Единственная любовь королевы

ПРИГОТОВЛЕНИЯ К СВАДЬБЕ

ВКобурге, куда он удалился от дел года два назад, жил старый друг и советник Леопольда барон Христиан Фридрих фон Штокмар. Ему приходилось живать и в Англии, и он отлично знал не только первую жену Леопольда, принцессу Шарлотту, но и юную принцессу Викторию. Именно Штокмар посоветовал Леопольду не брать греческую корону, а предпочесть ей бельгийскую. Долгое время он был домашним врачом Леопольда, и они горячо обсуждали собственные болезни, чуть ли не соревнуясь друг с другом в описании собственных страданий. Они получали истинное наслаждение от общения друг с другом, и любые интересы Леопольда всегда принимались Штокмаром близко к сердцу. В последние два года Штокмар по просьбе Леопольда присматривал за Альбертом. При маленьком дворе, каковым являлся двор герцога Эрнеста, это было несложным делом, и время от времени Штокмар сообщал Леопольду различные сведения о братьях.

Особый интерес для Леопольда представлял, разумеется, Альберт, и Штокмар характеризовал его как «прекрасного молодого человека с приятными качествами». Он даже внешне походит на англичанина. Что же касается его ума, то Штокмару приходилось слышать о нем немало похвальных слов, но все они, по его мнению, несколько пристрастны. Штокмар еще слишком мало знал Альберта, чтобы составить о нем верное суждение, но если, добавил он, юный принц хочет занять одно из наиболее влиятельных положений в Европе, он должен обладать более чем усердной натурой, благоразумием и осмотрительностью; у него должны быть честолюбие и огромная сила воли. Ему надо с самого начала внушить, что это «призвание, требующее огромной ответственности», не терпящее легкомыслия, и что его честь и счастье будут зависеть от того, насколько он сумеет соответствовать своему предназначению.

Разумеется, принца невозможно подготовить для столь великого будущего в Кобурге. Прежде всего он должен овладеть английским. Хорошо читать и писать на нем — это не главное: пусть научится бегло говорить и понимать, что говорят ему. Нужно не просто брать уроки английского, но брать их у англичанина. Штокмар полагал, что Берлин в этом смысле не самое подходящее для принца место, а вот если бы он приехал в Брюссель, то мог бы находиться под наблюдением дяди. Пусть проведет у него несколько месяцев, изучая историю и языки, а уж потом Леопольд может принять какое-то решение относительно его дальнейшей судьбы. Но делать это нужно незамедлительно.

Вот почему чуть ли не сразу же по возвращении из Англии братья отправились в Брюссель.

Жить в Брюсселе означало находиться рядом с дядей Леопольдом. Несмотря на всю свою занятость, — он много сил отдавал управлению королевством, — для своих племянников, особенно для Альберта, дядя тем не менее всегда находил свободное время.

Когда они оставались одни, он рассказывал о том коротком периоде, когда он был женат на Шарлотте и рассчитывал, что займет положение, которое он теперь прочил Альберту.

— Царствующей королеве нужен муж, который направлял бы ее. Как, скажем, я Шарлотту. И тебе нужно учиться оказывать на нее определенное влияние.

— Я хотел бы влиять на нее, только бы это влияние приносило пользу.

— Это то, на что я надеюсь. Ты будешь руководить и советовать, и, мой дорогой Альберт, важнее задачи не будет во всем мире. Викторию надо учить ответственности перед страной, перед Европой, перед ее семьей. Я буду неподалеку и смогу наставлять вас обоих. Мы будем постоянно общаться.

Глаза Альберта сияли. Он обнаружил, что честолюбие у него есть.

Занимался он так усердно, что учителя не могли нарадоваться. Он значительно опережал своего брата. Леопольд улыбался:

— Все идет как надо. Управлять такой державой, как Англия, или маленьким Кобургским герцогством — это далеко не одно и то же.

В переписке с бароном Штокмаром Леопольд решил, что принцам следует поучиться в университете, и они остановились на Боннском; так состоялся еще один переезд, и братья погрузились в университетскую жизнь.

Они пробыли в Бонне всего несколько недель, когда от дяди Леопольда пришло важное сообщение.

«Я услышал сегодня новость, — писал дядя, — которая для вас всех имеет исключительное значение. Король Вильгельм умер, и ваша кузина Виктория стала королевой Англии. Вам, разумеется, захочется написать ей».

Альберт чуть не дрожал от возбуждения. Теперь он убедился в дядиной правоте: лучше этой женитьбы ничего нельзя было придумать. Только посредством брака мог он достичь сколько-нибудь выгодного положения, и его дальновидный дядя готовил его к получению одного из величайших в мире призов. Надо оправдать его доверие.

Он написал своей «дражайшей кузине». Выразил соболезнование в связи с утратой дяди и поздравил со знаменательной переменой в ее жизни. Теперь она могущественная королева в Европе, и в ее руках счастье миллионов людей.

«Я надеюсь, что ваше правление будет долгим, счастливым и славным, а ваши усилия увенчаются благородностью и любовью ваших подданных».

Про себя же он надеялся, что сможет разделить этот трон вместе с нею. Король Альберт Английский — это звучало чрезвычайно заманчиво.

Ему нужно учиться еще прилежней, чем прежде.

Во время осенних каникул юные принцы совершили поездку в Швейцарию и северную Италию. Нелишне, сказал дядя Леопольд, повидать свет. На это ушло два месяца — сентябрь и октябрь. Условились, что путешествовать они будут пешком. Альберт был на седьмом небе от счастья: он любил свежий воздух, а горы Швейцарии бодрили его, сокровища искусства Милана и Венеции радовали глаз. Он был даже доволен тем, что целыми днями ему приходилось ходить пешком, но спать ложился около девяти и тут же крепко засыпал. Просыпался он в шесть утра, полный сил и готовый шагать дальше ради новых впечатлений. Ему хотелось, чтобы каникулы никогда не кончались. Свои чувства он обсуждал с Эрнестом — братья хорошо понимали друг друга.

Однажды Эрнест спросил:

— А ты когда-нибудь думал, что скоро нам придется расстаться?

— Я часто задумываюсь над этим, — серьезно ответил Альберт.

— Придется нам с этим смириться. Если ты уедешь в Англию, а я в Кобург, мы долго не увидимся.

После некоторого молчания Альберт сказал:

— Потому-то мне и хотелось остановить время. Я сейчас провожу самые лучшие в мире каникулы со своим самым лучшим в мире товарищем и с надеждой на близкую грандиозную женитьбу. Ах, если бы мы могли остаться такими навсегда — счастливыми и неразлучными.

Эрнест был прав: расставание произошло очень скоро. Их недолгое пребывание в университете закончилось, и Эрнест отправился в Дрезден, чтобы пройти курс военной подготовки, а Альберту предстояло путешествие по странам Европы в обществе барона Штокмара. Третьим участником этого путешествия был сэр Фрэнсис Сеймур, молодой английский офицер, которого Леопольд попросил быть компаньоном Альберта с тем, чтобы тот разговаривал с племянником только по-английски.

При расставании у братьев разрывалось сердце, но Альберт, по крайней мере, утешался тем, что увидит много интересного. Он любил искусство, а в Риме и Флоренции многое отвечало его вкусу. В глазах барона он иногда читал неодобрение, но в общем старик очень привязался к нему; Фрэнсис же Сеймур в какой-то степени возмещал ему отсутствие брата. Путешествие оказалось восхитительным: знакомство с сокровищами мирового искусства, с неповторимыми и великолепными ландшафтами стало для него самой настоящей академией, и на протяжении всей поездки он не переставал учиться. Такая жизнь была ему по душе. Он вставал в шесть утра и трудился до обеда, за который садился в два часа: он редко пил вино, а любую пищу запивал водой; к девяти вечера он уже находился в постели. Где только возможно, он играл на фортепиано и на органе, он пел и сочинял песни. Это была хорошая жизнь. Для полного счастья недоставало только Эрнеста.

Штокмар, несмотря на свою усиливавшуюся привязанность к Альберту, был им не совсем доволен. Леопольду он написал, что молодой человек умен, отзывчив, добр, у него хорошие намерения, но особым усердием он не отличается. Не то, чтобы он ленив — этого не скажешь, но он кажется неспособным на длительные физические усилия; с ним, к сожалению, нельзя поговорить о политике — он ею недостаточно интересуется, и этот серьезный недостаток придется исправлять; его манеры оставляют желать лучшего, поскольку он бывает несколько невежлив с женщинами. С мужчинами он, кажется, будет больше ладить; что же касается женщин, то в их обществе он становится неуклюжим и робким; его нелюбезность с ними проистекает из его нежелания приложить определенные усилия. Следует признать также, что у него явно слабая конституция, чем и могут объясняться как его стремление пораньше забраться в постель, так и упомянутые выше недостатки.

Получив это письмо, Леопольд нахмурился. Надо, вероятно, уделить побольше внимания здоровью Альберта. Он напишет Штокмару и попросит его следить за питанием юноши. Вполне возможно, что отсутствие у него такта объясняется тем, что он рос без матери, а кроме бабушек, никакой по-настоящему культурной женщины рядом с ним не было.

Однако Леопольда беспокоило не только это. Несколько ранее в своем очередном письме к племяннице он высказал ряд советов и пожеланий, в ответ на которые получил довольно неожиданное послание. Оно свидетельствовало о том, что Виктория после восхождения на престол резко изменилась. Она откровенно написала ему, что он, как она ожидает, не будет вмешиваться в английскую политику и что все его предложения она будет отсылать своему премьер-министру лорду Мельбурну и министру иностранных дел лорду Пальмерстону.

Она писала также, что отнюдь не горит желанием вступить в брак и спрашивала, интересно, знает ли Альберт о том, что их возможная свадьба обсуждается его отцом и дядей? И пусть Альберта поставят в известность, подчеркивала она, что никакой помолвки между ними не было, и она вовсе не уверена, что хотела бы видеть его своим мужем. Он может нравиться ей как брат или как кузен, но это ведь не то же самое, что муж, и ей, видимо, необходимо напомнить всем, что, решив не выходить за Альберта, она не нарушит обещания, поскольку она его никогда не давала и давать не собирается. И вообще она хотела бы не выходить замуж еще года два или три. И пусть дядя Альберт знает, что в ее стране никто не выражает беспокойства по поводу отсутствия у нее мужа.

Прочитав письмо, Леопольд тихонько выругался.

Его маленькая Виктория разочаровала его. Надо же так измениться! Он почти не сомневался в своей способности переубедить ее, но она ведь так впечатлительна, так молода и романтично настроена! Он решил, что свадьбу больше откладывать нельзя.

В конце концов, Виктории уже двадцать лет, столько же скоро исполнится и Альберту. Возраст вполне подходящий для брака.

Его обеспокоило замечание Штокмара об отношении Альберта к женщинам. Альберт красивый малый, высокий, с хорошей фигурой и чертами лица в точности, как у матери. С виду он немного походит на Викторию, и ей должна нравиться его внешность. Но ему не надо бы принимать такой самоуверенный вид. Пусть начнет ухаживать за Викторией, и чем раньше, тем лучше.

После недолгой переписки со Штокмаром и братом было окончательно решено, что поездка предполагаемого жениха в Англию должна состояться в октябре.

— С Альбертом поедет Эрнест, — распорядился Леопольд. — Если по какой-либо причине Виктория отвергнет Альберта, может быть, ей приглянется его брат.

Наступил сентябрь. Листья на деревьях начали менять окраску, и Альберту казалось, что никогда еще они не были такими красивыми. Он был счастлив, что находится в эту пору дома, но к счастью ввиду предстоящего отъезда примешивалась горечь. Приближалось великое испытание, и он то радовался, то страшился. Его достоинство страдало от того, что он должен был как бы завоевать расположение королевы: если она ему откажет, он может превратиться в посмешище; с другой стороны, если она будет по-прежнему пребывать в нерешительности или пожелает оставить его в подвешенном состоянии, легче ему от этого тоже не станет.

Все это он обсуждал с Эрнестом, когда они выслеживали в лесу оленя, или стреляли дичь, или собирали образцы для своего «музея».

«Поживем — увидим», — говорил обычно Эрнест. В конце сентября они были готовы отправиться в Англию.

Морской переезд оказался еще хуже, чем он себе представлял. Он лежал, стеная, на своем рундуке и думал, как и в прошлый раз, что смерть была бы предпочтительней унизительных страданий. Ему было еще более стыдно за себя от того, что его брат и остальные члены группы не страдали морской болезнью; ему казалось, что команда судна втайне подсмеивается над ним.

Ужасная качка корабля, высокие серые волны, невыносимые приступы тошноты… о-о, как ему хотелось снова оказаться в тишине и покое Розенау! Вернуться бы туда, жить в безызвестности, быть бедным — как и положено второму сыну; ведь даже Эрнеста, будущего герцога, не ожидает большое богатство, — пусть что угодно, только бы не эти муки. Покой леса и простая жизнь казались ему весьма желанными.

На берег он сошел пошатываясь. Эрнест шел рядом, волнуясь: как-то все повернется? «Конечно же, — думал Альберт, — она выберет Эрнеста».

Багаж никак не могли отыскать, и они решили отправиться налегке.

— К счастью, королева в Виндзоре, — заметил Эрнест. — По дороге ты придешь в себя, а свежий загородный воздух восстановит твои силы.

Альберт, все еще бледный и изможденный, действительно почувствовал себя гораздо лучше, когда они проезжали среди зеленых озимых полей. Он увидел замок — серый и неприступный с виду, — и настроение у него поднялось. Быть королем в замке, откуда открывается вид на эти зеленые поля и леса, — большего, кажется, и желать нельзя.

И все это зависит от Виктории.

Они прибыли, грумы подошли взять лошадей.

— Ее величество готова вас принять, — услышали они.

Они вошли в замок.

Она стояла на верху лестницы, маленькая фигурка с пылающими щеками и сияющими глазами.

— Мои дорогие кузены! — вскричала она, протягивая руки.

Эрнест, как старший, подошел первым.

— Дорогой Эрнест, — воскликнула она, улыбаясь, — я так рада вас видеть. И Альберта… Альберт…

Она так и зарделась, ее взгляд задержался на нем.

— Дорогой кузен Альберт, добро пожаловать в Виндзор.

Именно на нем задержался ее взгляд. Сердце Альберта радостно подпрыгнуло: он был почти уверен, что она выбрала его.