Дракон, такого просто не бывает...

Глава 11

От реки поднимался туман. Что? Такого не может быть. Огненная река — бабкина защитная иллюзия. Какие на фиг атмосферные явления. Но он был — тяжёлый, багровый. Растекаясь по пространству перед избушкой, туман накрыл меня за пару секунд. Страшно захотелось чихать и грязно ругаться, как пьяный сапожник. Щекотка в носу не отступала, и как следствие чих мой длился и длился. Сколько раз чихала, не помню, после каждого «апчхи» зажмуривала глаза и мало чего в это время видела. Резко прекратившиеся аллергия, позволила раскрыть глаза в прямом и переносном смысле. Мать моя, женщина! Снова здорово. Зеркальное озеро овальной формы где-то в предгорьях. Это где-то неизвестно где и я стою по колено в небесно-голубой воде. Здравствуйте, приехала. А как кушать охота! Здравствуй, мать, твой сын вернулся. Пространственный переход сработал, невесть откуда взявшийся. Боже, а если опять в межмировой портал угодила? Бедная моя головушка. Поймаю того кто мне это подстроил, на фарш пущу без всяких выяснений обстоятельств и причин.

— Девонька, выходь из воды. Заболеть хочешь? Водица студёная. Вот отцу пожалуюсь. Ты, чьих будешь? Не мастера ли Хртони?

Меня окликнул и отчитал дородный гном с рыжей бородой, перехваченной посередине чёрным кожаным ремешком. Волосы у дядьки на голове заплетены в три толстые косицы. Две свисали с висков крепыша, третья, начинавшаяся с затылка, пролегала между лопаток. Косы перевиты вышитой бисером лентой. Справа на его богато украшенном стразами зелёном кафтане к широкому поясному ремню был пристёгнут что-то среднее между моим мачете и колуном, похожий на необычный топор. Я так думаю, что это знаменитый гномий чекан. Красивый и мощный. Потемневшие от времени, гладкое топорище всё в каких-то узорах и насечках. Как он его носит? Тяжёлый наверно. Не дай бог такое счастье упадёт гному на его чёрные сапожки, вот пальчикам радость достанется. Из вод, конечно, я выйду, а вот что старинушке ответить? Магию и обман, гномы чувствуют на уровне инстинктов, жаль среди них мало магов и дед явно не один из них. Ну, хоть дорогу к бабе Яге спрошу. Хорошо, что Андрейка с бабкой остался, надеюсь по-родственному присмотрит старая.

— Здравствуйте, дядечка! Я стрекозу поймать хотела, а она улетела. Ни папы, ни мамы рядом у меня нет. Нет у меня подушки, нет и одеяла, горемыкой по людям хожу. На работу не берут, говорят маленькая. Домой отправляют, а где я его возьму? Может, вы знаете, кому работница нужна, я ловкая.

И дальше тихо тихо бурчу:

— И ещё у меня четверо детей и я вроде замужем.

Что несу? Гном от удивления почесал макушку. Интересно, последнюю фразу слышал или нет? Бедный, молчит, от шока не может отойти, где это видано — гнома, тем более девочку — подростка, выкинули на улицу. Женщины у них на вес золота ценятся. Редко рождаются. Ага, это я так думала. Как будто не знала, что бывают и исключения. Пока почтенный гном соображал, вышла из воды и стала выкручивать подол сарафана. Жалко перинки тряпочные на ногах раскисли, потеряли форму и хлюпают. Между прочим, сама шила. Ножную швейную машинку в последний раз принёс батюшка с Земли. О! Кажется, дед готов со мной общаться. Забавно смотреть на его мысленные потуги, мимика лица больно выразительная. По прыгающим бровям то вверх, то вниз видно, что нет предела его удивлению.

— Ты та во. Пошли со мной.

Не глядя, иду за ним или нет, гном потопал по еле приметной одному ему дорожке. Я за ним иду, запела, унывать то не привыкла: «…Потому, что нельзя, потому, что нельзя, потому, что нельзя быть на свете красивой такооой…» Солнце ярко светит, настроение хорошее, душа поёт. Старичок приостановился, подождал меня, пошёл рядом, искоса поглядывая на вдохновенно поющую меня. В его усах и бороде заблудилась очаровательная добродушная улыбка. Шагает, пританцовывая, сияя, как новый рубль. Так под моё сольное выступление прошли с километр через реденький лесочек. Неожиданно открылось белокаменное село, с ухоженными садами и огородами, круглые домики крытые соломой. Чисто, опрятно кругом. Кое-где видны сгорбленные спины, пропалывающие грядки или собирающие первый урожай этого лета. Подходя к деревеньке, концерт для одного слушателя закончила. Теперь верчу своей головой, как пропеллер.

А как же! Всё надо рассмотреть, запомнить, да сыночку рассказать, как к Ягусеньке прилечу. Поди-ка не испугались моей пропажи. Что с драконом может случиться? Бабка давно пронюхала, что я приключение найду себе там, где их нет. Пока меня ведут незнамо куда, хотите тост расскажу? В одной компании слышала.

Жил был мальчик сирота, все дети как дети, а у него вместо пупа гайка. Пока был маленький, проблем не было, но стал малыш взрослеть, вопросы всем и про всё задавать начал, естественно и железякой вместо обыкновенного пупка, как у всех, заинтересовался. Никто объяснить предназначении этой штуковины не мог. Но предупреждали его добрые люди: не тронь гайку, не тронь, но не послушался хлопчик, взял ключ на семнадцать, открутил гайку, тут раз и отпала у него пятая точка. Так давайте же выпьем за то, чтоб не искать на филейную часть приключения. Вот и я постоянно, сколько себя помню, с ключом на семнадцать хожу.

О ба-на! Кажется, пришли. Домик ничего. Двухэтажный особнячок, крытый в отличие от остальных зелёной черепицей, большие окна застеклены цветочной мозаикой. Перед домом кусты распустившихся белых, розовых пионов, запах вкусный, одурманивающий и как следствие заслезились глаза, под носом потекла капель, и все остальные симптомы аллергии не заставили себя ждать. Как эти пионы меня на Земле мучили. Моя мама как-то решила, что я их просто обожаю и, как только они начинали цвести, охапками мне приносила с дачи. Стыдно конечно, но в такие дни я ждала, чтоб родительница от меня поскорей ушла и даже чаю не попила. Только за ней дверь в подъезде захлопывалась, я хватала эту пахучую заразу и бежала к подруге на восьмой этаж. Вот уж кто надо мной поиздевался сполна, спрашивая каждый раз, когда матери правду скажу про аллергию на пионы. Язык не поворачивался огорчить старушку, она старалась мне приятное сделать, все кусты на фазенде обрывала ради меня. Вот и здесь с цветами не повезло. Рванула со двора на улицу, слёзы застилали глаза. Кино и немцы! Сейчас ещё и нос распухнет. Стоп! Дракон я или так погулять вышла? Зажмурила глаза посильнее, прокачала энергию то ли янь, то ли инь, туда и обратно, как Горыныч учил, «хоп» и аллергии как не бывало. Открыв очи, обнаружила обеспокоенного гнома возле себя.

— Что такое, детка?

И тут проснулся мой оголодавший живот. Как заурчит, как зарычит, мама моя дорогая, да там революция, кишка кишке даёт по голове. Покраснев ради приличия, вместо слов о еде, я на последнем издыхании, ой, как кушать хочется, продолжаю тему аллергии.

— Цветы прекрасны, но пахнут сильно вот и чихаю.

— ?

— Да, вы не переживайте, всё уже прошло. А, что у вас вон там за подмостки строят?

— Пойдём в дом, держи платок, прикрой своё лицо.

— Дядь, да я не такая страшная!

— Вот шутница! Через него дыши, да шибче беги в дом.

Ой, не могу. Сама хотела б посмотреть, как я бегаю. В доме, нас поджидала пухленькая, ниже меня на пол головы, гнома. Сколько ей лет и не скажешь, а если б не платье песочного цвета чуть ниже колена, то по бороде и косам вообще решила, что это мужик. Дааа! Кроме своих шикарных размеров, на гномий народ я мало похожа, лицо-то голое. Три волоска под носом, здесь даже за усы не сойдут.

— Здравствуйте.

С приветствием зашла в дом гостеприимного гнома. Переступив порог, скорей всего столовой, застыла у дверей. Комната поражала своими размерами, это вам не девять квадратных метров в девятиэтажке ленинградской застройки. Здесь одни буфеты и столы в пол моей земной кухни каждый. А какие тут витали ароматы. Умопомрачительные.

— Проходи, деточка. Знакомься. Жена моя — Гритта. Вот, мать, привёл тебе ещё одну дочь, нашёл её у озера. Сирота она, родных нет. Покорми, да дай какую-нибудь одежонку переодеться, у наших девок барахла хватает, сундуки не закрываются. Меня зови отцом. Тебя как величать-то? А то спросить забыл. Сколько тебе годиков, малышка? Извини уж старика, за то, что сразу не спросил, растерялся.

— Величают как кому не лень, — не покривив душой, пробормотала я. У гномов имена не привычные для моего слуха, а уж как моё имя по гномьи звучит, и представить боюсь.

— Все зовут по-разному, кто Ланавана, кто Вана, кто Лана, вот так и мучаюсь со своим именем.

— Ага, Иллоя, Хртоня, Дролля есть. Во! Лваной будешь.

— Может просто Ланой.

— А что? Неплохо. Дони где? — обратился гном к супруге.

— В саду, — ответив, хозяйка вышла из комнаты на минутку, вернулась с ворохом скучной одежды сероватого цвета. Всучив мне несколько нарядов своих дочерей, подтолкнула к выходу из кухни куда-то вглубь дома. Я не сдвинулась с места.

— Не капризничай. Иди, переодевайся вон в той комнатке. Девчата сейчас придут, будем на стол накрывать, поужинаем, потом пойдём на площадь смотреть, как наши девочки в конкурсе красавиц участвовать будут.

Так вот для чего помост городили. А как быстро меня усыновили, тьфу, удочерили, просто блеск. Положив ворох одежды на низенький столик, чувствуя очень неудобно себя, обратилась к хозяевам.

— Зачем я вам? Может, пойду? Погостила у вас, хватит.

— А куда собралась? — нахмурив кустистые брови, задал вопрос хозяин.

— Не знаю куда мне, отец, идти, своего дома пока нет, но…

— Зачем засобиралась? Обидели чем?

— Что вы! Я вам мешаю. — Что-то я заигралась в сиротку, как выкручиваться буду. Чем старше становлюсь, тем моложе и глупее себя чувствую. К шестидесяти годам вот уж точно путной старухи из меня не получиться.

— Так, девонька! Сама меня отцом назвала, так что теперь твой дом тут, и ты доня мастера Гриндоля тер Хтракавса. Будешь жить с чадами моими родными на втором этаже, мать комнаты свободные покажет. Выбирай любую. Завтра на ярмарку всей семьёй пойдём, одёгу тебе справим. Подойди ко мне. Покажи ногу. М-дя! Лады, стол пока собирайте, а я схожу к соседу-башмачнику, обувь тебе из чего готового подберу. Завтра с матерью сами сходите к нему, на свой вкус купишь. Но, но…Не перечь отцу, а то петь весь вечер заставлю. Не улыбайся. Мать, ты б слышала, как она поёт!

— Кто поёт? — Спросили заходящие в дом три девушки, не отличавшиеся от меня ни размером, ни безусым лицом.

— Да ваша новая сестра Лана. Давайте скоренько накрывайте на стол, кушать хочется, потом ближе познакомитесь. А я сейчас мигом к Хброне. Пивка, мать, с погребка кувшинчик достань. Приду, опробую.

Уход отца, дал отмашку женщинам наброситься на меня с вопросами. Говорили все разом, мама успевала между делом погонять девчонок полотенцем, чтоб суетились быстрее. Из буфетов морёного дуба доставались разносолы, принесли чисто белую супницу приличных размеров, и водрузили на стол. В этом гаме трудно было разобрать, что кто спрашивал. От головной боли спас гном, вернувшийся с парой туфель шикарного серого цвета, украшенных двумя перламутровыми пуговицами. За стол садились чинно, названная мама, ловко орудуя половником, насыпала всем крапивного супа, щедро положив сметанники, и выдала по большому ломтю круглого белого хлеба. Когда умяли первое, хозяйка водрузила на стол два больших блюда с варёным мясом и подала каждому деревянную миску. Подцепив кусочек средних размеров на вилку, я его оглядела, посолила крупной солью, слегка поперчила, положила на край тарелки перед собой, отрезала маленький кусочек ножиком, подцепила его вилочкой, на эту же вилочку наколола репчатого лучка, еще раз осмотрела созданную композицию и отправила всё в рот. И только потом заметила, что семья уставилась на меня во все глаза. С набитым ртом спросила.

— Что не так? Очень вкусно.

— Кушаешь не обычно.

— В смысле?

— Как принцесса.

— Не смеши, крёстный. Вот бы к этому мяску, ещё бы кружечку пивка, жизнь вообще бы раем показалась.

— Забудь, мала ещё.

— Так мне пятьдесят лет уже стукнуло.

— Вот в семьдесят пять сам налью тебе на твоей свадьбе.

Мама дорогая! Вот это поворот судьбы. Вот это плюшки для моей Таюшки! Ну, уж нет. Муж гном. Ха! Женишка кровососа и одного хватит. Помолчу пока. Как — никак четверть века в запасе. Надо всё-таки сориентироваться, куда это я попала, только бы не другой мир.