ГЛАВА 8

— Почему вы носитесь по дворцу как умалишенная и бредите какими-то призраками? — ледяным тоном спросил герцог, уставившись на меня немигающим взглядом змеи.

— Простите, чем я занимаюсь? — так же холодно уточнила я, приподняв бровь.

— Носитесь по… — начал было он, но, сообразив, что несет откровенную чушь, повернулся к ла Бруку. — Маркиз? Что это значит?

Я незаметно перевела дух. Оказалось, без давящего взгляда взбешенного королевского родственничка дышать гораздо легче.

«Какой все-таки гад! Ну, настоящий змей! Помогите боги той девушке, которую он вздумает сделать своей женой!» — поежилась я, машинально крепче прижимая к себе малыша. От таких взглядов и тем более от таких людей невольно хотелось держаться как можно дальше. А уж приближаться к детям им и вовсе стоило бы запретить королевским указом, пока заикание не приняло масштабы эпидемии.

Маркиз блеял что-то невразумительное про глупых девиц, которые как обычно все переврали, а он, герой, решил перепроверить. Исключительно ради блага его величества. Походу, истинную цену его оправданиям понимали все, включая самого ла Брука. Поэтому, когда герцог взмахом руки прервал беспомощное бормотание, он только с облегчением выдохнул. Но мне расслабляться было явно рановато. Оставив в покое взмокшего маркиза, ла Вейн снова уставился на меня.

— Может быть, вы все-таки расскажете мне, что здесь произошло?

— Я знаю не больше вашего, — собрав все свое самообладание, отозвалась я. — Леди ла Грумель привела несколько молодых женщин. Обязанности заставили ее сразу нас покинуть. А потом у некой леди ла Валь случились галлюцинации. Дамы тут же принялись кричать, помешали заснуть его величеству. В общем, вели себя в высшей степени недостойно. Я как раз собиралась просить вас навести порядок с охраной, которая пускает в королевскую спальню ненормальных, но пришлось задержаться для беседы с леди ла Грумель.

— И чем вас не устраивает охрана? — еще сильнее нахмурился герцог. — Это лучшие из лучших. Я сам их отбирал. И сам инструктировал.

— Ну если лучшие из лучших, тогда конечно… — протянула я, из-под ресниц наблюдая за ла Вейном, и едва на его лице проступило самодовольство, продолжила, — Конечно, надо обратить внимание на глупый инструктаж. Ваша охрана превратила королевскую спальню в проходной двор!

— Двор… — эхом повторил герцог, и на его щеках появилось бледное подобие румянца. — Леди ла Рум, вы…

— Забочусь о безопасности его величества, — припечатала я. — Вам рассказать подробно, почему я…

— Вы расскажете мне о своих выводах после обеда. Я пришлю за вами, — перебил мужчина. — Что же касается привидений и прочей потусторонней ерунды, то чтобы я больше об этом не слышал! В королевском дворце нет привидений! У вас еще какие-то неотложные претензии, ла Рум?

— Нет, как же… — на грани слышимости уловила я шепот Грумель и порадовалась, что не сдала поганку герцогу сразу, как собиралась вначале. «Судя по всему, мне еще многое предстоит узнать о королевском дворце. Так почему бы и не от нее», — решила я и скромно покачала головой в ответ на злобный вопрос герцога.

— Отлично, — рыкнул он. — Тогда приведите себя в порядок. Вы королевская няня, а не прачка. Извольте выглядеть соответствующе!

— Я уже объясняла вашему… посланнику, — я вздернула подбородок и с вызовом посмотрела в голубые глаза королевского бастарда, — что мода меня не интересует!

— Надеюсь, к чистоте вы относитесь с большим интересом, — скривился тот, взглядом указав мне на плечо.

Я почувствовала, что краснею. На светлом шелке явственно проступали уродливые пятна. Еще бы! Грумель же там разве что высморкаться не успела за время своей истерики!

— Разумеется, — прошипела я. — Займусь этим, как только его величество перестанет нуждаться в моем присутствии.

Я легонько похлопала малыша по спине. Зря это сделала… Ой, как зря!

Почувствовав мою руку, младенец заворочался, закряхтел и с отвратительным звуком срыгнул хлопья молока прямо мне в декольте.

— Думаю, его величество извинит ваше недолгое отсутствие, — с непередаваемым выражением на бледной физиономии протянул ла Вейн и наконец убрался из спальни.

Едва за мужчинами закрылась дверь, как Грумель принялась хлопотать вокруг меня. Она так ловко выхватила малыша и сунула его в кроватку, что тот даже не проснулся.

— Ой! Страху натерпелась! — трещала она, пытаясь вытереть следы детского несварения, но лишь сильнее их размазывая. — Думала, вы меня сразу отдадите на растерзание этому… Этому… Ой! Про него такие страхи рассказывают!

— Почему его рвет? — перебила я, чувствуя, как от визгливого голоса женщины начинает болеть голова.

— Рвет? Кого?

— Короля! — рявкнула я, отталкивая руку Грумель с платком.

— Ах, это! Нет, — она засмеялась. — Это ничего страшного. Просто воздуха глотнул. Так всегда бывает. Вы не знали? Ах, ну да. С такой фигуркой своих деток у вас еще нет, правильно? Ой, бедная… Такая молодая…

— Опять? — нахмурилась я. — Кажется, мы с вами уже выяснили, что безвременная кончина мне не грозит.

— Извините, — она метнула в мою сторону какой-то странный взгляд и потупилась. — Это я так, по привычке.

— Отвыкайте от таких привычек, Грумель, — проговорила я, с трудом подавив рвущийся с языка тон убийцы, — иначе мы с вами не сработаемся.

— А мы сработаемся? — просияла женщина. — Да я… Да вы!

Она снова бросилась мне на шею, поливая слезами единственное чистое место, остававшееся на лифе моего платья — левый рукав. Тут уж я не сдержалась и так отпихнула истеричную бабу, что та плюхнулась в стоявшее сзади кресло.

— Испачкаетесь, — пояснила я в ответ на ошарашенный взгляд. — Оставайтесь с его величеством. А я пойду выяснять, куда поместили мой багаж. Герцог ла Вейн прав. Подобный вид недопустим.

— Ах, багаж, — заулыбалась Грумель, явно радуясь, что может услужить. — Так вот смежная спальня. Его туда принесли! Проклятый распорядился, что вы, как и прежние няни, будете жить там!

Я рванула было к вожделенной чистоте, но, услыхав странное определение, притормозила. Только проклятых мне и не хватало в этом королевском зверинце.

— Проклятый?

— Ой… — Грумель покраснела и отвела взгляд. — Я хотела сказать, герцог ла Вейн. Это его распоряжение.

— Расскажете? — приподняла бровь я.

— Конечно! — обрадовалась она. — Там такая история… Когда покойный король… Не этот, а старый, ну, который привидение…

— Чуть позже, — я выдавила из себя извиняющуюся улыбку, надеясь, что она получится не слишком похожей на оскал кровожадного хищника. — Я сначала переоденусь, а потом мы с вами посплетничаем всласть. Да?

— Конечно! Я вам все-все расскажу. Вот увидите, как я могу быть полезна! У вас не будет более верной подруги чем я!

Я прикрыла за собой дверь, отсекая лживые заверения в вечной благодарности и дружбе. «Конечно, ты будешь полезна. Куда же ты денешься теперь?» — проворчала я себе под нос, распуская скрытую шнуровку на лифе платья.

Конечно, как у любой благородной аристократки, шнуровка на моих нарядах располагалась сзади. А как иначе, если спереди ее делали только простолюдинки. Вынуждена одеваться сама — значит, нищенка, и тебе не место среди приличных людей. Этот дурацкий предрассудок складывался веками, и не мне было с ним спорить. Но и одеваться я предпочитала сама, без помощи служанок. Поэтому все красивые шнуровки на моих платьях располагались как положено — сзади. И были фальшивыми. Таким же декором, как оборки, бантики и прочая мишура. А до настоящих застежек, скрытых умелым мастером гильдии в складках и рюшах, я прекрасно дотягивалась самостоятельно.

Окинув взглядом двери и убедившись, что они заперты, я выпуталась из испорченного платья. К счастью, корсет и нижние юбки не пострадали, и их снимать не пришлось. Но зеркало все равно отразило привычную картину, заставив меня зябко повести плечами. У моего неприятия личных служанок была причина, очень заметная причина, и часть ее выступала из-за верхней кромки нижней рубашки двумя разлапистыми черными пятнами: королевская татуировка. В свое время Орта потратила уйму денег и времени на попытки избавиться от нее. Но даже самые сильные средства давали только временный эффект. День-два, и черные тонкие линии проступали снова. А неделю спустя разлапистый орел опять красовался у меня на спине, как насмешка над жалкими потугами человеческих целителей.

Когда-то давно, в той исчезнувшей блестящей жизни, я не интересовалась, кому и зачем пришло в голову нарисовать такую штуку на ребенке. Татуировка росла вместе со мной и стала привычной, как маленькая родинка над губой. А теперь спрашивать, зачем, а главное, как ее сделали, было некого. Орта знала лишь, что мой отец опасался, что меня украдут или подменят, и позаботился об отличительном знаке.


Загрузка...