Его прикосновение

Глава 10

— Я позвоню, — сказал Натан. Он не потрудился добавить обращение «дорогая» или «Меган». Просто обронил: «Я позвоню». С тех пор прошло уже две недели.

Меган отключила компьютер, сложила в папку документы, подтверждающие продажу больничных страховок, — итог сегодняшнего трудового дня — и еще раз просмотрела распечатанную копию письма, отправленного сегодня по электронной почте некоторым клиентам, знавшим ее еще по работе на Уолл-стрит. Теперь, в эру компьютерных сетей, чтобы стать ближе друг к другу, совсем не обязательно находиться рядом. И работать с той же продуктивностью, что и в Нью-Йорке, она могла и здесь, в тысячах миль от Уолл-стрит.

Перед тем, как выйти из кабинета, Меган еще раз любовным взглядом обвела помещение. Ей было чем гордиться. Если бы Натан видел, как она оборудовала свое рабочее место… Продав кондоминиум в Нью-Йорке, Меган решила, что пора бы начать работать. Пришлось признаться себе в том, что фермерство для нее — это скорее образ жизни, чем профессия. Зарабатывать деньги крестьянским трудом — не для нее.

Какое-то время она вынашивала идею вернуться в бизнес по продаже ценных бумаг, но до поры держала это в секрете. Вначале надо взяться за дело, а потом уже рассказывать о перспективах. Первым, с кем ей хотелось бы поделиться своими планами сейчас, был Натан.

Меган осознала, как сильно устала за день, лишь тогда, когда, чтобы открыть дверь на веранду, ей пришлось нажать на ручку обеими руками. Сладко потянувшись, она взглянула на небо. Наступала самая любимая ее пора — сумерки. Таинственный, теплый свет. Меган присела на качели и слегка оттолкнулась. В голове ее звучала все та же заезженная пластинка. «Я позвоню». Но когда? И когда он позвонит — если позвонит, — как она должна реагировать? Одно несомненно — разговор у них будет серьезный. Никаких отношений у них быть не может, если Натан не перестанет отодвигать ее в сторону.

Но что, если он и не намерен продолжать никаких отношений? Этот вопрос неоднократно приходил Меган на ум, но она всякий раз отгоняла от себя подобные мысли. Впрочем, две недели — срок немалый. С этим надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше для нее.

Как могла мелкая ссора перерасти в настоящую холодную войну? Меган не понимала. Но зато она очень хорошо понимала, что любит Натана. И потому ей было так больно.

Если бы не Сет, может, она бы улетела из Вашингтона первым же рейсом, сразу после того, как Натан с мрачным видом поднялся в спальню, хлопнув за собой дверью. Он спустился вниз, лишь когда Сет позвал его ужинать. За ужином он вел себя так, словно они с Меган были совсем чужими, потом, сославшись на усталость, отправился спать. Меган и Сет задержались в гостиной за партией в шахматы, и, не будь Меган столь сбита с толку странным поведением старшего брата, она получила бы еще большее удовольствие от общения с младшим. Меган столько раз вспоминала тот разговор, что они вели за игрой, что помнила его почти слово в слово.

— Иногда на него находит подобное, — сказал Сет. — Это все из-за Сары… и Престона, конечно. У Натана пунктик по поводу ответственности. Он всегда был таким, считал, что в ответе за все. Если что-то получалось не так, он всегда винил себя. Осторожнее, — добавил он с улыбкой.

— Это вы зевнули. — Меган, рассмеявшись, взяла пешкой слона противника; Сет удрученно покачал головой, пробормотав какое-то ругательное слово.

— Натан и отец были очень похожи. Отец установил для себя настолько высокую планку в смысле моральных ценностей, что ни разу в жизни не смог вздохнуть полной грудью. Я не раз говорил ему, что он мнит себя Богом, но отец не понимал, что это далеко не похвала. И Натан такой же. Возможно, в этом крылась одна из причин того, почему Сара была так несчастна…

Сет откинулся на диванную подушку. Он довольно долго молчал, не сводя с Меган задумчивого взгляда. Она первой нарушила молчание.

— Вы уже дважды упомянули о том, что Сара была несчастлива с Натаном. Однако сам Натан никогда не рассказывал о своей семейной жизни.

— И это меня не удивляет.

Сет сдвинул доску в сторону и положил ноги на журнальный столик. Глядя на свои скрещенные лодыжки, он словно советовался сам с собой, стоит ли посвящать Меган в дела брата.

— Наверное, Натану не понравилось бы, что я говорю вам о том, о чем он сам предпочел умолчать. Но я не открываю ничьих секретов. Сара никогда не хотела жить на ферме. Я имею в виду настоящее хозяйство: зерновые, скот и все прочее. Родители Сары переехали в Виргинию из Лос-Анджелеса, когда ей было шестнадцать лет, тем самым положив конец ее карьере модели в самом зародыше, едва она начала выступать на подиуме.

— Так Сара работала моделью?

Сет кивнул.

— Она была высокой, очень стройной и гибкой. Прекрасная фигура, правильные черты лица. Она успела поработать на подиуме совсем чуть-чуть, но ей уже внушили, что в один прекрасный день она станет знаменитостью, и она вбила себе в голову, что родители лишили ее шанса на счастье.

Я думаю, она была счастлива в первые годы их брака, пока Натан служил во флоте. Но когда он привез ее в Фармвилл… Глядя на нее, могло показаться, что он доставил ее в сибирскую тайгу и бросил там одну среди медведей. Сара была хрупкой и болезненной женщиной, постоянно жаловалась на недомогание. Они с Натаном были такими разными… Я вообще не понимаю, как они сошлись.

Сет нахмурился, сцепил пальцы.

— Они оба были совсем молоды, оба еще учились, и Престон появился так рано. Натан пошел служить во флот, но как-то умудрился совмещать службу с заочным обучением и удачно защитился. Всякий раз, как ему удавалось получить увольнение, он приезжал домой, чтобы помочь, а когда я уехал из дома, вернулся в Фармвилл навсегда. И сделал это, несомненно, из чувства ответственности. Приезжая домой, я всегда замечал, как несчастна Сара. Впрочем, она всегда вела себя так, чтобы вызвать к себе жалость.

— Я думала, вы уехали и больше не возвращались.

— С чего вы взяли?

— Сплетни. Не то чтобы я была охоча до сплетен, но ведь на чужой роток не накинешь платок.

— Верно. Люди всегда готовы домыслить то, что не знают. Вы, наверное, слышали, что мы с отцом не ладили. Это правда. Он не понимал, отчего я не проявляю к земле тех чувств, что питают они с Натаном. Но с братом мы всегда были близки.

— Я еще слышала, что Натан бывал суров к Саре.

— Ложь! Она просто производила впечатление забитой женщины. Он не раз говорил ей, что она недостаточно сильна, чтобы выполнять всю работу по дому, но она лишь отвечала, что ей больше печем заняться. Он много раз предлагал ей начать посещать кружки и клубы: участвовать в общественной жизни Фармвилла, но она неизменно возражала, что этот городишко не может предложить ничего, что бы ее заинтересовало. Что правда, то правда, — заключил он со вздохом. — Сару едва ли можно было назвать счастливой женщиной.

— И Натан винил в этом себя.

— И сейчас винит. Как мне кажется. Натан об этом больше не говорит, но когда-то он сказал мне, что Сара создана для больших городов, ярких огней, подиума и суматошной городской жизни. Он признался и в том, что они поторопились, поженившись так рано. И поэтому он не хочет, чтобы ту же ошибку совершал его сын. За это и нападает на Престона и эту девочку, дочку Ричардсонов. Он думает, что история повторяется.

— Он объяснил Престону, почему ведет себя так?

— Да разве станет он говорить об этом с сыном? Он уверен, что тот его не поймет.

— Я знаю Престона как умного, сообразительного человека. И не бесчувственного. Да ему уже — подумать только! — двадцать один год. Взрослый мужчина. Натан должен осознавать тот факт, что его сын вырос.

Сет ткнул пальцем в потолок, в сторону мансарды, где сейчас находился Натан.

— Вы же видите, что происходит, когда пытаешься с ним поговорить на эту тему. Он желает Престону только добра. Если бы счастье было бабочкой, он поймал бы его за крылья, потом оборвал бы их, чтобы не упорхнуло, и преподнес Престону на блюдечке с голубой каемочкой. Одно лишь ему невдомек: без крыльев бабочка долго не протянет.

«Я позвоню». Теперь Меган уже и не знала, сможет ли пробиться к нему через эмоциональный барьер, который он выстроил между ней и собой. Но бездействие тоже ничего не даст. Еще один день она подождет, а там…

Меган встала с качелей. Тутти сейчас пойдет домой.

— Меган, это вы?

Тутти подняла глаза от учебника. Меган была приятно удивлена тем, что Тутти занимается. Значит, она решила не бросать занятий.

— Оставайся, пока не закончишь. Я тебя не гоню. Пойду пока взгляну на свой новый пруд. У нас не осталось черствого хлеба, чтобы покормить уток?

Тутти рассмеялась.

— Мама с папой сказали, что вы прямо влюбились в этих своих уточек. На кухне на посудомоечной машине я оставила целый пакет сухарей.

С пакетом в руках Меган вышла из дома через заднее крыльцо, но не успела сделать и шагу, как услышала знакомый звук. Этот звук она ни с чем не спутает. Грузовик Натана! Сердце Меган подпрыгнуло от радости.

Натан выскочил из машины едва ли не на ходу. Двигатель еще не успел заглохнуть.

— Вот ты как! Какого черта ты тут творишь?

Отчего это он так рассвирепел? Меган никак не ожидала, что после двухнедельной разлуки он набросится на нее с оскорблениями. Она беспомощно уронила руки и на миг онемела от обиды.

Натан наступал, выставив вперед карающий перст.

— Не притворяйся невинной овечкой! Ты перекрыла мне воду, Меган, но тебе это с рук не сойдет!

— Чего это ты на меня кричишь?

— Мой пруд пересыхает. Я видел, как у тебя тут на прошлой неделе работал экскаватор. Ты что, завалила источник? Ты не имеешь права делать этого, Меган! Ты не можешь продать мне землю под пастбище и затем перекрыть воду, которая питает мой пруд. Моим коровам нужна вода, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Ты просто псих, Натан Кинкейд. Ничего подобного я не делала. И если ты не в состоянии разговаривать как все нормальные люди, садись в эту свою колымагу и проваливай!

Он схватил ее за руку мертвой хваткой. Меган почувствовала бы боль, если бы прикосновение его рук не производило на нее столь волшебного, исцеляющего действия.

— Покажи мне, где ты перекрыла ручей.

— Говорю тебе: я не перекрывала воду.

Меган сомневалась в том, что Натан ее слышит.

— Что делал у тебя экскаватор?

Меган не могла сдержать улыбку. Если он и не звонил ей, то за ее домом постоянно приглядывал, это точно.

— Мне выкопали пруд.

— Где?

— Если ты успокоишься, Натан, и перестанешь орать, я с удовольствием покажу его тебе. Я как раз собиралась пойти покормить уток, когда ты ворвался, — сказала Меган и потрясла у него перед носом пакетом с сухарями.

Внезапно осознав, что изо всех сил сжимает ей руку, Натан отпустил ее, виновато глядя на отпечатки собственных пальцев, оставшиеся на ее коже.

Меган пошла по дорожке, проложенной наискосок через задний двор к мастерской. Натан пошел не рядом, а следом, и Меган почувствовала себя задетой.

После стольких одиноких дней и ночей они снова были рядом. Меган едва сдерживалась, чтобы не броситься к нему на шею, а он… А он мог лишь наорать на нее за то, что она перекрыла ему воду. Неужели Натану не хотелось ее обнять?

Меган поднесла руку к горлу и начала медленно массировать его, чтобы снять спазм.

Они обогнули гончарную мастерскую, и Натан вдруг остановился как вкопанный.

— И что за черт… Что это?

Сказать, что он был удивлен, — значит ничего не сказать. Он смотрел на пруд с деревянным настилом по берегу и нарядно оформленным спуском в воду, словно никогда ничего подобного в жизни не видел.

— Беседка, — сказал он, словно издеваясь. — И подумать только, эти утки!

Шесть безупречно белых уток дружной флотилией рассекали гладь пруда, и закатное солнце отливало розовым на их оперении.

Натан смотрел на лампы вечернего освещения, искусно спрятанные в цветочных клумбах, расположенных по периметру пруда, на тщательно ухоженные цветы.

— Что это ты делаешь? Создаешь копию уголка Центрального парка? Ты же знаешь, что это ни к чему. Никто не принуждает тебя оставаться тут, Меган. Не проще ли вернуться домой?

— Ты в самом деле этого хочешь, Натан? — еле слышно спросила Меган. — Ты хочешь, чтобы я покинула Фармвилл?

Он медленно обвел взглядом ее лицо. Меган был знаком этот взгляд. Он не собирался себя выдавать. И надеялся, что ему это удалось. Но он ошибся.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я уезжала. Черт возьми, ну почему ты не можешь мне об этом сказать?

— Тебе придется засыпать пруд. Видишь пузырьки посередине? Вот это и есть исток ручья. Экскаваторщики полезли ковшом прямо в исток. Ручей надо пустить в прежнее русло. Или так — или я снесу все к чертовой матери. И твой пруд пересохнет, как пересох мой. Никакого Центрального парка, Меган. Мы тут не в Нью-Йорке.

— Наверняка есть иной способ решить проблему.

Ну почему он так себя вел? Почему упорно отталкивал от себя? Ведь не из-за того глупого спора? Должна быть иная, более веская причина. И в чем же она состоит?

— Ты не можешь знать все на свете! — бросила Меган ему в ответ, глядя в сторону, чтобы он не видел обиды и боли в ее глазах.

— Я кое-что знаю о подземных источниках. Вот этот питает мой пруд и ручейки, что собираются в реку, и…

— Только не говори мне, что, выкопав пруд, я заставлю пересохнуть океан! Это все равно, что говорить Престону…

— Не впутывай сюда моего сына.

— Да, знаю твое кредо: не можешь с чем-то справиться — просто отмахнись от проблемы, и Бог с ней. Престон своим поведением мешает тебе утверждаться во мнении, что ты здесь царь и бог. У людей может быть своя жизнь, тебе это в голову не приходило? Не важно, как сильно ты любишь, но объект твоей любви имеет право на собственные поступки и собственные ошибки. На собственное счастье…

— Что ты об этом знаешь? Что может золоченая лилия…

— Что?

Натан сомневался, что в силах ее оттолкнуть. Ему легче было бы вскрыть себе вены. Но она не оставляла ему выбора. Меган не была создана для этих мест. Он не мог позволить ей сломать себе жизнь. Кому угодно — да, а ей — нет. И если сейчас не положить этому конец, то будет слишком поздно. Он любил Меган.

— Будь честна, Меган, — говорил он ей сейчас. — Взгляни на то, что ты натворила. Я, помнится, предупреждал тебя, что эта земля — для работы, а не для дурацких причуд. Нигде в фермерской Виргинии ты не встретишь эдаких картинных прудиков с лебедями. И золоченых лилий здесь тоже нет. Лилии для хрустальных ваз на мраморных постаментах, а здесь растет то, что может пустить прочные корни. Разве ты не видишь, что не рождена для того, чтобы жить тут?

Меган молча смотрела на него. Золоченая лилия — так он, кажется, назвал ее? Если бы он любил ее, то никогда не сказал бы о ней такого. Но ведь он и не говорил, что любит.

— Делай все, что считаешь нужным, с этим прудом, — скучным голосом сказала Меган, — а потом пришлешь мне счет. Я оплачу все издержки.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Нет, Меган. Ты отвела воду — ты все и исправишь. Причем сделаешь это завтра, прямо с утра и начнешь. Я отгоню коров на другое пастбище, где достаточно воды, но так может продолжаться всего несколько дней. Для такого количества животных на том пастбище не хватит травы, а я не хочу, чтобы они выели все до корней. Траве надо дать вырасти.

Меган сжала кулаки и посмотрела ему прямо в глаза:

— С тобой в принципе не бывает легко. Верно? Ты все усложняешь. Тебе нравится причинять боль и себе, и другим. Но в одном ты прав. Я отвела воду, я и верну ее в прежнее русло. В этом можешь не сомневаться.

Натан смотрел ей вслед. Когда-то все это уже было. Он помнил, как они впервые встретились на пастбище. Та же прямая спина, но все-таки что-то изменилось? Шла она медленнее, не было того задорного наклона головы. Да, ушел задор. И не стало былой отваги.

«Я виноват». Натан оглянулся. Утки вразвалочку вышли на берег и дружно стали превращать в конфетти то, что было пакетом с сухарями, который уронила Меган. Дышать стало трудно. Надо дать ей время дойти до дома. И только потом идти самому. Тогда он избежит искушения броситься за ней следом.

— Да, именно об этом я и говорила.

Меган пришлось вторично отвечать на вопрос менеджера компании по ландшафтному дизайну, не хотевшему верить в то, что она всерьез собралась засыпать пруд.

— И чем скорее, тем лучше. Я уезжаю из Фармвилла в конце недели и хочу, чтобы к этому времени все было закончено.

Надо было поговорить с Тутти, но сначала предстояло овладеть собой. В горле стоял ком, мысли о Натане не давали покоя. Она видела перед собой Натана: руки в карманах туго обтягивающих джинсов, его глаза, мгновенно меняющие цвет, — глаза, в которых читалось сразу столько всего, глаза романтика и прагматика одновременно. И еще в глазах его была страсть.

Он столько дал ей! Натан помог Меган разобраться в своих чувствах. С ним она по-новому взглянула на свои отношения с Дэном. Она всегда будет о нем помнить. Их с Дэном любовь была трепетной и нежной, но лишь с Натаном Меган узнала, что такое страсть. Что такое кипение крови. Она хотела бы все это сказать ему, признаться, что он перевернул всю ее жизнь, наполнил ее светом и счастьем, разбудил в ней женщину, открыл для нее мир физической любви, о существовании которого до встречи с ним она и не догадывалась.

Но случай все никак не выпадал. Она не могла поделиться с ним всем этим, пока не услышит от него заветных слов. Всего три слова: я тебя люблю. Только этих слов, самых нужных, он так и не успел ей сказать. А теперь уже и не скажет.

Меган не могла оставаться в Фармвилле, где все напоминало о нем. Не могла вставать с постели и засыпать, устремляя взгляд в ту сторону, где был его дом. Не могла умирать тут от любви, зная, что он не вернется. Никогда.

Она, конечно, могла бы попытаться убедить его в том, что он имеет о ней неверное представление, только это все равно ничего не изменит. Она просто выставит себя дурой. Все это он мог бы понять и увидеть сам, если бы захотел. Меган открыла дверь на кухню и вошла.

— Тутти, нам надо поговорить. Помоги мне упаковать вещи, а потом я дам тебе чек. Я заплачу за все лето до конца, и тогда у тебя хватит денег на то, чтобы учиться в следующем году, и даже останется еще немного. А стало быть, остаток лета ты можешь наслаждаться жизнью.

Тутти вскочила из-за стола, уронив нож для чистки картофеля, который держала в руке.

— Я делаю картофельный салат на завтрашний ленч. Мы могли бы устроить пикник и, если погода позволит, позагорать на берегу пруда. — Выпалив это, Тутти взвизгнула, как от боли: — Вы меня увольняете?!

Меган потянула девушку за косу:

— Конечно же, нет. Разве ты не слышала, что я сказала? Я уезжаю из Фармвилла.

Меган взглянула на часы. Если она хочет присутствовать на церемонии выпуска, куда пригласил ее Престон, надо поторапливаться. Впрочем, все к лучшему. Меган сознательно загрузила себя до предела в этот последний день. Натан наверняка будет там, а себе Меган не вполне доверяла. Даже в присутствии большого скопления людей она могла не выдержать и выкинуть какой-нибудь фортель: скажем, подойти к нему, взять под руку, затащить за занавес и соблазнить. Но у нее не будет времени. Она убежит пораньше. Меган запихнула голубое платье в сумку. Нет, она не станет надевать голубое. Натан может решить, что она так оделась для него. Он считает ее золоченой лилией? Что же, тогда она наденет золотистое.

В дверь позвонили, и Меган вздрогнула. Кто мог прийти к ней?

— Меган Эшвуд?

— Да, это я.

Молодой человек у дверей улыбнулся и протянул Меган подарочную упаковку с бутоньеркой из желтых роз. Внутрь была вложена карточка: «Прошу вас, приколите эти цветы к платью, когда пойдете на церемонию. Я никогда не получил бы диплома, если бы не вы. С любовью, Престон».

— С любовью, — вслух произнесла Меган и едва не разрыдалась. Ей удалось покорить сердце по крайней мере одного из Кинкейдов.

Актовый зал был набит до предела. Самой первой Меган увидела Мадлен. Схватив Меган под руку, она потащила ее за собой.

— Где это ты пропадала? Я тебе несколько раз звонила и все не могла застать. Трубку все время брала Тутти Ричардсон и она…

Меган обернулась и поняла, почему Мадлен осеклась. Лаура и Сэм Ричардсон направлялись как раз в их сторону.

— Я умирала от желания тебе об этом рассказать, — шепотом произнесла Мадлен и гордо вытянула перед собой руку, на безымянном пальце которой сверкало кольцо с бриллиантом.

— Мадлен! Так ты и Паркс…

— Все вышло, как я тебе и говорила. Кстати, — добавила Мадлен, подмигнув, — насчет Дженни больше не беспокойся. Она положила глаз на Добби Уинслоу, того, что ездит на черном седане. Ну, знаешь, местного фармацевта. У него две дочери, так что Дженни могла бы заменить девочкам мать.

Не успела Меган ответить, как к ним подошла Лаура Ричардсон.

— Мы хотим поблагодарить вас за все, что вы сделали для нас, — сказала она, обнимая Меган. — Моя дочь просто боготворит вас.

— Вы мне льстите, — засмеялась Меган.

— Нисколько. Благодаря вам она может продолжить учебу осенью. Вы здорово нас поддержали, — сказала Лаура, еще раз крепко обняв Меган. — Нам будет вас не хватать.

— И мне будет вас не хватать, — совершенно искренне проговорила Меган.

— Мне жаль, что у вас случилась эта стычка с Натаном из-за источника. Тутти сказала, что они с Престоном помогали вам переносить уток на пруд Натана, пока ваш засыпали. Не надо было всего этого делать, — сочувственно закудахтала она.

— Все в порядке, Лаура. Мне казалось, проще засыпать его, тем более что я возвращаюсь в Нью-Йорк.

Меган заметила свободный стул в одном из первых рядов. Сколько вокруг знакомых лиц. Помня о том, с какой неохотой она соглашалась принимать участие в общественной жизни Фармвилла, трудно было поверить сейчас, как много новых знакомых у нее появилось. Некоторые люди стали даже ее друзьями. Мадлен и Паркс. Тутти и вся ее семья. И даже Нед Прайс казался ей сегодня очень милым. И конечно. Престон. К нему у Меган было особое отношение, и не только потому, что он был сыном Натана.

Меган услышала голос с возвышения. Церемония начиналась. Вот и славно. А то народ вокруг уже, наверное, начал задаваться вопросом, отчего она так вытягивает шею. Они могли бы подумать, что она ищет Натана.

Пока при встрече с Меган люди не стали упоминать Натана, она наивно полагала, что о них никто не сплетничает. Теперь она мечтала о том, чтобы местные жители не решили, что она уезжает из-за него. Тогда общественное мнение окончательно заклеймит позором Натана Кинкейда. Натан почувствует это, но сделает вид, что ему наплевать. Но Меган уже неплохо его узнала, чтобы понимать: это лишь бравада. Характер у Натана что у глубокой полноводной реки: сверху гладко, а внутри — мощнейшее течение. И прежде чем нырять в эту реку с головой, надо было бы хорошенько подумать.

Натан вернулся домой после полудня. Тихонько насвистывая себе под нос, он поднялся наверх, чтобы переодеться. По дороге вниз он заглянул в спальню сына. Поскольку Престон забрал почти все свои вещи в общежитие, Натан редко заглядывал туда.

Он решил перестелить постель, затем прошел к окну. Деревянный пол натужно скрипел под его ногами. Из окна открывался вид на южное пастбище. Надо распахнуть окна. Не хотелось бы, чтобы Престон решил, будто он никогда не проветривает его комнату. По правде говоря, Натан сомневался, что Престон вообще сдаст экзамен. Он должен был благодарить Меган за то, что все вышло так, а не по-другому.

Опершись ладонями о подоконник, Натан выглянул в окно, чтобы получше рассмотреть то, что происходило на пастбище. За мощными дубами он едва мог видеть флюгер на крыше дома Меган. Ему необходимо извиниться. Черт, если бы не Меган, Престон сегодня спал бы у себя в общаге, в то время как все его друзья праздновали бы получение аттестатов, и думал бы, как сэкономить, чтобы оплатить летнюю школу. Если бы не Меган…

Натан выбежал из комнаты сына и, перепрыгивая через ступени, понесся вниз. Свистом подозвав к себе Рокки, он, не сбавляя темпа, пробежал через кухню к выходу. И пес, словно почуяв, что хозяин не станет его ждать, выскочил из двери как раз вовремя, чтобы Натан не прищемил ему хвост, захлопывая за собой дверь.