Дракон с отрезанными крыльями

Глава двадцать седьмая: Два решения Эйнарда

Эйнард, наверное, уже в сотый раз перечитывал «Правдивые сказания», надеясь найти в них ответ на свой вопрос. Но все сводилось к тому, что никогда еще человеку не удавалось подчинить себе дракона, потому об этом и не было в книге ни слова. А значит, снова у них все будет в первый раз.

Не хотелось, конечно, сталкиваться с полоумными, ставящими эксперименты на себе подобных, и, в принципе, армелонцы имели все основания рассчитывать на защиту Энды от нападения. Да только защита эта уж больно хрупкая. Если вдруг кому-то придет в голову потрепать именно Армелон, он найдет способ сначала избавиться от Лила, а потом уж и городом заняться. Да и сам Лил не вечен: кто знает, сколько ему богами отмерено и что будет завтра. А Армелон с легкой руки Тилы стал весьма лакомым кусочком для любого завоевателя. Особенно если у того в подчинении огромный ящер.

Когда Тила какими-то окольными путями попытался выяснить у Эйнарда, существует ли снадобье, способное одурманить дракона, тот сразу заподозрил неладное. Распытал, узнав нерадостные новости. Пообещал подумать, поискать в книгах.

— И с будущим зятем поговори по душам, — заявил Тила напоследок и совсем по-юношески гоготнул. Правда, быстро посерьезнел. — Сдается мне, что он не все нам с Лилом в присутствии женщин рассказал. Может, действительно так хотел забыть, что ему это частично удалось, но сейчас не время сопли размазывать. Я Лила, конечно, предупредил, чтобы из Армелона носа не высовывал, покуда есть опасность нападения. Но хотелось бы найти какой-то способ избавиться от проблемы в зародыше.

Эйнард отлично его понимал. Хуже нет, чем сидеть и ждать, думая, помнит ли Энда о своем обещании или давно переметнулся на более интересные вещи. Может, и подчинение человеком дракона тоже его рук дело, и теперь он наблюдает за своими подопечными, развлекается, даже ставки делает, кто кого перехитрит. От существа, оставившего для драконов единственный способ превратиться в людей и собственноручно отвратившего их от этой возможности, ожидать стоило чего угодно.

Но и они не лыком шиты. Лил с Арианой уже однажды смогли обыграть Божественную Триаду, значит, нет ничего невозможного. И если один человек придумал, как подчинить дракона, то второй всегда найдет способ уничтожить его открытие. Надо только время и немного удачи. И «Сказания», как ни странно, давно уже стали для Эйнарда источником вдохновения.

Однако сегодняшний вечер предназначался никак не для поисков нужного рецепта. Айлин с самого утра предупредила, чтобы родители ничего на вечер не планировали, и Эйнард целый день провел как на иголках, догадываясь, что именно задумала дочь.

Об их взаимном с Дарре интересе Эйнарду рассказывать было не надо: сам все видел и сам все понимал. Даже когда Айлин изображала ненависть к драконышу, ее истинные чувства лежали на поверхности, а уж после возвращения и встречи с преобразившимся Дарре…

На самом деле, Эйнард взял бы его работать в госпиталь, даже не откройся у Дарре этого удивительной способности целительства. Он, пожалуй, как никто другой видел, сколь нужна парню цель в жизни, чтобы окончательно оправиться от плена и стать человеком. Тут не подходил такой же образ жизни, как у Лила, потому как тот хоть и кормил семью, а ничего геройского — такого, как требовала бы юная горячая душа, — не совершал. И Дарре, беря с него пример, просто гнил изнутри из-за своей неприкаянности. Эйнард видел в нем себя, когда-то сбежавшего из дома в надежде нести благо человечеству. Только Дарре из чувства острой благодарности приемным родителям не мог позволить себе предать их и молча задыхался в тисках.

Эйнард не позволил себе еще раз разочаровать Айлин. Даже если по возвращении ее чувства к Дарре погаснут, она не должна была стыдиться их и своего выбора. И боги, наверное, наградили их с Дарре за добрые намерения.

Дар оказался отличным учеником и помощником: любознательным, исполнительным, неутомимым. Он запоминал полученные сведения на ходу и непомерно радовал Эйнарда умением и желанием их применять.

Когда Айлин возвратилась в Армелон, Эйнард смог с гордостью представить дочери творение своих рук и без мыслей о недостойности ее избранника позволить завязаться их отношениям. Дарре Эйнард доверял, достаточно изучив его за время пребывания в Армелоне и особенно в последние два года, распоряжаясь им в госпитале. И все же Эйнард каждую смену с затаенным дыханием поднимал на помощника глаза, боясь однажды не увидеть в его волосах ярких золотистых прядей, потому что означать это будет только одно, а Эйнард за это «одно» давно поклялся свернуть незадачливому ухажеру шею. Особенно напряжение возросло, когда Айлин стала задерживаться с прогулок вечерами и приходить домой такой искряще-счастливой, что невозможно было не догадаться, с кем она их проводила. Эйнард не вмешивался в дела молодежи, но с каждым днем чувствовал все большую озабоченность, гадая, хватит ли у Дарре смелости открыть отцу своей возлюбленной тайну или рано или поздно Эйнарду придется самому брать быка за рога. Очень не хотелось думать, что он ошибся в Дарре и что у того отнюдь не столь серьезные намерения, как, без сомнения, рассчитывала Айлин. Поэтому когда Тила не слишком тактично намекнул на будущего зятя, Эйнард выдохнул с облегчением. А когда Айлин попросила освободить для нее вечер, вознес хвалу Ивон, умоляя только, чтобы он не ошибся в своих предположениях.

— Ну, и долго еще ждать? — сварливо поинтересовалась Беанна, держа книгу о лекарственных свойствах грибов вверх ногами. Вряд ли она за весь вечер хоть раз заглянула в нее, иначе увидела бы свою оплошность. Вместо этого она только смотрела поверх тома в окно и явно накручивала себя неблагочестивыми мыслями.

— Еще только семь, — отозвался Эйнард. — Не гони лошадей, такие дела быстро не делаются.

— Такие дела? — переспросила Беанна и, захлопнув книгу, положила ее на подоконник. — То есть ты знаешь, о чем речь?

Эйнард повел плечами. Он очень сомневался, что жена столь же не осведомлена о жизни старшей дочери, как стремится показать. Однако, покуда она предпочитала хранить на эту тему молчание, Эйнард тоже не будил лихо. Что-то ему подсказывало, что Беанна не будет столь же довольна выбором дочери, как он. А начинать сегодняшний разговор с детьми раздраженным брюзжанием было далеко не лучшей идеей.

— Если ты думаешь, что мы с Айлин сговорились за твоей спиной, то ничего подобного не было, — спокойно сказал Эйнард. — Я лишь хочу напомнить, что она выросла и имеет право на самостоятельные решения.

— Ну-ну, — протянула Беанна и усмехнулась. — Посмотрим, как ты запоешь, когда твоя любимица жениха в дом приведет. Ты же с нее пылинки сдуваешь, а придется отдать какому-нибудь юнцу неоперившемуся в вечное пользование.

Эйнард довольно усмехнулся.

— Не волнуйся, на этот счет я давно уже подстраховался.

Беанна посмотрела на него с интересом, но, не дождавшись пояснения, уточнила:

— И каким же образом? Приготовил для кандидата свой особый компот со слабительным в качестве основного ингредиента?

Ответить Эйнард не успел: в предбаннике послышалось шевеление, и он метнул на жену предостерегающий взгляд. Однако Беанна и не подумала испугаться. Уперла руки в бока и сощурила глаза, готовая встретить гостей во всеоружии. Эйнард покачал головой, мысленно посочувствовав Дарре. Ему эта рыжая мегера хоть в жены досталась. А избраннику дочери предстоит ее в качестве тещи терпеть. А впрочем…

Эйнард поднялся, шагнул к Беанне и, прежде чем она успела хоть что-то понять, закрыл ей рот поцелуем. Его нисколько не смущало, что в таком виде их могут застать дети: взрослые уже, все понимают. Но немного успокоиться требовалось им обоим. А этот способ Эйнарда никогда не подводил.

— Мам, пап, — раздалось от входной двери спустя довольно-таки длительную паузу после вежливого покашливания. Эйнард наконец оторвался от жены и повернулся к дочери. К его удивлению, она была одна. Впрочем, прояснила ситуацию быстрее, чем он успел задать свой вопрос или даже расстроиться. — Я уже могу пригласить Дарре или вы сегодня не намерены принимать гостей?

Беанна хмыкнула.

— Твой Дар в госпитале на что уже только не насмотрелся, так что могла бы и не заставлять парня мокнуть на крыльце из-за наших с отцом лобзаний, — заявила она. — Теперь вот воду кипяти, отваром согревающим его отпаивай. Ты, надеюсь, не весь свой товар сегодня распродала? Иначе еще и угощать будет нечем.

— Да мы ненадолго, — улыбнулась Айлин, хотя и немного нервно, и снова исчезла в предбаннике, чтобы через пару секунд появиться вместе с Дарре, крепко сжимая его руку. Эйнард бросил незаметный взгляд на жену, пытаясь понять, догадалась ли она о цели визита ребят или на самом деле ничего не подозревала.

Беанна в упор посмотрела на сцепленные руки и пожевала губами.

— Отвар отменяется? — поинтересовалась она. — Вас, я вижу, чувства и без того греют?

Айлин чуть побледнела и ступила вперед, словно защищая возлюбленного от острого языка матери. Эйнард открыл было рот, чтобы немного утихомирить жену, но его опередил Дарре.

— Лучше медовую настойку, — с ходу заявил он. — Она точно по вкусу придется.

Эйнард даже охнул неслышно. А парень не промах оказался: сразу свадебный напиток потребовал. Как это Эйнард за столько лет дерзости в нем не заметил? Или повода до сих пор не было? А сейчас за Айлин сражаться требовалось, и Эйнард чувствовал, что Дарре готов сражаться. И, пожалуй, порадовался этому: все-таки дочь выбрала настоящего мужчину. Способного за нее постоять.

Беанна между тем снова прищурилась и смерила Дарре скептическим взглядом.

— Свататься, значит, — вынесла вердикт она. — Самую красивую девчонку Армелона отхватил — и ничего, что дракон?

— Был бы драконом — не стал бы свататься, — без тени смущения отозвался Дарре. — Утащил бы куда-нибудь, и дело с концом.

Эйнард даже присвистнул от изумления и покачал головой, предупреждая о вероятной буре. Если Беанна закусит удила, ее потом сам Энда не остановит. И вместо благословения этот неожиданно самоуверенный молодой человек огребет таких эпитетов на свой счет, что долго потом еще не рискнет порог этого дома переступать. И вместо свадьбы…

— Ох, ты ж! — фыркнула Беанна и перевела взор на Эйнарда. — Твое влияние. Он пока у Арианы с Лилом жил, шелковым был: сестра прям днями и ночами о его достоинствах стрекотать могла. А как к тебе попал — все, нет идеального мальчика. Испортил мне что дочерей обеих, что зятя будущего. Что я теперь с ним делать буду?

— Любить и баловать, — усмехнулся Эйнард, поняв, что скандал отменяется и что любимая жена, несмотря на старательно демонстрируемое неведение, не только догадывалась об отношениях дочери с Дарре, но и одобряла их. А значит, они снова думали и чувствовали одинаково. И чем это не повод устроить ночью их личный праздник? — А все остальное с ним сделает Айлин. Она достойная дочь своей матери.

Айлин чуть порозовела и приникла щекой к плечу Дарре. Тот улыбнулся, нежно сжав ее пальчики и явно не убоявшись обещанной ему Эйнардом суровой участи.

— Сероглазый, темноволосый, увлекается медициной — все, как вы просили, — напомнила Айлин высказанные когда-то матерью в шутку предпочтения. Беанна с удивлением окинула взглядом Дарре, будто пытаясь найти несоответствие. Потом всплеснула руками.

— Да что ж за наказание такое? — воскликнула она. — Сестра с драконом связалась, теперь дочь. Может, еще и ты, — она сверкнула глазами, обжигая Эйнарда взглядом, — драконицу себе найдешь?!

Эйнард рассмеялся, притягивая жену к себе.

— Нашел уже, — отозвался он и махнул ребятам рукой, отпуская на волю и обещая благословение. — Рыжую. Жгучую. Единственную…

Беанна удовлетворенно прильнула к нему, подставляя для поцелуев губы, и Эйнард с радостью отозвался.

— Я вдруг вспомнил, как впервые поцеловал женщину, ставшую моей женой, — проговорил он, касаясь губами ее уха и чувствуя, что Беанна послушно обмякает в его руках. Да, он знал слабые места жены и пользовался этим в своих целях. Впрочем, и Беанна за столько лет успела достаточно его изучить, чтобы суметь завести несколькими нехитрыми движениями. И, пока они в доме совершенно одни, быть может, стоило…

Входная дверь распахнулась, да так, что даже ударилась об стену. Эйнард с Беанной одновременно повернули головы и увидели вошедшего без всякого приглашения Кёна. Не обратив ни малейшего внимания на нежную позу хозяев, он прошествовал к столу, сел на лавку и вытянул на ней левую ногу.

— Решил вам одолжение сделать, — даже не поздоровавшись, заявил он, и у Эйнарда неприятно засосало под ложечкой. Ему еще не приходилось лично сталкиваться с сыном нынешнего градоначальника, однако наслышан он о нем был достаточно, чтобы не желать видеть этого типа ни под каким предлогом. Особенно под тем, что Кён озвучил во второй фразе: — Имею намерение жениться на вашей дочери и хочу обсудить условия, на которых я готов это сделать.

Эйнард спокойно высвободился из объятий жены и посмотрел на Кёна со смесью интереса и отвращения. Одолжение, значит, он сделает? Условия, значит, готов обсудить? А Дарре голову свою подставил под родительскую карающую десницу, лишь бы Айлин от любой неприятности оградить. Не то дочь помнила из их пожеланий о ее избраннике. Эйнард тогда сказал: «Чтобы ценил Айлин и любил ее до умопомрачения». И там уже не имело значения, что за спиной: отрезанные крылья или отец-градоначальник. Эйнард слишком хорошо знал, какое счастье может принести жизнь с любимым человеком, чтобы желать дочери иной участи и предпочесть богатство истинным чувствам.

— Предлагаю обсудить условия, на которых ты немедленно покинешь мой дом и никогда больше в нем не появишься, — ответил Эйнард, качнув головой в предупреждение Беанне: она со своим характером и церемониться не станет, а Эйнард меньше всего хотел бы услышать в адрес жены оскорбления от этого дрыща. Сегодня такой чудесный вечер, не стоило портить его и тратить нервы на подобное ничтожество.

Однако Кён, как оказалось, тоже был не промах.

— Это как раз мое первое пожелание, — усмехнулся он, взглядом предлагая хозяевам присесть за стол. Однако Эйнард даже не пошевелился: эдак еще аппетит себе испортишь. — Сразу после свадьбы мы забудем о вашем существовании. Мы не будем навещать вас, вы не станете досаждать нам. Тогда, возможно…

— Ты не понял, — оборвал его Эйнард, не желая слушать бред от возомнившего о себе невесть что юнца, — тогда скажу прямо. Я не отдам тебе Айлин ни на каких условиях. Это мой последний ответ.

— Это ты не понял, — негромко, но очень опасно проговорил Кён и, склонив голову на бок, снисходительно посмотрел на Эйнарда. — Я вовсе не спрашивал твоего позволения — это дело решенное. Я лишь собирался заранее предупредить, какого поведения жду от будущих родственников. Но, коль скоро вас это не интересует, пеняйте на себя.

Эйнард хмыкнул.

— С каких пор свадьба считается решенным делом без родительского согласия? — спросил он и тут же понял, что попался в расставленную Кёном ловушку: тот явно ждал именно этого вопроса и, услышав его, расплылся в довольной улыбке.

— С тех самых, когда у родителей есть тайна, которую они хотят скрыть, — елейным голосом сообщил он и в упор посмотрел на Эйнарда. — Ведь правда же крошка Айлин не знает, что ты ей не родной отец? И, думаю, мое молчание будет соразмерной платой за согласие на наш брак.

Сердце Эйнарда словно сжало ледяной рукой, а в груди поселилось неуправляемое желание вцепиться сидящей напротив мрази в горло, нащупать сонную артерию и навсегда избавить мир от этого подобия человека. И он в красках представил себе эту картину, сопровождающуюся хрипом агонизирующего Кёна и хрустом ломающихся хрящей его кадыка. Однако эмоциональный, насквозь пропитанный отвращением ответ Беанны на подобную низость привел Эйнарда в себя. К чему руки марать? Он же доктор. Он знает способы позаковырестей.

— Душа моя, — он развернул Беанну к себе и заглянул ей в глаза. — Пожалуйста, накрой на стол и принеси наш особый компот. Нам с Кёном предстоит многое обсудить.

Беанна дернулась, одарив его таким взглядом, словно увидела второго Кёна. Потом прищурилась, выдернула руки из его рук и молча удалилась из гостиной. И Эйнард очень надеялся, что она рано или поздно его поймет. Потому что он свое решение уже принял.