Душа на осколки

Эпилог

Альма сидела на поваленном дереве, водя подушечками пальцев по высоким травинкам. Они приятно щекотали, оставляя на коже влажные дорожки.

Ей стоило бы бояться. Наверное, можно даже заплакать, но на душе было так спокойно, что не получилось сделать ни первое: ни второе.

Втянув в себя пряный воздух: девушка закрыла глаза, кутаясь в шаль. Как ей было хорошо сейчас. Одной, в лесу, чувствуя его сырость, насыщенность запахами и звуками.

Откинув голову, Альма посмотрела в небо — чистое, ясное, голубое небо без единого облачка.

Когда где-то сбоку послышался шелест листьев, она подумала, что это очередной лесной гость. За проведенные здесь часы таких гостей было уже много: зайцы, ежики, птички. Казалось, они по очереди прохаживают по поляне, с любопытством изучая гостью.

— Привет, — только зайцы ведь не знают человеческий язык. И поздороваться не могут.

— Здравствуйте, — повернув голову в сторону звука, Альма улыбнулась.

На поляну вышел мужчина. Молодой, красивый лорд. Лорд… Откуда она знает, кто такие лорды? Ответа у нее не было. Просто знает. Он был хорошо одет, на ногах — высокие сапоги, в них заправлены замшевые штаны, на плечах — накидка, которую он почему-то расстегивает, кладет на руку.

— Ты заблудилась? — а потом подходит, опускает эту самую накидку на девичьи плечи, на долю секунды его лицо оказывается слишком близко к ней, а потом он опускается в траву у ее ног, скользя взглядом своих серых глаз по ее губам, скулам, лбу, вновь губам.

— Не знаю, милорд.

— Как это, не знаешь? — мужчина нежно перехватывает до сих пор водящую по травинкам ладошку своей рукой, подносит к губам, обдавая горячим дыханием. Так действительно намного лучше. Она и не подозревала, что так замерзла.

И отвечать правду ему было совсем не страшно. Смотря в теплые серые глаза, почему-то ничего было уже не страшно.

— Не знаю, как тут оказалась, милорд. Ничего не помню. Только свое имя.

— Наверняка имя очень красивое.

— Альма, — девушка пожала плечами. О красоте собственного имени она почему-то подумать не успела. Проведенное на опушке время вообще потратила как-то бездарно. Сидела, смотрела по сторонам, дышала, ждала… Чего?

— Очень красивое, Альма. Безумно красивое.

— А ваше? — девушка то и дело чувствовала, как ладошки касается уже не только дыхание, но и губы. Пусть она и не помнила, как тут оказалась, откуда вышла и куда должна была прийти. О том, что посторонний мужчина не должен целовать, знала. Стоило аккуратно высвободить руку, но Альма этого не сделала.

— Ринар.

— Ринар? — глаза девушки расширились. Ей показалось… На долю секунды показалось, что это имя ей знакомо. Правда надежда быстро погасла — вспомнить, откуда оно может быть знакомым, Альма не смогла.

— Да, душа, — согретой уже ладони коснулся очередной поцелуй.

— Что вы делаете здесь? — когда в разговоре наступила пауза, сердце Альмы почему-то защемило. Ей ужасно не хотелось, чтоб лорд пропал так же неожиданно, как появился.

— Кое-что искал.

— Нашли?

— Уже нашел.

— Что? — девушка оглянулась по сторонам, пытаясь понять, что же заставило нового знакомого бродить по лесу в одиночку.

— Тебя, — мужчина улыбнулся, склонив голову.

Альма должна была что-то ответить, хотя бы руку выдернуть, чтоб не думал, что ее так просто очаровать, но она вдруг растеряла все слова. Глаза незнакомца сейчас казались роднее всего на свете, а его голос разливался теплом в груди.

— Ты совсем замерзнешь, птичка, — мужчина в очередной раз поцеловал нежное запястье. — Идем.

— Куда? Я же сказала, что не помню, откуда и куда шла…

— Я живу неподалеку. Согреешься, поешь, а потом попытаемся вспомнить.

Ринар видел, что она напряглась. Как бы он ни пытался сдержаться, получалось не слишком удачно. Наверняка напугал.

— Вам можно доверять, мой лорд? — девушка посмотрела серьезно. Видимо, действительно оценивала его благонадежность.

А он был совсем неблагонадежен. Держался из последних сил, лишь бы не сжать в объятьях, не зацеловать, тут же не огорошить признанием в любви.

Он помнил все. Вот уже три года жил, помня все и разыскивая ее. На этот раз партию-жизнь разыгрывали со времен, предшествующих его помолвке с Наэллой. Помолвке, которой уже не суждено было состояться.

За это время он успел побывать на войне, вернуться, обыскать все окрестные обители, в которых не было его Души, вновь поручить Аргамону заняться поискали кальми, теперь уже не объясняя причин.

Когда-то он ждал долгих пятьдесят лет пробуждения своей мнимой любви. Но только на этот раз осознал, что такое сгорать от ожидания. Выть от нетерпения, отчаиваться и вновь обретать веру в себя и в нее. Мечтать о ней, грезить ею, готовиться к противостоянию со всем миром ради нее.

А сегодня… Его просто потянуло на эту опушку. Он всего-то и успел, что обуться, да оседлать лошадь, а потом мчать, чувствуя, как его тянет нить. Та самая нить.

— Нельзя, — он улыбнулся, разглядывая любимое лицо. Ей сейчас лет семнадцать. Она такая, как тогда, когда он отпустил ее.

— Вы хотя бы честны.

— Идем?

Альма кивнула, дождалась, когда мужчина встанет воспользовалась предложенной рукой.

— Мы только должны сделать еще одну вещь, — девушка думала, что он тут же развернется, зашагает вперед, а ей придется идти следом. Когда же она сделала маленький шажок, смотря под ноги, натолкнулась на скалу его тела. Он не спешил разворачиваться. Стоял, смотря на нее с затаенной в уголках губ улыбкой, нежно поглаживая все так же греющиеся в его руках ладошки.

— Какую?

— У тебя удивительно красивые глаза, душа. Они так же красивы, как и имя. Думаю, не стоит их никому показывать. Пока. Согласна?

Альма не знала, что особенного в ее глазах, но согласилась. В конце концов, ему нельзя верить, но очень хочется доверять.

— Я наведу морок, только… для этого нужно будет тебя поцеловать. Позволишь?

На самом деле, целовать было совершенно не обязательно. Необязательно, но необходимо. Чтобы вспомнить ее вкус, чтобы поверить окончательно, чтоб не умереть от разрывающего на части счастья.

Неуверенно кивнув, девушка тяжело вздохнула. Она не понимала саму себя. Не понимала, почему этот неизвестный лорд так действует на нее. Почему она позволяет ему так много, почему не развернется и не уйдет.

Альма не могла знать наверняка, но ей казалось, что раньше ее не целовали. Это было впервые.

Губ коснулись чужие губы, задержались на долю секунды, а потом оторвались, чтоб тут же снова припасть. Во второй, третий, четвертый раз, а потом раскрыть и скользнуть внутрь. Вряд ли именно такой поцелуй требуется для наведения морока, но сообщать об этом Альма не стала.

— Пойдем, мой ангел.

Альму оторвали от земли, прижали к груди, а потом направились прочь, то и дело, останавливаясь, чтоб снова поцеловать.

Подсадили на лошадь, запрыгнули следом, вновь прижимая, теперь уже спиной к груди.

— Не боишься?

— Нет, — прислушавшись к себе, девушка поняла, что отвечает совершенно искренне.

— Даже меня не боишься?

— Нет.

Миллион слов и вопросов рвались с губ, но Ринар заставлял себя молчать. Теперь у них будет много времени. Много времени на разговоры, на действия, на то будущее, которое когда-то показал ей Аргамон или любое другое, какое она захочет. На будущее без постороннего вмешательства и собственных ошибок.

Нет, ошибки, конечно, будут, но каждую из них они смогут вместе исправить.

По дороге Альма задремала. Пригрелась на его груди, вжалась спиной, накрыла держащую ее поперек талии руку своими, откинула голову, неосознанно подставляя поцелуям тонкую шею.

Ринару даже удалось снять ее с коня, практически не разбудив, а потом направиться к дому.

— Милорд, — Аргамон вышел на крыльцо, склонившись, а потом скользнул растерянным взглядом по силуэту девушки в руках Ринара. — Вы…

Лорд Тамерли же бросил на усача быстрый взгляд, инстинктивно прижимая Альму ближе к сердцу.

— Даже не пытайся подойти к ней. Ясно? Если они что-то поручили — лучше сразу забудь. Я не выгнал тебя из дому только потому, что когда-то нашел ее благодаря тебе. И потому, что ты был дорог ей. Хочешь стать другом, наставником, учителем — я не стану возражать, но вмешиваться больше не позволю. Понял?

Аргамон кивнул.

— Вы… Вы помните?

— Да.

Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга. Ринар — гневно сверкая глазами, а Аргамон пытаясь осознать, что это значит.

— У меня больше нет поручений. Меня отправили в отставку, — он усмехнулся, делая аккуратный шажок к свернувшейся клубком на руках Ринара Альме. Провел по непослушным рыжим волосам, улыбнулся уже искренне. — Хочу напоследок посмотреть, как моя девочка будет счастливой.

— Будет.

Перед лордом открылась дверь, он направился в дом. Теперь начинался самый ответственный этап жизни. Ждать ее было сложно, но куда сложней будет любить. Любить так, как она заслуживает. Не доставляя страданий, не раня сердце, не позволяя ронять слезы. Он миллион раз клялся сам себе, что сделает это любой ценой. Теперь настало время держать слово.

Ринар опустил девушку на кровать, попытался разжать сомкнутые на шее пальцы, она позволила сделать это далеко не сразу. Прежде заставила приблизиться к своему лицу:

— Ты обещал вернуться через семь дней.

— Немного задержался.

— Главное, что вернулся. Ко мне.

— К тебе, — оставив на губах спящей поцелуй, Ринар отступил. — Моя душа.

Аргамон подошел к парапету, пытаясь справиться с собой. Сложно было дышать, больно смотреть на солнце, глаза слезились.

Он ухватился за перила, запрокинул голову. По полю перед домом разнесся громкий смех. Пожалуй, самый искренний в его жизни смех. Так смеются те, у кого гора упала с плеч.

Аргамон почему-то был уверен, что на этот раз у них все получится. Все. Получится.

А сам он ставил бы на душу. Хватит осколков.