал заряд на своей коже и свете, даже не используя Барьер или свой aleimi, чтобы намеренно сканировать его.

Значит, что уровень этой штуки должен быть выкручен на максимум, бл*дь.

Размышляя об этом, Ревик снова задумался о проблеме питания. Может быть, он ошибся насчёт камер. Может быть, они использовали для этого автономный источник энергии.

Несмотря ни на что, его возможности были ограничены.

У него не было с собой даже карманного ножа.

Они не позволили бы ему носить скрытое оружие в Городе или где-либо ещё. Это было частью условий Менлима, когда Ревик действовал вне ошейника или другого ограничения зрения. Физические разборки не были хорошим вариантом, даже если бы ему удалось раздобыть оружие в процессе.

В любом случае, он знал, что обычная система безопасности в мгновение ока засечёт несанкционированную стрельбу. Это, скорее всего, вызовет тревогу, которая привлечёт военных и охранников со всей этой половины комплекса.

Если только не откладывать это до ночи, он видел только один стоящий вариант.

И он не собирался откладывать это до ночи.

У Ревика складывалось странное чувство, что он уже зашёл слишком далеко. Это означает, что если он уйдёт сейчас, меры безопасности, которые он мог видеть, полностью изменятся к завтрашнему дню.

Он старался не думать о последствиях этого.

Выйдя из-за линии высоких деревьев, он выпрямился во весь рост, сделав свой свет видимым в непосредственной близости. Он сделал последнее, не опустив свой щит, а развернув его наружу, чтобы охватить пост охраны и дальнюю стену, что должно было сделать его видимым для охранников, но больше ни для никого.

Еще один трюк, которому научил его Балидор.

Поскольку он не придавал большого значения своему появлению, охранники сначала даже не заметили его. К тому времени, как они развернулись, целясь в него из винтовок, он уже был на краю кольца света, излучаемого отверстием пещеры.

Как только они повернулись к нему, огни на их униформе вспыхнули, омывая его и наполовину ослепляя полуорганическими сторожевыми факелами.

— Эй, — подняв руку, чтобы прикрыть глаза, Ревик позволил своему голосу звучать более невнятно. — Вы не могли бы?

— Стой! — сказал первый. Его hiri теперь тлела у его ног. — Назови себя.

Ревик сохранял свой голос совершенно спокойным, но по-прежнему пьяным. Он также продолжал идти, его шаги были лёгкими и небрежными, но не особенно грациозными.

— Дигойз Ревик. Прославленный Меч. Syrimne d’Gaos, — вытащив вторую руку из кармана, он поднял обе в притворной капитуляции. — Первый лейтенант под командованием Менлима Пьюрстред. Насколько я знаю.

Он усмехнулся ближайшему видящему.

Всё ещё двигаясь более неуклюже, чем обычно, он позволил алкоголю быть видимым на своём свете, когда вошёл в круг физического освещения, исходившего из отверстия. Как только факелы охраны погасли, он опустил руки, встретившись взглядом с ближайшим к нему охранником.

Он подождал, пока не увидел узнавание во взгляде мужчины, затем продолжил.

Он не пропустил мелькнувшее там отвращение.

— У кого-нибудь из вас есть hiri, которую я мог бы выкурить, брат? Или вам действительно нужно, чтобы я пошёл за своим официальным удостоверением личности только для этого?

Ревик увидел, как двое охранников переглянулись, затем снова посмотрели на него.

Ни один из них не опустил оружия.

— Эта зона закрыта, сэр, — сказал ближайший к Ревику охранник. Его голос приобрёл официальные интонации, но оставался настороженным. — Стой, брат! — резче сказал он, поднимая пистолет выше, когда Ревик продолжил идти.

Ревик плавно остановился, сохраняя своё выражение и свет спокойными.

— Что? — спросил он. — Немного нервничаете сегодня, не так ли, братья?

Голос второго охранника звучал лишь ненамного менее враждебно, чем у первого.

— Я боюсь, вы не можете находиться здесь, сэр. Мне очень жаль, но вы должны повернуть обратно.

— Зачем? — Ревик огляделся, озадаченно нахмурившись. — Это грёбаное поле. Мы теперь охраняем траву?

Они посмотрели друг на друга. Ревик почувствовал раздражение от них обоих, как будто они думали, что, возможно, Ревик был туповат.

Он подошёл к ним поближе, и первый из них снова направил пистолет ему в лицо.

— Брат, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Я не собираюсь повторять тебе снова.

— Ты бы застрелил меня? — Ревик позволил веселью коснуться опьянения в своём голосе. — За то, что у меня закончились hiri? Это кажется мне перебором.

Теперь он был достаточно близко, чтобы чувствовать их свет, не сканируя.

Он переводил взгляд с одного на другого, запечатлел характеристики простым снимком.

— Брат, — сказал второй охранник, издавая щёлкающий вздох и не опуская пистолет. — Нам придется попросить тебя…

Активировав телекинез, Ревик вырубил их обоих.

Он сделал это быстро. Это было грубо, но заняло меньше секунды.

Его свет вспыхнул в конструкции одним импульсом. Он отдернул свой свет в тот же миг, как этот импульс появился, ещё до того, как он завершил движение, чтобы опустить их на землю.

Потом он стоял там, с колотящимся сердцем.

Он затаил дыхание, пытаясь контролировать свой свет.

Ожидая.

Он ничего не слышал. Ни одна дверь не открылась, ни одна сигнализация не сработала в других частях комплекса. В большинстве Барьерных щитов были встроены элементы управления, предотвращающие срабатывание сигнализации из-за случайной аномалии самого Барьера, поскольку они были довольно частыми.

Вспышки от Барьерных существ. Сдвиги, которые носили скорее глобальный характер, нежели индивидуальный.

Ревик надеялся спрятаться в лазейках этих элементов управления.

Если бы он не преуспел, у него останутся считанные минуты.

Возможно, секунды.

С другой стороны, если он не был достаточно быстрым, то не узнает об этом, пока они не настигнут его. Любые дополнительные протоколы безопасности, которые могли бы обнаружить его в Барьере, находились где-то за пределами его слышимости. Он сомневался, что пропустит физические сигналы о приближении других, учитывая, как здесь распространялся звук, но на самом деле это тоже маловероятно.

Скорость — это всё, на что он полагался.

Подойдя к первому охраннику, Ревик согнул колени, опуская свой вес. Поднеся пальцы к носу первого, он прислушался.

Тихо выругавшись, он приложил те же самые пальцы к горлу мужчины.

Он снова выругался, на этот раз ещё тише.

Он убил его. Это не входило в его намерения, но он знал, что такой риск есть. Быстрые действия — это чертовски менее точные действия.

Теперь он ничего не мог с этим поделать.

Пробормотав короткую молитву о свете видящего, он сунул руку в куртку охранника, нащупывая ремень кобуры, которая, как он видел, приподнимала его жилет с левой стороны. Секундой позже он достал пистолет. Американского производства. «Пустынный орел», но с некоторыми органическими улучшениями.

По крайней мере, никакого триггера ДНК.

Щёлкнув затвором, он проверил магазин, затем вставил полный патрон обратно, щёлкнул предохранителем, прежде чем засунуть пистолет за пояс.

Он пошарил над головой охранника, нащупывая гарнитуру.

Надев её на ухо, он использовал свой свет — на этот раз осторожно — чтобы попытаться определить последовательность отключения ОБЭ.

Однако сначала он отключил сетевое управление пистолетом. Последнее, в чём он нуждался, так это в том, чтобы кто-то удаленно выключил эту чёртову штуку.

Или, что ещё хуже, заставил оружие самоуничтожиться в его руке, бл*дь.

Несколько минут спустя у него имелась вторичная последовательность для ОБЭ-поля. Это заняло больше времени, чем следовало, в основном потому, что Ревик не мог хорошо использовать свой свет и ожидать, что останется невидимым, но также и потому, что он до сих пор чувствовал действие алкоголя.

К тому времени, как он закончил, он начал по-настоящему беспокоиться о времени.

Кто-нибудь обязательно заметит убитых охранников.

Они также заметят, что ОБЭ отключено, но охранники беспокоили его больше. Даже если бы их пребывание в сознании не было связано с конкретной сигнализацией — а это вполне возможно, если бы они пытались помешать людям узнать, что здесь находится — у Менлима всё равно имелся бы кто-то, кто пассивно наблюдал за входом через систему наблюдения.

Поскольку Ревик до сих пор не увидел стационарных камер, даже через гарнитуру, он предположил, что это, скорее всего, были флаеры в стандартном патрулировании.

Что давало ему десять минут. Может быть.

Как только он опустит ОБЭ, ему придется шевелить задницей.

Проверив пульс второго охранника, Ревик испытал смутное облегчение, обнаружив, что тот жив. Он знал, что для отключения ОБЭ потребуются оба, поэтому он тоже снял с него гарнитуру и попытался имитировать свет видящего, чтобы обмануть механизм и связаться с ним.

На этот раз он справился намного быстрее.

Когда он получил команду проходить, он услышал позади себя тихий, похожий на треск статики шум, как раз перед тем, как ОБЭ отключилось.

Поднявшись на ноги, Ревик оставил защищённую гарнитуру с телом охранника, зная, что на ней будет GPS-трекер. Он направился прямо к отверстию, колеблясь перед линией, где недавно стоял ОБЭ.

Он чувствовал, что оно отключилось.

Более того, он мог это видеть; золотистый свет немного поблёскивал без плотного поля перед ним. Тем не менее, его мысли вернулись к Гаренше, когда он увидел большого видящего, разрезанного пополам на тротуаре у Госсетт-Тауэр в Нью-Йорке.

Сделав вдох, Ревик без происшествий пересёк черту и выдохнул, двигаясь быстрее, пока не оказался у входа в это освещённое жёлтым отверстие.

Перегнувшись через край, он посмотрел вниз, хмуро глядя на крутые ступени.

Он чувствовал, что туннель тянется далеко за пределы видимости. Он едва разглядел то, что, должно быть, являлось первой лестничной площадкой, на добрых сорок метров ниже того места, где он стоял.

— Бл*дь, — пробормотал он.

Обычно никакое количество алкоголя не заманило бы его туда.

Однако у него не было такой роскоши, чтобы позволить своим загонам замедлить его.

Стиснув челюсти, Ревик стал спускаться через две ступеньки за раз, двигаясь быстро.

Он держал свой разум совершенно пустым, и из-за ощущения, что стены надвигаются на него, и для того, чтобы оставаться незаметным в Барьере.

Он не был уверен, что они не пристрелят его за то, что он находится здесь, внизу, но держал пари, что они этого не сделают. Он знал, что существует целый ряд других вещей, которые они могли бы сделать с ним вместо этого, в том числе использовать это как предлог, чтобы подключить его к вайрам и попытаться сломать его разум по-настоящему.

Однако он не хотел думать об этом.

Он знал, что это рискованно, задолго до того, как его выбросило на тот пирс в Гонконге.

Ему удалось спуститься по четырём из этих крутых, бесконечных лестничных пролётов, прежде чем клаустрофобия начала подкрадываться к нему, и он уже не мог эффективно игнорировать это чувство.

Спустившись ещё на два пролёта, Ревик обнаружил, что с трудом дышит, и ему сложно даже ясно мыслить. Он также сбавил скорость.

Он всё равно заставлял себя шагать вперёд, щёлкнув по той части своего света, которая почти полностью отделила его от тела. Он знал, что это замедлит его реакцию — возможно, больше, чем было безопасно — но он также знал, что никогда не справится, если не сделает этого.

За последние несколько лет его клаустрофобия усилилась, а не улучшилась.

Он говорил об этом с Балидором… и с Элли.

Оба, казалось, думали, что это, вероятно, связано с восстановлением специфики его воспоминаний, которые в первую очередь вызвали клаустрофобию. Элли подумала, что связь с конструкцией Менлима в Нью-Йорке ему тоже не очень помогла.

Какова бы ни была причина, то, что раньше было незначительным раздражением, превратилось в фактическое ограничение работоспособности. Что по многим причинам вовсе не вызывало у него восторга.

Элли пообещала, что поможет ему в этом.

От этой мысли у него перехватило горло.

Он не мог думать о ней прямо сейчас.

Ревик спустился ещё на два длинных лестничных пролёта, и тогда отключённый свет перестал сдерживать клаустрофобию.

К тому времени он почувствовал, как сдавливает грудь; он слишком сильно вспотел для такого уровня физической нагрузки. К тому же он слишком часто дышал. Он понимал, что теряет способность сохранять свои мысли рациональными… хотя тот факт, что он это осознавал, говорил ему, что техника дистанцирования света помогала ему даже сейчас сохранять разум относительно ясным.

Ему показалось, что теперь он чувствует, как люди следуют за ним.

В этой части он был не так уверен. Это могла говорить клаустрофобия или какая-то высшая часть его света.

Ревик действительно чувствовал растущее давление, подгоняющее его пробраться внутрь этой штуки.

Он также начал думать, что не сможет достичь дна.

На седьмой площадке он нашел свою первую дверь.

Это пришло к нему ниоткуда. Только когда он встал прямо перед этой частью стены, он обнаружил, что смотрит на слабый контур, выделяющийся на каменной поверхности. Его элерианский свет подтвердил, что это дверь, когда он сделал краткий снимок-проверку из своих высших структур.

В остальном он не пользовался своим светом, поэтому ничего не почувствовал с другой стороны.

Он не ощущал никакой органики в самой двери. Металл казался мёртвым. Учитывая, насколько странной была вся эта структура, хотя бы с точки зрения глубины и огромных размеров, которые он ощущал, Ревик не был уверен, что ничего не упускает.

Он также не чувствовал здесь никакой конструкции, но знал, что не может доверять в этом более пассивным областям своего зрения. Он не мог провести направленное сканирование, не рискуя быть замеченным, поэтому осторожно положил руку на дверь, пытаясь решить, стоит ли рисковать ещё одной вспышкой телекинеза, чтобы открыть её. Снова ощутив это давление в высших областях своего света, он принял решение.

Всё это окажется впустую, если ему не удастся выбраться с проклятой лестницы.

Скользнув в телекинетические структуры, он активировал их в то же мгновение, когда его свет свернулся спиралью в механизме двери.

Как и в случае с охранниками, Ревик грубо взломал механизм, убрав свой свет в ту же миллисекунду.

Он сделал это быстрее, чем с охранниками, но всё равно осознал, что его сердце громко бьется в груди к тому времени, как его зрение прояснилось, а рука легла на внешнюю дверь.

Панель уже отделилась от проёма.

Щель выпустила луч более яркого золотистого света.

Ревик только тогда заметил, что золотой свет, казалось, исходил от самих стен и пола лестницы. Значит, что-то органическое всё-таки жило здесь — просто настолько низкоуровневое в aleimi-структуре, что свет Ревика без сканирования не мог распознать его как живое существо.

Или это было настолько чуждо его свету, что он не знал, как это почувствовать.

Эта мысль нервировала его, отчасти потому, что казалась более правдивой.

Сделав глубокий вдох, он толкнул панель внутрь.

Он вошёл сам, когда сигнализация не сработала, и никакие дополнительные меры безопасности не выстрелили в него или не попытались отрезать ему руку.

Задвинув за собой панель, он остался у двери, оказавшись внутри.

Это была не только осторожность.

По большей части это был шок от самой комнаты.

Ревик уставился вверх, тяжело дыша и осматриваясь по сторонам.

Гораздо более высокий потолок, чем он ожидал, открылся его взгляду, изгибаясь так высоко, что это искажало его восприятие. Ревик поймал себя на том, что высчитывает эту высоту, пытаясь каким-то образом определить её количественно. Самое близкое, что ему удалось прикинуть — это предположение, что она занимала примерно два из тех крутых лестничных пролётов, по которым он только что спустился — почти невероятная высота, учитывая, где он находился.

Один только инженерный подвиг вызывал благоговейный трепет в его свете.

Ревик сосредоточился на содержимом самой комнаты, рассматривая огромные, бледно-золотые и зелёные баки, которые тянулись более чем дюжиной изменяющих перспективу рядов перед ним и по бокам.

Те, что были ближе всего к нему, казалось, царапали потолок; они мерцали с такой органической мощью, что пульсировали ровными, но несинхронными вспышками, мешая его глазам сосредоточиться на них. Суженные внизу, они стояли дыбом, как приземистые вершины, почти соприкасаясь в самых широких местах над проходами.

В комнате слабо пахло серой, хотя он мог сказать, что большая часть этого запаха удалялась вентиляционными отверстиями, расположенными длинными рядами над баками.

Кто, чёрт возьми, это построил?

Как они это построили?

Несмотря на то, что ему не нравилась перспектива висячих баков или их запах, Ревик заставил себя сдвинуться с места и пойти по ближайшему из этих высоких рядов.

Его сердце бешено колотилось, но это больше не было похоже на клаустрофобию. Он почти задавался вопросом, не возникла ли у него физическая реакция на сами баки.

Он подозревал, что знает, что в них, но не стал сканировать, чтобы выяснить это.

Это отняло бы у него больше света, чем снимок или щит, поэтому он не хотел рисковать, пока у него не будет чертовски веской причины. Он уже решил подождать, пока его не засекут, и только потом начать проводить сканирование по-настоящему.

До тех пор он сосредоточится на том, чтобы проникнуть как можно дальше.

Тем не менее, сходство с другими органическими кухонными и складскими помещениями не ускользнуло от него. В частности, он вспомнил, как делился воспоминаниями со своей женой после операции в Секретариате Бразилии. Он вспомнил баки, наполненные органическими машинными композитами, которые Элли описала ему, и как они выглядели внутри того похожего на склад здания, которое они с Врегом нашли под главными офисами «Чёрной Стрелы».

То, что эти баки стояли прямо за пределами хранилища основного компьютера для официального реестра видящих, разозлило их всех… особенно Врега.

Однако Элли не рассердилась.

Гнев — не подходящее слово, чтобы описать то, что Ревик почувствовал в ней в тот один раз, когда они говорили об этом.

Это вызывало у неё тошноту.

Всё это вызывало у неё световую тошноту… депрессию.

Она вообще почти не могла говорить об этом. Наконец, она поделилась с ним воспоминаниями, вместо того чтобы озвучивать свои впечатления вслух. Она ответила на все его последующие вопросы во время брифинга, но не предложила ничего дополнительного.

Ощущение той боли в ней ранило его.

Оно также тронуло его так, что он не мог выразить ей.

Вытесняя из своего света воспоминания, которые хотели сплестись с тем, что он чувствовал от неё тем утром, Ревик сделал снимки баков своим светом хотя бы для того, чтобы отвлечься.

Осматривая ряды глазами, он пытался решить, есть ли ещё что-нибудь, на что стоит обратить внимание в этой похожей на склад комнате, или ему следует просто двигаться вперед.

В конце концов он решил идти вперёд.

Он шёл, должно быть, минут двадцать, прежде чем смог увидеть другой конец прохода. Отметив расположение двери впереди, примерно в шести метрах от двух последних баков в проходе, Ревик решил снова идти вперёд. Чем большее расстояние он сможет установить между собой и входом в конюшни, тем лучше.

Добравшись до следующей двери, он спрятал большую часть своего aleimi за вторым слоем щитов. Протянув руку, он взялся за ручку двери.

Она была не заперта.

Его разум немедленно выбросил из головы содержимое комнаты.

Тем не менее, Ревик надавил на ручку и прошёл внутрь, активировав своим появлением напольное освещение, как только ступил во вторую камеру.

Закрыв за собой дверь, он взглянул вверх, сразу поняв, что потолок в новой комнате был намного ниже, чем в пещере, которую он только что покинул. Достаточно низким, чтобы у него перехватило дыхание, и он поднял глаза к зеркальному блеску органики.

Органика тёмно-зелёного цвета была настолько наполнена живым материалом, что колыхалась, реагируя на его глаза и свет, когда он рассматривал её протяжённость.

Неудивительно, что они не потрудились запереть дверь.

Эта проклятая машина, возможно, даже впустила его.

Ревик поколебался, гадая, не попытается ли органика убить его, если он пересечёт комнату без разрешения.

Как бы то ни было, он знал, что скоро ему понадобится использовать свет. Он понятия не имел, с чего начать поиски в месте такого размера без света, без физических характеристик или, по крайней мере, отправной точки. Он примерно знал, что ищет, но это практически бесполезно, если он ни черта не знал о том, где находится.

В любом случае, его поймают; он знал это, так что это больше не было его главной заботой.

Учитывая то, что он оставил наверху, и как долго пробыл здесь сейчас, поимка — это само собой разумеющееся. Стратегический подход к тому, когда и как он использовал свой свет, вызван скорее продлением периода времени, которое у него было здесь, внизу.

Сделав вдох, он оттолкнулся от стены.

Он начал идти, сначала осторожно, затем с большей целеустрёмленностью, когда разумная стена просто последовала, волочась за ним, как любопытный щенок. Она не пыталась ничего с ним сделать или даже просканировать его по-настоящему, хотя Ревик готовился и к тому, и к другому.

Ему показалось любопытным отсутствие какого-либо активного протокола.

Судя по близким прикосновениям к его aleimi, то есть по тому, что он мог чувствовать, не сканируя активно находящийся там интеллект, казалось, что стену ещё не запрограммировали с определённой целью.

А это означало, что данная часть комплекса, возможно, всё ещё находится в стадии строительства.

Или же никто ещё не щелкнул рычажком «включить».

Если не считать органики, комната была безликой и относительно неглубокой. От контакта с органикой Ревик мог чувствовать ящики для хранения вдоль стен и заметил защитные костюмы, висящие внутри полупрозрачного футляра, стоящего вдоль одной стены.

Это могло предназначаться для рабочих или техников в баках, которые он только что покинул. Но почему такая высококачественная органическая охрана сторожит то, что представляет собой складское помещение?

Он добрался до следующей стены, которая тоже оказалась безликой.

По органике он мог чувствовать, что что-то живёт на другой стороне.

Такое ощущение, будто оно подталкивало его, говоря, что он в нужном месте.

После малейшего колебания он протянул голые руки, прикоснувшись к живому материалу, чтобы посмотреть, сможет ли он найти путь, не входя в Барьер. После нескольких секунд ощупывания странно мягкой, зеркальной зелёной поверхности — вежливого ощупывания, или такого вежливого, насколько это возможно, не обращаясь непосредственно к разуму — он нашел панель доступа.

У этой, похоже, тоже были отключены протоколы безопасности.

Его нервозность слегка усилилась, когда дверь скользнула в органическую стену.

В его голове мелькнула мысль, что его ведут как на поводке.

У Ревика не было причин так думать, но чувство усиливалось, чем дольше он обдумывал такой вариант. Он задавался вопросом, не привели ли его на этот конкретный этаж. Может, на всех остальных этажах существовали двери, но они оставались невидимыми в камне? Если так, то почему эта дверь решила показать себя?

Мысль была абсурдной… и всё же, почему-то, она казалась правдивой.

Что поднимало вопрос: если его ведут, то кто это делает?

По какой-то причине Ревик сильно сомневался, что это Менлим.

Он оглядел многоуровневую и покрытую металлическими подиумами комнату, в которую привела его органика. В отличие от той, которую он только что покинул, большая часть новой комнаты казалась мёртвым металлом. С того места, где он стоял у органической двери, были видны четыре уровня, и потолок, казалось, был даже выше, чем тот, что Ревик видел в комнате с баками, хотя здесь он был разбит на несколько этажей.

Его разум попытался охватить архитектуру этого здания и то, как оно связано с оригинальной каменной лестницей, но он отказался от этих попыток через несколько секунд. Однако он начал думать, что здесь, внизу, есть активные конструкции. Он даже задумался, не развернула ли его органическая комната, выплюнув на другой уровень так, что он этого не заметил.

Когда он работал на Салинса, они обсуждали параметры проектирования новой базы, включая функции безопасности со сложными конструкциями в случае вторжения. Ревик даже вспомнил, как разрабатывал лифт платформенного типа, замаскированный под склад, с достаточным количеством органики, чтобы скрыть движение при спуске и подъёме.

Возможно, здесь они воплотили его идею.

Полностью войдя в новую комнату, Ревик ухватился за ограждение, балансируя на подиуме и глядя вниз. Осторожно простирая свой свет, он решил провести быстрое сканирование, когда не почувствовал никакой реакции на своё присутствие здесь.

Для его aleimi это ощущалось как что-то вроде генераторной.

Он мог чувствовать гидроэнергию, какое-то солнечное хранилище, газ…

Его свет остановился на чём-то, похожем на полноразмерный термоядерный генератор.

Даже если это была единственная такая комната во всём подземном комплексе, у этого сооружения были нешуточные энергетические возможности, бл*дь… намного большие, чем у тех, кто жил на поверхности в Городе, это точно.

Ревик посмотрел вниз с подиума, всё ещё сканируя, и не почувствовал никаких людей, несмотря на слышимый звук работающих механизмов. Однако он мог сказать, что менее половины машин были включены; похоже, что весь комплекс находился в своего рода режиме ожидания, когда электричества хватало только для основного обслуживания.

Как и разумная органика, эта комната, казалось, в основном ждала.

Может быть, дремала.

Ревик снова задался вопросом, почему сюда так легко попасть.

Он также задавался вопросом, вдруг не он проник сюда, а ему устроили экскурсию.

Он осторожно перешёл по мостику на другую сторону комнаты. Открыв там дверь, он оказался в другой машинной комнате. Дверь за этой дверью вела в ещё одну из тех длинных пещер размером со склад, только эта, похоже, предназначалась для выращивания сельскохозяйственных культур в штабелированных и закрытых стеклом ящиках, которые поднимались до потолка; к большинству из них можно было попасть через движущиеся платформы на гидравлике.

Он прошёл в конец этого похожего на пещеру пространства и наткнулся на другую органическую комнату.

В тот раз он не стал просто переходить на другую сторону.

Он стоял посередине, размышляя.

Всё ещё обдумывая идею движущейся платформы, Ревик решил поэкспериментировать. Открыв свой свет на самую малость, он послал импульс намерения.

«Будь добра, направь меня в ближайшие зоны повышенной безопасности, — вежливо обратился он к органике. — Какой здесь самый лучший скрытый секрет, дружище? Ты можешь мне показать?»

Комната ответила импульсом согласного света.

Ревик снова поймал себя на том, что думает о собаке или каком-то другом добродушном животном.

Он не почувствовал, чтобы комната сдвинулась с места.

Тем не менее, когда свет мигнул во второй раз, он огляделся и увидел, что одна из стен слабо светится. На его глазах всё больше органики скапливалось на другой стороне, расходясь в том направлении, как подсвеченная стрелка на полу.

Пощёлкивая себе под нос и невольно улыбаясь, Ревик зашагал туда.

Как только он добрался до стены, ему даже не пришлось прикасаться к ней. Она открылась сама по себе.

Это вызвало ещё одну нервную дрожь, но также и вспышку предвкушения.

Посылая благодарственный импульс стене, он почувствовал волну удовольствия от органики, когда вошел в узкое отверстие. Добравшись до другой стороны, он почувствовал сдвиг позади себя и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как отверстие в стене исчезло.

Он уставился в это пустое пространство, чувствуя, как возвращается его волнение.

Его осенило, что он понятия не имел, как вернуться назад.

Ход мыслей оборвался, как только его глаза начали осматривать стены и полы новой комнаты. Вспомнив свои слова, сказанные разумному лифту, он огляделся в месте, куда его привело существо. В течение нескольких секунд его разум не мог понять, что он видит.

Большая часть комнаты с низким потолком была тёмной и находилась за пределами его поля зрения.

Перед ним стояла тускло освещённая круглая приподнятая платформа с панелью на подставке, похожей на сканер отпечатков рук. У Ревика не было причин думать, что он впустит его… если он сунет туда руку, сканер мог даже опознать его и убить.

Он всё равно ощутил желание положить пальцы и ладонь на сканер.

Чувствуя, как это притяжение усиливается, какая-то часть его воспротивилась.

Ему снова пришло в голову задаться вопросом, насколько сильно им сейчас манипулируют — например, та конструкция или органика, которая жила здесь, внизу, конструкция над Городом, сам Менлим. Он уже некоторое время знал, что на него влияют конструкции Дренга, несмотря на то, что Менлим придерживался, по крайней мере, базовых условий их соглашения.

Просто работа и жизнь здесь влияли на него.

В последнее время он чувствовал это больше в мелочах, чем в значимых аспектах.

Его настроения. Его желание выпить. Его желание трахаться… даже желание, чтобы его ударили.

Агрессия, которая поднялась в его свете, гнев, который не совсем походил на него. Лёгкость, с которой он соскальзывал в негативные настроения в своей голове. Лёгкость, с которой он становился параноидальным… и циничным… и презирающим людей. Та часть его разума, которая хотела нарисовать его свет другим, превратить его одиночество… даже его боль… во что-то исключительное, даже благородное.

Его грёбаное эго. Эго, смешанное с тем проклятым комплексом спасителя, который всё ещё преследовал его с детства. Тем же комплексом спасителя, из-за которого Элли постоянно на него нападала.

Хуже всего этого было чувствовать себя отрезанным. Чувствовать себя одиноким. Чувствовать себя здесь так отчаянно, бл*дь, одиноким, отчего боль разделения была почти постоянной.

Ревик не останавливался, пока всё это входило и выходило из его света.

Теперь он поднялся на эту платформу, оглядывая затемнённое пространство и чувствуя себя слишком близко к потолку. Как только он встал на платформу, освещение пола в этом большом пространстве усилилось. Не намного, но достаточно, чтобы лучше понимать размеры, которые растянулись примерно в пять раз дольше, чем представлял себе разум Ревика — достаточно, чтобы он увидел этот этаж как ещё один зелёный органический, но не такого тёмного цвета, как разумный лифт.

В отличие от других, эта комната напоминала лабораторию.

В ней было больше ауры «науки» и «исследований», чем в пещере с баками или той массивной подземной теплице, хотя ничто в физических деталях не опровергало это впечатление или не подтверждало его.

Сама комната казалась совершенно пустой.

Нечто вроде гигантских крышек люков покрывало этот органический пол, утопленный в живом металле и протягивавшийся почти вровень с ним по краям. В отличие от мерцающей зелёной органики, эти круглые диски светились более светлым серебристо-серым цветом, как полированная сталь. Будучи выпуклыми, они выступали из поверхности пола примерно на пятнадцать сантиметров, так что по ним было бы трудно ходить.

Они смутно напомнили ему крытые ракетные шахты, которые он видел в Сибири. Поэтому, конечно, его мысли сразу же обратились к бомбам, какой-то системе противовоздушной обороны.

Но здесь, внизу, это не имело никакого смысла.

Сделав вдох, Ревик вознёс безмолвную молитву Предкам.

Затем он положил голую ладонь и пальцы на сканер.