После танца у нее еще оставалась способность дышать — теперь он отнял последний воздух. Его рот, теплый и твердый, требовал и одновременно увлекал ее последовать за ним, словно Уилл хотел чему-то ее научить и сам научиться у нее. Он чуть откинулся назад и посмотрел на нее нежно и властно.
— Получается еще лучше, когда ты участвуешь. — И снова поцеловал ее.
Против такого Кэрри не в силах оказалась устоять. Ей оставалось лишь дать ему то, чего он ждал, что просил. И чего она тоже хотела. Невероятное открытие пришло само собой. Руки его обвились вокруг нее. Теплые на ее плоти, они посылали мурашки, бегавшие по всему телу. Несколько секунд — и ее губы последовали за ним. Она забыла о споре, который они вели; о Роберте; по правде говоря, она забыла обо всем — существовал только он, Уилл… Раньше он никогда ее не целовал, обычно только будто клевал в щеку. А жа-аль, очень жаль! И в то же время — счастье, что не целовал. Поцелуи всех других мужчин не выдерживали никакого сравнения. Словно вторя ее мыслям, он опять откинулся назад.
— Ну, как тебе показалось? Я целуюсь лучше, чем Роберт?
Кэрри была слишком потрясена, чтобы скрывать свои чувства.
— По-моему… ты… по-моему, ты целуешься лучше всех мужчин в Соединенных Штатах!
Удовлетворение сверкнуло в его глазах.
— Но не во всем мире?
— Я никогда не выезжала из Соединенных Штатов, — пролепетала Кэрри. — Вот и не знаю.
Уилл хихикнул и поставил ее на пол. Комната закружилась, как веретено, и он с минуту поддерживал Кэрри, пока не восстановилось дыхание.
— Ты сама очень хороша, Кэрри. А я путешествовал и за пределами Соединенных Штатов.
Она засмеялась, счастливая, что он так поддержал ее женское «я». Она и сама, быть может, не сознавала, как нуждалась в этой поддержке. Вчерашний кошмар почти совсем стерся из памяти, выветрился.
— Знаешь, по-моему, немного практики — и я ничем не уступил бы иным романтичным ухажерам.
— Что ты, куда им до тебя… — проскрипела Кэрри и рухнула на софу, потянувшись за чаем; лед уже совсем растаял, и она сделала огромный глоток.
Кто бы подумал, что Уилл Кэлхаун способен так резко измениться! Она коснулась рукой лба — фью-уть, когда это здесь стало так жарко? — и оттянула вырез футболки в жажде хоть легкого ветерка. Наконец ей удалось отдышаться, и она все же вернулась к своему:
— О чем это мы говорили, когда ты перескочил на посторонние темы — о моем писательстве, о том, как кто ухаживает?
— О твоей работе. — Уилл усмехнулся, но ответил ровным голосом.
— Ах да, конечно. — Она уже говорила под стать ему. — Теперь слушай, Уилл: я могу выполнять всю рекламную работу, вести все связи с общественностью для твоей галереи. Даже для двух твоих галерей. Договоримся так, что каждую неделю я езжу в Колумбию, или как ты…
— Ты принята на работу.
— Но… ты не знаешь…
— Я сказал: ты принята на работу. Я рассчитываю, что поначалу ты будешь работать в галереях неполное время и помогать здесь с Арианой и Джейкобом. По крайней мере до тех пор, пока я не найду няню на полный день. Что же касается зарплаты… — Он помолчал, подумал и назвал цифру, от которой ее глаза цвета жженого сахара чуть не вылезли из орбит. — Как это тебе кажется?
— П-п-прекрасно, — еле выговорила она и откинулась на спинку софы, обмахиваясь руками. — Ты не тратишь времени даром.
— Не вижу в этом смысла. — Он допил пиво, поставил бутылку на стол и только потом искоса взглянул на нее и усмехнулся. — По крайней мере, хоть раз я тебя полностью приструнил.
— Про-хин-дей, — пробормотала она.
— С боссом надо говорить ласково, — поддразнил он. — И есть еще одно.
— Что такое? — озабоченно спросила она.
— Пока не переезжай на другую квартиру. Ты мне будешь нужна здесь. — Глаза у него потемнели и стали непроницаемыми, а голос упал до самых низких нот. — Во всяком случае, ночью.
Кэрри почувствовала себя так, словно электрический разряд прошел от плеча к плечу; вздрогнула, выпрямилась, отодвинулась от него на край софы. После безумного импровизированного танца такая близость — он рядом — ей ни к чему.
— О'кей, я могу остаться… на время, но только пока ты не найдешь няню на полный день. — Она кинула любовный взгляд на спящих малышей.
— А в чем дело? Не выносишь моих детей? — Твердый рот скривился в улыбке.
— Не говори глупостей, они очаровательны. — Если б он только знал, как близка она к тому, чтобы без памяти полюбить их!.. Тогда бы он, наверно, настоял, чтоб она немедленно переехала и осталась у него в доме, пока они не кончат школу! — Мне нравится ухаживать за ними.
— О, правда?
Уилл произнес это как раз в тот момент, когда Джейкоб с воплем проснулся, а Ариана немедленно присоединилась к нему.
— Пора претворить слова в действия, мисс Маккой. Над вечерним приступом колик занавес уже поднят. Возьмите верх над партнерами, мисс Маккой. Цитирую незабвенную Бэтт Дэвис[1]: «Пристегните ремни — предстоит бурная ночь».
Кэрри улыбнулась его саркастическому комментарию и заторопилась к Ариане, а Уилл взял Джейкоба. Покормили, поменяли памперсы и принялись вышагивать по комнате, пытаясь успокоить орущих младенцев.
— Доктор Пол предлагает положить их в кроватки и оставить — пусть покричат, — в какой-то момент заметил Уилл.
— В три недели? — Кэрри окинула его уничтожающим взглядом. — Не понимаю, что за чудовище этот человек?!
Уилл смущенно пожал плечами и продолжал мерить шагами комнату. Вернулась с покупками Эдит, приготовила обед и уехала домой, к мужу. Уилл и Кэрри ели на ходу, с детьми на руках. А малыши все никак не могли удобно устроиться — кто бы и в каком положении их ни держал.
Позвонили оба брата Уилла. Кэрри слышала, как он предложил им приехать на уик-энд и извинился, что в этот момент он не может уделить больше времени разговору.
Неутомимые, они все продолжали вышагивать по комнате. Начинала затихать Ариана — оглашал весь дом воплем Джейкоб. А если он замолкал на несколько минут — сестричка тут же будила его громкими жалобами.
— Как ты думаешь, они могут координировать свой плач? — Уилл переворачивал на ладонях сына личиком вниз. — Ну, парень, давай попробуем вот это положение.
— Думаешь, это удачная поза? — Кэрри на минуту остановила хождение и, нахмурившись, смотрела на Уилла. — Слишком большое давление на желудок, а он только что высосал почти сто граммов.
— Ничего с ним не случится, — ответил отец и, когда Джейкоб успокоился, бросил на Кэрри взгляд превосходства.
В тот же момент младенец срыгнул на ковер. Кэрри засмеялась и побежала за тряпкой.
— Предполагалось, что у тебя, парень, железный желудок, — жаловался Уилл. — Интересно, что сказал бы на этот счет доктор Пол.
— Наверно, что не надо давить малышу на животик, у него колики, и он только что принял сто граммов.
— Кстати, прямо сейчас идет его программа. — Уилл перевел несколько недовольный взор с нее на часы.
— Чья? Доктора Пола? Так надо включить. — Кэрри переместила Ариану с одного плеча на другое: спина уже ноет и зверски хочется сесть. Надо попробовать… — И тут же Ариана заплакала. — Посмотрим, что нам поведает образцовый знаток детей.
Уилл скептически вскинул бровь, но телевизор включил. Кэрри фыркнула: на экране появился маленький, сморщенный человечек и повел речь о начинающих ходить детях и о их способности самим выбирать себе меню.
— Каким еще его советам ты следуешь? — Кэрри взяла пульт дистанционного управления и выключила телевизор.
— Он написал книгу. Я недавно ее купил. — Уилл показал на битком набитый книжный шкаф в углу гостиной.
Кэрри переместила свой крохотный груз на левую руку и подошла к шкафу поискать книгу. Просмотрела названия на корешках, и глаза ее округлились.
— Уилл, да у тебя здесь восемь книг об уходе за детьми!
— Да, я подумал: если в одной недостаточно раскрыта определенная тема — в другой найду более полный ответ.
Он говорил с такой горячей убежденностью, что Кэрри подавила желание поддразнить его зависимостью от советов так называемых специалистов.
— Ну что ж, давай посмотрим, что они рекомендуют. — Нежно покачивая Ариану вверх-вниз, она перелистывала по очереди все книги и, недовольная, закрывала. — Гмм… большинство этих детских врачей утверждают, что почти у всех детей колики, а родители ничего не могут поделать. Но все дети выживают.
— Да, они так считают, — пробормотал Уилл.
Джейкоб в сотый раз выплюнул пустышку и начал кричать.
— По-моему, эти люди никогда даже не видели младенца.
— Тогда каким же образом они стали специалистами?
— Заплатили кому-то, чтобы их так называли, — сухо бросила Кэрри. — Ты когда-нибудь раньше слышал хоть об одном из этих специалистов?
— Нет. Но три недели назад, когда искал детских врачей, нашел их очень быстро.
— Поверь мне, заплатили кругленькую сумму за текст для обложки — авторов объявили лучшими специалистами.
— Ты циник.
— Нет, просто работаю в рекламе. — Она опустила подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. — Некоторые люди верят только тому, что видят напечатанным.
— Ты имеешь в виду меня? — Серые глаза вспыхнули вызовом.
— И тебя тоже.
— Хорошо, ты забраковала все мои книги, а что ты предлагаешь? — довольно резко спросил Уилл.
— Что говорит педиатр, специалист по близнецам?
— Почти то же самое, что и другие врачи.
— В таком случае я предлагаю позвонить настоящему специалисту — Джинни. У Брайана были такие колики, что он и Нэнси первые три месяца плакали не переставая. — И передала девочку Уиллу.
Он зашагал с двумя малышами на руках по почти не заставленному мебелью пространству спальни, а Кэрри пошла на кухню звонить сестре. Вернулась она быстро, минут через пять, и забрала у него обоих младенцев. Уилл с любопытством уставился на новоявленного специалиста: что прикажет?
— Сейчас ты поедешь в магазин и купишь еще одно кресло-качалку; приготовишь две бутылки с горячей водой.
— Я? — Он откинул со лба волосы и устало опустил взгляд. — Я куплю все кресла, какие есть в Чарлстоне, лишь бы у нас появилось хоть немного тишины и покоя.
— Тогда поезжай. Когда вернешься — расскажешь, каким гениальным способом тебе удалось всунуть в маленькую машину кресло-качалку.
— Очень просто, — пробормотал Уилл. — Подниму крышу и поставлю кресло на заднее сиденье. Представляешь — я еду так по скоростной автостраде…
Пока его не было, она все ходила-кружила по комнате, почти механически укачивая, поглаживая, похлопывая малышей, — ничего не помогало. А когда он вернулся, она так обрадовалась, увидев его, что впору поцеловать.
— Теперь мне понятно, почему природа создала двоих родителей, — пробормотала Кэрри, с облегчением отдав ему детей, и плюхнулась в новое кресло-качалку, оно встало в спальне хозяина рядом с первым. Посидела чуть-чуть и заспешила наполнить бутылки горячей водой. — Если мать дойдет до белого каления от этих их колик, так может капельку отдохнуть, пока не возьмет себя в руки.
Уилл не ответил, и Кэрри обернулась, держа бутылки с очень горячей водой в руках: его напряженный взгляд направлен прямо на нее.
— Что случилось? — испугалась она.
— Каждый ребенок, Кэрри, заслуживает семьи, состоящей из двоих родителей! — почти торжественно объявил он. — Но не каждый имеет такую семью.
— Я пошутила, Уилл. — Улыбка исчезла с ее лица. — Ведь я выросла без мамы, помнишь? А ты — без папы. Я знаю, что такое семья, где только один родитель. — Она вручила ему бутылку и взяла Джейкоба.
Уилл посмотрел ей в глаза и значительно кивнул.
— Да, думаю, знаешь. — И умолк, с серьезным выражением лица наблюдая за ней. — Конечно, знаешь.
Озадаченная его тоном, Кэрри оглянулась — она шла через холл в спальню, а он шагал сзади, задумчиво уставившись ей в затылок. Попытаться разгадать, о чем это он размышляет? Нет уж, легче сесть в кресло-качалку, положить на колени завернутую в одеяло бутылку с горячей водой, а к ней примостить крошечный животик Джейкоба, одновременно всунув ему в рот соску. Мальчик моментально успокоился. Уилл повторил все ее движения — Ариана тоже затихла, Со вздохом благодарного облегчения Кэрри прислонила голову к спинке кресла, немного покачалась, тихонько стала смеяться.
— Над чем ты смеешься? — Уилл поднял голову со своего кресла.
— Если так проводят вечера все женатые пары, когда у них рождаются дети, — глаза у Кэрри заблестели от забавного предположения, — так неудивительно, что в стране падает уровень рождаемости.
Она считала это шуткой, но Уилл окинул ее таким взглядом, что у нее жарко запылали щеки.
— Это все равно что притушить романтические мечтания человека мокрым одеялом, — прорычал он. — Я бы сказал: наверно, поэтому такой большой спрос на помощь нянь, особенно по вечерам.
Кэрри ответила коротким горловым смешком — у нее громко стучало сердце. Атмосфера менялась: от отчаянной — к приземленной, а теперь — к интимной. Надо найти в себе силы и справиться с бурным вихрем эмоций, пережитым за последние три часа и за прошедшие тридцать часов. А для этого одно средство — побыть одной. Только тогда можно обрести равновесие. Как ни невыносимо жаль оставить Ариану и Джейкоба, вероятно, все же придется подыскивать собственную квартиру.
Пятью днями позже Кэрри со вздохом облегчения закрыла дверь за последним уезжавшим родственником. На целый день прибыли братья Уилла с женами, Джинни и Лорой, оставив дома детей. Женщины давали полезные советы, охали и ахали над близнецами. Малыши устали от такого обилия внимания и теперь отсыпались.
Джинни и Лора заявили: «Мы тоже хотим еще младенцев, своих собственных!» На их мужей Ариана и Джейкоб произвели такое впечатление, что те пообещали немедленно выполнить требование жен.
— В жизни не отвечала на столько вопросов в такое короткое время. — Кэрри вернулась, закрыв парадную дверь, и с усталой улыбкой взглянула на Уилла. — А ты?
— А зачем, думаешь, братья загнали меня в угол и так долго держали в кабинете? — Уилл рухнул на софу и вытянул на кофейном столике длинные ноги. — Сэм давал советы, как создать портфель ценных бумаг для близнецов, а Брет делал заметки для статьи в газете. Столько снимков нащелкал, что у близнецов, боюсь, навсегда останутся в глазах пятна вспышек.
Кэрри слушала его жалобы с улыбкой — на самом-то деле он доволен и горд, что братья и их жены с такой готовностью приняли его новую семью.
— Подожди, что еще будет, когда твоя мать их увидит. Она так нежно относится к внукам. Наверняка пожелает носить в сумочке дюжину больших сверкающих фотографий или, может, видеокассету… — И остановилась. — Что случилось, а?
— Да ничего, просто подумал: в понедельник буду ехать с работы — заскочу в магазин и куплю видеомагнитофон, — с лукавой улыбкой посмотрел на нее Уилл.
— Потрясающая идея! — Кэрри засмеялась и села напротив. — Ведь они так быстро растут. Выросли и изменились уже за ту неделю, что я пробыла здесь. Ты и правда должен этот процесс засвидетельствовать на пленке — когда-нибудь они захотят увидеть…
— Мне тоже это пришло в голову, — удовлетворенно кивнул Уилл.
— А я попрошу у тебя иной раз пленку на время. Вот устроюсь своим домом — посмотрю на детей хоть на экране, — беззаботно тараторила Кэрри, но от собственных слов у нее словно сжалось горло.
Она уже безнадежно любила этих малюток, Джейкоба и Ариану, — несмотря, а может, и благодаря двум ночным кормлениям, вечерним коликам, моментам отчаяния, когда ни она, ни Уилл не понимали, что происходит с одним или с обоими. Всего лишь сегодня утром она пережила неописуемое волнение, когда Джейкоб сжал в крохотном кулачке ее указательный палец и заглянул ей прямо в глаза. А Ариана, кажется — нет, точно! — реагирует на ее голос. Стоит заговорить с ней — и перестает плакать, даже когда голодненькая, а однажды улыбнулась. Но этот секрет Кэрри решила хранить только для себя — Уилл-то, конечно, надеется стать первым свидетелем достижений своих детей.
Сама же она понимает: зародилась и развивается такая связь с детьми, какая бывает у матери, их родившей, и бороться с этим бесполезно. Что касается Уилла, партнерство с ним в уходе за детьми ей легко удалось установить, но это мало что меняет. Они хорошо работали вместе, но Кэрри теперь соблюдала осторожность и больше не проводила ночей в его постели. Вместо этого она настояла на приобретении электронных мониторов, которые следили за детьми. Один поставила в своей комнате и просыпалась, чуть только нужна была помощь малышам. Когда Уилл принес домой это устройство, глаза у него насмешливо поблескивали, но комментировать ее желание он воздержался, хотя понимал, конечно, что Кэрри решила сохранять дистанцию. Обычно такая сдержанность не была ему свойственна.
Погрузившись во все эти мысли, Кэрри лишь через несколько минут поняла, что Уилл молчит и сосредоточенно ее разглядывает — тоненькая морщинка легла между его густыми бровями.
— В один прекрасный день ты влюбишься, выйдешь замуж, у тебя будут свои дети, и ты совсем забудешь об этих двух.
— Вряд ли это случится, — сухо заметила она, отбросив назад каштановые пряди и вздернув подбородок. — Не имею ни малейшего желания еще раз влюбляться. — Одна мысль об этом наполнила ее ужасом.
— О-о! Почему же так?
— Сам понимаешь, первый раз оказался слишком болезненным. — Она сморщила нос в гримасе отвращения. — Не намерена повторять эту ошибку.
— Даже если встретится такой романтичный герой, как Роберт?
— Даже. Видно, романтизм и помешал ему предстать пред алтарем. А ты? Есть намерение еще раз жениться?
— Пока не уверен. Хотя моя женитьба не была основана на любви, я не считаю ее ошибкой. Смотри, кого она принесла мне.
— Значит, это ценный для тебя брак. — При мысли о детях лицо Кэрри смягчилось. — Для меня такой тоже был бы ценен.
— Понимаю. — Уилл продолжал молча ее изучать; потом будто встряхнулся. — Так ты полагаешь, место Роберта в твоей жизни никто занять не сможет?
Улыбка Кэрри тут же пропала. Неужели он не понимает, что рана еще слишком свежая, чтобы спокойно обсуждать эту тему! Пока ей не удается и вспоминать обо всем происшедшем, не впадая в самую черную меланхолию. А тут еще, как назло, каждый раз, когда Уилл о том заговаривает, у нее срабатывает чувство самозащиты.
— Да, никто! — бросила она и резко поднялась. — Ни у кого нет шанса занять место Роберта в моей жизни. — Повернулась и вышла из комнаты, спиной ощущая задумчивый взгляд Уилла, молча смотревшего ей вслед.
В холле она остановилась у стола и потрогала лепестки желтых роз — Уилл принес их ей два дня назад. Безмерно удивленная, она не скрыла, как ей приятно. Глупый разговор о том, что Уилл не умеет романтически ухаживать, принес неожиданные и добрые плоды. Правда, какие у него мотивы — это вызывает у нее сомнения. Ну, был этот поцелуй, но у нее нет все же оснований думать, будто он готов закрутить с ней роман. Она ясно высказалась: снова влюбляться не намерена. Но совсем не вредно чувствовать, как высоко тебя ценят.
А странно, мелькнуло у нее в голове: почему один этот жест Уилла значит для нее больше, чем все обещания и льстивые речи Роберта? Может быть, дело в том, что Уилл гораздо больше занят, чем Роберт, и куда сложнее как человек. Главное же, предательство бывшего жениха свело на нет все его романтическое ухаживание. Вообще-то, не хочется и думать о нем… Джинни говорит — он все еще избегает показываться в Уэбстере. Разумеется, это лишь раздувает слухи, и ей в них отводится звездная роль. Слава Богу, она далеко и разговоры ее не задевают. А кому она должна быть за это благодарна, как не Уиллу…
Всю прошлую неделю ей хватало времени для ненужных мыслей и тягостных воспоминаний. Ведь раздавались маленькие сигналы, ей бы тогда и прислушаться. Одно нежелание Роберта разговаривать с ней должно было насторожить. В последние недели перед свадьбой он несколько раз уезжал по делам, обычно в Атланту, и никогда не звонил ей оттуда. Она находила это странным, но, увлеченная предсвадебными хлопотами, не придавала значения, а зря. Эх, выяснить бы все тогда! Теперь-то понятно: видимо, Роберта подталкивали к женитьбе родители. Ведь ему скоро тридцать, кто же возьмет на себя семейный бизнес? Бедный, нерешительный Роберт! Она испытывает к нему почти жалость… почти…
У себя в комнате она огляделась с сомнением: все заставлено чемоданами, коробками — все это Джинни и Брет привезли из Уэбстера. Распаковывать не стоит, только достать необходимые вещи и те платья, костюмы, обувь и все, что к ним полагается, чтобы ходить на новую работу.
Вытащив из кучи самый большой чемодан, она взгромоздила его на кровать и открыла крышку. Сюда Джинни (вот молодец!) уложила все лучшее — для новой жизни; рукава элегантного кремового шелкового платья любовно переложены тонкой жатой бумагой. Как типично для ее скрупулезно аккуратной, доброй сестры не жалеть времени на такие мелочи. Освободив платье от бумаги, она достала его, встряхнула — морщинки разгладились, — приложила лиф к груди: мельчайшие складочки уложены от ворота к талии, изысканные пуговицы, развевающаяся юбка восхитительно шуршит… Ее любимое, хотя, пожалуй, слишком шикарное, такие она никогда не носила. Но это предназначалось для медового месяца… С сожалением вздохнув, Кэрри перебросила платье через руку, набрала полную охапку вещей и понесла к шкафу.
Опять ей мозолят глаза три картонные коробки с вещами Лени Грей. Чтобы вешать свои наряды на вешалки, придется осторожно отодвинуть коробки в сторону. Раньше она не замечала, что крышка верхней не заклеена скотчем. Непроизвольно положив на нее руку, Кэрри размышляла о молоденькой женщине, на которой женился Уилл. Что надела она в день свадьбы? Наверно, больничный халат… О чем думала, понимая, что может не выжить? Даже не увидеть детей, которым так упрямо хотела дать жизнь… Пальцы сами скользнули под податливую крышку. Каким человеком была Лени Грей, кроме того, что еще очень молодым и очень несчастливым? Какие вещи казались важными ей, не имевшей ни семьи, ни настоящего дома — своего собственного? Что, уходя, оставила она детям, которых не знала?
Любопытство мучило Кэрри. Интересно еще, что осталось из вещей Лени после пожара в квартире? Она осторожно подняла угол крышки: нет, здесь, в шкафу, слишком темно, ничего не разглядишь. Разве что немножко вытянуть вперед и заглянуть внутрь: сверху лежит что-то мягкое… Кэрри нагнулась и вытащила мохеровую шаль — дорогую, густого темно-красного цвета, с длинной бахромой. Одобрительно мурлыкая от удовольствия, растянула шаль на руках и принялась рассматривать: какая тонкая, сложная вязка… уж не сама ли Лени вязала?.. Непроизвольно накинув шаль на плечи, она гладила мягкую шерсть. Пожалуй, надо сложить эту вещь отдельно и позаботиться, чтобы ее не попортила моль. Когда-нибудь пригодится Ариане…
— Какого черта! Что ты делаешь?
Вскрикнув от неожиданности, Кэрри обернулась: в дверях стоит Уилл, упираясь руками в дверные притолоки; густые брови слились в одну прямую сердитую линию — настоящий шквал, несущийся над Атлантикой.
— Ох, пожалуйста, никогда больше так не делай, — с трудом переводя дыхание, проворчала она. — Напугал меня до смерти…
— Я задал тебе вопрос. — Он шагнул в комнату и встал рядом с ней; желваки вздулись.
И вправду рассердился — с чего бы?
— Там стояли коробки, — она слабо махнула рукой в сторону шкафа, — и я…
— …решила сунуть нос. — Уилл забрал у нее шаль, сложил и водворил на место в открытую коробку.
— Я не… — начала она, автоматически занимая оборону.
Уилл обдал ее холодным взглядом. В чем она провинилась, почему он так разозлился — для нее загадка, но она готова смягчить его, показать, что сожалеет. И, положив руку ему на предплечье, Кэрри почувствовала, как разом напряглись мышцы под ее ладонью.
— Уилл, прости. Ты прав, мне не следовало открывать коробку. Я сунула туда нос из любопытства. Мне интересно, что за человек была Лени. Какие вещи берегла? Какой матерью стала бы для Арианы и Джейкоба? Что оставила им?
— Она умерла, — буркнул он и, взяв ее руку, лежавшую на предплечье, крепко сжал пальцы. Посмотрел на них, потом прямо ей в глаза. Злость явно прошла, но серые глаза потемнели, наполнились печалью. — Разве теперь это имеет значение — каким человеком она была?
— Конечно! Когда-нибудь дети спросят о своей матери. Что ты им ответишь?
И вдруг она обнаружила, что ее страшно волнует, как большая, могучая рука Уилла сжимает ее пальцы. Должно быть, он ощутил ее волнение — в тот же миг заиграла, заискрилась в его глазах какая-то непонятная сила. Никогда Кэрри не воспринимала себя как маленькую женщину, но сейчас, рядом с Уиллом, глаза в глаза, ощутила себя прямо «карманной». Однако в то же время какой-то… способной на какие-то свершения… Откуда это чувство? Ведь это Уилл Кэлхаун, она знает его много лет; стояла рядом с ним на свадьбе своей сестры и его брата; спорила с ним о выборе для себя профессии. Но еще и танцевала с ним в его гостиной, целовала его…
Кэрри тут же придумала объяснение своей странной дрожи. Причиной всему его непривычная злость, а вовсе не ее совсем недавнее открытие, что он неотразимо привлекателен как мужчина и еще выручил ее, да что там — просто спас в труднейшей ситуации. И ее состояние никак не связано с тем, что она видела, как он просыпается среди ночи, сползает с кровати — щетина на щеках и заспанные глаза ему только прибавляют сексуальности, — и меняет пеленки и готовит для близнецов бутылочки с питанием. Не стоит забывать, что временами она все еще находит его невыносимым — к примеру, когда он вовсе некстати упоминает о Роберте.
Господи, как она позволила себе упустить тот факт, что за его обманчиво степенной внешностью скрывается так много примитивной силы? И это несмотря на то, что ее можно считать просто экспертом по его командирским замашкам. Когда он злится на нее, в глазах его пылает огонь. Но теперь пламя затихло и сменилось светом — обжигающим, искрящимся, готовым снова вспыхнуть.
С недоверчивым изумлением вглядывалась она в него, не понимая, откуда эта внезапная перемена. В прошедшую неделю между ними складывались нелегкие отношения. И дело даже не в напряжении, возникавшем время от времени, — это были отношения между мужчиной и женщиной. Смущенная и встревоженная своим открытием, Кэрри попыталась высвободить пальцы. Но он только крепче — сжал их, мешая ее отступлению, притягивая ближе к себе.
Они так долго смотрели в глаза друг другу, а изменения в атмосфере происходили так быстро, что Кэрри уже точно не помнила, о чем спросила его. Очевидно, он лучше сохранил ясность мысли — он-то помнил, потому что ответил спокойно:
— Я расскажу детям то же, что говорил тебе, Кэрри. О детстве Лени и о ее таланте. О том, как сильно она хотела, чтобы они родились, ее дети.
— Да, п-понимаю. — Нервно отведя взгляд, Кэрри снова посмотрела на коробки. — Ты не думаешь, что им понадобится что-то материальное? Что-то оставшееся от матери, что можно потрогать, прижать к себе?
— Может быть. Когда придет время. — Уилл положил вторую руку ей на плечо.
Сквозь футболку она ощущала ее жар и тяжесть. Что-то в этом простом прикосновении сказало ей: в Уилле таится гораздо больше страсти, чем она подозревала, чем ей нужно в этот момент.
— Кэрри, разве ты не знаешь еще, что самое главное в жизни — выбор времени?
— «Выбор времени»? — Она облизала губы.
О Боже, о чем он говорит? Почему вводит ее в смущение? Все шло так хорошо. Ей не нужны эти новые, будоражащие чувства, которые борются в ней. Паника вспыхнула в ее глазах цвета жженого сахара, она дернула плечом, вырвалась и отшатнулась.
— Но время нельзя подталкивать. — Насмешливая улыбка мелькнула на губах Уилла. Он скрестил руки и прислонился к дверце шкафа. — Как ты, готова начать работать с понедельника?
— Работать?
— Да, знаешь, такой вид физической и умственной деятельности, за которую получаешь плату. — Снова мелькнула улыбка.
Кэрри обрадовалась, что они вернулись к обычным отношениям. С его поддразнивающим юмором она справится, привыкла. Но бессильна против его откровенной сексуальности.
— Благодарю, я знаю, что такое работа.
— Вот и хорошо. — Он повернулся и шагнул к двери. — Тогда приезжай в понедельник и посмотри галерею.
— Договорились. — Когда он уже был у двери, она подняла руку: — Уилл?
— Да? — Он оперся о притолоку двери.
Кэрри набрала побольше воздуха. Это глупость, и она знала, что глупость, но для нее это важно.
— Я принесу свой портфель. — Она показала на большой кожаный кейс с молнией, прислоненный к краю комода.
— Портфель?
— Да, — она вздернула подбородок, — я хочу, чтобы ты провел со мной такое же собеседование, как с любым другим кандидатом на должность, относящуюся к рекламе и связям с общественностью.
— Собеседование с тобой? — На красивом лице Уилла появилась озадаченная улыбка. — Почему я должен это делать? Я уже сказал, что беру тебя на работу.
— Мне необходимо сознание, что я принята за собственные достоинства, за то, что я умею делать, а не из… — Кэрри запнулась.
— А не потому, что я жалею тебя?
— Верно, — она почувствовала облегчение оттого, что он понял, — совершенно верно.
— Кэрри, я посмотрю твой портфель и прочту твои рекомендации. Потом ты мне покажешь все, что собираешься сделать для моей галереи. Поверь, это не жалость. Пусть я не соглашаюсь с твоим выбором профессии, но я ценю твои способности.
— Раз ты думаешь, что я выбрала не ту профессию, — в ней нарастал гнев, — почему ты нанимаешь меня на работу?
— А ты подумай почему, Кэрри. — Уилл с легким смешком изобразил пальцем в воздухе волну и быстро вышел из комнаты.
Кэрри в отчаянии закусила нижнюю губу. Она с радостью займется рекламой галереи, лишь бы заработать денег, снять квартиру и не видеть этого мужчину утром, в поддень и ночью!