Его извращенная фантазия

ГЛАВА VIII — Разбитые мечты

Адди

Это никогда не было секретом, у меня и Джакса есть срок годности, даже если этот срок еще не определен. Я знала, что мне придется найти способ держать свои чувства под контролем, чтобы они не вышли из-под моего влияния. Я даже ожидала, что однажды он неожиданно оборвет все в момент, когда я буду полностью уязвима.

Но я никак не ожидала застать женщину, развалившуюся на диване в солнечной гостиной. Ее темный брючный костюм безупречен, длинные ноги скрещены. Мой взгляд поднимается вверх по ее стройной фигуре к MacBook у нее на коленях. Я узнаю ее скукоженное лицо, надутые губы и рыжие волосы. В отличие от первого раза, когда мы встретились, и она постоянно трясла ими у меня перед носом, стоя передо мной в очереди, сейчас они уложены в стильный пучок.

Она, похоже, вообще не замечает моего присутствия, пока я шумно не бросаю свою сумку на гладкую белую поверхность кухонной стойки. Ее глаза мгновенно поднимаются, и наши взгляды встречаются. Мы молчим долгие мгновения, хотя я чертовски уверена, что узнала ее так же быстро, как она — меня.

Ее взгляд скользит вниз по моей фигуре, оценивая красную шелковую блузку, брюки с высокой талией, которые отлично подчеркивают мою задницу, и тонкую, но явно дорогую цепочку на шее. Я наверняка выгляжу так, словно на мне до черта денег — денег Джакса.

Большой диван, усыпанный декоративными подушками, достаточно просторен для нас обеих, поэтому, не говоря ни слова, я смешиваю себе коктейль и небрежно направляюсь туда. Я сажусь на короткую сторону «L», разворачивая корпус к ней, и закидываю руку на спинку дивана, с коктейлем в другой руке. Пока я устраиваюсь поудобнее, на ее лице уже появляется насмешливое выражение.

— Так, так, так, — произносит она этим раздражающим, лисьим голосом. — Если отчаянной гусыне все-таки удалось добраться до кровати босса.

Я медленно оцениваю ее наряд с едва заметной улыбкой в уголке рта. С первого взгляда она могла бы обмануть кого-то. Якобы одетая по-деловому, ее юбка-карандаш имеет разрез, который покажет всю ногу, стоит ей лишь поменять позу, перекинув ногу на другую сторону. Один взгляд между лацканами ее пиджака — и становится ясно, что под ним на ней только бюстгальтер.

— Во-первых, с кем у меня честь наконец-то познакомиться? — Я говорю так спокойно, что сама себе готова выдать чертов приз, ведь внутри я просто киплю.

Ее глаза сужаются, и она выплевывает ответ:

— Эшли Уивер.

— Адалия Росс.

— Я не спрашивала.

Я буквально чувствую, как мои зрачки превращаются в лед, и это заставляет Эшли слегка заерзать на месте. Жизнь рядом с кем-то часто позволяет перенять их язык тела, а жесты Джакса чертовски кстати, когда хочешь кого-то запугать. Я медленно вращаю стакан в руке, взгляд лениво скользит по ней.

Хотя она все еще ерзает, фасад держится неплохо. Я не тороплюсь, с удовольствием наслаждаясь игрой, пока она не сглатывает так громко, что это слышно.

Только теперь я нарушаю тишину:

— И что ты тут делаешь, Эшли Уивер?

— Не то чтобы это тебя касалось, но я работаю на Джакса Вона. Я здесь по важным рабочим вопросам. — Ее голос буквально сочится ядом, когда она бросает следующую колкость: — Я получила одну из тех вакансий в отделе маркетинга, на которые ты подавалась, но не прошла.

Я ухмыляюсь, потому что ее укол пустой.

— Ты, должно быть, понимаешь, что если я сижу здесь, то это потому, что я для мистера Вона гораздо больше, чем просто сотрудница. — Я небрежно указываю в сторону лифта. — Я могу попасть в его пентхаус так же легко, как в собственный дом.

Она тоже ухмыляется.

— Я тоже, — отвечает она, похлопывая руками по дивану. — Я тоже сижу здесь, не так ли?

Мой взгляд падает на MacBook у нее на коленях, и я прекрасно понимаю, что она здесь не по работе, ровно как и я. Она переборщила с попытками выглядеть сексуально. Даже ребенку было бы понятно, как отчаянно она старается.

Кроме того, Джакс не прикасался ко мне больше недели. Может, он позвал ее сюда ради секса?

Двери лифта открываются, и Джакс входит в пентхаус. Сделав пару шагов, он окидывает взглядом посетительницу и меня, сидящих вместе на диване, как две эскортницы, вызванных ради его развлечения.

Слуга удовольствия.

Этот термин эхом звучит в моей голове.

Он завел вторую, потому что я не смогла его удовлетворить?

За считаные секунды в моей голове проносятся самые отвратительные сценарии, заставляя сердце бешено колотиться. Обычно я свободна делать что хочу в течение дня между завтраком и ужином, что означает, что меня в это время чаще всего нет дома. Но он бы не стал рисковать, приводя Эшли сюда ради траха, правда? Он мог бы переспать с ней где угодно — в отеле, даже в офисе, даже в другой квартире в этом же здании, ведь у него их тут целая дюжина.

Нет, он наверняка знал, что я вернусь, и специально устроил эту встречу.

Стоп, он что, хочет, чтобы мы устроили чертов тройничок?

Я сглатываю внезапную горечь, подступившую к горлу. Нет, я не стану делить его. В нашем контракте нет ни слова об этом, и я скорее умру, чем подпишу пункт, подразумевающий что-то подобное.

Ублюдок, он разрушил мои стены, заставил меня прижаться к нему ближе, уверил, что я для него что-то значу. Что ему действительно не безразлично, что творится у меня внутри. А теперь он стоит здесь и крушит все это кувалдой.

Мы с рыжей смотрим на него. Он стоит там, элегантный и властный, в идеально сидящем костюме, его зеленые глаза полны ледяного расчета. Как будто он ничуть не удивлен тем, что видит нас обеих здесь. Но я уже поняла, что этот ледяной панцирь — лишь щит, и то, что пылает за ним, могло бы уничтожить весь чертов мир. Он оценивает нас взглядом, спускаясь по мраморным ступеням из холла в гостиную.

Но он хорошо меня научил, и теперь я такая же загадка, как и он. Я держу спину прямой, как струна, взгляд отстраненным, а губы сжатыми.

Это дорогая старая Эшли первая ломается под давлением, поднимаясь с дивана куда менее изящно, чем, вероятно, представляла себе в голове до того, как я вошла. Если Джакс и планировал этот момент, она явно ничего об этом не знала — это очевидно. Как и то, что изначально она ждала, что он начнет разговор, потому что, перед тем как заговорить, она прочищает горло и нервно ерзает.

— Мистер Вон, — наконец выдавливает она.

Значит, они не на «ты». Информация, которую она определенно не планировала мне раскрывать. Видно, что она надеялась, что ей не придется называть его по имени, потому что тогда ей пришлось бы начать говорить первой.

— В офисе сказали, что вы сегодня не придете, поэтому я позволила себе зайти лично, потому что нам отчаянно нужно ваше одобрение по этому вопросу, — она делает чувственный акцент на слове «отчаянно», что, честно говоря, звучит просто жалко. — Это по поводу кампании Ruson Pharma, которую мы запустили на прошлой неделе. Я нашла способ агрессивно продвинуть ее на трех платформах социальных сетей, но, как выяснилось, без вашей подписи я не могу это сделать.

Внутри меня все кипит, и я не могу удержаться, чтобы не ответить вместо Джакса:

— Вы не сможете продвинуть Ruson Pharma через рекламу. Бренд слишком новый, а людям важны старые, проверенные временем имена, когда дело касается лекарств. Это вопрос доверия. Если вы хотите создать это доверие и ажиотаж, вам нужны реальные люди, аккаунты с большим охватом, чтобы они говорили о нем.

Эшли резко оборачивается, уставившись на меня с недоверием, потом бросает взгляд на Джакса, словно ожидая, что он заткнет меня. Будто у меня нет права говорить. Но он молчит, и я продолжаю:

— Они должны делать это регулярно, на протяжении длительного времени, чтобы алгоритмы повсюду подняли невидимые барьеры и позволили органический охват. — Мои слова звучат четко и резко. Я меняю позу, скрещивая ноги заново, одной рукой стряхивая невидимую пылинку с брюк, а другой придерживая стакан с напитком.

— Реклама — самый распространенный инструмент маркетинга не просто так, Адалия, — выплевывает Эшли. Ах, значит, мое имя все-таки понадобилось. — Компании, занимающиеся соцсетями, тратят огромные суммы на улучшение своих рекламных систем, чтобы клиенты продолжали заливать деньги в их сети, так что...

Она останавливается, явно ожидая, что Джакс подхватит ее мысль, но он сохраняет молчание.

Я театрально киваю:

— Да-да, конечно. Но эти корпорации — гиганты, которые убеждены, что знают все лучше своих клиентов. Это накладывает серьезные ограничения на создание рекламы. Причем большинство из этих ограничений вы даже не замечаете, потому что они нигде официально не заявлены. Социальные сети сейчас активно цензурируют контент, и создать вирусную рекламу или мем практически невозможно. Они настолько сильно урезают охват и просмотры, что это уже выходит за рамки логики. Если вы надеетесь, что реклама станет тем самым толчком, который переведет продукт в зону органического охвата, вы, в лучшем случае, наивны.

Мой взгляд перемещается на Джакса, чьи глаза плавно движутся между мной и Эшли.

— Многие соцсети даже скрытно используют геоблокировку, встроенную в их алгоритмы. Это значит, что ваша реклама будет показываться только в том регионе, где она была загружена, — особенно если вы начинающий бренд без поддержки в соцсетях или какой-либо онлайн-репутации, которая могла бы придать ему достаточную надежность для большего охвата. Вам нужно, чтобы люди по всему миру начали обсуждать это, прежде чем вы запустите рекламу.

Эшли несколько секунд сверлит меня взглядом, а потом фыркает. Ее явное раздражение выдает беспокойство — она переступает с ноги на ногу, держит ноутбук в руках так, словно не знает, куда его деть.

Мои глаза скользят к Джаксу, передавая все без слов: ее место должно было быть моим. Я доказала это всего парой предложений, которые являются лишь верхушкой огромного айсберга знаний и опыта.

Во мне закипает ярость. Он даже не дал мне шанса, прежде чем решил превратить меня в свою игрушку, как будто это единственное, на что я способна.

— Ты должен был нанять меня вместо нее, — бросаю я прямо. — Тогда бы у тебя не было таких… — я бросаю на Эшли презрительный взгляд, — …проблем новичка.

Гнев гонит уверенность по моим венам. Эшли пытается ответить мне взглядом, но ее попытка настолько жалка, что я даже не утруждаю себя реакцией и смотрю на нее с бесстрастным выражением.

Наконец, Джакс спускается по нескольким мраморным ступеням в гостиную. Его идеально отполированные ботинки мягко утопают в ковре. Небрежно расстегивая запонки, он холодно спрашивает:

— Для начала, мисс, как вас зовут?

Я слишком хорошо знаю, как она ерзает. Его сволочное поведение, похоже, задевает ее, вероятно, потому, что в детстве ее так же сломали, как и меня. Мои пальцы сжимаются на стакане так сильно, что тот почти трескается.

Она отвечает ему, выпрямляя плечи так, что между лацканами ее пиджака слегка виден бюстгальтер. Она худая, с идеальной фигурой, кожа тщательно увлажнена. Она выглядит как модель Victoria's Secret. Рядом с ней я выгляжу всего лишь как хорошо одетая мамочка, и даже детей у меня пока нет.

Кровь кипит в моих жилах так быстро, что я опасно близка к срыву.

— Итак, мисс Уивер, во-первых, вы не уполномочены приходить и требовать моей подписи. Во-вторых, вы воспользовались чипом Ллойда — а я почти уверен, что он вам его не давал добровольно — чтобы воспользоваться моим личным лифтом, к которому у вас тоже нет доступа. Этого одного уже достаточно, чтобы вас арестовали.

Несмотря на весь гнев, что кипит во мне, я одариваю его ленивой улыбкой, когда он останавливается у дивана, и его взгляд задерживается на мне. Это не для него, а ради Эшли, но что-то жестокое вспыхивает в его глазах, словно он знает. От этого по моей спине пробегает холодок.

Я улыбаюсь шире, откидываясь на диван в откровенно заманчивой позе. Каждое движение моего тела кричит ему: "Наклонись и поцелуй меня." Но вместо этого он бросает пиджак рядом со мной и направляется к бару.

Комнату наполняет напряженная тишина, пока наши с Эшли взгляды неотрывно следят за ним. Лишь звук, с которым виски льется в стакан, разрывает эту тишину. Кровь сильнее стучит в висках, пока я думаю, хотела ли я когда-нибудь чего-то так же сильно, как показать этой мерзкой сучке, что Джакс мой. Разве что самого Джакса.

И вот, в этом неловком моменте, я осознаю, насколько сильно я жажду его — не только его тело, но и его сердце.

Из моих губ вырывается вздох отчаяния, и я вижу, что рыжая его замечает. Уверена, она понимает его смысл.

Ну, дерьмо.

Джакс неспешно возвращается, расстегивая пуговицы на рубашке и открывая больше колючей проволоки татуировки, обвивающей его шею, а заодно и загорелые мышцы, скрытые под идеально белой тканью. Мне не нужно смотреть на Эшли, чтобы знать, что она облизывает губы, и мне стоит огромных усилий не вскочить и не схватить ее за волосы. Ее наслаждение и участие в моем унижении при первой встрече до сих пор стоят у меня перед глазами, и если жажда мести делает меня плохим человеком, то пусть будет так.

— Теперь, мисс Уивер, мне любопытно узнать, какой именно трюк вы провернули, чтобы заполучить чип доступа от моего начальника штаба, — в его голосе слышится смертельная угроза, как будто он уже знает ответ, потому что от него ничего не ускользает, но он проверяет ее.

В воздухе повисает тяжесть, пока Джакс делает глоток своего виски, не отводя своих хищных глаз от Эшли. Интересно, жалеет ли она уже, что пришла сюда.

— Ну, мы с ним… мы стали ближе, и... — начинает она, ерзая.

— Насколько ближе? — перебивает он, его голос режет, как лезвие.

Она сглатывает, затем, выставив дрожащий подбородок, говорит: — У меня нет контрактных обязательств обсуждать личную жизнь.

— Вы вторглись в частную собственность, мисс Уивер. Если вы не считаете себя обязанной объяснить, как попали в мой дом, то уж точно будете обязаны сделать это перед полицией.

Ее глаза расширяются.

— Мистер Вон, я здесь исключительно по рабочим вопросам...

— Я нанимаю более пяти тысяч человек в V.C. Tower, — перебивает ее Джакс. — Представьте, если бы каждый из них считал нормальным без приглашения заходить ко мне домой, когда у них возникает проблема.

— Это связано с выпуском важной кампании, мы на жестком графике, а вашего номера телефона нет ни у кого…

— Это было мелочно и совершенно неоправданно для человека, который только начал у нас работать. Вы — младший помощник по онлайн-маркетингу.

— Да, по сути, человек, который должен целый день подбирать блогеров в соцсетях и связываться с ними, чтобы делать то, что я вам уже сказала, — неожиданно говорю я. Понимаю, что вмешалась, только когда они оба переводят на меня свои взгляды.

Если бы в нашей гостиной стоял кто-то другой, я, вероятно, съежилась бы и захотела спрятаться, но мое желание поставить Эшли на место настолько яростное, что отступать — не вариант. Вместо этого я встаю, сжимая в руке стакан, и неторопливо подхожу к Джаксу.

Не успеваю осознать, как обвиваю его руку своей, спина выпрямлена, голова высоко поднята, и я смотрю на Эшли сверху вниз. Джакс Вон, этот монолит силы, напрягается рядом, но не вырывает руку из моей хватки и никак не противится моим действиям. Я продолжаю и легонько стукаюсь своим стаканом о его.

Говорят, месть подается холодной, но для меня она раскаленная добела, пока я чувствую, как взгляд Эшли скользит по тому, как мы с Джаксом стоим вместе. Она окидывает взглядом место, где наши руки переплетены, как мое тело тесно прижато к его боку, как моя грудь давит на его стальную руку.

Ее лицо краснеет, сжимается от раздражения, и невозможно не заметить вспыхнувшую в нем ревность. И обещание расплаты. Удивительно, как еще пару минут назад я даже представить не могла мир, в котором такая, как она, могла бы завидовать такой, как я.

— Должно быть, сложно, — начинаю я, тщательно выговаривая каждое слово, чтобы оно попало точно в цель. — Видеть, как твой глупый маленький план рушится вот так, особенно после всех твоих усилий, чтобы его воплотить. Если твоя цель — построить карьеру интриг, то тебе нужно больше практики, потому что талант у тебя явно отсутствует. — Мой взгляд медленно поднимается к ее лицу, в котором читается ненависть, и я добавляю с отвращением: — Что касается онлайн-маркетинга, ты полный ноль.

Эшли Уивер кипит от злости, сверлит меня взглядом, которым убила бы на месте, будь у нее такая возможность. Я смотрю на нее с ледяным безразличием, заставляя ее почувствовать себя такой же жалкой, как она выглядит в этом откровенно нелепом костюме, будто она действительно могла кого-то обмануть насчет своих намерений. Джакс, похоже, читает мои мысли, как это часто бывает во время наших ночных разговоров.

— Один маленький вопрос, мисс Уивер, — произносит он, его голос холодный и непреклонный. — Вы всегда ходите в офис в таком виде?

Эшли нервно переступает с ноги на ногу.

— Я не знала, что существуют какие-то формальные требования к одежде.

— Здравого смысла достаточно, — обрывает ее Джакс. — Вы выглядите как стриптизерша на мальчишнике.

Ее ярко-красные губы сжимаются в дрожащую линию, словно она вот-вот разрыдается, но сдерживается.

— В следующий раз я обязательно буду одета должным образом.

— Следующего раза не будет, мисс Уивер, потому что вы уволены.

Пока ее рот открывается в немом шоке, Джакс поворачивается ко мне.

— Что касается вас, мисс Росс, вы назначены лидером команды. У вас полная свобода в разработке кампании, исходя из ваших знаний и опыта. Завтра утром мы будем в офисе, и я вас представлю команде. Протестируйте их неделю-две, а затем решите, кого хотите оставить.

Если бы не шок, мое лицо, наверное, светилось бы от радости. Удовольствие разливается по моим костям, словно чертова суперсила.

Эшли больше не может сдерживать слезы от злости и ярости. Топая прочь, она едва удерживает равновесие на своих супервысоких каблуках. Ее трясет от унижения и гнева, и, в самый последний момент перед тем, как двери лифта закрываются, ее глаза снова встречаются с моими, полные обещания войны.

Адди

— Она убила бы тебя, будь у нее такая возможность, — говорит Джакс, все еще глядя на лифт, даже после того как двери закрылись. — Этого ты хотела добиться, когда растоптала ее на моих глазах?

Я хмурюсь, глядя на гладкие черные двери лифта.

— Не уверена, — отвечаю я. Но я точно знаю, что не добивалась ее ненависти. Я хотела, чтобы она поняла, как сильно ошибалась насчет меня, чтобы осознала, что я лучше ее. Я хотела, чтобы она корила себя.

Вместо этого, возможно, я только вызвала у нее праведное возмущение.

Когда Джакс отступает, резко высвобождая руку из моей хватки, я понимаю, что что-то не так.

— Ну, этого ты точно добилась, потому что теперь она уверена, что мы вместе, — говорит он, поворачиваясь ко мне, а в его лице ледяной холод.

Я отступаю на шаг, нахмурившись.

— Я не думала, что это тебя заденет.

Он приподнимает бровь, его зеленые глаза режут взглядом, как нож.

— Не думала?

— Я думала, мы играем в одну игру, ставя ее на место.

— Это не твое дело — ставить мисс Уивер на место.

— Понятно, — шепчу я. Ладонью приглаживаю волосы, стараясь не испортить аккуратный хвост, и добавляю: — Не могу сказать, что это не похоже на пощечину.

От этого еще больше хочется сменить тему, чтобы ситуация не стала невыносимо неловкой. А еще больше хочется отвесить ему ответную пощечину, поэтому я начинаю:

— В любом случае, как она достала этот чип от Ллойда? Ты самый влиятельный человек на Манхэттене, а может, и во всей стране. Кажется абсурдным, что какая-то случайная дурочка, — я произношу это слово с явным упоением, — смогла так легко проникнуть в твою квартиру.

Джакс остается невозмутимым.

— Я знал о ее интрижке с Ллойдом. Она думала, что сможет использовать его, чтобы добраться до меня. Ему просто хотелось развлечься. Так что я позволил ему заставить ее думать, будто она победила. Он дал ей возможность украсть чип из его ящика и тут же сообщил мне об этом, — его ледяной взгляд лишь на мгновение смягчается, когда он добавляет: — Я также знаю, как она обращалась с тобой в тот день, когда мы встретились.

Для него тот день был судьбоносным?

— Значит, ты знал, что она придет сюда?

— Да. Просто не ожидал, что ты будешь дома так рано. Обычно ты пользуешься любой свободой, которую можешь получить.

Дом.

— Конечно, пользуюсь, чтобы подготовиться к вечерам с тобой, — я сокращаю расстояние между нами, с каждым шагом прищуривая глаза. — Но постой, а почему ты сам дома в это время? Обычно ты уходишь рано утром и возвращаешься поздно вечером.

Я никогда не ужинала так поздно так часто, как за последние несколько недель с ним.

— Если ты знал, что она придет, значит, ты был здесь, чтобы...

Слова застревают в горле, и только через секунду я выплевываю их:

— Ты собирался трахнуть ее, да?

— А если так? — его тон, спокойный и хладнокровный, разрезает меня пополам. Но в глазах этого спокойствия нет — только горячая, пугающая тьма, бурлящая в них.

— Мы договорились о верности. Оба, — выдыхаю я.

— Да, так и было, — он крутит стакан с виски в руке, прежде чем залпом опустошить его. — Но мы давно не были близки.

— Это не мой выбор. Я не отказывала тебе...

— Нет, не отказывала, — перебивает он. — Но я все равно думаю, что это все движется не в том направлении, Адалия.

Мое сердце бьется, как бешеное, его холодный тон вышибает весь воздух из моих легких.

Он собирается порвать со мной? Он выманил из меня искренность, заставил открыться, чтобы вот так с треском меня опустить? Я думала, он заботится, даже чувствовала себя с ним в безопасности. Разве он нашел меня недостаточной? Ему противно то, что он узнал, и теперь он хочет сбежать?

Вопросы обрушиваются, как валуны, заграждающие выход из пещеры, перекрывая весь свет. Я пытаюсь заговорить, но не могу — ничего не выходит из моего рта.

В глазах Джакса стальной щит растворяется, превращаясь в жидкость.

— Тебе не следовало этого делать, — его голос звучит хрипло. — Тебе не следовало делать вид, что мы пара, но я понимаю, почему ты это сделала. Я позволил тебе думать, что мы можем быть чем-то большим, чем оговорено в контракте.

Он замолкает на мгновение, словно собирая силы перед тем, что собирается сказать.

— Но я не твой парень, Адалия.

Он сокращает расстояние между нами, его рубашка приоткрыта, в руке стакан с виски.

— Я все еще твой босс, а ты — моя слуга для удовольствия, — тьма и опасность пульсируют в его глазах, пока он расстегивает еще несколько пуговиц, открывая больше своих идеальных мышц.

Я облизываю губы, мой взгляд медленно скользит вниз по его телу. К черту. К черту это все. К черту это желание, просыпающееся во мне, несмотря на нож, который он только что вонзил мне в сердце. Власть, которую этот мужчина имеет надо мной, просто невероятна.

Я отступаю на шаг, поднимая руки.

— Стой на месте.

— Нет, — мурлычет он, посылая волны возбуждения прямо в мою утробу, и из моего горла вырывается жалкий всхлип.

Боже, какая же я жалкая пародия на сильную женщину. Вся такая жесткая и царственная с другой женщиной, а перед этим ублюдком превращаюсь в щенка, склонившего морду к лапам. Он кажется огромным, пока приближается ко мне, таким до черта сексуальным.

— Как я уже сказал, ты все еще моя слуга для удовольствия, и прошло достаточно времени. Достаточно, чтобы ты восстановилась. Я был чутким к твоим эмоциональным потребностям, и теперь у тебя есть даже работа, которую ты хотела в моей компании. Нет, даже лучше, чем ты могла представить.

Вспоминая разговор с Мией о возможностях, я киваю. Я должна быть благодарна за эту работу, особенно учитывая, что это шанс, который выпадает раз в жизни. Такой, который мог бы вытащить меня из лап Снейка, если бы он не держал меня мертвой хваткой, и разом решить все мои финансовые проблемы. В любых других обстоятельствах я бы уже утащила Мию и всех своих учеников по танцам в бар, чтобы отметить, чувствовала бы себя счастливой до луны и обратно. Но сейчас я чувствую только похоть и ярость.

Похоть, потому что мать-природа явно создала этого чертовски красивого ублюдка просто назло всем женщинам, зная, что мы никогда не сможем действительно заполучить его.

Ярость, потому что он только что разбил мое сердце на тысячу кусочков. Все это время он просто баловал меня, чтобы облегчить мне служение ему. Возможно, он лишь делился чем-то личным той ночью, чтобы заманить меня, чтобы выудить из меня мои секреты, которые он так жадно хочет узнать.

— Мне до сих пор не ясно, что ты собирался делать с Эшли, — выплевываю я, яд из моего сердца буквально капает с языка, чтобы он его услышал.

— Я не собирался ее трахать, — отвечает он, подходя так близко, что я чувствую жар его тела. Он заставляет меня пятиться назад, пока мои колени не упираются в диван, и я падаю на подушки, совершенно лишенная изящества, словно камень.

Я должна отвергнуть его. Черт, я должна кричать, царапаться и выплеснуть на него весь свой яд, заставить его увидеть мою боль. Но все, что я делаю, — это сижу здесь, ожидая, что он заставит меня принять его.

Его взгляд скользит по моему телу, будто раздевая меня на ходу. Даже в одежде я чувствую себя обнаженной, словно он способен видеть меня насквозь. А может, так и есть, после всего, что я глупо выдала о себе.

— Но сейчас я намерен трахнуть тебя грязно и жестко, — его голос наполняется темной похотью, а черты лица становятся жесткими, как у безжалостного бога. Он делает глоток виски, прижимая меня своим взглядом, от которого невозможно оторваться.

— В отличие от нашей нежелательной гостьи, ты одета как настоящая босс-леди, — мурлычет он. — Сними блузку. Медленно.

— Конечно, — отвечаю я с ядом в голосе. — В конце концов, я ведь твоя слуга для удовольствия.

Джакс засовывает руку в карман своих брюк, Rolex на его запястье блестит рядом с выпуклостью, растущей в его штанах. Я облизываю губы и начинаю выполнять его приказ. Джакс делает еще один глоток виски, наблюдая, как блузка медленно расстегивается до самого пупка, а его зеленые глаза сверкают, словно ограненные драгоценные камни.

Мой лифчик открывается, мои груди плотно заполняют чашки.

— Именно так, как тебе нравится, верно, хозяин? — бросаю я с издевкой.

Он не отвечает, единственным свидетельством его возбуждения остаются растущая выпуклость в его брюках и голод в глазах. Вот оно, этот психованный взгляд, который не должен возбуждать меня так безумно, как это происходит. Взгляд мужчины, которому в этом мире нужно только одно — я.

Есть сила в том, чтобы заставить кого-то так сильно тебя желать.

И у него есть власть надо мной. Я — пластилин в его руках.

— Сними брюки и трусики, убери блузку. Лифчик и туфли оставь, — хрипло командует он.

Я подчиняюсь, лишь ненадолго выскальзывая из туфель, чтобы стянуть белые брюки, а затем снова влезаю в них, не отводя взгляда от его глаз все это время.

— Ммм, — звучит из его уст. Признание, но все же не до конца довольное.

— Теперь раздвинь ноги для меня. Я хочу видеть тебя.

Мое сердце начинает биться быстрее, и, когда я пытаюсь заговорить, слова путаются.

— Джакс, я не ожидала этого, я... я не уверена, что готова.

— Тебе не нужно быть готовой для меня, маленький ангел, — его голос, как кожаный кнут, медленно скользит по моей коже прохладным ласканием. — Я захотел бы тебя в любом виде и форме.

Противостоять ему невозможно, мое тело подчиняется его команде, будто само по себе.

Он шумно выдыхает, увидев мои раскрытые складочки, его татуированная рука сжимает стакан так сильно, что костяшки белеют. Боже, как же мне хочется дотянуться до него, протянуть пальцы к петлям между его пуговицами и провести кончиками пальцев по его коже. Но, когда я наклоняюсь вперед, чтобы коснуться его, он делает шаг назад.

— Нет. Я хочу посмотреть, как ты сделаешь это сама, Адалия. Давай, покажи мне, как ты играешь с этим.

Все еще удерживая его взгляд, я откидываюсь назад, выпячивая грудь вперед. Я знаю, как он их любит, мои «молочные», несовершенные груди. Я начала думать, что в них есть нечто порнографическое, что делает их в его глазах намного привлекательнее традиционной красоты. Это то, что, кажется, делает его практически невосприимчивым к чарам других женщин.

Моя рука скользит по треугольнику завитков между ног, проходя сквозь мои влажные складочки. Визуально я понятия не имею, что там происходит, но что бы это ни было, оно явно попадает во все нужные точки Джакса. Его челюсть напрягается, а глаза блестят так, словно он готов упасть на колени и начать есть меня, удерживаясь только ценой невероятных усилий.

— Засунь пальцы внутрь, дай мне посмотреть, как ты трахаешь себя, — хрипло командует он, выпуклость в его брюках теперь словно стальной стержень, который я до безумия хочу почувствовать у себя во рту.

Я засовываю один палец, потом два, вскоре быстро двигаясь, мои пальцы покрываются сливочной влагой возбуждения, усиливая влажные хлопки.

Джакс сжимает свой член рукой с часами Rolex, одновременно делая глоток виски, выглядя при этом вопиюще декадентским в своей полуоткрытой рубашке. Растрепанные волосы идеально дополнили бы его образ, и я умираю от желания взъерошить их своими руками, вцепившись, пока буду оседать на его лице.

Но все в его теле говорит о том, что сегодня он будет использовать меня для своего удовольствия. Пара уверенных движений, и он расстегивает ремень, а затем молнию на брюках.

— Хорошая девочка. А теперь достань мой член и соси. И даже не думай останавливаться на себе, пока это делаешь.

Я наклоняюсь вперед, не отрывая взгляда от его глаз, и запускаю руку в его боксеры, освобождая это произведение искусства. Живя в Нью-Йорке, я видела достаточно членов, но ни один из них не был так вопиюще прекрасен, как член Джакса Вона. Длинный, толстый, в венах — он будто создан быть моделью для лучших игрушек, которые только можно представить.

Не отводя от него взгляда, я открываю рот, принимая широкую головку его члена, а потом скользя вниз, поглощая его. Он проникает глубоко, но стоит мне захотеть отстраниться и начать сосать, как его пальцы вцепляются в мои волосы. Он наматывает их на запястье, силой толкая мою голову вниз, заставляя взять еще больше. Меня выворачивает, слезы застилают глаза. Он в ярости, и это чертовски заводит.

— Ты всегда должна помнить, что я твой хозяин, а ты моя грязная шлюшка. Ничего больше. Никогда больше.

Он жестоко трахает мой рот, каждым толчком напоминая, что я — ничто иное, как его шлюха, и ему доставляет удовольствие обращать меня в грязь. А я поддаюсь всему, что он делает, мои глаза сжаты от боли из-за его кулака, который тянет мои волосы, от силы его члена, разрывающего горло, от бешенства моих собственных пальцев, проникающих в меня.

Я поворачиваю лицо в сторону настолько, насколько могу, чтобы сквозь слезы увидеть свое отражение в большом зеркале на правой стене. Через размытый щит я вижу себя: эта роскошная сволочь в дизайнерской одежде и словно оплетенный колючей проволокой трахает мой рот. Я еще шире раздвигаю колени, теперь вводя внутрь три пальца, выгибаю грудь вперед, опираясь другой рукой о диван, чтобы не потерять равновесие.

Он рычит, как зверь, когда кончает мне в рот, его сперма стекает по уголкам губ.

— Проглоти и открой, — командует он. — Хочу видеть, что ты все проглотила.

Я подчиняюсь, показывая ему пустой рот.

— Хорошая девочка. А теперь высунь язык, — приказывает он, и я снова выполняю. Он шлепает своим членом по моему языку, а затем проводит им вдоль, словно вытирая себя.

Мои ноги все еще трясутся, изможденные от оргазма, который эта грязная сцена мне подарила. Когда я осторожно вытаскиваю руку, пальцы блестят от моей влажности, Джакс хватает меня за запястье и подносит к своему рту. Он начинает по одному обхватывать мои пальцы губами, слизывая с них мои соки.

Наши взгляды встречаются, и я клянусь, что вижу в его глазах нечто большее, чем желание или удовлетворение извращенного ублюдка после жаркого трахания рта. Я вижу отчаяние, исходящее из страха, что ему никогда не будет достаточно.

Он грубо хватает меня за руку и рывком поднимает.

— Мы еще не закончили.

Адди

Джакс ведет меня в то место, которое до сих пор было для меня закрыто, — его комнату.

Кромешная тьма обрушивается на меня, словно удар. Это пентхаус на вершине мира, с окнами от пола до потолка, открывающими вид на весь город. Там, где нет окон, сверкают позолоченные зеркала или мраморные стены. Но здесь... Здесь только абсолютная темнота.

Пока он не тянет за шнурок, и в одном месте вспыхивает тусклый свет.

Мне нужно несколько секунд, чтобы глаза привыкли, но когда это случается, кровь стынет в жилах.

Это совсем не то, что я ожидала увидеть в спальне самого богатого человека Америки. Нет никакой огромной кровати у дальней стены, застеленной черным шелком и усыпанной мягкими подушками. Нет модного декоративного камина в углу или современного искусства на стенах. Единственное, что хоть как-то соответствует образу Джакса Вона, который он демонстрирует миру, — это открытый шкаф с рядами идеально выстроенных костюмов.

Остальная часть этой комнаты — чертова тюремная камера.

У стены прямо передо мной стоит раскладушка, никаких окон. Единственный источник света — простая прикроватная лампа, стоящая прямо на полу, отбрасывающая мутный оранжевый конус света на матрас. С потолка на цепи свисает боксерская груша, закрепленная еще одной цепью к полу, а рядом валяются бинты и перчатки.

— Тут нет окон? — шепчу я, заходя глубже в комнату.

Когда Джакс отвечает, кажется, будто это сама темнота говорит со мной:

— Свет нужно заслужить.

Тюрьма. Только в тюрьме он когда-либо чувствовал себя как дома.

— Но если это место, где тебе комфортнее всего... — шепчу я, медленно осматривая комнату в одном лишь бюстгальтере и на высоких каблуках, направляясь к стене, где, как я предполагала, должно быть окно.

Я кладу ладони на стену, ощущая материал.

— Ты перестроил ее, — выдыхаю я. — Ты воссоздал свою тюремную камеру.

— Такие места делают людей честными, — мурлычет он, пока мои руки скользят по стене. — Настолько честными, насколько я заставлю тебя быть, обнажая передо мной твои самые запретные желания.

Он теперь так близко, его тело прижимает меня к стене, и у меня нет ни малейшего желания сопротивляться.

— Ты ненавидишь быть моей пленницей, моей рабыней, но это заводит тебя так, как ничто другое прежде. Твое тело откликается на меня вопреки разуму, и вот доказательство. Раздвинь ноги для меня, маленький ангел, попка вверх.

Мое дыхание сбивается, голова кружится. Те ощущения, что он вызывает во мне своей близостью, то чувство, что его голос посылает в мой живот, — это ненормально.

— Останься так, — приказывает он, отступая назад. Я вздрагиваю, когда тепло его тела исчезает, но он возвращается почти сразу, проводя чем-то резиновым по моей заднице.

— Как часто ты использовала это после того, как мы встретились?

Этого вопроса достаточно, чтобы я поняла, о чем именно он говорит — о том самом вибраторе, который выпал из моей сумочки, и который я держала в руках на прошлой неделе. О том, что Никко принес из моей квартиры.

— Несколько раз, — дрожащим голосом признаюсь я, вставая на носочки так высоко, как могу в своих каблуках, подставляя ему задницу.

— Ты думала обо мне, когда это делала?

— Да, — выдыхаю я, мои руки скользят вниз по стене, но Джакс останавливает меня.

— Держи их там. Разведи. Ноги тоже. Вот так, детка.

Темная жажда звучит в его голосе. Он убирает вибратор, чтобы провести своим толстым членом, все еще скрытым тканью, вдоль моей задницы, и я не могу сдержать тихий вздох.

— Ты всегда снова так твердеешь через пару минут после того, как кончишь? — вопрос смелый, но в этом месте словно раскрывается самая честная правда. Кажется, что мы оба упали на самое дно, дальше просто некуда.

— Только для тебя, маленький ангел, — хрипит он у меня за спиной. — Как думаешь, почему я так старался поймать тебя в этот контракт? Ах, ты заслуживаешь наказания за то, что заставляешь меня так чувствовать.

Я резче вдыхаю, слова Джакса проносятся через меня, словно всплеск адреналина.

Я подаю бедра назад, прижимаясь к вибратору, и Джакс шипит.

— Раздвинь свои складочки для меня. Покажи мне свою киску, прежде чем я ее жестко выебу.

Я протягиваю руку назад и делаю, как он сказал, горя желанием, совершенно без стыда, выставляя на показ свой зад и обнаженную киску. Отсутствие естественного света помогает — только размытое интимное свечение лампы рядом с его раскладушкой освещает нас. Все, что происходит между нами здесь, остается тайной, грязным продуктом наших самых похотливых сторон.

Джакс проводит дилдо между влажными губами моей киски, раздвигая их, пока моя смазка не покрывает резину. Затем он медленно погружает его кончик внутрь меня. Я стону от знакомого ощущения, подаваясь навстречу игрушке, пока Джакс не хватает меня за волосы и не прижимает лицом к стене. Моя щека расплющивается о поверхность. Я полностью в его власти, пока его рука тянется к моему бюстгальтеру, зацепляет палец за чашечку и срывает ее вниз, освобождая мои груди. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он прижимает меня к стене всем телом, мои соски напрягаются от резкости его движений.

— Я выебу каждую дырку твоего тела, — его хриплый голос бьет прямо в голову. — Сегодня ночью ты будешь моей грязной шлюшкой, и это будет больно.

— Да, — слово вырывается из моих губ, голос дрожит. — Да, мастер, сделай, чтобы было больно.

— Сегодня ночью, маленький ангел, ты падешь, — мурлычет Джакс, прежде чем ввести кончик дилдо в мой зад. Он действует осторожно, умело, растягивая меня для него. Я и представить себе не могла, что это может быть так плавно. Прежде чем осознаю, я уже извиваюсь, принимая его все глубже, дюйм за дюймом.

Джакс оставляет ровно столько пространства между мной и стеной, чтобы его рука могла дотянуться до моей киски, лаская мой клитор, пока он трахает мою задницу другой рукой. Боль смешивается с удовольствием, заполняя мое тело волнами. Он чувствует меня так, будто является частью меня, точно зная, когда нужно углубиться, когда отступить, как работать с моим клитором.

Я стону, прижимаясь к стене, когда пальцы Джакса скользят с клитора внутрь моей киски. Он вводит их, заполняя обе мои дырочки, делая меня своей. Я извиваюсь, ноги сами собой раздвигаются шире, мои лодыжки дрожат в туфлях от Dior. Я готова снова кончить, крича как сумасшедшая, когда он резко вытаскивает из меня и дилдо, и пальцы, разворачивает меня и бросает на раскладушку. Я падаю на влажную от крема задницу, мокрая до середины бедер, с обнаженной грудью, а каблуки слетают с моих ног.

Джакс смотрит на меня сверху вниз, будто собирается выжать из меня все до последней капли, затем стягивает ремень с петель своих брюк и обвивает его вокруг моей шеи, застегивая. Теперь он полностью контролирует меня, сжимая ремень так, что мое дыхание превращается в сипение. В этой комнате он наконец выпускает наружу своего зверя, показывая свое настоящее лицо. Лицо, которое должно бы пугать до смерти, но вместо этого я лишь хочу быть к нему ближе.

Татуировки красноглазых чудовищ и колючей проволоки обвиваются по его телу, его глаза полны такой смертоносной жажды, что электрический разряд проходит по моему позвоночнику. Это Джек-потрошитель с одержимостью, контролирующий, возможно, самое интенсивное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

Он держит ремень, как будто это поводья наездницы, и направляет дилдо к моей киске. Мои бедра сами подаются вперед, принимая дилдо, знакомое ощущение заполняет меня, скользя по моим мокрым, сжимающимся стенкам. Затем Джакс спускается ниже, прижимая свой член к моему анусу. Он толкает широкую головку к моему сжатому входу, еще влажному от моего возбуждения и его спермы, и прижимает дилдо к своим нижним мышцам живота.

Удовольствие и боль смешиваются в божественный коктейль, пока он одновременно трахается в мою киску и задницу, ремень из кожи туго обмотан вокруг моей шеи, зажатый в его кулаке.

Сила и опасность обволакивают меня, пока он использует меня, как секс-рабыню.

— Запомни раз и навсегда: я не твой ебаный парень, — рычит он, его здоровенный, весь в венах хрен пульсирует в моей тесной заднице. Мои ноги раскинуты в воздухе, подрагивают от его движений, тело безвольно вжато в стену, пока он меня дергает. Он наказывает меня за то, что я выпендривалась перед Эшли, и дает понять, чтобы такого больше не повторилось. — Ты просто дырка, которая всегда у меня под рукой.

Долгий рык срывается с его груди, пока его сперма заполняет мою задницу.

Он хватает меня за челюсть, его зеленые глаза безжалостно сверлят мои.

— Ты здесь, чтобы я мог пользоваться тобой, как захочу. Никогда не забывай это.

С этими словами он швыряет меня обратно на матрас, вытаскивая свой член и дилдо, но горло не отпускает, просто ослабляет хватку, чтобы я могла нормально дышать.

— Тебе стоит остаться здесь на ночь, — говорит он, застегивая брюки, пока я сворачиваюсь калачиком на раскладушке с его ремнем все еще на шее. — Напомни себе, кто ты здесь.

Он приседает рядом, его опасные глаза пронзают меня.

— Скоро ты будешь прикована к стене, с ногами в воздухе, все твои дырочки будут раскрыты, чтобы я мог пользоваться тобой одновременно. Как и положено грязной маленькой шлюшке.

Это последние слова, которые он бросает мне, прежде чем встать и выйти из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Скорее всего, я даже не смогу выбраться отсюда сама — об этом красноречиво говорит единственная технология в этой комнате: панель у двери, которую он открыл, сканируя свой глаз.

Оргазм, который он мне устроил, выжал из меня все силы, так что я даже подняться с раскладушки не могу. Локти дрожат, когда я пытаюсь приподняться, но в итоге я падаю лицом обратно на матрас, погружаясь в темноту.

Последнее, что я вижу, — это блестящее от моих соков дилдо рядом с раскладушкой, почти у моего лица. Жестокое напоминание о том, как низко я пала.

Какая нахрен женщина с принципами. Я просто озабоченная Красная Шапочка, которая не смогла удержаться от Большого Злого Волка с большим твердым членом, мечтая, чтобы он заполнил все ее дырки. И кайфуя от того, как жестко он с ней обращается. Почему, черт возьми, это ощущается настолько правильно, если все это так неправильно?

Джакс Вон сделал меня своей добровольной рабыней, и, несмотря на весь стыд, который это вызывает, я бы прошла через все это снова. И даже не смогла бы его за это ненавидеть.

Адди

Когда я впервые ушла из Vaughn Corp с поджатым хвостом, я и подумать не могла, что вернусь, но уже с болью между ног. Причем в сопровождении самого Джакса Вона, с его людьми, которые идут по бокам, пока мы движемся к лифтам.

Девицы на ресепшене, в идеально сидящих костюмах, смотрят на нас, как ястребы, их безупречно уложенные пучки блестят в теплом утреннем свете. Но я слишком хорошо знаю, что нельзя подходить к Джаксу слишком близко. Утром я даже настояла на том, чтобы не ехать с ним в одной машине, сказав, что возьму такси или Uber. Конечно же, он даже слушать это не стал. Так что мы приехали на двух черных лимузинах, которые остановились у бордюра. Из них тут же высыпала охрана, открывая нам двери. Со стороны кто угодно мог подумать, что мы дипломаты на важной миссии.

Джакс, поправляя свой костюм, терпеливо ждал, пока я выйду из машины, как настоящий джентльмен. Будто он не сделал меня своей шлюхой прошлой ночью. Его показное уважение — не больше чем отлично разыгранная роль.

Меня чуть ли не передергивает от презрения, но один только вид его подавляет этот порыв.

Он выглядит так же идеально, как всегда: волосы уложены в небрежный, но аккуратный беспорядок, глаза острые, но не такие ледяные, как я ожидала. Сегодня утром, когда он выпустил меня из этой тюремной камеры, а я еле доползла до ванной, примыкающей к моей бывшей комнате, я изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза. Я не могла вынести ту смесь стыда и желания, которая поднималась во мне, как магма перед извержением вулкана. Если бы я встретила его взгляд, все закончилось бы двумя вариантами: либо я выцарапала бы ему глаза, либо с отчаянием набросилась бы, умоляя взять меня снова.

Но после горячей ванны и плотного завтрака мне удалось взять себя в руки по пути в машине.

Я повторяла себе: «Ты справишься».

Но его вид все равно бьет прямо в грудь, и я вспоминаю все, что скрывается под этой глянцевой роскошью. Заключенный мальчишка, который покрывал свое тело татуировками колючей проволоки, чтобы напоминать себе, что он никто, кроме зэка. Парень, который до сих пор запирает себя в клетке, потому что никакая другая безопасность ему не знакома. Тот, кто вонзает нож в сердца других, чтобы те не успели ранить его первым.

Смотря на него, я вспоминаю свою собственную клетку, ту, в которую я захожу раз в неделю, ту, из которой мне не выбраться.

К счастью, до этих прутьев мне еще неделя, потому что завтра вечеринка у Джеффа и Ральфа. Я давно ее жду, и, кажется, если что-то и сможет снять этот груз с моей груди, так это они и девчонки.

Наконец-то мы покидаем лобби, и двери лифта захлопываются, оставляя тех двух любопытных женщин с их сверлящими взглядами по ту сторону. Я с облегчением выдыхаю, смотрю на свои туфли и пытаюсь сосредоточиться. Сказать, что я без проблем выбрала, что надеть сегодня утром, — это соврать. Конечно, я мучилась. Все-таки я иду встречаться с новой командой, да еще и быть представленной как их лидер. Это большая фигня.

Часть меня чувствует, что я обязана этой возможностью Джаксу, но потом я вспоминаю, что это мои аргументы против Эшли принесли мне эту должность. Джакс точно не сделал это из доброты своей души. Если бы так, он сделал бы это раньше.

Решив, что не стоит делать слишком громкий вход, я выбрала темный костюм-двойку, простой белый топ под пиджаком, грудь аккуратно спрятана под широкими лацканами. Волосы убраны в настолько аккуратный пучок, что он мог бы соперничать с прическами тех девиц на ресепшене. Макияжа почти нет — только тушь и нюдовая помада. Единственное, что добавляет хоть немного цвета в мой черно-белый образ, — это золотые серьги, но даже они выглядят строго и по-деловому.

— Ты точно знаешь, как одеться, как босс, — говорит Джакс, его голос мягкой бархатной волной пробегает по моему позвоночнику. Я закрываю глаза, стискивая ремешок сумочки так сильно, что костяшки белеют, и мысленно считаю до десяти, чтобы не дать себе никак среагировать.

Я не дам ему удовлетворения, не стану поддерживать бессмысленную болтовню. Я не позволю ему думать, что все нормально, что он может растоптать мое сердце, использовать меня как грязную шлюху, а на следующий день я превращусь в покладистую сотрудницу.

— Мне нравится, — хладнокровно добавляет он, когда я не отвечаю.

Он больше не пытается заговорить, но его присутствие становится все ощутимее, будто поглощая весь свет в лифте. Охранники инстинктивно отходят к стенам, словно чувствуя, что зверь вот-вот сбросит свою шкуру. Если бы я не знала лучше, то подумала бы, что освещение в лифте действительно начало тускнеть.

Рука Джакса медленно обвивает мою талию, и я застываю на месте.

— Что такое, маленький ангел? Это же не похоже на то, что тебе кто-то держит пистолет у головы.

Нет, он же не собирается это делать, правда? Не с его людьми здесь?

— Вообще-то, можно сказать, да, мистер Вон.

Я чувствую его усмешку, даже не видя ее. Он касается панели управления, и лифт останавливается. Я теряю свою натянутую стойку, инстинктивно хватаюсь за его пиджак, чтобы удержаться.

Когда я поднимаю взгляд, свет в лифте действительно тускнеет. Джакс смотрит на меня с дьявольским намерением, и я отрицательно качаю головой.

— Ты не можешь это сделать.

— Могу. Я твой хозяин. К тому же… — Он наклоняется к моему уху, пока его рука опускается между нами, сжимая ткань моей юбки в кулаке. — Я не слышу «нет».

По мне пробегает дрожь, его дыхание обжигает мое ухо, а бархатный бас срывает крышу. Черт, я никогда не смогу устоять перед этим ублюдком.

— Твои люди смотрят, — выдыхаю я. Черт, как же меня бесит, что мой голос дрожит.

— Нет, не смотрят.

С силой железного захвата он разворачивает меня, и моя спина с грохотом врезается в двери лифта. Его широкая спина теперь закрывает меня от взглядов его людей. Глаза сверкают, как изумруды, прежде чем он срывается и резко прижимается губами к моим. Поцелуй грубый, жестокий, полный злости, будто он сам не хотел этого делать, а я виновата, что он поддался.

Его твердое тело вдавливается в мое, язык проникает в мой рот, беря его силой. Влажное пятно на моих трусиках становится все больше, а я хватаю его пиджак, желая разорвать его на куски, почувствовать его горячую кожу на своей. Но Джакс перехватывает мои запястья, прижимая их к холодным металлическим дверям, его хватка крепкая, как наручники.

Его колено раздвигает мои ноги, он устраивается между ними, проводя своим твердым членом вдоль моей горячей, мокрой киски. Я выгибаю бедра навстречу ему, мое дыхание сбивается от этого наказывающего поцелуя и дикого желания, которое он вызывает.

Он на секунду отрывается, чтобы окинуть меня взглядом, осмотреть меня всю, прижатую к дверям лифта, запыхавшуюся, в беспорядке, но все еще готовую к тому, чтобы он меня отымел, несмотря на то, как внутри все болит.

— Джакс, это уже эксгибиционизм, — выдыхаю я. — Даже если они не видят, они знают.

— Отлично, — его голос звучит так низко, что отдается в моих костях. — Мне нравится, когда люди знают, что ты моя.

Поднимая мои руки над головой и фиксируя их в своем огромном кулаке, он тянется вниз, расстегивая ширинку. Я прикусываю нижнюю губу при виде его здоровенного члена, который я умираю, как хочу почувствовать внутри. На широкой головке уже выступила предсемя. Он хватает меня за челюсть, прижимая голову к холодному металлу.

— Хочешь этот член у себя во рту?

Все мои чувства горят, я лишь киваю.

— Я почти готов дать тебе это, но не сегодня. Сегодня ты войдешь в офис с моей спермой, стекающей по твоим бедрам.

С этими словами он срывает с меня трусики и проводит широкой головкой по моим складкам, снова и снова задевая клитор. Я стону, подавая бедра навстречу ему, умоляя о большем, умоляя, чтобы он наконец трахнул меня. Но вместо этого я кричу от разочарования, и он затыкает мне рот моими же трусиками.

— Чтобы мы случайно не подняли на ноги весь офис, маленький ангел, — хрипло говорит он, погружая свой огромный член в меня дюйм за дюймом, пока не войдет до конца. Мои стенки сжимаются вокруг него, наслаждаясь болью, принимая все удовольствие, которое он может дать.

Мои крики приглушены импровизированным кляпом из трусиков, а руки бессильно дергаются в его железной хватке. Он двигается в моей киске, и я такая мокрая, что спустя пару минут его толчки становятся плавными, несмотря на его болезненно огромный размер. Теперь он входит так, как хочет, с каждым движением толкая меня о металлические двери лифта. Звук ударов наверняка разносится по всему лифтовому шахтному пространству, заставляя сотрудников на других этажах смотреть с отвисшими челюстями и гадать, какого черта здесь происходит.

Удовольствие накрывает меня с головой, пока я кончаю на члене своего хозяина. Это становится сигналом для него выплеснуть все внутри меня.

Он рычит, как раненый зверь, и я ловлю себя на мысли, что никогда не слышала ничего настолько душераздирающего и заводящего одновременно. Меня продолжает швырять о гладкий металл от его толчков, и краем глаза я замечаю его людей за его плечом.

Они уставились куда угодно, только не на нас, словно солдаты, ждущие команды, но с заметными выпуклостями в штанах. Кто-то из них умудряется прикрыть свое возбуждение пиджаком, другой поправляет себя, и я не могу не задуматься: что бы случилось, если бы я не была личной шлюхой Джакса? Взяли бы они меня по очереди, когда он закончил бы?

Тело Джакса все еще дергается в конвульсиях после оргазма, пока я думаю о шрамах на его костяшках. Интересно, знают ли его люди, откуда они, и это ли причина, почему они его так боятся. Что такого в прошлом Джакса Вона, что вызывает одновременно ужас, уважение и преданность? И что настолько темное, что он никогда не сможет этим поделиться?

Он медленно выходит из моей киски и отпускает мои руки, ставя меня обратно на ноги, теперь уже босые, поскольку мои каблуки давно улетели.

— Ненавижу тебя, — шепчу я, когда он вынимает мои трусики изо рта, и впервые за долгое время действительно имею в виду каждое чертово слово.

— Знаю, — спокойно отвечает он, делая шаг назад, чтобы заправить себя, и смотрит на меня сверху вниз. Я едва удерживаюсь на ногах, пока пытаюсь натянуть юбку дрожащими руками, горло пересохло.

— Не надо, — резко командует он, его голос груб, лицо напряжено от какой-то едва сдерживаемой потребности. — Я хочу видеть, как моя сперма вытекает из тебя.

Я ерзаю на месте, позволяя этому происходить, разрываясь между смертельным стыдом и адским возбуждением. Мысль о том, что эти мужики прекрасно понимают, что тут творится, даже если не видят из-за широкой спины Джакса, пробуждает во мне извращенное желание, о котором я даже не подозревала.

Джакс облизывает свои чертовски грешные губы, его взгляд скользит вниз, туда, где его сперма медленно стекает по внутренней стороне моих бедер. В его глазах снова вспыхивает этот психопатский блеск. Мой клитор пульсирует, и я хочу раздвинуть ноги, чтобы он увидел все, что сотворил со мной. Как он разрушил меня для всех остальных мужчин.

Он снова делает шаг вперед, чтобы самому поправить мою юбку, а пока делает это, опускает лицо к моему уху.

— Это тебе за то, что лезешь мне в голову.

С этими словами он проводит пальцем по панели, и свет в лифте резко вспыхивает в своей прежней яркости. Кабина дергается и снова приходит в движение. Я становлюсь на место, как послушная служанка, рядом с ним.

Пока мы едем наверх, я произношу с максимально холодным тоном, на который только способна:

— Мистер Вон, мне действительно нужен дедлайн для нашего контракта.