Его извращенная фантазия

ГЛАВА I — Первая вчтреча

Адди

Башня Vaughn Corp (Корпорации Вон) — это злобная, внушительная махина. У меня уже шея заболела, пока я разглядываю эту стеклянно-стальную монолитную махину, которая словно царапает облака. Несмотря на то, что она расположена в самом сердце Манхэттена среди себе подобных, эта башня все равно выделяется, притягивая особое внимание и уважение.

И это заслуженно.

За последние несколько лет Башня V.C. стала таким же символом этого города, как Эмпайр-стейт-билдинг, и все благодаря Джаксу Вону — человеку, который ее возглавляет, — совершенно новому уровню гангстера. Опасно умному. Он вышел из тюрьмы десять лет назад и сразу же ворвался на фондовый рынок, сметая все на своем пути. Вскоре организованная преступность пала перед ним на колени, а за ней и политика поджала хвост. Да, я все изучила, ведь сейчас собираюсь устраиваться на работу в одну из компаний этого хитрожопого мерзавца.

Не осуждайте. Это работа, которую я умею делать — продвижение в соцсетях, — и одна из его стартап-компаний предлагает за это зарплату на уровне банкира. Если повезет, я смогу уволиться из ночного клуба и погасить долг мамы. Практически сказка, только с трудом. Я не могу позволить себе упустить такой шанс.

Меня утешает мысль, что Джакс Вон наверняка старый, уродливый и, скорее всего, лысый, чтобы хоть как-то компенсировать свое состояние. Никто точно не знает, как он выглядит, потому что в интернете нет ни одной его фотографии, но кто в тридцать с небольшим может построить что-то подобное, правда?

Я шагаю к зданию, стараясь выглядеть уверенно в своем костюме и на каблуках, но как только захожу через вращающуюся дверь, у меня отвисает челюсть.

Черт, сколько людей подали заявку на эту работу?

Я скольжу взглядом по толпе в лобби. Мужчины и женщины, выглядящие безупречно и профессионально, как те, чьи амбиции выковывались на Манхэттене, буквально наступают друг другу на пятки.

О чем я только думала? Конечно, следовало ожидать бешеной конкуренции. Не так уж много людей действительно разбираются в SMM, но каждый уверен, что он эксперт, так что логично, что все рванули за такой оплачиваемой работой.

— Мэм, — раздается сухой голос.

Я нахожу взглядом высокого худощавого мужчину в костюме, с очками, сползшими на кончик носа. Соль с перцем в волосах, около пятидесяти, аристократичная внешность. Он протягивает мне устройство.

— Ваше имя и регистрационный номер.

— Конечно. — Я достаю телефон и передаю данные, просто поднеся его к его устройству.

— Спасибо. — Он кивает в сторону очереди, которую теперь можно разглядеть, петляющую через всю толпу. Видимо, те, кто сбились в группы, уже прошли собеседование и сейчас обмениваются заметками. Судя по обрывкам их разговоров, на эту работу открыто несколько вакансий, а не одна. Я с облегчением выдыхаю. Может, у меня действительно есть шанс.

— Это займет примерно пятьдесят минут, — добавляет мужчина.

Скорее уж пять часов, если судить по виду этой очереди.

Я встаю в конец.

— И еще, — он бросает через плечо, — никаких фотографий. Никогда. Держите телефон убранным. Как только услышите свое имя, сразу подходите к той двери. — Он указывает на массивную черную дверь напротив лифтов, затем разворачивается и направляется к следующей группе людей, входящих в башню.

Интересно, почему он не потребовал сдать мой телефон? Наверное, слишком много мороки собирать гаджеты у всех присутствующих. Я не видела такого забитого лобби с тех пор, как Джейсон Момоа остановился в Crowne Plaza. К тому же, камеры безопасности есть в каждом углу, на вершине каждой мраморной колонны, так что нарушителям явно не удастся улизнуть.

Через полчаса очередь почти не продвинулась, толпа только становится гуще, воздух горячее, а ноги у меня уже отваливаются. Я переминаюсь с ноги на ногу, тихо матерясь себе под нос. Эта работа должна быть моей, иначе пройдет несколько дней, прежде чем я снова смогу вернуться к танцам в клетке в ночном клубе.

Рыжая передо мной в сотый раз встряхивает своими волосами, снова швыряя их мне в лицо. Расстояние между нами настолько сократилось, что я могу уловить запах ее пота, смешанный с Chanel No. 5. Почему, черт побери, нас вообще заставили стоять в этой очереди, если нас все равно вызывают по именам? Может, Джаксу Вону просто нравится такой цирк. Я представляю, как этот бессердечный ублюдок смотрит на нас через камеры, наблюдая, как мы копошимся, как тараканы, ради крошек с его стола, и ловит от этого садистское удовольствие.

— Да, конечно, без проблем, — выплевываю я, когда рыжая даже не думает извиниться.

Она оборачивается, поднимая бровь. На ее глянцевых губах столько филлера, что, кажется, шевелить ими — это отдельный подвиг. Она скользит по мне взглядом с ног до головы, а потом ее лицо искажается в высокомерной гримасе.

— Это тебе надо извиняться, — говорит она, размахивая рукой с острыми ногтями, покрытыми черным лаком, будто я какой-то мусор, который подошел слишком близко. — Было бы здорово держать дистанцию, спасибо.

— Нет, это не вариант. — Я киваю назад, поднимая большой палец и подмигивая. — Если вы не заметили, там позади настоящее цунами. Так что, может, просто будем уважать друг друга?

Она бросает взгляд через мою голову на толпу людей позади, но, кажется, ее это совсем не впечатляет.

Нарциссизм на максималках?

Она фыркает и снова отворачивается, давая мне шанс оглядеть ее с ног до головы. На ней только бренды Vaughn Corp. Ну конечно, решила произвести впечатление. Я бы сделала то же самое, если бы могла себе это позволить.

Может, она тоже не может себе это позволить. Черт, надо было и мне взять одежду напрокат. Буквально в двух шагах отсюда есть такое место. А теперь я стою здесь в лучшем двухчастном костюме моей соседки, который мне мал, и в самых неудобных каблуках на свете. Пиджак даже не сходится на груди, так что я вынуждена оставить лацканы открытыми, предоставляя всем вид, который на грани неприличия, как бы я ни старалась это прикрыть.

У меня грудь не как у порнозвезды, но вполне себе как у кормилицы, и именно она помогла мне получить работу в ночном клубе. Скрыть ее невозможно.

Прошло пять лет с тех пор, как Джульярд меня отшил, и за это время я набрала столько веса, сколько ни одна балерина никогда бы не допустила на груди и бедрах. Так что явно не моя грация помогла мне попасть в клетку.

Когда Снейк нанимал меня, он сказал, что я выгляжу как МИЛФА, хотя была еще совсем молода, — а именно на это его клиенты и хотели смотреть.

И он был прав. Ни один из ублюдков, что пускают слюни у моей клетки с бокалами в руках, не в своем уме — это становится очевидно к полуночи. У них безумные глаза, и я искренне благодарна сверкающей маске с кристаллами Swarovski, которая постоянно скрывает мое лицо и обеспечивает анонимность.

Если бы я когда-нибудь сняла ее и пошла с ними в отель, то, наверное, уже давно рассчиталась бы со всеми долгами мамы и ее ипотекой, но заодно превратилась бы в суицидальную алкоголичку. А это мне не по карману.

Если говорить честно, мамины проблемы никогда не заканчиваются. И она никогда не перестанет нуждаться в моей помощи.

Если сегодня немного повезет, у нас с мамой появится хоть какая-то стабильность.

Я краем глаза смотрю на свое отражение в зеркале, обернутом вокруг мраморной колонны, проверяя прическу. О чем вообще говорить? Она полностью растрепана. Здесь слишком жарко и влажно, так что от моего пучка почти ничего не осталось. Блондинистые пряди вылезли во все стороны, и теперь я выгляжу как секретарша, которую только что оттрахали.

Кого я пытаюсь обмануть? Я совершенно не готова к этому, да и шансов у меня нет. Ну правда, сколько здесь народу? Сотня? Двести? Надо просто свалить. Это пустая трата времени.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но резкий «динь» заставляет меня обернуться. Двери лифта открываются, и из него высыпают мужчины в черном. Один из них поднимает руку, на лице смертельная серьезность.

— Никаких фотографий, — хрипит он.

Когда последний мужчина выходит из лифта, остальные выстраиваются, обступая его с двух сторон.

Даже среди своих телохранителей — а это явно они, потому что этот мужчина, без сомнения, босс, — он выглядит по-настоящему внушительно. Он поправляет манжеты своего костюма Brioni с такой изысканной грацией, которая одновременно кажется утонченной и опасной.

Без сомнений, это он. Джакс Вон. Не может быть другой причины, по которой каждый сотрудник замер, вытянувшись по струнке, и по которой комната накрывается мертвой тишиной.

И, черт возьми, он не старый, не уродливый и не лысый. Более того, он проводит рукой по своим густым каштановым волосам, пока хищно двигается к выходу. А тот профиль лица, который мне удается разглядеть, настолько идеально вылеплен, что это просто несправедливо по отношению к остальным мужчинам.

У меня отвисает челюсть, а за ней и руки. Громкий грохот разносится по залу — моя сумка падает на пол, и ее содержимое рассыпается вокруг. Этот звук эхом прокатывается по тишине, заставляя телохранителей замереть, а Джакса Вона резко повернуть голову в мою сторону.

Одна секунда — и мир переворачивается.

Наши взгляды встречаются.

Самый дикий оттенок зеленого, который я когда-либо видела, резко выделяется на фоне кожи цвета карамели.

Какой красивый зверь...

И он смотрит прямо на меня, полностью осознавая мое существование. Сердце бешено колотится, щеки начинают гореть, пока раздраженное фырканье не разрывает этот магический момент. Рыжая, скрестив руки под грудью так, что та буквально выпирает, смотрит на меня так, будто я только что нагадила на пол.

— Совсем неуклюжая? Или просто отчаянно нуждаешься во внимании? — язвит она.

Я опускаю взгляд на свои вещи, и меня пробирает стыд. На полу валяются не только несколько выпавших из упаковки тампонов, но и моя новая резиновая игрушка, которую Миа подарила мне во время обеда.

Один взгляд в глаза Джакса, и я понимаю, что он все это увидел.

Я опускаюсь на колени, быстро сгребая свои вещи обратно в сумку, пока пронзительный смех рыжей эхом разносится по роскошным стенам. Внимание всех вокруг давит на меня, словно каменная глыба, хотя очевидно, что она предпочла бы забрать его себе. Я могу только надеяться, что все это слишком незначительно для Джакса Вона, что он уже переключился на что-то более важное — его график наверняка слишком плотный, чтобы он тратил еще хоть одну мысль на меня или на рыжую.

Но нет.

Стоит мне поднять глаза, как я снова встречаюсь с его взглядом. Только теперь в этих глазах больше, чем просто удивление. Он кажется злым, его мужественное лицо буквально пылает агрессией. Ему это явно не нравится. Ни капли. Но тогда почему он не уходит? Он уже давно должен был уйти, ведь такие, как я, для него не больше чем муравьи.

Холодный пот струится по моей спине, пока всякие мысли мучают мой разум. Что, если он думает приказать своим людям вышвырнуть меня отсюда? Нет, почему бы он стал это делать? Из-за нескольких тампонов и... дилдо?

Черт побери, он увидел мой дилдо. Вот так я теперь навсегда останусь в его памяти? На коленях, в попытках отчаянно спрятать эту штуковину?

Хотя, с другой стороны, что такого? Одинокая девушка имеет право развлекаться, правда? Хотя, будь у меня такая возможность, я бы отдала все, чтобы вернуть время назад и сделать так, чтобы мистер Чертов Идеал не узнал, чем я занимаюсь.

Мне бы сейчас встать и свалить отсюда к чертям, пока еще есть шанс, но я не могу двинуться. Под этим ледяным взглядом Джакса Вона я будто вкопана в пол. Он приковывает меня своими дико зелеными глазами, как хищник в джунглях придавливает добычу.

Проходит вечность, прежде чем он, наконец, дергает головой, подавая знак своим людям идти за ним. Но даже когда он выходит из здания, меня не покидает чувство, что он все еще помнит обо мне.

И осуждает.

Наверное, он сейчас смеется надо мной, как эта рыжая. Я оборачиваюсь, сверлю ее взглядом, полным ненависти, но это не производит на нее никакого впечатления, так же, как раньше не смущала конкуренция, когда она изучала толпу. Она просто довольна, что использовала меня, чтобы привлечь его внимание.

Глупая фантазерка. У Джакса Вона таких, как она, хоть пруд пруди — щелкнет пальцами, и десяток таких же выстроится в очередь, чтобы ублажить его. Она для него ничто. Как, впрочем, и все мы. У таких мужчин, как он, выбор настолько велик, что их могут заинтересовать только самые извращенные вещи. Я знаю, о чем говорю, я ведь танцую в клетке в ночном клубе.

— Серьезно? — ехидно тянет рыжая, ее голос режет по ушам. — Устроилась в порнографической позе, чтобы привлечь внимание миллиардера? Давай, я уверена, ты можешь придумать что-то поинтереснее.

Гнев захлестывает меня с головой, жар обжигает уши.

— Я ничего не устраивала!

— Конечно, ничего, — насмешливо добавляет она, закатывая глаза.

Как же хотелось бы выбить эту мерзкую ухмылку с ее лица, но мне больше не нужны проблемы с Vaughn Corp. С меня и так хватит этого дерьма на целую гребаную жизнь. Убедившись, что сумка крепко закрыта, я гордо выхожу из здания на каблуках с абсолютно фальшивой уверенностью. Внутри же я просто умираю.

Я бы хотела отключиться от шепота толпы, пока иду мимо, но стресс только обострил мои чувства. Адреналин сработал как радиоактивный паук, так что от их шепотков не скрыться. «Я слышал, девки на многое идут, чтобы привлечь внимание парня, но это?» — «Вот уж дичь.» — «Тупая курица.» — «Да ладно, это было смешно.» — «Да пофиг на эту телку, ты видела его? Боже. Мой. Господи.» Раздается хлопок ладони о грудь, смешки накрывают, пока я даже не успеваю пройти через стеклянные лезвия вращающейся двери. Разглаживаю волосы с лица, оставляя всех этих восторженных фанаток Джакса Вона за спиной — тех, кто все еще сохранил свое достоинство.

Глубоко вздыхаю, пытаясь убедить себя, что жизнь продолжается, но, стоит мне выйти на улицу, как дорогу перекрывает тот самый высокий мужчина. Он смотрит на свое устройство, еще раз сверяя мою информацию, а потом переводит взгляд на меня.

— Мисс Адалия Росс?

— Д-да?

— Следуйте за мной.

Джакс

МОЙ ЧЛЕН ВСТАЛ ПО СТОЙКЕ "СМИРНО" впервые за… сколько? Месяцы? Годы? Настолько давно, что я уже потерял счет.

Женщины кидались на меня годами. Я видел буквально все, и был уверен, что ничто уже не способно меня впечатлить. Да, я могу трахнуть — грубо, жестко, если какая-то сука настаивает, — но никогда не начинаю первым. Я никогда не бываю тем, кто первый возбуждается.

До той женщины, стоящей на коленях в лобби моей башни.

Я сжимаю челюсти, уставившись через тонированное стекло машины. Изуродованные шрамы на костяшках пальцев касаются губ, пока я стараюсь держать член под контролем и укрощаю злость.

Я думал, что меня таким дерьмом уже не проймешь, но вот он я, ведусь на самый дешевый трюк, который только могла придумать женщина. Уронить сумку с дилдо, а потом притвориться, что собирает вещи, опускаясь на четвереньки. Кто так делает? Но, черт побери, как ее топ натягивался на эти подпрыгивающие сиськи, пока она двигала руками, собирая свои вещи обратно в сумку.

Не могу выбросить из головы ее растрепанные светлые волосы, липнущие к идеальным пухлым губам, которые как будто созданы для того, чтобы сосать член. Эти сиськи прямо кричали: «Облей меня спермой». Пот заливал ее раскрасневшуюся шею, пока она смотрела на меня своими молочно-голубыми глазами.

Я представляю, как она смотрит на меня этими глазами, мастурбируя тем самым дилдо, которое выпало из ее сумки.

Член буквально рвет штаны. Это безумие.

Против всех вероятностей я снова жив, пробужденный лавиной грязных желаний. Как будто болезнь поднимается изнутри.

На импульсе хватаю телефон и пишу начальнику штаба:

«Девушка, которая уронила сумку. Хочу, чтобы она была в моем офисе, когда я вернусь. Не отпускайте ее, даже если придется запереть. С юридическими последствиями разберусь, если дойдет до этого.»

Я убираю телефон обратно в нагрудный карман и снова прижимаю кулак к губам, пытаясь сосредоточиться на предстоящей встрече. Это первая встреча с тайной группой подпольных техно-бунтарей с Ближнего Востока, и организовать ее стоило мне огромных усилий. Но вместо того чтобы думать о национальной безопасности, я представляю, как трахаю мисс Неуклюжую в рот, пока она извивается на своем дилдо.

Блядь.

Я выпрямляюсь, подтягивая лацканы пиджака, заставляя себя сосредоточиться.

Она хотела моего внимания. Что ж, теперь она его получила. Она открыла ящик Пандоры, и крышка больше никогда не закроется — не раньше, чем вся эта тьма выльется на нее и поглотит ее целиком.

Адди

ДВЕРИ ЛИФТА открываются прямо в стеклянную приемную с видом на Гудзон.

— Ух ты, — шепчу я, выходя из лифта, мои каблуки утопают в дорогом ковре. Высокий мужчина — глава персонала Ллойд, как он представился — указывает мне на большой кожаный диван у окон от пола до потолка.

— Присаживайтесь. Ваш интервьюер скоро придет.

Мы на такой высоте, что мне становится не по себе. Я даже ни разу не поднялась на смотровую площадку Эмпайр-стейт, потому что боюсь высоты. Это странно, жить в Нью-Йорке и ненавидеть высоту, но, знаете, я ведь девочка из Северной Каролины. Я всегда выберу природу вместо бетона. Только вот дома я никогда бы не смогла заработать достаточно, чтобы помочь маме.

И вот, большой город.

— А разве остальных собеседовали не здесь? — замечаю я.

— Нет, — сухо отвечает Ллойд, делая шаг назад в лифт.

— Подождите, вы что, оставите меня здесь одну?

Он смотрит на меня поверх очков, сползших на кончик носа, и невозмутимо сообщает, что туалет за углом, если понадобится. После этого двери закрываются.

Меня тут же начинает прошибать холодный пот от панической атаки.

Я одна на пятидесятом этаже. В высотных зданиях я бывала и раньше, но никогда одна, да еще и в окружении такого количества стекла, из-за которого кажется, что можно просто шагнуть в пустоту и улететь вниз.

Стена сбоку, судя по всему, выходит в кабинет самого босса. Конечно же, дверь заперта, а стекло матовое. Стена напротив его кабинета тоже полностью стеклянная, но жалюзи скрывают то, что происходит за ней. К тому же здесь все звукоизолировано.

Звукоизоляция здесь на высшем уровне — в помещении стоит абсолютная тишина, если не считать низкого, ровного жужжания какого-то высокотехнологичного оборудования, которое поддерживает вентиляцию и работу здания. Это не делает мое состояние легче.

Я глубоко дышу, уговаривая себя, что кто-то придет с минуты на минуту. Они же не будут тратить время на одного кандидата, так что наверняка постараются покончить с этим как можно быстрее.

Но этого не происходит. Проходит полчаса, а я все еще ерзаю на диване, мои ноги опухли от каблуков. В итоге я снимаю туфли, почти вслух простонав от облегчения, когда ступни утопают в теплом, мягком ковре.

Я начинаю ходить туда-сюда, наслаждаясь ощущением и снимая напряжение, хотя наверняка выгляжу как полный бардак. Точно не так, как я хотела бы выглядеть, когда интервьюеры войдут сюда. Но сейчас уже все равно. Все равно я вряд ли получу эту работу, так что...

Постепенно мой пульс успокаивается, и вид за окном уже не кажется таким пугающим. Вот что значит сила долгого столкновения со своими страхами. Я даже осмеливаюсь подойти к окну, и впервые в жизни величественный пейзаж действительно производит на меня впечатление. Я, конечно, не стою слишком близко, но на мгновение понимаю, почему такие крутые магнаты, как Джакс Вон, любят высоту. Она заставляет чувствовать себя могущественным, безграничным. Это как наркотик.

Хотя, если честно, я не знаю наверняка. Наркотики я никогда не пробовала. Достаточно того, что мне пришлось работать в разнузданной среде годами, окруженной самыми разными извращенцами. Я изо всех сил стараюсь не впускать это в свою личную жизнь, хотя до сих пор не смогла победить расстройство пищевого поведения и, возможно, пью немного больше, чем следовало бы.

Напомнив себе о своих человеческих слабостях, я отступаю от окна, чтобы не начать слишком уж наслаждаться ощущением богини.

— Говорят, страх высоты — это на самом деле страх успеха, — раздается глубокий, хриплый голос за моей спиной.

Я резко оборачиваюсь.

Стоит мне увидеть, кто говорит, как я, наверняка, бледнею, как привидение.

Это Джакс Вон, во всей своей величественной красе. Когда и как он сюда зашел? Я ведь не слышала никакого «динь» от лифта. Либо пейзаж реально ударил мне в голову, либо он, черт возьми, Дракула. И главное — как долго он там стоял, наблюдая за мной?

— Кто это «они»? — срывается у меня с языка на автомате.

— Те, чье мнение имеет значение.

Он движется ко мне, как хищник, поправляя запонки, и я начинаю разваливаться изнутри. Он больше не выглядит злым, как в лобби. Теперь он спокоен и холоден, как сталь, но в его глазах едва заметно бурлит тихая ярость. В нем есть что-то такое, от чего мельчайшие волоски по всему телу встают дыбом. С каждым его шагом он становится все больше, а я все меньше.

Я остро осознаю свои растрепанные волосы, плохо сидящий костюм и туфли, оставленные на ковре — мои опухшие ноги не влезут обратно. Уже ясно, что из этой комнаты я выйду с обувью в руках. Черт, может, этот день стать еще хуже?

Джакс Вон останавливается всего в нескольких сантиметрах от меня, возвышаясь, как чертов танк. Я знала, что он большой, но вблизи он просто подавляюще огромный.

И все же, именно его лицо затмевает все. Кожа цвета карамели, подсвеченная оттенком заката, скулы, словно высеченные из мрамора древними греками, а эти зеленые глаза... Господи, они могут соблазнить даже Деву Марию.

Я не выдерживаю его взгляда и опускаю глаза на его губы, а моя собственная челюсть приоткрывается.

У этого ублюдка самые красивые губы, которые я когда-либо видела. Нет ни единого шанса, что хоть одна женщина смотрела на них и не представляла их у себя между ног.

Я прочищаю горло и выпрямляю спину, пытаясь хоть как-то сохранить лицо.

— Мистер Вон. Для меня честь. — Я стараюсь держать голос ровным, безэмоциональным. Стоит ли предложить руку?

— Итак, — произносит он, его голос звучит как темный мед. — Вы пришли на должность ассистента по онлайн-маркетингу. — Он оценивающе скользит по мне взглядом, отчего мне хочется заерзать. — Вы в этом хороши?

— Да, — отвечаю я, высоко поднимая подбородок, несмотря на бешеный пульс. Он просто разрывает меня изнутри, но я молю Бога и всех святых, чтобы Джакс Вон этого не заметил.

Он жестом указывает на диван.

— Прошу, садитесь.

Воздух вокруг словно меняется, пока он плавно движется к большому кожаному креслу, стоящему под углом к дивану, его движения такие же изящные, как у пантеры. Запах розового дерева, власти и дорогого парфюма до сих пор туманит мне голову, как и напряжение между нами, усиливаемое его пристальным, ни на секунду не отвлекающимся взглядом.

Я сжимаю колени вместе, кладу руки на них и выпрямляю спину, из-за чего, вероятно, больше напоминаю переросшую школьницу, чем серьезного кандидата на работу. Но я просто не могу придумать другого способа держать себя в руках, пока его внимание сосредоточено на мне.

Джакс расслабленно устроился в кресле, опершись большим кулаком на рот. Он выглядит так же непринужденно, как я напряжена. Только сейчас я замечаю татуировку в виде колючей проволоки, опоясывающую его шею. Между шипами — два красных глаза. Помню, он был заключенным. Об этом знают все, но никто не в курсе, за что именно Джакс Вон попал в тюрьму.

— Опыт? — спрашивает он прямо, глядя на меня поверх кулака.

Я сглатываю.

— Почему вы сами проводите со мной интервью? — выдавливаю я. — У вас ведь есть люди для этого, внизу.

— Вы жалуетесь?

— Скорее, заинтригована.

Он наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Вырез рубашки открывает мне вид на стальные мышцы и татуировку, которая теряется в тени его правой грудной мышцы. По телу пробегает дрожь — одновременно волнующая и неудобная, но, черт возьми, я бы заплатила, чтобы снова ее почувствовать.

— Когда вы приходите на собеседование, мисс Росс, вы должны быть готовы отвечать на вопросы. Если это не так, то нам лучше остановиться прямо сейчас и не тратить время друг друга впустую.

Я киваю. Справедливо.

— Я не изучала онлайн-маркетинг, если это имеет значение. Но я была достаточно молода, когда соцсети ворвались в интернет, чтобы выработать в этом навык. Инфлюенсеры, которых я сделала знаменитыми, могут быть для вас мелкой сошкой в мире бизнеса, но они эффективны в повышении узнаваемости бренда. — Я смотрю ему прямо в глаза, демонстрируя серьезный настрой. — Они готовы предложить мне выгодные условия за их поддержку, если вы возьмете меня на работу для вашего нового бренда. Я помогла им создать их сеть и до сих пор держу тузов в рукаве. Эти козыри им нужны. Все мои рекомендации приложены к заявке.

Мой голос звучит уверенно, потому что дюжина людей может подтвердить мои слова.

Но во взгляде Вона есть что-то, что заставляет любого чувствовать себя неуютно. Будто он уже вытащил на свет мои самые грязные секреты еще до того, как вошел в этот кабинет, чтобы провести интервью. Нет, он никак не мог узнать про клуб...

— И почему вам тогда так нужна эта работа, с вашим-то послужным списком?

— Сколько ни делай мелких людей знаменитыми, заработаешь все равно не так уж много. Я зарабатываю на этом, но доход нестабилен. Еще я работаю преподавателем танцев, чтобы иметь хоть какой-то постоянный заработок, но это тоже фриланс. — Говорить ему правду унизительно, но выбора нет. — Мне двадцать пять. Я думаю, пора уже завести медицинскую страховку и нормальный кредитный рейтинг. Может, даже купить дом. Наймите меня, и вы получите самого преданного сотрудника, какого только видели.

— Преданность, — повторяет он, его голос звучит так, будто наждаком прошелся. — Преданность — это большое слово. И большое обещание.

— Я оправдаю его.

Он делает паузу, внимательно меня изучая.

— Значит, вы готовы оставить работу преподавателя танцев, чтобы работать на меня?

Мои руки сжимаются на коленях, и я так сильно прижимаю их друг к другу, что, возможно, проснусь завтра с синяками. Но это будет того стоить, если я получу эту работу.

— Это, пожалуй, единственная подработка, которую я бы оставила. Там всего несколько часов в неделю, да и график гибкий. Я не собираюсь заниматься соцсетями для кого-то еще, так что вам не о чем переживать насчет нечестной конкуренции.

— Если вам так нравится преподавать танцы, то почему бы просто не делать это больше? — Его челюсть подергивается, как будто он ревнует к моей работе. Нет, это бред. Я моментально ставлю стену.

— Я люблю ее, но она едва покрывает мои расходы, а это Нью-Йорк. Может, вы и забыли, что такое деньги, сидя на вершине мира, но внизу все жестко.

— Могу представить. Особенно когда у тебя отчим-игрок, который накопил кучу долгов на имя твоей матери, пока она была слишком пьяна, чтобы хоть что-то предпринять. Долгов, которые теперь приходится выплачивать тебе, чтобы она не оказалась в тюрьме.

Воздух вылетает из моих легких, и я застываю, глядя на него. Вдруг я чувствую себя обнаженной. Уязвимой.

— К-как? — выдыхаю я.

— Ты привлекла мое внимание внизу, в лобби. А когда что-то привлекает мое внимание, я начинаю копать. — Он приподнимает бровь. — И всегда начинаю со скелетов в шкафу.

— Тогда зачем спрашивать, почему мне нужна эта работа? — выплевываю я, чувствуя, как растет злость. Он такой мерзкий хулиган. — Вы ведь уже все знали. Играете со мной, мистер Вон?

Я звучу так холодно и резко, что это удивляет даже меня саму. За годы работы в ночном клубе я выработала необходимую жесткость, чтобы отбиваться от мерзавцев, но это не Адалия Росс. Это Ада-Роуз, танцовщица в клетке, чье колкое отношение явно не должно было проявляться здесь.

Но я рада, что она появилась. Сломанная девочка с мечтами блистать на сцене как прима-балерина точно не поможет мне в противостоянии с таким хищником, как Джакс Вон. Если у кого-то и есть шанс, то только у Ады-Роуз.

Вон ухмыляется по-звериному, обнажая ряды идеальных зубов. От него исходит угроза. Кажется, я только что сделала эту игру интереснее, и по моей спине пробегает ледяной холод.

— Если ты играешь со мной, Адалия, то будь готова, что я сыграю в ответ.

Ага, теперь мы на «ты».

— Я не знаю, о чем вы, — прищуриваюсь я. — Джакс.

Он делает глубокий вдох, откидывается назад, его большие руки сжимаются на кожаных подлокотниках кресла. Мой взгляд невольно падает на шрамы на его костяшках. В сочетании с его слишком красивым лицом, массивным телом и костюмом Brioni они делают его… непобедимым. Вневременным. Словно он бог, который правит одновременно подземным миром и небесами, достаточно опасный, чтобы заставить первых склониться на колени, и достаточно умный, чтобы заставить вторых прогнуться и позволить ему взять их.

— Тот номер, который ты устроила внизу, в лобби, — говорит он, его глаза темнеют, в них заметно бурление скрытого гнева.

— Простите?

— Скажи правду, Адалия. Ты ведь пришла сюда не за работой в онлайн-маркетинге, правда? Ты искала чего-то другого. Или, если ты действительно хотела эту работу, ты решила использовать свои другие… — его взгляд скользит по мне сверху вниз, оценивающе и одновременно снисходительно, — …таланты, чтобы ее получить.

Я выпрямляюсь, а в голове эхом раздается смех рыжей — пронзительный и резкий.

— Что именно вы пытаетесь сказать?

Он не отвечает. Просто изучает мое лицо, словно пытается вытащить наружу мои самые сокровенные тайны. Его внимание проникновенное, навязчивое и до черта соблазнительное, от чего сердце начинает бешено колотиться. Черт, я должна бежать отсюда без оглядки. Передо мной опасный бывший заключенный, который будто просвечивает меня насквозь.

И всегда начинаю со скелетов в шкафу.

У меня сжимается желудок. Может ли он знать? Нет. Это невозможно. Я почти уверена, что никогда не видела его у Снейка. И даже если бы видела, я всегда танцую в сверкающей маске, которая отражает свет. Никто никогда не видел моего лица, так что Джакс Вон никак не может знать, что я там работаю. У меня даже нет официальной записи о трудоустройстве, никаких документов, никакой базы данных, которая могла бы раскрыть мой секрет.

— Я готов предложить тебе работу, Адалия, — наконец говорит он, без каких-либо эмоций в голосе.

Я быстро моргаю.

— Вы серьезно?

— Но это не работа в онлайн-маркетинге.

Мое горло сжимается, а во рту пересохло, как в пустыне.

— Это разовая работа, которую я хочу, чтобы ты сделала для меня.

Это точно не к добру. Тьма окружает его, как аура демона. Все мои инстинкты кричат: вставай, бери сумку и уходи. Но я не двигаюсь.

— Какая именно работа?

— Та, что полностью покроет долг твоей матери.

— Если вам нужен киллер, это точно не ко мне, — говорю я, пытаясь разрядить обстановку, но попытка явно проваливается.

Джакс Вон наклоняется ближе, его взгляд становится еще мрачнее.

— Та работа, которую получают те, кто держит дилдо стоя на четвереньках.

Мои брови взлетают вверх, пока до меня доходит смысл его слов.

— Подождите, вы тоже думаете, что я сделала это специально?

— Один мудрый человек сказал: если это выглядит очевидным, скорее всего, так и есть.

— Ну, ваш мудрец на этот раз ошибся, и капитально, — рявкаю я, пытаясь подняться с дивана. В ушах свистит, как в чайнике, но я проваливаю попытку и снова плюхаюсь обратно. После нескольких неловких рывков мне все-таки удается встать, но противный звук, который издает кожа дивана, вообще не помогает эффектному выходу, который я планировала.

Я унижена до мозга костей. Тот факт, что мне приходится подбирать свои туфли с пола, делает все еще хуже, а вместе с этим разжигает мою злость еще сильнее.

— Мне неинтересно ваше предложение, сэр, — выплевываю я, слова звучат как пощечина. — Доброго дня.

— Позволять эмоциям брать верх над собой — не лучший признак деловой женщины, — спокойно бросает он мне вслед.

Я почти у лифта, когда резко разворачиваюсь.

— Во-первых, я не бизнесвумен. Я пришла сюда не вести с вами дела, а подать заявку на работу. Теперь я вижу, что работы нет, так что я ухожу.

Мой мозг горит. В голове вихрь вопросов: почему? Зачем ему вообще хотеть разок перепихнуться со мной, если вокруг полно девушек, которые готовы хоть сейчас встать на колени? Почему в первый раз, когда наши взгляды встретились, в его глазах была злость?

Одно ясно точно — этот ублюдок получает удовольствие, унижая меня. Именно поэтому для меня дело чести ударить его в ответ. Уверена, он не привык к тому, чтобы женщины ему отказывали. Особенно такие, как я.

Именно поэтому сказать ему «нет» так чертовски приятно. Особенно учитывая, что я даже не какая-то топовая модель, за которой богатые мужики бегают толпами.

Меня осеняет — может, именно поэтому он меня и хочет. Когда мой бывший, Кэмден, бросил меня в первый раз, он сказал, что я из тех женщин, которых мужики хотят согнуть пополам, трахнуть как следует и выбросить, только чтобы потом снова и снова возвращаться, потому что такой секс затягивает. Но кольцо мне на палец он бы никогда не надел. Потом он вернулся, и я, как дура, снова его впустила, а он снова пропал. Теперь уже несколько недель он пытается залезть ко мне в штаны, но я даже представить это не могу, не почувствовав тошноту.

Хотя, если честно, с тех пор, как я была с ним в последний раз, у меня не было ни одного мужика. Отсюда и «подарок» от Мии за обедом.

Я долблю по кнопке, но лифт медленно ползет наверх, к офису Джакса Вона, как будто издевается надо мной. Я чувствую его взгляд у себя на спине, ощущаю, как его мрачная аура словно окутывает меня. Будто меня поймали между невидимыми крыльями дьявола.

— Я вышлю тебе контракт, — говорит он спокойно, будто я только что не была на грани нервного срыва в его кабинете.

— Не напрягайтесь. Все равно шансов, что я подпишу, ровно ноль.

Наконец раздается долгожданное «динь», и двери лифта открываются. Я захожу внутрь, поднимая подбородок, и смотрю на Джакса Вона, думая, что вижу его в последний раз.

Но его ухмылка говорит об обратном.

— Подпишешь.

Двери закрываются.

Напряжение выходит из меня с шумом, и я падаю спиной на стену лифта, жадно глотая воздух. Пульс только начинает замедляться, как тут же снова ускоряется, когда до меня доходит.

Точно так же, как та рыжая с ее пронзительным смехом, Джакс Вон считает, что я специально устроила это падение, чтобы его завести. Чтобы привлечь особое внимание, получить особое отношение.

И он мне это дал.

Самым унизительным способом из всех возможных.

Что, черт возьми, со мной не так, если это завело меня, как лучший порнофильм?

Я закрываю лицо рукой, пылая от стыда и злости — не только на этого богатого ублюдка, который хотел купить меня, как кусок мяса, но и на себя. Что за гребаный день.

Вспоминая, что в этом лифте наверняка тоже есть камеры, я выпрямляюсь, поправляю юбку костюма, но даже не пытаюсь засунуть ноги обратно в туфли. Это будет выглядеть еще тупее. Сдерживать слезы трудно, но я все-таки прохожу через лобби с видом, будто это я тут хозяйка, подняв подбородок, чтобы отбить любопытные взгляды, которые меня явно ощупывают.

Краем глаза замечаю рыжую. Она все еще здесь. Уверена, ей не терпится узнать, куда меня увели и что произошло, но, скорее всего, она уже придумала у себя в голове целую драму, наблюдая, как я ухожу, держа туфли в руках.

Позволить себе развалиться от горя я могу только тогда, когда приезжает мой Uber. Вот тогда плотина прорывается, и я начинаю рыдать, уткнув лицо в ладони.