Единственная любовь королевы

СВАДЬБА ВИКИ

После обручения Вики с нею обращались как со взрослой, а это означало, что в дни, когда не было гостей, королева и Альберт садились за стол в обществе старшей дочери. До обручения Вики ела в детской вместе с братьями и сестрами. При этом почти все разговоры касались предстоящих перемен в судьбе старшей дочери.

Альберту и всегда-то ничего не доставляло большого удовольствия, чем обсуждение всякого рода планов. Можно себе представить его пыл, когда дело коснулось любимой Киски. Вики должна лучше изучить историю Германии — он составит для нее примерный курс. С ее умом она найдет предмет очень увлекательным. Конечно же, надо больше практиковаться и в языке, чтобы овладеть им в совершенстве; того немецкого, на котором она говорила в детской, явно недостаточно.

Неудивительно, что на этих обедах втроем королева порой чувствовала себя забытой.

— Скорей бы, — заметила она как-то вечером Альберту, когда Вики уже ушла, — состоялась свадьба. Хоть тогда-то, надеюсь, вы снова будете принадлежать мне.

— Но я же всегда с вами, — возразил Альберт.

— Нет-нет, вы либо сидите за своим рабочим столом, либо устраиваете различные дела во всяких комитетах.

— Любовь моя, это наш труд… ваш и мой.

— А когда мы остаемся вдвоем, — продолжала она, не обращая внимания на то, что он ее прервал, — у вас не находится для меня ни одного слова, поскольку все ваши мысли заняты дочерью.

— Вы, верно, будете рады избавиться от нее, — сказал он с некоторой иронией.

— Альберт, как вы смеете говорить такое!

— Такое у меня по крайней мере создается впечатление.

— Моя дочь… мое дитя, о котором я постоянно думаю! Я боюсь за нее… боюсь, что она, как и я, начнет рожать одного ребенка за другим. Девять! Вы только представьте себе, Альберт! Беатриса девятая.

— Мне и представлять не надо, — спокойно ответил Альберт. — Я всегда помню, сколько у меня детей.

— У вас! Да, но кому приходится их рожать… и терпеть все муки, которые с этим связаны?

— К сожалению, никто другой не может перенести за вас ваши страдания. Только вы сами, бесстрашно, смело глядя в лицо испытаниям. И не нужно печалиться, не нужно предаваться грустным размышлениям.

Она вдруг почувствовала раскание, так как вспомнила о его здоровье, и заплакала. Альберт, как всегда, принялся успокаивать ее.

Наступил новый год, а 25 января должна была состояться свадьба Вики. На Рождество королевская семья собиралась в Виндзор, но на свадьбу предполагалось возвращение в Букингемский дворец. Медовый месяц должен был пройти в Виндзоре, как в свое время у королевы, и, готовясь вернуться в Лондон, она тепло вспоминала о том счастливом времени. Только бы Вики была счастлива, как ее мать, ничего больше не нужно, твердила она себе. Только, разумеется, пусть у нее будет поменьше детей.

Она пошла взглянуть на апартаменты, предназначенные для молодых, и вновь задумалась о судьбе дочери: «Дай Бог, чтобы она была счастлива!»

Войдя туда вслед за нею, Вики увидела в глазах матери слезы.

— Ах, Вики, мое дорогое дитя! — вскричала Виктория, позабыв о собственной ревности, позабыв обо всем на свете и помня лишь, что это ее любимая Киска, которая, кажется, совсем недавно была грудным ребенком.

Вики бросилась в материнские объятия, словно ища защиты.

— Дражайшее дитя мое, — пробормотала королева, стараясь не думать о том, что она называла теневой стороной брака: о томительных месяцах вынашивания ребенка, заканчивающихся родовыми муками. Она молилась, чтобы ее дочери не пришлось страдать столько, сколько ей. — Дорогая моя, — сказала она, — ты же любишь Фрица?

— Да, мама, но мне не дает покоя мысль о том, что придется покинуть дом и папу… и тебя.

— Ты будешь счастлива, дражайшее дитя мое, и постепенно смиришься с этим, — сказала королева.

Дворец был полон гостей. Приехал и дядя Леопольд, и, разумеется, родители Фрица. На обеде присутствовало около девяноста человек.

Бедный Альберт не мог скрыть своей грусти. Чем ближе было расставание с дочерью, тем тяжелее он переживал его. Даже приезд брата Эрнеста, хотя Альберт и обрадовался ему, не смог развеять его печальных мыслей.

Эрнест был, как всегда, галантен.

— Господи, — воскликнул он, здороваясь с королевой, — кто бы мог подумать, что прошло уже восемнадцать лет с тех пор, как вы стояли под фатой! Просто невероятно. Вы кажетесь такой молодой!

Ах, как приятно, когда тебе льстят! Она так любила комплименты, а Альберт из-за своей сдержанности на них скупился.

25-е выпало на понедельник, а в предшествующую субботу Альберт должен был встретить Фрица по его прибытии в Англию. Перед его отъездом королева гуляла с ним и с Вики, рука в руке, в саду, и они с Альбертом всячески подбадривали Вики, которая из-за предстоящего отъезда чувствовала себя подавленно.

— Повезло Берти, — с завистью сказала Вики. — Когда он женится, его невесте придется ехать сюда.

«Бедные маленькие принцессы, — подумала королева, — им так рано приходится покидать родное гнездо! За Вики наступит очередь Алисы».

Но, когда Альберт вернулся с Фрицем, Вики встречала их, стоя наверху лестницы вместе с Алисой; ослепительность ее улыбки успокоила королеву.

На следующий день состоялся смотр подарков, среди которых оказалось несколько великолепных бриллиантов и изумрудов. Вики и Фриц пришли в восхищение, разглядывая их.

— Мама, у меня для тебя маленький подарок, — сказала Вики, входя через некоторое время в комнату королевы и протягивая ей брошь с вложенным в нее локоном своих волос.

В свое время Виктория и ее мать тоже обменивались такими подарками. Вики, вероятно, это запомнила и со слезами на глазах сказала, что надеется не уронить достоинства королевской дочери, что́ глубоко тронуло Викторию, и она расплакалась: как же она теперь будет жить без своей дорогой Вики?

Наступила последняя ночь перед свадьбой.

Виктория и Альберт зашли напоследок с Вики в спальню, которую она разделяла с Алисой. Бедная Алиса! Она будет так скучать по сестре! Сознавая, видимо, значительность мгновения, Вики вдруг повернулась к Альберту и бросилась в его объятия.

— Ах, папа, дражайший папочка! — всхлипывала она.

И Альберт, обычно такой спокойный, разволновался и сказал, что мысленно он всегда будет с нею и она не должна забывать, что он любит ее беззаветно, а если он когда-нибудь ей понадобится, то он обязательно приедет.

Королева вытерла глаза. Как она могла ревновать к любви друг к другу дорогих ей мужа и дочери?

Солнце, несмотря на январь, светило вовсю. Герцогиня Кентская в расшитом платье и горностаевом меху на белом шелке, отороченном пурпуром, выглядела величественно. Годы смягчили ее, и теперь она стала такой, какой и следует быть доброй бабушке; ее любили все дети. Она пришла, чтобы шепнуть дорогой Вики слова утешения, в которых та, похоже, совсем в это утро не нуждалась. Вики была влюблена.

На улицах собрались толпы, чтобы посмотреть, как будет проезжать процессия от Букингемского дворца до королевской часовни в Сент-Джеймсском дворце. «Интересно, — думала Виктория, — вспоминает ли Альберт тот день, когда они дали друг другу брачную клятву восемнадцать лет тому назад? А ведь я люблю его сейчас больше, чем тогда».

В часовне она почему-то сразу же обратила внимание на лорда Пальмерстона, державшего «меч милосердия» [40], и ей на мгновение вспомнился лорд Мельбурн. Бедный лорд Мельбурн! Когда-то она думала, что любит его, пока не узнала, что такое настоящая любовь.

Берти и Альфред стояли рядом с Вики, а королева держала по обеим сторонам от себя Артура и Леопольда.

Слезы набежали ей на глаза, когда Вики прошла вперед между Альбертом и дядей Леопольдом — три человека, подумала королева, которые так много для меня значат. Вики, отметила она, казалась совершенно спокойной, а Фриц таким сосредоточенным и нежным.

— Ах, пусть ей выпадет столько же счастья, сколько и мне! — молилась королева. — Если Фриц будет хотя бы вполовину так же хорош, как мой благословенный Альберт, я успокоюсь.

Как только эта часть церемонии завершилась, Альберт и королева обняли Вики, а стоявшая рядом герцогиня Кентская запечатлела на ее щеке напутственный поцелуй. Затем принц и принцесса Пруссии поцеловали Вики, а королева — Фрица. Часовню заполнила музыка «Свадебного марша» Мендельсона.

На улице уже собрались огромные толпы. Люди приветствовали королеву, приветствовали Вики, они приветствовали даже Альберта и Фрица.

Кто бы поверил, что это те же самые люди, которые еще совсем недавно шикали на королеву, направлявшуюся в Вестминстер!

После свадебного завтрака молодые уехали в Виндзор.

Как одиноко показалось Виктории и Альберту без любимой дочери! Альберт притих и ушел в себя, и Виктория как могла утешала его.

— По крайней мере они глубоко любят друг друга, Альберт, — сказала она. — Так же было и с нами. И это самое главное, правда? Новая страна может показаться ей странной, и им, конечно, не избежать трудностей. Были они и у нас. Но, как говорится, только бы совет да любовь.

Альберт сжал ее руку, слишком взволнованный, чтобы говорить.

Два дня спустя двор тоже переехал в Виндзор.

— Как похоже на мою свадьбу и на мой короткий медовый месяц! — вздохнула королева.

На другой день по приезде она торжественно вручила принцу Фридриху орден Подвязки, после чего молодожены вместе со двором вернулись в Букингемский дворец.

Когда в тот же вечер они отправились в театр смотреть «Соперников», публика неистовствовала. Надо было слышать, с каким чувством все пели национальный гимн! «Людей всегда можно привлечь на свою сторону королевской свадьбой», — цинично сказал когда-то бедный лорд Мельбурн, и, кажется, не без оснований.

Однако час расставания приближался.

Королева и Альберт пытались утешить себя, постоянно повторяя, что молодые любят друг друга. Однако, как записала в своем дневнике королева, разлука «нависла над нами подобно грозовой туче».

У бедной Вики глаза то и дело были, что называется, на мокром месте.

В минуту слабости, прильнув к матери, она чуть слышно сказала:

— Прощание с папочкой, наверно, убьет меня.

Они обе и плакали, и утешали друг друга.

И вот он настал, этот ужасный день, второе февраля. Королева поднялась с постели с тяжелым сердцем. За окном было холодно, скучно, туманно.

Принцесса пришла в комнату родителей, и все трое отчаянно пытались делать вид, что им ни капельки не грустно, оживленно болтали обо всем, кроме отъезда, пока наконец принцессе не пришлось оставить их, чтобы собраться в дорогу.

Альберт убедил королеву не ездить в порт.

— Для вас это будет слишком тяжело, — сказал он. — Вы не сможете сдержать свое горе.

Она знала, он говорит правду. Так что пусть Альберт берет с собой Берти, Альфреда и свиту, а она останется дома.

В зале для аудиенций вся в слезах ждала вместе с остальными членами семьи герцогиня Кентская. Ах, как трудно сказать «до свидания»! Мать и дочь напоследок прильнули друг к другу в прощальном объятии.

— Нам пора, — сказал Альберт и прошептал королеве: — Я скоро вернусь. Мне больно видеть вас в таком состоянии.

И вот под звуки оркестра все отправились в путь, а королева, бросившись к себе в комнату, упала на кровать и забилась в рыданиях.

Пошел снег. Как грустно стоять у окна и смотреть на падающие снежинки! Скоро они превратятся в большие хлопья — все небо уже заволокло тяжелыми тучами, снегу будет много. Но даже тучи не такие тяжелые, как тяжело у меня на сердце, подумала королева. Алиса принесла матери крошку Беатрису, но и ее присутствие не смогло успокоить Викторию.

— Еще вчера, — рыдала она, — Вики так весело с ней играла.

Наконец вернулся Альберт с мальчиками: они немного задержались, ожидая, пока корабль отплывет.

Ни он, ни она старались не говорить о Вики, но их мысли были заняты только ею.

Именно Альберт сказал:

— Наша девочка с нами. Мы не лишились ее. Господи, да вскоре она уже начнет собираться к нам в гости. Ох и славный же будет денек, когда она приедет!

— Да уж, наверное, — сказала королева и взяла Альберта за руку. — Я могу вынести что угодно, — добавила она, — пока вы со мной.

Альберт пошел к себе в комнату и написал Вики:

«Вчера, когда ты положила голову мне на грудь и дала волю слезам, моя душа разрывалась от боли. Я не из тех, кто дает волю чувствам, а потому вряд ли ты можешь знать, как дорога ты всегда мне была и какую пустоту оставила, однако не в сердце, ибо там ты будешь и дальше обитать, как и прежде, а в моей повседневной жизни, которая постоянно напоминает сердцу о твоем отсутствии».