Две измены. Стоп на любовь

Глава 21

— Антон, отпусти! Ты делаешь мне больно! — извиваюсь как могу, но все бесполезно.

Мое сопротивление только подстегивает Антона, и у него слетает планка.

— Будешь моей, никуда не денешься. Поняла?

Муж тащит меня в комнату, но когда видит собранные сумки, окончательно выходит из себя.

— Ах, ты дрянь такая! Решила сбежать от меня? Куда собралась? Хотя неважно, я тебя все равно везде найду.

— Ничего ты не сможешь сделать, — шиплю я. — Без папочки ты ноль без палочки. Пляшешь под его дудку.

— Я сейчас докажу тебе, какой я ноль!

Антон приподнимает меня над полом и швыряет на кровать. Только успеваю развернуться к нему лицом, как он наваливается на меня всей своей тушкой.

Паника накрывает, понимаю, что против мужской силы я совершенно бессильна, а агрессия, алкоголь и похотливая жажда делают Антона только страшнее.

Адреналин бьет в кровь, и я с новым рвением пытаюсь избежать насилия. Резко вскидываю колено вверх и попадаю в самый центр паха мужа.

По квартире разносится мучительный вой, хватка ослабевает, я толкаю Антона, и он заваливается набок. Думать времени нет, вскакиваю, несусь в коридор, на ходу хватаю обувь и выбегаю из квартиры.

За спиной слышу возню и ругательства. Быстро пришел в себя. Лифт ждать опасно, могу не успеть скрыться. Наспех надеваю ботинки, не успеваю застегнуть молнию, как дверь квартиры отскакивает, и на порог вываливается полусогнутый Антон.

Несусь по лестнице вниз, а следом доносится топот.

— Стой, Аня. Кому сказал, стой!

Выбегаю на улицу и не понимаю куда дальше. Даже не сразу замечаю, что идет дождь. В домашней, тонкой кофте и спортивных штанах промокаю почти сразу, но холода не чувствую, в крови мечется бешеный адреналин и чувство самосохранения.

Следом выбегает Антон, и все, что я успеваю сделать, это схватить какую-то палку и встать в оборонительную позу.

Моя цель — вернуться домой и запереться на все замки. Ключи Лугового на тумбочке в прихожей, значит, больше он не зайдет.

— Аня, стой! — Антон примирительно поднимает ладони и смотрит уже менее агрессивно. — Давай поговорим.

— Нам не о чем разговаривать. Ты только что напал на меня, хотел изнасиловать!

— Я твой муж, какое насилие?

— Ты не муж мне. Если бы не твой папочка, то мое заявление на развод уже давно лежало бы в суде на рассмотрении.

— Ань, послушай, прошу. Нам нельзя разводиться. Отец обложил меня со всех сторон. Сказал, если не улажу с тобой вопрос, отлучит меня от семьи, лишит должности и наследства.

— И ты решил, что лучший способ договориться со мной — это проникнуть без разрешения в квартиру и силой уложить под себя? — душу тяжело, нервное потрясение перерастает в злость, а еще начинаю дрожать, потому что слишком легко одета для улицы холодной осени.

— Прости, Ань. Я вспылил. Отец не оставил мне выбора, я разозлился, напился и сорвало крышу. А когда увидел тебя, такую мою, домашнюю, красивую, родную… Прости, я не знаю, что на меня нашло. Ты же знаешь меня, я не такой.

— Нет, я тебя совсем, оказывается, не знаю. А еще поняла, что у тебя нет яиц. Ты ничего не хочешь добиваться самостоятельно, трудом и своей головой, хочешь иметь все за счет папочки. Я не нужна тебе, не родная совсем, не ври. Тебе нужно лишь наследство семьи, теплое кресло под задницей и комфорт, к которому ты не приложил никаких усилий. Ты очень умело скрывал свое истинное лицо все это время.

— Хорошо, ты права. Давай договоримся.

— Нет!

— Послушай хотя бы. Давай не будем разводиться, сделаем вид, что мы крепкая молодая семья, семейные праздники и рабочие мероприятия посещаем вместе, а в остальном живем каждый своей жизнью. Если делать все сообща, то отец ничего и не узнает.

— Луговой, зачем все это тебе понятно, ты пытаешься усидеть на всех стульях. Мне это зачем? Даже интересно.

— У тебя останется статус нашей семьи, любое рабочее место, какое только пожелаешь, и плюс я буду перечислять тебе на счет ежемесячно крупную сумму денег. Жизнь в шоколаде. Разве нет?

Смотрю на этого человека и не могу понять, где граница его алчности, эгоистичности и потребительского отношения к людям.

— Спасибо, что хоть в постель к тебе для показухи не нужно будет ложиться.

— Не нужно! — качает головой и улыбается. — Так ты согласна?

— Нет, конечно. У меня есть гордость, я уважаю себя и никогда не опущусь до меркантильной суки. Я не собираюсь играть чужую роль половину своей жизни, ради того, чтобы ты жил припеваючи.

— Играть роль за привилегии и деньги, между прочим.

— Честно, твое предложение действительно щедрое, но вот только не для меня. Не ту, как оказалось, ты выбрал на роль жены. Я интриги плести не умею, врать не хочу и не буду, и уж тем более за деньги свою жизнь не продаю.

— Значит, не согласна? — выпрямляется Антон и в досаде поджимает губы.

— Нет, — качаю головой.

— Может, хотя бы обдумаешь предложение? — Антон делает последнюю попытку уговорить меня.

— Я же сказала — нет! Антон, оставь меня в покое. Разведись со мной и найди себе другую жену. Уверена, на такое предложение многие поведутся. Хотя бы та Яна.

Видя, что муж уже успокоился, отбрасываю палку и намереваюсь вернуться домой.

— Прощай, Антон, не приходи больше, — обхожу мужа сторон и почти дохожу до подъезда, как меня резко обхватывают сильные руки, цепкий захват на шее лишает свободного доступа к кислороду, а от едкого голоса по спине бегут мурашки.

— Ты слишком никто, Аня, чтобы указывать мне, что делать. Сейчас мы поднимемся домой, и я не отпущу тебя, пока ты не подпишешь брачный контракт, где черным по белому будет написано, что тот, кто первый подаст на развод, обязан выплатить пострадавшей стороне неустойку в несколько миллионов рублей. И ты подпишешь его, даже если мне придется привязать тебя к батарее и морить голодом.

— Отпусти. Мне нечем дышать, — хриплю я.

— Ты меня услышала? Тогда добровольно передвигай ногами, и я отпущу тебя, — приказывает Антон, чуть ослабляя хватку.

— Ты не посмеешь это сделать, — делаю маленький шаг и молю вселенную, послать Армагеддон, потому что этот мужчина сошел с ума, и я больше не знаю, на что он реально способен.

— Посмею! Мне моя шкура дороже, а тебя защитить некому.

И я понимаю, что он прав. Единственный человек, который предлагал мне помощь, сейчас далеко отсюда. Окончательно теряя надежду на спасение, делаю шаг к подъезду.

— Ошибаешься, Луговой. У нее есть защита. А вот ты легким испугом больше не отделаешься.