Две птицы на снегу

Глава 8. Результаты анализов

Было странно это сознавать, но глупый и безобидный порыв Яроплета на горке будто что-то сломал внутри Леты. Или в нем самом. Или в их взаимоотношениях.

Проводив гостью до дома, Яр ушел в учебку, заниматься с молодежью, и Горская не стала напрашиваться с ним. До вечера она старалась загружать себя работой, благо теперь пальцы слушались и уверенно держали ручку: до следующего выхода следовало расшифровать данные и сделать первые рабочие записи. По одному замеру никаких выводов не сделать, но требовалось расчертить таблицы и построить схемы, в которые по мере дальнейшей работы будут вписываться нужные цифры.

Ужинали они отдельно.

На следующий день Вольнов ушел в учебку с утра. И Лета даже не сразу поняла, что постоянно поглядывает на часы и… скучает. Всего за пару дней она успела не только привыкнуть к его постоянной болтовне, к его улыбке, к его вниманию, но начала получать от всего этого удовольствие, и сейчас, поберите ее демоны, всего этого вдруг стало не хватать!

Некоторое время понадобилось на то, чтобы это осознать. Потом Горская злилась и ругала себя, пыталась сосредоточиться хотя на чем-то, но это не удавалось. Он ей не нянька, он не обязан ее развлекать! Она сама требовала от него ровных деловых отношений, у него служба, в конце концов, а гостья – просто досадная неприятность. Он не просил, чтобы его привязывало поводком к нежданному привету из прошлого, так зачем ему возиться с ней теперь? Она ругала его за постоянный флирт на грани приличий, за намеки и все остальное, и вот, пожалуйста, он оставил ее в покое и занялся своими делами. Что ей опять не так?!

Но убедить себя не удалось, вернуться к работе – тоже. Отчаявшись, Лета немного прогулялась по городу, но мороз очень быстро загнал ее обратно, а тратить магию для защиты от него не хотелось. На следующий день им предстоял новый полевой выход, судя по всему, более серьезный, чем предыдущий, и лучше бы подойти к нему в отличной форме.

Потом Летана, не найдя другого занятия, заглянула в оставленную фениксом книжку и неожиданно для себя зачиталась. Отлично написанный детектив оказался очень увлекательным, и ей хотелось узнать, чем кончится дело. Но, услышав, как открывается входная дверь, Лета поспешила вернуть книгу на место, положив так, как оставил хозяин, а сама вернулась к столу и записям.

Вольнов вручил ей две пары рукавиц и новую шапку взамен утраченной: купить здесь что-то подобное было затруднительно, но зато имелись свои мастерицы, и одна как раз вязала всякую мелочовку на продажу, у нее и нашлись нужные образцы.

Лета искренне поблагодарила, потом они вместе сходили поужинать, но….

Все опять шло не так. То есть точно так, как она видела себе их общение поначалу, еще до знакомства с фениксом, но совсем не так, как в первые дни. Он был вежлив, сдержан, обходителен, поддерживал разговор о какой-то светской ерунде, а у нее сердце сжималось от тоски и желания опять увидеть шальную насмешливую улыбку.

Увидела. Только улыбался он не ей. Отозвали в сторону какие-то друзья, они что-то шумно обсуждали пару минут, а Лете кусок в горло не лез в этот момент.

И полевой выход тоже прошел… не так. Феникс старательно оберегал ее, помогал преодолеть какие-то сложные участки, заботился о том, чтобы она не замерзла и не пострадала, но болтал опять не с ней, а со своими боевыми товарищами. Не отмалчивался, если она что-то спрашивала, только теперь и делать этого не хотелось.

И вроде, опять же, самое время радоваться, потому что полевой выход протекал по-деловому и достаточно спокойно, и пусть стычки с тварями случались часто, но все закончились без потерь и серьезных неожиданностей. Но Лета уже ловила себя на предательской мысли, что лучше бы произошло нечто из ряда вон выходящее, лишь бы феникс оставил эту свою сдержанную вежливость. Она даже подумывала самостоятельно устроить что-нибудь этакое, но здравый смысл взял верх над эмоциями, и Лета не стала подвергать ненужной опасности себя и отряд.

Потом Вольнов опять ушел в учебку, оставив Летану одну. И снова. Затем очередной полевой выход, и новые дни безделья…

Горская хотела спросить Яра, удалось ли что-то выяснить про чары и лавину, разговаривал ли он об этом с подозреваемыми, потому что сама бы она ни за что не осмелилась лезть в эти дела, но так и не смогла. Она понятия не имела, как можно обсуждать что-то подобное с этим новым Яроплетом. Ненастоящим. Чужим.

Глупая мысль! Как будто он когда-то вообще был «своим».

Она бы не заметила приближения Длинной ночи, но вежливый феникс сообщил, что в офицерском собрании будут праздновать, пригласил ее туда, и Лета не стала отказываться. Она не видела смысла на один день мчаться к родным, да в последние годы и не встречала этот праздник с ними, а в праздничную ночь сидеть в одиночестве над книгами… Она боялась, что на этот раз привычный способ встречать Длинную ночь может оказаться последней каплей и сподвигнуть ее на что-то нехорошее.

Почему-то именно сейчас, сидя в чужой крошечной квартирке, она пронзительно остро осознала себя мучительно, чрезвычайно одинокой. Казалось бы, в чем разница? В столице она тоже жила одна, иногда днями не выходила из дома, разве что на пробежку, в институт по работе или в госпиталь. Но тогда это не настолько тяготило, тогда было больше работы, срочные вызовы – некогда задумываться о смысле жизни. А здесь безделье окончательно добило ее настроение.

Она неоднократно задумывалась о том, чтобы обсудить все это с Вольновым, но не представляла, что и с какими глазами ему скажет. «Я передумала, становись обратно безалаберным фениксом»? А главное, не понимала причин этой резкой перемены в нем. Не мог же Яроплет обидеться просто из-за того, что она отказалась кататься с ним с горки! Ну в самом деле, он взрослый мужчина, несмотря на видимую бесшабашность, совсем не глупый и весьма проницательный, да и она не сделала ничего ужасного. Почему?!

Восстанавливался он стремительно, уже через пару дней мог позволить себе простейшие чары, на которых и тренировался, нарабатывая форму и возвращая контроль над собственным даром. Против проверок не возражал, но больше не подшучивал, и вдруг это стало совсем не так интересно. Просто и обыденно. Снова – не то.

Длинная ночь подошла незаметно. Вечерних нарядов у Леты с собой не было, а настроения искать способ выбраться в город и прикупить что-то – тем более, пришлось выбирать из небольшого набора вещей, уместившихся в чемодан, то есть выбор, можно сказать, отсутствовал вовсе – всего пара юбок, которые она взяла для проведения лекций. Лучше подошла прямая черная, достаточно короткая, чтобы сойти за более-менее неповседневный наряд, а к ней – белая приталенная шелковая блузка с пышными рукавами, почти романтическая, если не надевать сверху жакет.

Она как раз рассматривала отражение в зеркале, обнаруженном на внутренней стороне дверцы шкафа, и с тоской признавалась себе, что выглядит до отвращения скучно и серо, и не спасают даже непривычно распущенные волосы, когда в спину толкнулось сильное магическое возмущение. Лета встревоженно обернулась – ровно для того, чтобы успеть поймать буквально выпавшего на нее из портала хозяина квартиры.

– Что случилось?! – испуганно ахнула она.

В первый момент показалось, что мужчина без сознания, но нет, он все же стоял на ногах, пусть и нетвердо, а в руке его была внушительного размера сумка, явно тяжелая и чем-то подозрительно звякнувшая, когда ее плюхнули на пол.

– А что случилось? – хрипло спросил бледно-зеленый феникс. – Все замечательно. Я что-то пропустил? Вроде не должен, специально порталом пошел…

– Ты что, открывал портал?! – задохнулась от возмущения Лета, которая как раз помогала ему сделать пару шагов и упасть в кресло. – Куда тебя понесло?!

– Как – куда? Праздник же! Вот, медовец. Отличный, домашний! – усмехаясь, он кивнул на сумку.

– Ты… Ты вообще идиот?! – вспылила Лета, потроша на столе аптечку, благо укрепляющего зелья взяла с запасом. – Чем ты думал?! Из-за какого-то медовца… Нельзя было попросить кого-то другого? Демоны тебя сожрите, ты хоть иногда головой думаешь?!

– Где уж мне до тебя! – хмыкнул он, без вопросов подставляя руку для укола. – Это у тебя все продумано и распланировано, а мы – существа спонтанные.

– Ну пойди и прыгни сразу в Разлом, раз ты такой спонтанный! – огрызнулась Лета, делая укол. – Чтобы не тратить время целителей и не трепать нервы тем, кто за тебя волнуется!

Руки действовали сами собой, твердо и уверенно, несмотря на то, что ее потряхивало от возмущения и желания как минимум отвесить подзатыльник этому сумасшедшему, который готов угробить себя ради нескольких бутылок. Надо же додуматься – устроить такое после полного выгорания!

– Так не трать время, я вроде бы тебя не заставляю, – неожиданно ощетинился феникс, совсем не похоже на себя обычного.

Лета на мгновение замерла и подозрительно сощурилась:

– Ты что, пьян? Мало того что портал полез открывать, так еще на пьяную голову?!

– Когда открывал – был трезвым, – проворчал Вольнов, морщась. – Меня с двух бокалов и в учебке не выносило, не то что…

– Ты себе повторное истощение устроил, открывая портал! – устало вздохнув, Летана качнула головой и принялась разбирать шприц. – Да еще и с нестабильной силой, по едва восстановившимся каналам. Конечно, на тебя алкоголь подействовал мгновенно, и гораздо сильнее… Вставай, помогу добраться до кровати, тебе надо спать.

– И пропустить все веселье? Да ни за что! – усмехнулся он и, проигнорировав ее руку, поднялся сам, опираясь на подлокотники.

– Нет, я слышала, что фениксы все с придурью, но чтобы настолько… Это уже на вторую сущность не спишешь, это собственное! Я еще могу понять, когда ты ради кого-то рискуешь, но ради пьянки?!

– У тебя же занудство собственное, – усмехнулся феникс, глядя на нее сверху вниз. – Хотя, казалось бы, ирия – должна быть интересной, но нет.

– Интересной – это легкомысленной, необязательной и не способной на чем-то сосредоточиться? Вот уж спасибо, не надо. Вторая ипостась, к счастью, не приговор.

– А знаешь, почему ты так сейчас злишься? Шипишь, выговариваешь мне, какой я придурок, пытаешься воспитывать с самого начала.

– Удиви меня! – нахмурилась Лета.

Ее насторожили не его слова – взгляд. Злой, колючий. Она отчетливо поняла, что услышит сейчас какую-то гадость или даже подлость, и тогда….

– Потому что сама так не умеешь.

– Что? – растерялась Горская, которая ждала совсем не такого ответа.

– Нельзя громко смеяться, нельзя выражать сильные эмоции, нельзя якшаться со всяческим отребьем. А натура просит. Ты когда вообще последний раз искренне смеялась? А веселилась? Ах да, прости, у тебя театр – веселье, я забыл. Ты вообще когда последний раз чувствовала себя счастливой?!

Наверное, во всем был виноват алкоголь, но феникса Лета сейчас не узнавала. И вообще предпочла бы не видеть его таким. Да, она подозревала, что его безалаберная веселость – всего лишь маска, и подозревала, что под ней может быть что-то другое, но… почему именно это? Он словно намеренно пытался сказать что-то возможно более неприятное, проявив при этом фантазию и проницательность. И к концу насмешливо-злой тирады Летана поняла, что тоже не сумеет сдержаться: последняя капля все же сорвалась и переполнила чашу терпения и выдержки.

– Зато ты большой специалист в счастье! – гневно прошипела она в ответ. – Псих-одиночка, живущий без цели сегодняшним днем, у которого вся жизнь – развлечение, даже если это развлечение может ее закончить. Ты сам-то счастлив? Только имей в виду, веселье и счастье – это разные вещи!

– Я хотя бы честен, – усмехнулся он. – А ты врешь всем, начиная с себя. Все вы, аристократки…

Его оборвала звонкая пощечина.

Вольнов задумчиво двинул челюстью, потер щеку, хмыкнул:

– Слабовато.

Лета в ответ обожгла его взглядом – и ушла. Прямо так, как была, хорошо хоть не босиком, в туфлях. Яроплет слышал, как хлопнула дверь. Тихо, мягко, хотя видно было – женщина вне себя. Он на ее месте, наверное, шваркнул бы так, что посыпалась штукатурка.

В кресло Яр после этого не опустился – рухнул. Тряхнул головой, потер ладонями лицо, сам себе отвесил пару увесистых оплеух, пытаясь добиться прояснения в голове.

Он правда пьян, следует это признать. Да, с двух небольших бокалов. Да так, как его давно уже не развозило. Лета права, шарахнуло по ослабленному организму, он как-то об этом и не подумал… И не поверил поначалу – тоже. Пока по морде не получил.

Был бы трезвым – промолчал бы, несмотря на то, что надумал он все это не сию минуту и по-прежнему, даже после оплеухи, считал справедливым. И оплеуху тоже считал справедливой, что уж там. Следить надо за языком, и если взялся вываливать на собеседника правду, то совершенно не обязательно делать это в такой форме.

Что-то подобное он начал подозревать, еще когда узнал о ее обороте. Даже раньше, уж больно интересное проглядывало порой из-под строгой маски. Характер определяет второй облик, а не наоборот, не бывает такого, чтобы они не соответствовали друг другу вовсе; и маска, привычки, попытки переделать себя в угоду какой-то цели, осознанной или нет, прекрасно объясняли такое несоответствие. Ему стало интересно встряхнуть ее, докопаться до того, что спрятано под приличиями и видимой сдержанностью. В тот момент казалось – это всего лишь любопытство.

Что все не так просто и его интерес несколько глубже, он осознал после того спонтанного спуска с горки. Когда она сначала восторженно визжала – восторженно, он мог поклясться! – а потом лежала на нем сверху и отчитывала. Раскрасневшаяся, в сбитой шапке, с ярко горящими глазами.

Он очень отчетливо увидел тогда перемену в ней, когда ее лицо вновь спряталось за маской. Вот перед ним одна Лета, а стоило сказать про магию и поводок – оп! – и совсем другая. Но не это сбило его с толку, а собственная досада и недовольство такой метаморфозой. И другие неуместные эмоции.

В какой-то момент его с ней флирт перестал быть шуткой и развлечением. Она ему всерьез понравилась – вот та, которая порой выглядывала из-под маски. Забавно, что случилось это всего за несколько дней, но…

Проблемой это стало потому, что он не собирался заводить серьезные отношения. Лета только что довольно метко плюнула в него ядом по этому поводу, просто не успела допустить, что такое решение он принял осознанно. Он искренне считал, что в его случае так правильнее. А с Летаной вряд ли получилось бы что-то легкое и необременительное.

Поэтому он постарался дистанцироваться от нее и больше не провоцировать. Проще не видеть ту, что под маской. Правда, это стоило ему всей накопленной за годы жизни выдержки, но ладно.

Только справки о ней зачем-то навел. Это оказалось несложно, как-то само собой получилось… и объясняло абсолютно все.

Лета была дочерью своего отца от первого брака. Тогда разразился жуткий скандал, потому что женой достойного сына старого рода стала какая-то не то певичка, не то актриса – типичная ирия, судя по всему, с заметным перевесом темной стороны, потому что светлая не смогла бы бросить своего ребенка. Второй скандал разразился, когда дочери исполнилось семь лет: ирия сбежала с каким-то нищим музыкантом, потом давала несколько интервью, в которых жаловалась на скуку, на то, что муж ее никогда не любил и во всем ограничивал. Горский развелся через суд и повторно женился еще через пару лет, уже респектабельно, без скандала, на приличной женщине, которая родила ему двух сыновей.

Такая вот не то чтобы трагическая, но грязная история. И Яр легко мог представить, каким ударом это стало для брошенного ребенка. Да даже особенно напрягаться не приходилось: его собственный отец сбежал от матери, когда Яру стукнуло девять. Только в его случае свалить все это на ипостась не выходило, других фениксов в роду в обозримом прошлом не мелькало.

В общем, все понятно, просто, объяснимо. И они бы, наверное, спокойно распрощались навсегда, когда Лета закончит свои замеры, если бы не этот проклятый портальщик, который плюнул на договоренности и начал праздновать задолго до начала Длинной ночи. И не решение Яроплета воспользоваться собственными возможностями и перенестись сразу в квартиру, благо разрешение такое у него на крайний случай имелось. И не пара бокалов, не к месту развязавших язык.

Впрочем, не такая уж большая разница, просто теперь они расстанутся неспокойно, только и всего. Неприятно оставлять у Летаны о себе такое впечатление, но раз так вышло – оно, может, и к лучшему.

С этой мыслью Яроплет как мог решительно поднялся. Гостинцы сами себя не отнесут, развлекательная программа сама себя не изобразит, так что нечего раскисать. На ногах он держался нетвердо, но что ему на тех ногах – спуститься на пару этажей и пройти один коридор. А там можно сесть, и добрые люди не дадут умереть с голоду и от жажды. Поэтому Яр подхватил звякнувшую сумку, закинул на плечо гитару и направился в офицерское собрание.

А Лета и сама не знала, куда рванула, торопясь убежать от безобразного скандала с нетрезвым фениксом. Наверное, могла бы наломать дров, но на лестнице столкнулась с Белогором Лебедевым, который жил этажом ниже и в этот момент выходил из коридора.

– О, добрый вечер, Летана! – улыбнулся он. – Прекрасно выглядите. А где носит нашего феникса, пока его дама тут одна и такая несчастная?

– Я не его дама, – голос прозвучал на удивление ровно, и Лета мысленно похвалила себя. Про феникса сейчас не хотелось ни говорить, ни слышать.

– Значит, мне чрезвычайно повезло! Позволите составить вам компанию на сегодняшний вечер?

– Почему бы и нет, – после мгновения колебаний согласилась Лета.

Если честно, ей вообще хотелось одного: забиться в какой-нибудь темный угол и разрыдаться – от обиды, от жалости к себе, от общего отвратительного настроения и проклятого одиночества, в которое так больно ткнул сейчас Яроплет. Но неистребимое упрямство выручило и теперь, и Летана держалась. Пока что. А там…

Белогор ей попался очень кстати. Ей же надо куда-то пойти, успокоиться и отвлечься, а что для этого лучше шумной малознакомой компании? Ее никто не знает, от нее ничего не ждут, и можно просто сидеть в стороне, наблюдать за людьми и ни о чем не думать. Хотя бы попытаться.

Обстановкой офицерское собрание напоминало уютный ресторан: небольшие низкие столики с диванчиками вокруг, в дальнем углу стойка и несколько столов с едой. Никакой прислуги, люди подходили и сами брали закуски и наполняли бокалы. В другом углу устроились несколько музыкантов, рядом было свободное пространство для танцев.

Уютно и красиво. Темное дерево, медь и хрусталь, приятные глазу оттенки синего и коричневого – глубокие, сдержанные, благородные.

В зале оказалось не слишком многолюдно: как раз достаточно народа, чтобы создать шум и движение, но недостаточно, чтобы ощущать тесноту.

Случайный спутник усадил Лету за один из столиков, познакомил с уже сидевшими там людьми и отправился за закусками к буфету. Люди были частично знакомые, но пока только заочно: командир Белогора с женой, о котором Летана уже слышала и который пострадал в стычке с хлыстоногами вместе с Яроплетом, и еще одна пара – худощавый невысокий мужчина и женщина, о которой Лета тоже неоднократно слышала – капитан Ягира Темнова.

– Вот мы наконец и познакомились, – улыбнулась та.

– Очень приятно, – отозвалась Лета, стараясь не слишком сильно глазеть на новую знакомую.

Одну из немногих боевых магов-женщин она после слов пограничников представляла себе иначе, но Ягира оказалась как минимум интересной и достаточно яркой. Рослой, статной, не массивной, но – крупной, особенно в сравнении со своим мужем. Коротко подстриженные темные волосы, приятные и правильные черты лица, большие выразительные глаза. Женщина была в изумрудно-зеленом платье с драпировкой, прекрасно компенсирующей некоторые недостатки фигуры, и выглядела в нем весьма эффектно.

Но с другой стороны, Лета в очередной раз согласилась с Вольновым и остальными: из нее самой ничего подобного не получится.

А еще Летана с удивлением поняла, что новая знакомая немолода и, наверное, разменяла уже шестой десяток. Выглядела она неплохо, но некоторые мелочи выдавали.

– Спасибо вам за нашего феникса, – продолжила Ягира сочным, низким голосом, которым наверняка отлично умела отдавать приказы. – Ярик балбес, но славный. К тому же с молодежью нянчится, а если бы его не было – уверена, свалили бы на меня.

– Почему именно на вас?

– Добрин считает, что у меня талант, а я терпеть этого не могу. – Ягира пожала плечами. – Мне больше в поле по душе.

– Я представляла вас иначе, – вырвалось у Летаны.

– Что, мальчишки наговорили опять всякого? – рассмеялась она.

– Нет, это скорее я сама… – смущенно пояснила Лета, но собеседница перебила:

– Да не выгораживай ты их, я не думаю, что они наговорили совсем плохого. У нас хороший состав и хорошие офицеры, и «настоящий мужик» в мой адрес – это дежурный комплимент, – она снова засмеялась при виде вытянувшегося от изумления лица собеседницы.

– Но вы…

– Ты меня в форме не видела, – пренебрежительно отмахнулась Ягира. – А во всех этих глупостях нет злости. Ну вот Крылов, например, бабник, и над ним по этому поводу дежурно шутят все. Вольнов – редкостное трепло, с чем он и не спорит. Савин – дрищ, просто потому, что он вот такой худющий. Это слова. А факт то, что любой из наших, случись серьезная проблема, за меня всех порвет, а я – за них. Мне кажется, это гораздо важнее, чем вежливые слова и улыбочки, нет?

– Наверное, к этому надо привыкнуть, – дипломатично проговорила Лета, опять пытаясь примерить такие отношения на себя и в очередной раз терпя поражение.

– Ягодка моя, принести тебе чего-нибудь? – обратился к Ягире доселе молчавший супруг, заметив возвращение Белогора с бокалами и закусками.

– Спасибо, милый, я не хочу, – улыбнулась она.

В этот момент Лебедев отвлек Летану от разговора, и пара увлеклась друг другом. Ягира выглядела спокойной, довольной и благодушной, в их отношениях с мужем явно царила гармония, это было видно по мелочам – жестам, взглядам, – и, кажется, капитан вполне искренне не обижалась на чужое мнение. Лета даже на какое-то мгновение позавидовала ей: сама она так не умела.

От бокала вина Горская не отказалась, поблагодарила за тарелку с маленькими бутербродиками и песочными корзинками с разной начинкой. А потом в зал вошел феникс, и Лета очень понадеялась, что никто не обратил внимания, как она вцепилась в свой бокал. Яр, впрочем, в ее сторону не глянул. Прошел, отмахиваясь и отшучиваясь от радостных возгласов: «О, Вольнов с гитарой!», «Сыграй!» и прочего в том же духе.

– Та-ак, а с напитками я поспешил, – вздохнул Лебедев, заглянув в свой бокал.

– Что вы имеете в виду?

– Да вон Яр с гостинцами. Семью навещал, праздник же. Надо спросить потом, как они поживают…

– Семью? – осторожно уточнила Лета. Вряд ли имелась в виду жена, иначе к его похождениям не относились бы так спокойно, но…

– Мать и сестру. Его матушка делает просто изумительный медовец, никакие столичные изыски в подметки не годятся! – уверенно сообщил Белогор.

А Лета подумала, что отвлекаться от Вольнова было очень плохой идеей, и лучше бы она ушла бродить в одиночестве по улицам. Потому что ко всем прежним неприятным ощущениям добавился очередной всплеск стыда. Опять она подумала о нем хуже, чем он есть. Он-то своих родных поздравил, несмотря ни на что, а Лета… Она даже не предупредила, куда уехала. Даже весточку не отправила! И о ней никто не волновался и не пытался разыскать, иначе нашли бы уже. Хороши семейные отношения…

Решив исправиться хоть немного, Лета сосредоточилась, создавая сообщение с поздравлением. Оно вышло скучным и формальным, но вполне приличным – и по форме, и по содержанию, и по длине.

– А где ваши родные? – спросила Горская соседа, отправив маленькую волшебную пичугу в полет. Путь ей предстоял далекий, но весточки перемещались быстро.

– Куда Творец послал, – вздохнул тот. – Я сирота.

– Простите, я не знала, – смутилась Лета, расстроенная тем, что снова попала впросак с на первый взгляд простым и безобидным вопросом.

– Да ничего страшного, это давно случилось. Я из Серогорки, а тогда гостил у родни, поэтому выжил. Слышали про нее, наверное?

– Да, конечно. Еще раз простите, я не хотела…

– Не надо извиняться, – улыбнулся он. – Пока мы помним близких – они живы, так ведь? Родители, сестра… Я из-за того случая и в пограничники пошел.

– И как вам служба?..

История эта была не уникальна, случилась чуть больше десяти лет назад и кончилась обычно. Порой Разлом выплескивал в Зеленый лепесток целый вал тварей, явление это называлось «Прорывом» и обычно заканчивалось большими человеческими жертвами. Вот и тут порождения Разлома смели заставу и, пока их всех перебили, уничтожили несколько небольших городков дальше нее.

На новую тему Белогор перескочил легко и принялся травить байки, к нему присоединился и командир, порой замечания вставляла и Ягира. Не то чтобы кто-то из них оказался ярким, запоминающимся рассказчиком или вспомнил какие-то уникальные истории, многие из них Лета слышала раньше с небольшими изменениями – и в госпитале, и раньше. Но все равно лучше было слушать и участвовать в разговоре: некогда думать.

Потом Лебедев начал осторожно расспрашивать Лету о ее работе и, к удивлению женщины, проявил похвальную осведомленность – и труды ее наставника знал, и вообще представлял работу силовиков лучше, чем подавляющее большинство ее знакомых. Расспросил и о повреждениях Вольнова, и о других интересных случаях.

И все шло неплохо, пока Яроплет не поднялся со своего места, и его не встретили восторженными подбадриваниями на пути к сцене. Он нашел где-то сбоку, за сценой, обыкновенный стул со спинкой и поставил перед музыкантами, поздоровался с ними и перекинулся парой шуток, потом не спеша устроился на стуле с гитарой.

Уже по реакции на него остальных Лета заподозрила, что вновь отнеслась к Вольнову несправедливо и оценила его ниже, чем стоило: он явно обычно исполнял что-то хорошее и делал это неплохо, раз ему так радовались в зале.

И лучше бы он пел простые, любимые тут песни. Военные, народные, да любые, только не…

Феникс играл хорошо. Феникс играл романсы, которые Лета обожала с юности. И пел. У него был совершенно изумительный, наработанный баритон – не профессиональный, но какие-то уроки он явно брал.

Летана с тоской задумалась о том, есть ли вообще что-то в этом мире, чего не умеет этот человек?

Она знала эти романсы до последней ноты, нежно любила их и до кома в горле хотела подпеть. На два голоса получилось бы, наверное, очень пронзительно, но…

Демон его побери, этого феникса!

Дождавшись паузы, когда Яроплет отложил гитару и под смех пошел за бокалом, Лета извинилась перед соседями и шмыгнула из зала прочь. Потому что это было невыносимо.

Летана запрещала себе об этом думать, но чем дольше она за ним наблюдала, тем отчетливей вспоминала, почему влюбилась тогда, в годы учебы. И гитара с мягким баритоном стала последней каплей. Тот мальчишка у нынешней Леты вызвал бы разве что ироничную усмешку, но проблема в том, что Яроплет больше не был тем мальчишкой. Он тоже повзрослел, стал интереснее, еще ярче. И чудесно пел романсы. А она… Она будто опять превратилась в ту тихую и скромную девочку, которую буквально завораживало чужое пламя. И, кажется, опять умудрилась влюбиться совсем не в того, в кого стоило бы.

Крепкий мороз обхватил выскочившую на крыльцо женщину, сквозь тонкие подошвы туфель ноги ощутили все неровности слежавшегося снега и моментально замерзли. Стылый воздух хлынул в легкие и ободрал их, словно нес с собой ледяную крошку. Лета закашлялась, но зато ей сразу же стало не до душевных переживаний: пришлось спешно сосредотачиваться на защитном коконе и подниматься на сантиметр-другой над землей. Не левитация в полном смысле, но что толку от этого кокона, если ноги стоят на снегу!

А стоять приходилось, потому что возвращаться совсем не хотелось. Да и как ей вернуться? Куда? Зачем? И как общаться с фениксом дальше, после всего? Творец с ней, с пощечиной, куда девать последнее осознание? Ему-то эта ее влюбленность и даром не нужна…

Лета усмехнулась – а еще говорят, в одну реку дважды не войдешь, и вообще очень много всякого умного говорят… Только вот у нее история повторяется в точности. Осталось только с ним переспать для полноты картины.

– Что же вы так выскочили? Не замерзнете? – участливо спросил мужской голос, и Лете на плечи лег хранящий чужое тепло китель, пахнущий табаком и одеколоном.

Хорошим, дорогим. Но Летана едва сдержалась сначала от недовольной гримасы, а потом – от нервного смешка над самой собой. Потому что запах был не тот. Но скидывать предложенную одежду не стала, в конце концов это просто формальная вежливость.

– Я чарами греюсь, – отозвалась Лета, все же оборачиваясь к мужчине, которого успела узнать. Вот только видеть совсем не хотела, но не убегать же.

– Курите? – предложил он.

– Нет. И вам не советую, – не удержалась она. – Я вышла проветриться и подышать свежим воздухом, в зале душновато.

– Пожалуй, – усмехнулся Остан Крылов одними губами – и убрал чуть мятую пачку обратно в карман.

Возле крыльца горели фонари, так что все было прекрасно видно – и мужчину, и искрящийся вокруг снег, и пустую квадратную площадь, тоже обрамленную фонарями. Лета с удовольствием осталась бы с последней наедине, но где уж теперь.

– Не желаете покататься? – вдруг предложил он.

– Покататься? – озадачилась Лета.

– Полетать. Я алкест. С удовольствием покатал бы такую очаровательную молодую женщину.

Вроде бы простое предложение прозвучало до крайности двусмысленно – то ли из-за гримасы, то ли из-за тона, то ли вообще из-за его тихого вкрадчивого голоса. Но Лета едва сдержалась от желчной усмешки: теперь понятно, отчего они с Вольновым друг друга не выносят. Огонь и вода, где уж тут подружиться!

– Нет, благодарю, – ровным тоном отказалась она. – Я не настроена на полеты.

– Напрасно. Вид на город просто изумительный, особенно ночью! Неужели Вольнов вам не показывал? Ах да, он же без магии, – усмехнулся Остан, а Лете вдруг стало обидно за феникса.

– Да. Ценой которой спас несколько жизней, – ответила она. По-прежнему ровно.

– Как обычно. Это же Вольнов, – снова хмыкнул мужчина. – Легенда Разлома, куда деваться! А по мне – так просто везучий псих.

– Не вам его судить, – возразила Лета, опять ощущая жгучий стыд, что недавно бросалась в феникса теми же самыми словами.

Ощущать собственное сходство с нынешним собеседником было противно. Более того, внутри крепла и ширилась злость. В конце концов, как эти два заклятых товарища друг друга ругают – это их личное дело, а оскорблять соперника, за его счет пытаясь самоутвердиться перед женщиной – низко.

– Ну да, само совершенство, – брезгливо фыркнул Остан. – Однако вас он почему-то бросил.

– А у вас это любимое развлечение, да, – подбирать за ним?

– Ты… – нахмурился он недовольно, качнувшись вперед в раздражении…

И явно не ожидал, что женщина шагнет навстречу.

– Ну давай! Ударить хочешь? Не стесняйся!

– Ты с ума сошла? – растерянно отозвался Крылов и потянулся к ней: кажется, собираясь схватить за плечи. – Горская, ты…

– Не смей меня трогать! – Она всплеснула руками, не дослушав, и одновременно с этим отшвырнула его воздушной волной.

Но реакция у пограничника оказалась отличной – он не упал, просто отскочил, глядя на женщину с напряжением и беспокойством.

Непонятно, чем кончилась бы эта перепалка, но плечи Леты сжали другие руки, которые не вызвали протеста.

– Выдохни. Медленно, – проговорил Яр и сам выдохнул, показывая как. – Молодец. Теперь вдох, тоже медленно. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох… Легче? – Шумное дыхание несколько раз пощекотало ухо, и странная вспышка злости прошла так же быстро, как возникла, оставив Лету в полном недоумении и с непонятным распирающим чувством в груди.

– Что это… – пробормотала она растерянно.

– Вот говоришь, что я придурок, а сама? Ты когда последний раз силы тратила? От тебя только что искры не летят.

Лета, пока он говорил, растерянно таращилась на Крылова, который стоял перед ней напружиненный и готовый прыгнуть, – а потом до нее наконец дошло, и она нервно расхохоталась, закрыв ладонями лицо.

– Творец… Я дура! Доэкономилась… Простите, Остан, я…

– Да ладно, – отмахнулся тот, подобрал свой китель, отброшенный в сторону той же волной, встряхнул. – Присмотришь? – кивнул он на Лету.

– Присмотрю, – спокойно согласился феникс, и они остались вдвоем. – Как ты? – спросил он, развернул Лету к себе, продолжая придерживать за плечи.

– Странно. Со мной такое впервые в жизни…

Магия накапливается в живых существах до какого-то определенного предела. С ней как с воздухом – нельзя делать вдох бесконечно, иногда нужно и выдыхать. Лета, привычная к тому, что всегда при госпитале и всегда нужна, привыкла экономить силу, но здесь ее услуги силовика никому не требовались, она даже порталов сама не строила. И невольно перебрала. Заметно перебрала. А отточенный самоконтроль не позволял излишкам силы вырваться спонтанно, как это случалось у подростков, вот и…

– Сейчас сбросим остатки, – улыбнулся Яр. – Как насчет полетать?

– Что? – изумленно выдохнула она: уж слишком это походило на слова того, с кем она разговаривала здесь же минуту назад. По одной инструкции они подкатывают, что ли?..

– Лета, очнись! – усмехнулся Вольнов. – Тебе надо куда-то стравить изрядные излишки магии, никого не покалечив. Ты сейчас явно не в себе, это похоже на опьянение. Самый простой способ – перекинуться, выбраться подальше от города и там уже скинуть чистую силу.

– Да, наверное. А ты? – пробормотала Летана. В голове здорово плыло, это действительно напоминало действие алкоголя.

– Вместе полетим. – Он пожал плечами.

– Но погоди, ты же и так вымотан, куда тебе летать?! Это вредно с пустым резервом, ты же…

– Скинь часть мне, – насмешливо предложил он. – Хоть какую-то пользу принесу!

– Не выдумывай, ты приносишь много пользы! – жарко возразила она.

– Да, я слышал, как самоотверженно ты меня защищала, – весело подтвердил феникс.

– Так ты что, подслушивал, когда я…

– Не заводись! – оборвал ее Яр. – Сначала сбросить силу, потом – убивать меня. Не наоборот.

– Но конфликт стихий…

– Лета, у меня огонь, если ты не забыла. Так что?

– Да, ты прав, – постаралась собраться она, тряхнула головой, положила ладони ему на плечи и постаралась сосредоточиться.

Сила билась в пальцах, выплескивалась через край, но почему-то отказывалась течь туда, куда велено.

– Нет, так у нас ничего не получится. Попробуем мой способ, – хмыкнул феникс и, не дожидаясь согласия и ничего не объясняя, начал действовать: обхватил ладонями лицо Леты и уверенно поцеловал ее в губы.

Она вздрогнула всем телом, исключительно от неожиданности, но ни единой мысли оттолкнуть мужчину не возникло. Наоборот, крепче вцепилась в его плечи, отвечая на поцелуй. Яр пил ее дыхание, целовал уверенно и нежно, не так, как под лавиной, и сила потекла вместе с дыханием – так же легко и естественно.

Вскоре феникс прервал поцелуй и перехватил запястья Леты:

– Все, все, не увлекайся, а то не хватало еще тебя восстанавливать после истощения, – мягко укорил он.

– Да, ты прав, – вздохнула она и тряхнула головой.

В голове немного прояснилось – вполне достаточно для того, чтобы вспомнить вопросы и начать испытывать чувства. Поскольку самым сильным из последних сейчас был стыд, Лета предпочла заговорить:

– Не понимаю. Почему у меня сперва не получилось тебе ничего передать, а потом…

– Потому что ты была слишком напряжена и сосредоточена на том, чтобы удержать силу и никому не навредить. Еще немного сосредоточенности просто не влезло, – улыбнулся феникс. – А я заставил тебя расслабиться, так что лишнее просто ушло само собой. Лета, кто из нас вообще гениальный целитель-силовик?!

– Да, точно. – Она вновь тряхнула головой. – Вата какая-то вместо мыслей. Теперь понятно, почему это состояние иногда называют «силовым опьянением»…

– Полетели?

Несмотря на растерянность и легкую заторможенность, вызванную сначала переизбытком силы, а затем ее быстрым сбросом, Лета достаточно пришла в себя, чтобы понимать: необходимость в этом уже отпала, она вполне контролирует себя и может израсходовать магию прямо сейчас на что-то полезное или хотя бы – безвредное. Однако прежде, чем это предложить, она неуверенно кивнула, и Яроплет за локоть потянул ее подальше от здания.

Горская не оборачивалась уже очень давно. Никакой необходимости в этом не было, а желание… Оно порой посещало, но она постоянно отговаривалась делами и неуместностью. Но сейчас вдруг подумалось: почему бы и нет? Никто не увидит. Ей ведь хотелось взглянуть на феникса в небе, вот и возможность.

А о чувствах можно подумать потом. Утром, когда она проснется.

Сначала Лета испугалась, что вообще забыла, как оборачиваться, но с этим проблем не возникло: тело прекрасно помнило естественное для него действие, и даже преобразовать одежду удалось легко, без проблем, какие иногда преследуют подростков. Потом подумала, что не сможет взлететь: сколько она не поднималась в воздух? Но и с этим трудностей не возникло. Взмах, другой… упругие потоки воздуха под крыльями, и площадка уже далеко внизу, и голова вновь начинает пьяно кружиться, но на сей раз – от восторга и забытого ощущения свободы.

Полностью сосредоточенная на своих ощущениях, она не заметила, когда рядом с ней в небе расплескалась пара огненных крыльев. В отличие от неуверенной Леты, которая заново открывала для себя полет и собственные крылья, феникс чувствовал себя в небе прекрасно. Кружил рядом с ней, то камнем падал вниз, то кувыркался в воздухе так, что сердце у Летаны каждый раз подскакивало к горлу.

А потом повел себя возмутительно: подкрался сзади и дернул ее клювом за хвост. Ни одного пера, кажется, не вырвал, но это было больно и обидно, и из горла вырвался возмущенный клекот. Феникс крикнул что-то в ответ – непонятное, но явно ехидное, кувыркнулся вокруг нее, мазнув по спине кончиками перьев, и…

Лета сама не поняла, как все получилось и как она повелась на провокацию. Уж слишком заманчиво мелькнули совсем рядом пламенеющие перья, и через минуту то, что начиналось как размеренный полет – просто вспомнить как это делается, – превратилось в какую-то воздушную чехарду.

Летану захватил непривычный азарт. Феникс держался в воздухе в разы уверенней и дразнил, порой поддаваясь, чтобы ей не было совсем уж обидно. Но от этого становилось еще обиднее, и Лета едва из перьев не выскакивала от усилий, пытаясь достать огненную птицу, когда та не ожидает.

И один раз даже удалось. Вспомнив, что помимо клюва у нее есть еще и лапы, гораздо более длинные, чем у противника, она, усыпляя бдительность, несколько раз пролетела слишком высоко над ним, чтобы он мог достать клювом, а потом просто цапнула за хохолок лапой. И хотя сама от этого провалилась в воздушную яму, оно того стоило.

Увлеченная воздушным боем, Летана совершенно не смотрела вниз и потому не замечала, что ее надежды на отсутствие свидетелей не оправдались: зрители у этого полета нашлись. Потому что в ночном небе пара сияющих птиц – ярко-рыжая и голубовато-белая – слишком приметна. Поскольку феникс на заставе числился всего один, его узнавали без труда, а кто составляет ему компанию – додумывали в меру собственной фантазии. Многие угадали.

Но Лета всего этого не знала, поэтому воздушная чехарда продолжалась. Потом феникс опустился на одну из крыш, выбрав самую удобную – с дополнительным изломом, достаточно пологую, чтобы без страха стоять; но участок этот был небольшим, так что снега там скопилось совсем немного, и его без труда удалось смахнуть простыми чарами.

Сделав пару кругов, Лета неуверенно опустилась рядом, вцепилась когтями и почувствовала себя спокойнее: сидеть на черепице оказалось гораздо удобнее, чем представлялось сначала.

Птицей – удобнее, да. Почему-то она совершено не задумалась, что когтей у нее в человеческом облике нет, зато есть туфли, пусть на невысоком каблуке, но скользкие. Ноги поехали в сторону, Лета испуганно вскрикнула, взмахнула руками – и оказалась в объятиях феникса, в которого тут же отчаянно вцепилась.

– Все в порядке, держу, – заверил он. – Стой. Стоишь? Отлично, теперь вынь из меня когти, дай я сяду.

Летана пристыженно охнула, но плечи его выпустила и с облегчением ухватилась за предложенные ладони – твердые, надежные, сильные, они одним прикосновением прогнали страх падения. Может, и не до конца, но подскочившее к горлу сердце застучало там, где полагалось, и даже не очень заполошно. Когда феникс потянул ее к себе на колени, о том, что соглашаться на подобное не стоит, Лета подумала лишь после того, как уже устроилась и выдираться стало поздно. Да и не хотелось. Лучше сидеть на теплом фениксе, чем на холодной крыше.

О том, что она может сидеть прямо на воздухе, Лета вспомнила еще позже.

– Зачем обязательно было усаживаться здесь?

– Только не говори мне, что боишься высоты, ты же птица! – со смешком отозвался он. – Что может быть естественнее птицы, сидящей на крыше?

– Человек, сидящий в кресле, – проворчала Летана в знак протеста. – Мы сейчас не птицы, если ты не заметил.

Глубоко вздохнула и выдохнула, отпуская пережитый страх. Она действительно испугалась, что упадет, когда поскользнулась. Это сейчас уже понимала, что инстинкты и магия не позволили бы, а в тот момент…

– Птицей разговаривать неудобно, – спокойно пояснил Яроплет.

– Зато человеком сидеть неудобно. На крыше.

Еще очень хотелось указать на совершенно неправильную позу, потому что полбеды – крыша, но сидеть на коленях у мужчины ей не приходилось уже очень давно. Однако Лета малодушно промолчала, потому что это было приятно. Гораздо теплее и надежнее, чем на черепице. Тем более все самое страшное уже случилось, и какая теперь разница…

– Не бурчи, по-моему, очень неплохо, – отмахнулся Яр, покрепче ее обнимая. – Я хотел извиниться за…

– Нет, это я должна извиниться! – перебила она и встрепенулась, заглядывая фениксу в глаза. Но ночная темнота мешала рассмотреть не только его черты, все лицо виделось смутным светлым пятном. – Ты был прав. Во всем. И я не должна была… Да еще и портал этот, обвинила тебя демоны знают в чем! А ты…

– По морде я получил за дело, не стоило хамить, – усмехнулся он. – Да и портал… Кто ж знал, что местный портальщик перепьется! А там глушь, другого сильного мага и не найдешь. Еще и медовец этот, – он поморщился. – Не ожидал я такого эффекта, а то бы промолчал.

– Может, оно и к лучшему, – вздохнула Лета. – Полезно иногда услышать о себе правду, от которой обычно старательно прячешься… Про честность с собой ты тоже хорошо выразился, хотя вряд ли это что-то изменит.

– Не скажи, – возразил он. – Не думаю, что кварту назад ты могла подумать, что будешь играть в воздушные салочки и сидеть потом на крыше, а?

– Какой ты тактичный, явно трезвеешь, – вздохнула она. – «На крыше»… Только это твое влияние. Я уеду домой, и все вернется в привычную колею.

– Портить хороших девочек – ужасно увлекательное занятие, и тут я к твоим услугам, – со смешком заверил Яр, – но вообще смысл в другом. Для того чтобы что-то изменить, надо просто этого захотеть. Есть всякие драматические истории, когда изменить обстоятельства не в человеческих силах, но что-то мне подсказывает, это не тот случай. Так что главный вопрос – хочешь ли ты менять и если да, то что именно. Если ты смогла перековать характер ирии в типичную медведицу, то уж с упрямством и силой воли у тебя все в порядке.

– Тактичный, мудрый… У тебя вообще есть недостатки?

– Конечно нет! – рассмеялся он. – Но напоминаю, что час назад для тебя я был психом-одиночкой без цели в жизни, и с тех пор ничего не изменилось.

– А это правда так?

– А то! Вряд ли ты примешь за достойную цель жизни получение от нее удовольствия, а?

– Наверное, – рассеянно отозвалась Летана.

Опять наступать на те же грабли и делать скоропалительные выводы она не собиралась. И так уже несколько раз ошиблась в этом человеке, сколько можно! А еще она, кажется, начала привыкать к его манере играть словами и научилась отличать эту игру от действительно искренних высказываний. Вот сейчас впечатление от сказанного оставалось совершенно определенное, но в словах мог скрываться и наверняка скрывался иной подтекст. А может, не один.

Но стоит ли заострять на этом внимание и ловить феникса на двусмысленности? Лета решила, что нет. Не хочет говорить прямо – его право. Ей и самой не очень-то хотелось сейчас выворачивать душу и жаловаться на жизнь. Или наоборот, слишком хотелось, чтобы позволить себе эту слабость?..

– Надо будет и перед Останом извиниться, – не дав себе времени обдумать то, что по-настоящему беспокоило, заговорила Летана. – Мне он неприятен, но все равно ничем не заслужил такого отношения.

– Он неприятен, а я, значит, приятен?

– Ты напрашиваешься на комплимент, – укорила она. – А сам как думаешь?

– Ну-у… Хм. Есть способ проверить.

Летана хотела спросить, чем его не устраивает в качестве проверки нынешний разговор, но не успела: Яроплет мягко обхватил ладонью ее лицо и поймал губами губы. Несколько быстрых и легких, дразнящих прикосновений – действительно, проверка. Ответит? Оттолкнет? Ускользнет?

Лета ответила без колебаний. Вечер сегодня был такой, располагающий к безумствам. После скандала и сумасшедших догонялок в воздухе, сидя на крыше вот так и в такой компании, можно позволить себе еще одну приятную глупость. Интересно же понять, как феникс целуется не по делу, а ради удовольствия…

Целовал он мягко, уверенно, неспешно и ласково. Одной рукой продолжал обнимать за талию, придерживая и прижимая к себе, а пальцами второй осторожно зарылся в волосы – и Лета окончательно отбросила сомнения. Одна ее рука была зажата между их телами, зато вторая – абсолютно свободна, и женщина наконец сумела сделать то, о чем уже не раз задумывалась. Ее ладонь скользнула в вырез полурасстегнутой жилетки и двинулась по твердой груди мужчины вверх. Медленно, наслаждаясь прикосновением к горячей гладкой коже. К ключице, вдоль нее на плечо, по шее вверх на бархатисто-колючий стриженый затылок…

А потом Лета вздрогнула – и вдруг поняла, что ей опять жутко холодно, и жмется она к фениксу не из одного лишь вожделения. По всему телу волной прошла крупная зябкая дрожь – сверху вниз и обратно.

– Ты чего? – не мог не заметить этого Яроплет.

– Заклинание сорвалось, – смущенно призналась она, повторно выплетая защитный купол.

Было ужасно стыдно, от этого горели даже уши, и сейчас Лета радовалась темноте. Мало того что с ней подобных осечек не случалось лет десять и с более сложными чарами, что уж говорить о такой простенькой защите, которой балуются школьники. Так еще и причина этого наверняка все прекрасно поняла и лукаво – а может, и самодовольно! – ухмылялась. Спасибо, что промолчал и дразнить не начал!

– Будем считать, это судьба. Полетели?

– Куда? – озадачилась Лета.

– Как – куда? Ночь только начинается, праздник в разгаре! Нет, если тебе хочется продолжить, или полетать еще, или вообще пойти домой – то я открыт для интересных идей, – вкрадчиво проговорил он, а ладонь легла женщине на колено и медленно двинулась вверх по ноге.

– Праздник так праздник, – согласилась Лета, звучно прихлопнув шаловливую руку, – несмотря на то, что в крови еще блуждал хмель поцелуя и подзуживал позволить фениксу все и сразу, ведь все равно этим закончится.

Пусть заканчивается, Творец с ними, с сомнениями, но не здесь же!

Цепляясь за ладони мужчины, она поднялась на ноги, осторожно утвердилась на скользких каблуках, расставила руки для равновесия и сменила ипостась уже вполне уверенно, без страха, как в прошлый раз. Птичьи когти гораздо увереннее цеплялись за крышу, так что она спокойно отошла немного в сторону, чтобы не задеть феникса при взлете, и поднялась в воздух.

Яроплет проводил ее взглядом – и в два прыжка разбежался, оттолкнулся от крыши. Лета, испуганно вскрикнув, инстинктивно кинулась к нему, чтобы в следующее мгновение едва увернуться от столкновения с огненной птицей. А потом не сдержалась и, через пару мгновений нагнав феникса, возмущенно клюнула его в макушку. Тот шарахнулся, издал несколько странных булькающе-чирикающих звуков, которые Лета не поняла, но гоняться за ней не стал – направился прямо к площади, с которой они взлетали, благо в этом небольшом городке для достижения цели хватало буквально нескольких взмахов.

Обратно сменил ипостась он над самой землей, мягко приземлился на ноги – и дал волю смеху, потирая ладонью затылок.

– Лета, я все понимаю, но выражение «клевать мозг» мне казалось иносказательным даже не на первом году семейной жизни! – радостно сообщил он женщине, которая приземлилась и только после этого сменила облик.

– Дурак! Знаешь, как ты меня напугал?! – подошедшая Летана возмущенно ткнула его кулаком в живот.

– Теперь знаю, – весело фыркнул он и поймал ее в охапку обеими руками. – Ладно, извини, пугать тебя я точно не собирался, только если немного распустить хвост. – То ли в качестве извинений, то ли из хулиганских соображений он звонко чмокнул ее в нос, поймал за руку и потянул к ступеням. – Идем, а то замерзнешь. И там без нас съедят все вкусное.