Двое

ГЛАВА 17

— Привет, Зак! — спокойно сказала Анни.

Ее взгляд не выражал никакой радости от его приезда, она выглядела усталой и подавленной. Но Зак должен был повидать ее. У него было какое-то предчувствие, больше похожее на отчаянную надежду, что она не прогонит его и выслушает. Пусть встреча будет недолгой, но он успеет сказать ей все, что так важно для него.

Анни молчала и ждала.

— Неужели ты меня выдворишь отсюда? — спросил он полушутливо, но в то же время боясь, что так оно и произойдет.

Она не улыбнулась, а лишь смотрела на него напряженным взглядом, сдвинув брови. Ее длинные черные волосы были прихвачены с двух сторон заколками, что-то беззащитное появилось в ее открытом лице. Зак понял, что Анни не знает, как себя вести с ним сейчас.

— Ладно, — сказал он, усмехнувшись. — Давай договоримся: я даю тебе взятку, а ты за это побеседуешь со мной полчаса.

На лице ее мелькнуло некое подобие улыбки.

— Раньше ты мне не платил за разговор, — ответила Анни.

— Точно. Но в этот раз я решил исправить положение и применить иной метод.

Он вытащил из окна машины большую белую коробку и протянул ее Анни.

— Что это?

Зак увидел в ее глазах испуг.

— Успокойся, там не змея. Открой и увидишь.

— Ну и шутки у тебя! — пробормотала Анни. — Не напоминай мне о змеях, у меня до сих пор руки трясутся от одной мысли о них.

Она развязала ленту, открыла коробку и ахнула:

— Боже, какая красота!

Анни достала из коробки игрушечную музыкальную карусель: три белые лошадки на золотых столбиках, под ними зеркальный круг, а сверху разноцветный яркий купол.

— Это для Мэри, — тихо сказал Зак. — Как ты думаешь, ей понравится?

— Ты еще спрашиваешь? Зак, да у нее в жизни не было ничего подобного! — воскликнула Анни.

Она залюбовалась чудо-игрушкой, держа ее на вытянутых руках. Карусель, освещенная лучами солнца, сверкала и переливалась всеми цветами радуги и была похожа на сказочное видение.

— Ты уже стал для Мэри кумиром! А после того как она увидит это… Даже не могу предположить, каков будет твой следующий титул. Зак, такой великолепной взятки я еще не видела! Спасибо!

Зак просто таял от радости, видя, в какой восторг привел Анни его невинный подарок ребенку. Когда он увидел игрушку в магазине, то сразу понял — это именно то, что должно принадлежать Мэри. В ее комнатке с ситцевыми занавесками, где повсюду рассажены разные зверушки, некоторые из которых сделаны руками Анни, замечательная карусель станет настоящим украшением. А кроме того, это выражение благодарности девочке, которая научила выросшего в городе Зака общению с рыбками и свято верила в то, что он сдержит слово и приедет к ней.

Анни как зачарованная крутила карусель. Замелькали лошадки, отражаясь в зеркале подставки, край которой был украшен розовыми, фиолетовыми, алыми цветами. Раздалась приятная мелодия.

— Ах, Зак, — вздохнула она, — тебе не следовало покупать такую дорогую игрушку.

Он улыбнулся.

— Есть вещи, которые не имеют цены, — ответил он и, протянув руку, осторожно убрал с ее щеки непослушную прядь волос. — Не ты ли сама говорила мне об этом?

— Да, говорила, имея в виду мою землю, — улыбнулась ему Анни. — И ты тогда понял меня.

— Теперь я еще лучше понимаю это. Я многому у тебя научился, Анни. Не прогоняй меня, пожалуйста. Мне так хотелось увидеть тебя, поговорить…

Анни смотрела в его темные глаза и чувствовала, что им обоим нужно гораздо большее, чем простой разговор. Единение душ, сердец, тел… Она осторожно остановила карусель. Ей стало грустно. Какой-то внутренний голос нашептывал: этот человек не решит твоих проблем. Но всем своим существом Анни тянулась к нему, ей так хотелось остаться с Заком наедине.

— Пойдем, — сказала она.

Они пришли к бунгало у пруда. Рядом с дверью в кадке с пальмой был спрятан ключ. Анни достала его и отперла замок. Зажгла свет в зашторенной комнате, включила вентилятор. Она чувствовала, что Зак не сводит с нее глаз. Анни поставила карусель на стол и повернулась к нему.

— Сначала я кое-что скажу тебе, — начала она. — Помнишь, я не хотела, чтобы ты приезжал? Так вот, я просто испугалась…

Зак подошел к ней поближе, потом еще ближе, словно боясь спугнуть ее резким движением. Он видел, как блестели ее глаза, как дрожали губы.

— А теперь? — спросил он тихо.

— Я и сейчас боюсь. А ты?

— Да, я тоже. — Он легонько обнял ее за талию и притянул к себе. — Только не близости с тобой.

Анни прильнула щекой к его плечу.

— Однажды я бросилась в твои объятия, Зак. Не могу забыть того, что ты сказал тогда…

Он дотронулся пальцем до ее губ, предлагая замолчать.

— Анни, я расторг свою помолвку, — сказал он тихо.

Она вскинула голову и удивленно взглянула на него.

— Почему?

— Я узнал, что моя невеста неверна мне. Но, по правде говоря, даже если бы не эта история, я все равно не смог бы жениться на ней. После встречи с тобой мое сердце ей уже не принадлежало. — Анни сокрушенно покачала головой, но Зак не дал сказать ей ни слова. — Я не хочу утверждать, что это ты повлияла на мое решение. Дело в том, что благодаря встрече с тобой я стал на все смотреть другими глазами. В тебе я увидел такую преданность, самоотверженность и даже жертвенность, касалось ли это семьи или твоей собственности. Именно в тебе я увидел женщину, которая знает и понимает, что самое ценное в этой жизни. До этого я был бездушным карьеристом, жадным до денег и славы. Но это был все-таки не я. Ты помогла мне обрести себя… Я не смогу забыть этого никогда.

Анни так серьезно слушала Зака, что тому захотелось расцеловать ее: значит, его слова нашли отклик в ее душе.

— Теперь ты знаешь, что я не связан обязательствами с другой… — сказал он.

— Скажи, у тебя с твоей невестой ведь было много общего, иначе как бы ты захотел связать с ней свою жизнь?

— Если бы мы с ней были похожи, мы хранили бы верность друг другу. Как ты знаешь, я человек слова. Она же просто дурачила меня с самого начала. Я ошибся в Лу-Энн, меня ослепила ее красота, а известно, что это не самое главное в человеке. Лу-Энн оказалась насквозь фальшивой, но я не замечал этого раньше, вернее, отказывался замечать.

Зак помолчал, потом нежно коснулся рукой волос Анни, ласково глядя ей в глаза.

— Я влюбился в тебя с первого взгляда, Анни Аквилар, — произнес он задумчиво. — Если бы я был поумнее, то сразу бы воспользовался твоим заманчивым предложением и пришел сюда с тобой несколько недель назад, в день моего первого приезда. Мы бы занялись любовью прямо на глазах у твоих рыбок.

Анни улыбнулась.

— Ну, это было бы совсем ни к чему. Знаешь, что я скажу тебе, Зак Райес? Я доверяю тебе. Может, ты и привык обращаться с людьми довольно жестко, но по отношению ко мне ты проявил и такт и уважение. Видимо, ты просто глубоко запрятал все хорошее, что в тебе есть. А в тебе столько хорошего! Я это почувствовала с самого начала.

— Анни, ты…

— Поцелуй меня, Зак.

Он медленно наклонился и поцеловал ее в губы. Сначала это было лишь легкое касание, от которого дрожь пробежала по телу, а потом они слились в долгом, томительно-сладком поцелуе. Заку казалось, что он в жизни не испытывал такого наслаждения от поцелуя. Анни обвила его шею руками, он сжал в ладонях ее голову, ощущая пальцами нежный шелк ее волос. Она прижалась к нему, и он чувствовал, как дрожит ее тело, но не от страха, а от желания… Зак целовал ее ресницы, виски, щеки, снова и снова возвращаясь к. губам. Их поцелуи становились все более страстными, но это была не та всепожирающая страсть, что сжигает чувства дотла. Он распознавал ее нарастающее желание по трепетному движению ее бедер, по прерывистому дыханию, по выражению глаз… Ему уже не терпелось познать ее, обладать ею.

Не в силах больше сдерживаться, Зак снял с нее блузку. Горящими от восторга глазами смотрел на ее великолепной формы грудь, гладкие плечи, изящный изгиб талии… Какое совершенство! Совсем как античная статуя! Он провел ладонью по теплой смуглой коже — от шеи к груди, к соскам. Анни закрыла глаза от наслаждения, а он продолжал ласкать ее грудь, чувствуя, что сходит с ума от вожделения, но желая продлить хоть немного томительно-сладкие мгновения.

— Как ты прекрасна! — прошептал он, покрывая частыми поцелуями ее тело. — Я так хочу тебя…

— Я тоже, Зак, — ответила она дрогнувшим голосом.

Он выпрямился и позволил Анни снять с него рубашку. Она с восхищением оглядела его мускулистый торс. Зак прижал к губам ее ладонь, целуя каждый пальчик.

— Раздень меня дальше, — попросил он.

Анни смущенно улыбнулась.

— Сначала ты меня…

Обнаженные, они смотрели друг на друга несколько долгих секунд.

— Я безумно хочу тебя, Зак, — прошептала Анни и шагнула к нему.

Он заключил ее в свои объятия и хриплым от желания голосом прошептал на ухо:

— Помнишь, как я обещал любить тебя? Медленно, томительно, сладострастно…

— Люби меня так, Зак.

Они опустились на кровать, ласки Зака становились все более изощренными и требовательными. Анни извивалась всем телом от его прикосновений.

— Зак, мне так хорошо с тобой… — шептала она. — Люби меня…

— Анни, любимая…

Заку снилось, что он бежит, причем так быстро, что никак не может набрать достаточно воздуха в легкие, чтобы вздохнуть свободнее. Силы его были на исходе, он спотыкался. Зак бежал по ярко освещенной местности к тому краю, где уже не было света, а темнота сулила спасение. Там можно спрятаться от преследователей. Но свет становился ярче и ярче, словно луч прожектора двигался за ним. Спасительная темнота удалялась от него по мере того, как он к ней приближался. Но вот он уже почти у цели. Вот-вот спасется… но невидимая рука хватает его и вновь бросает на самую середину освещенного круга…

Зак проснулся от собственного сдавленного крика и увидел, что сжимает Анни в объятиях с такой силой, что пальцы его побелели. Он мгновенно отпустил ее, пытаясь побыстрее избавиться от кошмарного наваждения.

— Прости меня, — сказал он. — Я, кажется, причинил тебе боль.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Да нет, ничего, — ответила она. — С тобой все в порядке?

Зак прильнул к ней всем телом, словно ища защиты. Анни повернулась к нему и обняла за плечи.

— Просто не знаю, что со мной, — признался Зак. — Кошмар приснился… А ты спасла меня.

Анни ткнулась лицом в его шею, поцеловала.

— Мне нравится спасать тебя, — шепнула она.

Они лежали обнявшись, ощущая тепло друг друга. Анни было приятно сознавать, что рядом с ней находится ее любимый человек, тот, о котором не так давно она не могла и мечтать. Она слышала, как бьется его сердце, чувствовала его дыхание, прикасалась к его сильному, крепкому телу. Близость с ним была упоительна, он подарил ей такое наслаждение, какого она не знала никогда прежде. Как ей не хотелось расставаться с ним…

— Послушай, — сказала Анни, — а ты приехал в Десперадо только для того, чтобы заняться со мной любовью?

— В основном, да, — шепнул он ей на ухо и добавил вслух: — У меня, правда, есть одно дело в городе. Но я его себе придумал для оправдания моего приезда к тебе. Кроме того, мне надо было сообщить тебе о моей расторгнутой помолвке.

— Мэри не раз спрашивала о тебе. Ты останешься поужинать?

— Не могу. — Зак сокрушенно покачал головой. — К сожалению, я должен заняться срочными делами у себя в офисе. И еще мне надо привести в порядок счета и перераспределить инвестиции. — Он вдруг рассмеялся. — Господи, я прямо отчитываюсь перед тобой! Но ты должна все знать про меня. И вот еще что. Я приехал с одной новостью, хотел рассказать тебе, но…

Анни улыбнулась.

— Но мы с тобой вдруг занялись любовью, вместо того чтобы обсуждать важные новости.

Зак нежно поцеловал ее.

— Между прочим, это очень серьезно, и, пожалуйста, отнесись к тому, что я скажу, с должным вниманием.

— Хорошо, я тебя внимательно слушаю.

Анни приподнялась на локте и заглянула в его глаза. Зак вдруг почувствовал, что желание разгорается в нем с новой силой. Нет, прежде всего ему надо поделиться с ней своим неожиданным открытием. Поэтому, чтобы не поддаваться искушению, он сел, облокотившись спиной о спинку кровати.

— Анни, ты даже и представить себе не можешь, что я узнал, — начал он.

— Интересно, — с усмешкой отозвалась Анни: у нее было шутливое настроение.

— Вчера я зашел в кабинет Картера и на его столе обнаружил карту Десперадо. Точнее, Хаскинс располагает информацией, согласно которой на твоем участке может оказаться месторождение нефти. Вот поэтому он и купил землю южнее твоей. По этой же причине он готов на любое преступление, лишь бы скупить твои угодья. Я уверен на все сто процентов, что поджог — его рук дело.

Пока он говорил, Анни слушала, широко раскрыв глаза. Однако, когда он замолчал, она вдруг разразилась хохотом, чем поразила его до глубины души.

— Ой, Зак! — сказала она сквозь смех. — Именно это ты и хотел сообщить мне? Ну кто поверит в эту сказку, будто мой урожай угробил какой-то идиот, поверивший в спрятанные в земле сокровища! Просто байка о пиратах, да и только! Надо же, Картер — искатель сокровищ! Мне даже его жалко стало!

— Это еще почему?

— Потому что все это напрасная трата времени и средств. В недрах моей земли нет никакой нефти. Много лет назад моей бабушке поведали ту же сказку. К ней приехали какие-то энтузиасты и стали копать и бурить в тех местах, где, как им казалось, должна была находиться нефть. Наделали скважин и что? Ни капли нефти не обнаружили. Даже воды там нет.

Она посмотрела на Зака огорченно.

— Господи, ничего не выйдет. Никто ведь и не заподозрит Картера в поджоге. А я потеряла лучший за все время урожай из-за его проклятой жадности…

Зак не мог с ней не согласиться насчет того, что Картера никто и не подумает заподозрить в поджоге. Зато он постарался вспомнить точно все линии и указатели на карте. Данные наверняка были подлинные, ни о какой подделке не могло быть и речи. Все же, если здесь однажды уже искали нефть и не нашли, зачем повторять ту же ошибку?

— Извини, Анни, — проговорил он. — Я надеялся, что у меня для тебя будет хорошая новость.

— Ты хотел спасти меня, Зак Райес? — спросила Анни и положила голову ему на плечо.

— Да, черт возьми.

Она потерлась о его плечо.

— Я благодарю тебя за твой порыв. Но, к сожалению, это не в твоих силах. И все равно, спасибо.

Анни поцеловала его.

— Скажи, а если бы тебе нужна была помощь, ты принял бы ее от меня? — поинтересовалась она. Зак ответил не сразу.

— Я бы постарался сам справиться с проблемой.

Анни усмехнулась.

— Учти, гордость присуща не только мужчинам.

Зак нежно потрепал ее по щеке.

— Но я был бы рад, что тебе небезразличны мои дела. Тяжело оставаться одному в трудную минуту.

— Да, конечно.

— Близкие люди должны быть всегда рядом. Им нельзя разлучаться.

— Знаешь, моя бабушка, Нэнси Дэй, тоже так считала, когда встретила дедушку. Представляешь, она дала ему прозвище Два Дня Смеха. Они полюбили друг друга, а родители бабушки были против их союза. Но бабушка жить без него не могла, поэтому ей пришлось уйти из дома.

— Что за имя — Два Дня Смеха? — поразился Зак.

Анни улыбнулась.

— Ты помнишь, я тебе рассказывала, что мой дед был индейцем, а бабушка — белой женщиной? Но она переняла их обычай давать прозвища, исходя из обстоятельств. Я не знаю точно почему, но что-то такое забавное случилось вскоре после их свадьбы, что дедушка просмеялся целых два дня. Бабушка и прозвала его так, но потом сократила имя и стала называть просто Ту[1].

— А как его звали на самом деле?

— Не помню, надо бы глянуть в бабушкин дневник. Но прозвище так прилипло к дедушке, что все его так и называли потом — Ту. Он, кстати, был очень веселого нрава.

После знакомства с суровым Трэвисом Заку трудно было представить, чтобы мужчины в этом семействе были веселыми и смешливыми.

— Расскажи мне про свою мать, — попросил Зак.

Анни просияла.

— Она была такая умная, такая красивая! А как она любила отца — ты себе и представить не можешь!

Зак скептически прищурился, и Анни погрозила ему пальцем.

— Между прочим, папа может быть очень милым и любящим.

— Знаю, знаю. Видно, как он обожает тебя и Мэри.

— Да, правда.

Анни задумалась и немного помрачнела.

— Когда мы с Карлосом поженились, мама была еще жива. Она умерла от редкого заболевания крови. Как жаль, что она не успела увидеть мою Мэри… А правда, Мэри красивая? Лучше нет в целом свете!

— Согласен, лучше Мэри нет, — с гордость, словно говоря о собственном ребенке, подтвердил Зак.

Анни улыбнулась ему.

— Ты действительно не сможешь остаться до возвращения Мэри? Она так расстроится, если не застанет тебя.

Анни вспомнила, как Мэри просидела всю ночь у окна, ожидая, не появится ли на дороге автомобиль Зака. Нет, она не станет рассказывать ему об этом, как и о том, что Мэри выбрала его себе в папы и молила Бога, чтобы ее мечта сбылась. А вдруг он посчитает Анни навязчивой?..

Она проследила за его взглядом. Зак смотрел на карусель, стоявшую на столике и освещенную лучом солнца, проникшим в комнату сквозь шторы. Чувствовалось, что он думает о Мэри и борется между необходимостью вернуться в город и желанием повидать ребенка. Несомненно, Мэри и Зак — родственные души, они так привязались друг к другу.

Для Анни это было очень важно. Она сама могла испытывать самые глубокие чувства к человеку, подарившему ей радость любви, но, если бы он не пришелся Мэри по душе, она не задумываясь порвала бы с ним. Но ее дочь полюбила Зака всем сердцем, доверив ему самые сокровенные свои тайны, а главное — он отнесся к ней с необычайной теплотой и пониманием.

— Нет, я не могу остаться, — сказал наконец Зак. — А что, если я заеду на ферму Коуди после того, как все сделаю в городе, на обратном пути в Остин?

— Неужели ты действительно заедешь к ней? — воскликнула Анни.

— Я отвезу Мэри этот подарок.

Анни вспомнила, как Коуди утром говорил Мэри о Санта-Клаусе и его оленях. Теперь Мэри точно поверит, что Зак и есть сказочный Санта-Клаус. Как она обрадуется! После стольких потрясений — пожар, страшные гремучие змеи — ребенку необходимы положительные эмоции.

— Конечно, Зак, — сказала она. — Мэри будет в восторге: твой приезд, эта чудесная игрушка. Для нее ты просто волшебник.

— А для ее мамы?

— Тоже и даже больше.

Зак взял ее руку и поцеловал запястье.

— Значит, решено — я к ним заеду. Коуди особенно будет рад повидать меня. Точно?

Анни расхохоталась.

— Он будет просто счастлив. Заодно расскажет тебе историю про двух подружек — змей, которых он утром закопал в саду.

— Господи, какой ужас!

— Для вас, горожан, это действительно ужас.

Он прижал ее к себе.

— Я так рада, что ты приехал! — прошептала она, чувствуя, что снова как воск тает в его объятиях.

— Я тоже.

— Тебе сейчас лучше?

— А разве мне было плохо?

— Я имею в виду твой страшный сон. Все прошло?

Зак вспомнил жуткое ощущение загнанного, преследуемого зверя, которое испытал во сне, но теперь оно не вызывало неприятных ощущений — ведь Анни спасла его.

— Почти что прошло. Надо бы заняться с тобой любовью, чтобы окончательно удостовериться.

— Так чего же ты ждешь? — прошептала она, целуя его в губы.

— Уже час дня, — недовольно пробурчал Трэвис Кэйд, глядя в окно.

— Ну и что? — отозвалась Джерт.

— Они еще там.

Он знал, что Джерт понимает, о ком он говорит и почему беспокоится. Но она не проявляла никакого волнения, и это злило его еще больше.

— Если ты проголодался, Трэвис, возьми и приготовь себе что-нибудь сам. Или тебя нужно кормить с ложечки?

— Джерт, ты прекрасно понимаешь, что я не это имею в виду!

Джерт гладила на столе белье. Она отставила утюг и пристально посмотрела на Трэвиса.

— Слушай, успокойся. Будешь ты злиться или нет, все равно ничего не изменишь. Поэтому остынь и не заводи себя.

— Тебе легко говорить! Анни не должна встречаться с этим человеком.

Джерт усмехнулась.

— Ей скоро тридцать лет, она была замужем, у нее есть ребенок. Анни достаточно взрослая и самостоятельная женщина, чтобы самой решать, с кем ей следует встречаться, а с кем — нет.

Тут она заметила, что Трэвис готов вот-вот взорваться, и поспешила привести главный аргумент.

— Неужели, по-твоему, она не заслуживает немного счастья? Что, у нее не может быть своей личной жизни? Или она должна только тобой и заниматься с утра до ночи?

Трэвис тяжело вздохнул, ему не нравилось то, что сказала Джерт, хотя в глубине души он понимал — она права. Только этой женщине невдомек, что Анни его дочь и он хочет защитить свое дитя от посягательств этого коварного человека.

— Я знаю, ты любишь ее, Трэвис, — продолжала Джерт. — Но она сама должна решать, что ей нужно для счастья. Она выбирает, даже если тебе это не нравится. В тебе сейчас взыграли отцовские чувства, но Анни — независимая и сильная женщина. Посмотри, как она ловко управляется со всем этим хозяйством. Так не суйся в ее личную жизнь. Анни умерла бы от стыда за тебя, узнай она, что ты торчишь тут под окнами и наблюдаешь за ней, как за нерадивой девицей.

Джерт принялась энергично водить утюгом по простыне. Трэвис уселся за стол, какое-то время понаблюдал за ней, затем, успокоившись, стал складывать отглаженные носовые платки.

— Вот дьявол! — неожиданно снова вскричал он. — И это моя дорогая девочка, моя Анни! Не могу представить ее рядом с этим пижоном! Он ей вовсе не пара, такой заносчивый и своенравный, ужас!

Джерт подбоченилась и сердито поглядела на Трэвиса.

— Не лезь не в свое дело! — заявила она. — А потом, кто бы говорил о заносчивости! Более своенравного мужика, чем ты, во всей округе не сыщешь!

В это время с улицы раздался звук захлопнувшейся дверцы автомобиля.

Трэвис привстал и глянул в окно.

— Он уезжает, — объявил он.

— Ну и хорошо. Они, наверное, целуются на прощание…

— Да тише ты! — прошипел Трэвис и направился к двери.