Двое в стране любви

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Первые две недели в Техасе прошли для Джулианн почти незаметно. Добрую часть времени она проводила в Интернете, проверяя сайты западного оборудования, информационные каталоги и бизнес-журналы.

Вот и сейчас, в конце дня, она сидела перед компьютером со стаканом молока в руке и проглядывала информацию о выставках торговой индустрии, которые дважды в год устраиваются в Денвере.

Дожидаясь, пока ее принтер распечатает цветные копии, она отпила молока и оглянулась по сторонам. Она переделала кабинет под очень удобный офис. Это было единственное помещение, в котором она сделала небольшие изменения, украсила безделушками, привезенными из Пенсильвании.

Джулианн постоянно напоминала себе, что теперь ее дом в Техасе, и все-таки никак не могла к этому привыкнуть. Она не смогла заставить себя не думать, как Бобби и его жена жили в этом доме, готовили вместе на кухне, смотрели телевизор, занимались любовью в спальне...

Принтер закончил свою работу, и в это время задребезжал дверной звонок.

Джулианн пошла открывать дверь. Пришел Бобби с огромными свертками в руках.

Она улыбнулась:

– Опять артишоки?

Он кивнул и ухмыльнулся:

– Мороженая пицца и конфеты.

– Тогда втаскивай. – Она нетерпеливо открыла пакет с шоколадом.

Бобби вошел в хижину и начал по-хозяйски разгружать сумки.

Джулианн развернула обертку и съела конфету. Она даже застонала от удовольствия, и он с удивлением посмотрел на нее.

– Ты понятия не имеешь, как это здорово. – Она снова застонала.

Бобби протянул руку и погладил ее по волосам. Джулианн чуть не подавилась – ей немедленно захотелось испытать кое-что другое. Хотя бы просто коснуться его или поцеловать. Всего один разочек.

– Хочешь пройтись? – спросил он, убирая руку. – Ты целыми днями сидишь взаперти.

– Хорошо. Только мне нужно надеть ботинки. – И еще ей нужно прочистить мозги, направить мысли в другое русло.

Через десять минут они с Бобби неторопливо брели по пыльной тропинке, и она жадно вдыхала свежий, чистый воздух.

Он повернулся к ней:

– Хочешь в пятницу попутешествовать по магазинам? Может, подберем для малыша какую-нибудь мебель? Или появятся какие-нибудь идеи насчет няни?

Она представила, как они проведут время в городе, выбирая цвет и рисунок обоев для детской.

– Это я люблю.

– Замечательно. – Он перестал собирать цветы лаванды и воткнул один из них ей в волосы. – Лаванда очень идет твоей макушке, – пояснил он.

Интересно, знает ли Бобби, что он романтик? Как легко ему удается тронуть ее сердце!

Она хотела взять его за руку, но не было уверенности, что это будет правильно. Друзья обычно не держатся за руки. Как и бывшие любовники.

– Это одна из моих любимых тропинок, – сказал Бобби.

– Она очень приятная, – согласилась Джулианн.

Они миновали заросли деревьев, и Джулианн поймала себя на том, что уже приспособилась к его хромающей походке, которая, как она только что заметила, при его крупном шаге почти не бросалась в глаза.

– Тебе не кажутся знакомыми эти места? – спросил он.

Нет. Зато казалось, что все, касающееся его, сразу становилось ей знакомым: как он щурится на солнце, как сдвигает на затылок шляпу или улыбается, когда она меньше всего этого ожидает.

Она собралась с мыслями и попыталась быть повнимательнее:

– Нет. А что такое?

– Мы почти вышли на главную дорогу, которая ведет к коттеджу. – Они поднялись на невысокий склон, на котором резвились кролики. – Видишь?

Они стояли на обочине дороги, и Джулианн попробовала определить их местонахождение.

– Вот в ту сторону к коттеджу? – спросила она, махнув рукой наугад.

– Не-а. – Он развернул ее в другую сторону. – К коттеджу – вон туда.

Их нагнал грузовик и остановился у края дороги. Водитель вылез из машины.

– Бобби, – вскричал мужчина, – рад, что ты мне попался. – Он повернулся и посмотрел на Джулианн. – Показываешь гостье окрестности?

– Нет, это Джулианн Маккензи, она будет управлять новым бутиком в коттедже. Джулианн, это Ллойд Карлтон, он работает на ранчо.

Водитель приподнял шляпу, и она кивнула. Интересно, Бобби таким же образом собирается представлять ее всем остальным служащим ранчо?

Ллойд опять повернулся к Бобби:

– А где Шэрон? Я что-то давно ее не видел.

У Бобби резко изменилось выражение лица, он как будто сразу постарел.

– Шэрон не... ты не помнишь, Ллойд, она...

Старый ковбой махнул рукой:

– Впрочем, это не так уж важно, просто я только что набрал ящик сосновых шишек. Ты скажи ей, чтобы она, когда сможет, подскочила к моему трейлеру. Пусть заберет. – Он опять приподнял шляпу: – Мэм.

Джулианн смотрела, как он уходил, а Бобби стоял рядом с ней, словно увидел привидение, явившееся из заброшенной могилы.

Пока грузовик не исчез за поворотом, он не сказал ни слова, только засунул трясущиеся руки в карманы.

– Что это было, Бобби?

Он отвел глаза:

– Ллойд иногда путает прошлое с настоящим.

«Боже милостивый», – подумала она.

– Шэрон – это твоя жена?

– Да. – Он шумно выдохнул. – Ллойд прежде никогда не упоминал о ней...

– Мне очень жаль, Бобби.

– Ничего... Просто это... – Он снова глубоко вздохнул. – Шэрон использовала шишки в качестве украшений на праздники. Ллойд и теперь еще собирает их для нее и наполняет ими ящики.

Джулианн ждала, что Бобби скажет что-нибудь еще, но он не добавил ни слова, он словно потерял дар речи, стал тихим и мрачным.

– Ты, должно быть, очень любил свою жену.

Бобби нахмурился:

– Конечно, я любил ее. Предполагается, что мужчина любит свою жену. Предполагается...

«Что предполагается?» – удивилась она, потрясенная мукой в его глазах.

Какое-то время они стояли молча, как во время прощания с усопшим или во время тихой молитвы.

– Все к лучшему, – вдруг выпалил он. – Ты увидела Ллойда и теперь поймешь и не испугаешься, если он, мало ли, понесет околесицу.

– У него болезнь Альцгеймера?

– Нет, он таким вернулся с корейской войны. Тогда это называлось контузией. – Бобби вынул руки из карманов. – Ллойд часто путается в окружающей обстановке, хотя и не всегда. Иногда он бывает в порядке целыми неделями, даже месяцами, а потом вдруг снова на него находит.

– Как давно он у тебя работает?

– С самого начала. Банк лишил его права выкупа заложенного ранчо примерно тогда же, когда я начал строить Элк-Ридж. Он был соседом Майкла, мальчишка с матерью заботились о нем. Я дал ему работу. Нужно же было что-нибудь сделать!

«Потому что ты хороший человек, добрый, великодушный, совестливый». Ей хотелось обнять его и держать в объятьях долго-долго...

Плечи у него застыли, мускулы напряглись.

– Некоторые здешние жители побаиваются Ллойда, называют его сумасшедшим. Но Майкл и его мать его не боялись.

– А как же твои гости? Их он не пугает?

– Он никогда напрямую не работает с гостями, а с тем, с кем случайно встречался, он, кажется, даже нравится. Ллойд пользуется уважением на Старом Западе, и это очень привлекает клиентов.

– Он был близко знаком с Шэрон?

Бобби посмотрел в сторону:

– Настолько близко, насколько мог, я полагаю. Она жила здесь всего год. Сейчас за Ллойдом присматривает Мария, она проводит с ним массу времени.

– Мария? Портье?

– Да. Они с Ллойдом друзья.

– В том же смысле, что и мы с тобой?

– Да.

«Любовники», – поняла Джулианн.

– Пойдем, – сказал Бобби, – я провожу тебя обратно.

Они пошли по той же тропинке, по которой пришли. Джулианн взглянула на его руку и увидела, что золотое кольцо блестит у него на пальце.

У нее вдруг заболело сердце. Неудивительно, если Ллойд думает, что жена Бобби все еще жива. Очевидно, старика смущает обручальное кольцо.

Как и ее.

Бобби необходимо было выговориться, и он отправился искать Майкла. Он нашел его там, где и предполагал найти.

Молодой человек сидел за своим заваленным бумагами столом в коттедже, во весь экран его компьютера высвечивались таблицы, с которыми он в эту минуту работал.

Майкл поднял взгляд от экрана:

– Что происходит?

– Ничего, просто ищу тебя. – Бобби не знал, чего ожидает от этого визита. У мальчика свои проблемы и свои демоны, с которыми ему приходится бороться.

– Как там твоя леди? – спросил Майкл.

Бобби нахмурился:

– Она – не моя леди.

– В самом деле? – Майкл бросил на него лукавый взгляд. – А я вот думаю, не от тебя ли она забеременела?

– Дерзкий дурак, – пробормотал Бобби, хотя ему очень хотелось улыбнуться.

Майкл пожал плечами и ухмыльнулся:

– Скажи мне наконец, когда это случилось.

– Зачем, если это уже случилось!

– На ее дне рождения? В тот вечер вы оба надолго задержались в баре.

– И что?

– А то, что, готов держать пари, в тот вечер это и произошло. Парень, именно в ее день рождения ты и сделал ей такой подарок.

Бобби покачал головой, дожидаясь, пока исчезнет ухмылка эгоистичного мальчишки.

– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать это с тобой, умником.

– Конечно, нет, я так и не думал. – Майкл выключил компьютер. – Так почему ты здесь? Что произошло на самом деле?

– Я сегодня был у Джулианн, а потом мы столкнулись с Ллойдом.

– И?..

– Он упомянул Шэрон и говорил о ней так, будто она все еще жива.

– О господи! Очень жаль.

– Это было ужасно, тем более при Джулианн.

– И как ты себя теперь чувствуешь?

– Со мной все в порядке. – Бобби был не в состоянии более определенно выразить свои опасения. Что подумала бы Джулианн, если бы узнала, что он сделал со своей женой? Ни одна душа не знала постыдных подробностей того несчастного случая, ни одна душа, кроме Майкла.

– Она так много для тебя значит? – спросил племянник.

– Кто? Джулианн? Конечно, она многое для меня значит. Она носит моего ребенка.

– Забавно, как повторяется история. Сначала мой папаша, теперь ты...

Бобби встретил взгляд Майкла, точно зная, что тот имеет в виду: Кем не женился на Селесте, а он, Бобби, не собирался жениться на Джулианн.

– Это трудно объяснить. – Он вглядывался в такие же, как у него самого, суровые, точеные черты лица племянника.

Майкл был чертовски похож на Кема, на брата Бобби, – и прямыми длинными волосами, и опасным мужским обаянием.

Когда Бобби был маленьким, ему тоже хотелось быть похожим на брата, это было поклонением подростка идолу.

– Ты все еще хочешь, чтобы твой папа вернулся за тобой? – спросил Бобби. – Или это уже не имеет значения?

– Это все еще имеет значение. Но ты значишь больше. Ты был тем, кто изменил мою жизнь. – Майкл наклонился вперед, глаза у него возбужденно заблестели. – Если бы не ты, я, возможно, был бы уже в тюрьме. Или скрывался бы от закона.

– Ты изменился сам. Ты сам этого захотел.

Майкл передвинул какие-то бумаги на столе, но взгляд у него остался неподвижным.

– Это правда. Но ты никогда не переставал верить в меня.

Потому что он любил Майкла, даже больше, чем Кема. Возможно, даже больше, чем кого бы то ни было.

– Тебе было трудно со мной.

– Так и должно было быть.

И сейчас еще иногда трудно, парень не давал ему вздохнуть с облегчением.

– Я думаю, ты должен на ней жениться, дядя.

Сердце бухнуло в груди Бобби. Ему не нужна еще чья-то совесть, чей-то взывающий голос.

– Не дави на меня, Майк.

– Это нечестно по отношению к ребенку.

– Но я сделаю все для своего сына или своей дочери. Все, что только смогу. Этот ребенок слишком многое для меня значит.

– Я знаю. Но он все равно останется бастардом, незаконнорожденным. – Майкл шумно вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Я тут приготовил кофе. Хочешь?

Бобби старался держаться небрежно, так, будто его сердце не разрывалось от сознания собственной вины.

– Этот отстой, который ты готовишь?

– Ну здесь ты не прав. – Молодой человек поднялся. – Я только хотел тебе объяснить, как это представляется мне.

– Я уважаю твои чувства и понимаю. Черт возьми, именно я прививал тебе эти понятия!

Майкл пригубил кофе. Он стоял у окна, освещенный льющимся позади него светом.

– Верно, дядя, прививал. Ты говорил мне, что, если из-за меня девушка забеременеет, я обязан на ней жениться. Что я не должен поступать так, как поступил мой отец.

– Это совсем другое.

– Разве?

– Да, другое, – упрямо повторил Бобби, хотя сам не мог объяснить, почему.

В пятницу утром входной звонок заставил Джулианн нестись из ванной в гостиную. Она не ждала Бобби, не так рано. Она была уже одета, но еще не причесана и без макияжа.

Запыхавшись, она открыла дверь и увидела Марию.

Латиноамериканка улыбалась.

– Сеньорита Джулианн, я зашла поприветствовать вас. – Мария держала в руках круглый поднос с чем-то похожим на шоколадные пирожные с орехами. – Вы здесь уже почти три недели. Мне следовало бы зайти раньше.

Растроганная Джулианн приняла подарок:

– Они пахнут восхитительно.

– Я сделала их специально для вас. Сеньор Бобби говорит, что вы их очень любите.

– Да, благодарю вас. – Джулианн почувствовала, как сильно забилось сердце: Бобби говорил о ней со своими служащими? – Входите, пожалуйста.

Она предложила Марии чаю, и они сели в укромном уголке, предназначенном для завтрака.

– Сеньор Бобби – счастливый человек.

– Да?

– Си, да. Очень счастливый. Из-за ребенка.

– Я тоже счастлива. – Джулианн потрогала живот. – Я всегда хотела иметь детей. А у вас есть семья?

– Нет. Нет мужа, нет беби. – Мария засмеялась и пригладила свои волосы. – А теперь я уже слишком старая.

«Как и я», – подумала Джулианн. Она смотрела на Марию. Интересно, эта женщина все еще любит Ллойда? Был ли Ллойд тем мужчиной, за которого она надеялась тогда, давным-давно, выйти замуж и родить детей?

– Вы выросли в этой местности?

– Си, и я работаю здесь с того момента, как сеньор Бобби построил ранчо.

Значит, Мария уже была здесь, когда Бобби женился на Шэрон. Его таинственной жене. Призраке.

Джулианн потянулась еще за одним пирожным.

– Мария.

– Си? – Латиноамериканка вопросительно посмотрела на Джулианн.

– Вы хорошо знали жену Бобби?

Мария вздохнула:

– Си, да, я знала Шэрон. Но я не одобряла ее. Я чувствовала сожаление об этом позже. Так стыдилась!

Какое-то мгновение Джулианн молча смотрела на гостью. Мария не была похожа на человека, готового просто так кого-то в чем-то обвинить.

– За что же вы ее осуждали?

– Я считала, что она слишком молода для сеньора Бобби.

– Слишком молода? – Знакомая предательская боль пронзила Джулианн. Боль недоверия. – А сколько ей было?

– Двадцать, когда они начали встречаться, и двадцать один, когда они поженились. Шэрон была в том же возрасте, что и сеньор Майкл, а не сеньор Бобби. По мне, так это казалось странным. Запутанно, да?

– Да. – Странно и запутанно. Обидно. Оскорбительно и даже больно. Бобби никогда не говорил об этом ни слова, ни единого слова. Даже когда Джулианн поведала ему о шашнях своего мужа с женщинами намного моложе ее.

– Шэрон была хорошенькой? – спросила она, сдерживая слезы.

– Си, очень хорошенькой. Студентка колледжа. – Мария опустила глаза. – Я не должна была не одобрять ее.

Джулианн часто заморгала, чтобы, не дай бог, не покатились по щекам слезы. Она не должна плакать, не должна терять самообладания.

Мария печально вздохнула:

– Но я никогда не говорила сеньору Бобби о том, как я это понимаю. Не думаю, что это было бы уместно с моей стороны.

Интересно, а с ее стороны? Джулианн старалась преодолеть боль в груди.

Может, просто выбросить все из головы? Не обращать внимания? Притвориться, что она ничего о нем не узнала?

– Не поговорить ли нам о чем-нибудь еще? – предложила Мария. – О чем-нибудь более приятном?

Джулианн кивнула, и беседа потекла о всяких пустяках.

Через пятнадцать минут после ухода Марии Джулианн вернулась в ванную, чтобы завершить утренний туалет и выглядеть презентабельно, чтобы оставаться сильной.

Она накладывала косметику и думала о том, что все это не имеет никакого значения. Как бы она ни старалась, ей никогда уже не будет двадцать лет и она никогда не составит конкуренции тем молодым женщинам, которыми может увлечься Бобби.

Она отвернулась от зеркала и горько заплакала, колени у нее подогнулась, и она осела на пол, позволив наконец слезам вырваться наружу.