Его прикосновение

Глава 5

Зная, что Тутти должна быть где-то в доме, Меган решила войти с парадного входа. Скорее всего Тутти видела грузовик Натана и поняла, что они приехали откуда-то вместе. Начнутся вопросы, отвечать на которые Меган не хотелось. К тому же ей требовалось время, чтобы привести себя в порядок.

Спальня была самой любимой комнатой Меган в этом ее новом-старом доме. Солнце светило в западные окна, и темные тени от оконного переплета ложились четкими геометрическими фигурами на деревянный, отполированный до блеска пол. Большая, застеленная нарядным лоскутным одеялом кровать с пологом на четырех столбах так и манила прилечь. Надо будет умыться, почистить зубы, затем проверить, как дела у Тутти, и отправить ее домой пораньше. Может, еще даже останется время для ванны с густой пеной. Кстати, заодно можно опробовать новое цветочное масло для ванн.

Путь в ванную комнату лежал мимо трюмо. Меган бросила взгляд в зеркало и не узнала себя. Волосы, утром тщательно причесанные и убранные в хвост, растрепались. Волнистые пряди падали на разгоряченное лицо. Глаза горели так ярко, словно у нее была горячка. В общем, из зеркала на Меган смотрела женщина, ей прежде не знакомая.

Меган поспешила в ванную, открыла кран с холодной водой и плеснула себе в лицо. Пока она промокала лицо полотенцем и втирала крем, в голове у нее пронеслись тысячи мыслей, а вернее, обрывков мыслей и образов.

Она никогда не забудет нежности в голосе Натана, когда он повернулся к ней, чтобы взять за руку и увести к грузовику.

В Натане ощущались сила и властность, которые притягивали ее к нему. Сила не только физическая. Его способность держать себя в руках, его решимость защищать тех. кто ему близок.

Быть может, это желание защищать было чрезмерным? Не в этом ли суть его конфликта с Престоном? Каково это — быть сыном столь властного человека, как Натан? Или его женой? Способен ли он принимать любовь и дарить ее? Или он принадлежал к той категории мужчин, которые считают, что, идя на поводу у чувства, они проявляют слабость?

Но эта его потребность защитить, оградить от беды вызывала в ней встречную потребность защитить его. Меган улыбнулась, представив, как он мог бы на это отреагировать. Она вышла из ванной и подошла к трюмо, чтобы причесаться. Затем, не глядя, протянула руку за щеткой, но вместо щетки коснулась рукой оловянной рамки. Взгляд упал на фотографию, заключенную в этой рамке. Фотографию Дэна.

Жизнь с Дэном казалась Меган до предела насыщенной. Она никогда не сомневалась в своих чувствах к нему и была уверена в его чувствах к ней. И вот уже во второй раз со времени ее знакомства с Натаном она задумалась о том, что сказал бы о Натане Дэн.

Меган взяла щетку и, сдернув резинку с волос, принялась приводить в порядок прическу. Три-четыре взмаха — и готово. Жаль, что нельзя так же легко привести в порядок собственные чувства.

— Вы были с отцом Престона, — сказала Тутти.

— Да. И он придет на ужин. Не поверишь, — со смешком сообщила Меган, — чем мы сегодня занимались.

Тутти ничего не ответила, всем своим видом показывая, что ей нет никакого дела до того, чем они там с Натаном занимались. К тому же девушка была чем-то расстроена.

— Что с тобой? — спросила Меган. — Что-то не так?

— Я бы хотела уйти до того, как он придет, — сказала Тутти, теребя кончик длинной темной косы.

— Ты имеешь в виду Натана?

Тутти открыла дверцу духовки, повернувшись к Меган спиной, вытащила оттуда кастрюльку из жаропрочного стекла, затем с шумом захлопнула дверцу.

— Я ненавижу его, — сказала она, обернувшись.

— Отчего же ты его ненавидишь?

— Оттого, что он ломает мне жизнь!

— Натан?

Меган знала, что у него есть враги, но при чем здесь Тутти? В чем причина такой вражды?

— Многие тут считают его ужасным человеком, но назвать его ужасным — значит ничего не сказать! Он не просто скуп, он эгоцентричен! Он не ударит палец о палец, чтобы помочь собственному сыну! — По щекам Тутти катились слезы. — Мы хотим пожениться, — сквозь слезы выкрикнула она и промчалась мимо Меган вон из кухни.

Меган вышла следом за девушкой. Тутти сидела во дворе на скамейке под кленом. Меган присела рядом. Когда Тутти повернула к Меган заплаканное лицо, у Меган сжалось сердце. От боли за Натана, за его сына и за эту девушку.

— Я умею слушать, — сказала Меган, чтобы приободрить свою домработницу.

— Я не собираюсь отказываться от своих слов, — запальчиво проговорила Тутти. — Повторяю: я ненавижу его. Не-на-ви-жу!

— Ненависть — весьма сильное чувство. К тому же деструктивное.

— Он заслуживает такое отношение! Что с того, что он не выгнал Престона из дома? С таким же успехом он мог вышвырнуть его вон без единого пенни! Он сказал, что Престон не получит ни цента, если мы не прекратим встречаться.

— Может быть, ему кажется, что вы оба слишком молоды, чтобы вступать в брак? И в самом деле, к чему такая спешка? Сколько тебе лет, Тутти?

— Девятнадцать. Престону скоро исполнится двадцать один. В этом году он оканчивает колледж, если, конечно, сдаст выпускные экзамены.

— Оставь в покое косу, — с улыбкой сказала Меган. — Удивительно, как у тебя еще концы не посеклись. А теперь скажи мне: у Престона проблемы с учебой?

— С математикой, — пояснила Тутти, вытирая щеку ребром ладони. — В этом семестре они изучали курс математического анализа. Престону было трудно, ему был нужен репетитор, но он не может позволить себе брать уроки и скорее умрет, чем попросит у отца денег. К тому же теперь, когда ему приходится совмещать работу и учебу, у нас совсем не остается времени, чтобы быть вместе. И если при этом он еще и завалит экзамены, то…

— Престону следует поговорить с отцом.

— С ним невозможно разговаривать! Если только вы не согласитесь поступать так, как он считает нужным. И покуда речь идет о Престоне, это значит… это значит, — сквозь всхлипы повторила Тутти, — что он должен порвать со мной.

— Не знаю, что тебе и сказать. Может, Натан считает, что, если Престону придется зарабатывать на жизнь на последнем курсе, он станет более ответственным. Я знаю многих родителей, у которых нет и не было никаких материальных проблем, но которые оплачивали детям первый год обучения в колледже, а затем предоставляли им самостоятельно зарабатывать на жизнь и платить за учебу. Жить по средствам тоже надо учиться.

— Престон и так знает, что такое ответственность!

— Ты ведь сама еще не окончила колледж, Тутти, — возразила Меган, чувствуя, что убедить девушку хотя бы прислушаться к чужому мнению будет нелегко — она просто не желала слушать никого, кроме себя. — Я думаю, Натан пытается…

— Разлучить нас! Вот и все, что он пытается сделать! У него денег куры не клюют, и когда-то все равно все достанется Престону. А теперь он просто хочет заставить нас страдать. Не был бы он таким жадным, всем было бы легче! Скупердяй противный!

Меган захотелось тряхнуть Тутти за плечи, но она сдержалась.

— У меня нет детей, Тутти, — сказала она, — но мне кажется, Натан, как и все родители, любит сына и хочет помочь ему вырасти ответственным и самодостаточным человеком. А не потребителем.

Тутти сморгнула злую слезу.

— Я же говорила, вы на его стороне!

— При чем тут это? Скажи, Престон стоит того, чтобы немного подождать?

Тутти вскочила на ноги.

— Я думала, вы другая, а вы такая же, как все!

Тутти хотела было бежать на кухню, но Меган остановила ее, взяв за руку.

— Не убегай. Выслушай меня.

Тутти посмотрела на Меган с удивлением.

— О чем это вы?

— Не мое это дело, Тутти, — промолвила Меган, — но я могла бы поговорить с Натаном просто для того, чтобы лучше понять его мотивы. Может, что-нибудь мне и удастся сделать.

Итак, она сама выкопала себе яму. Натан Кинкейд ее вмешательство отнюдь не одобрит.

— Вы правда с ним поговорите?

— Я сделаю все, что могу, — осторожно ответила Меган, — но никаких обещаний давать не буду.

— Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Вы не знаете этого человека. Ему нравится манипулировать людьми. Он мнит себя Господом Богом.

«Что мое, то мое», — сказал он тогда, когда они впервые встретились на пастбище. Тогда он говорил о земле, но не исключено, что он включает в понятие «мое» и нечто большее. Не думает ли он, что любить означает держать под контролем жизнь близких людей?

— Мне нравится, — сказал Натан. — А тебе?

— Очень, — с улыбкой ответила Меган.

Потом, после ужина, стоя у раковины, Меган весьма отчетливо видела себя с Натаном со стороны. Сладкая парочка. Она моет, он вытирает. Так могла бы выглядеть любящая семейная чета.

Натан закатал рукава белой рубашки. Он снял галстук и расстегнул две верхние пуговицы. Белая рубашка подчеркивала загар, который до конца не смывался за зиму.

Свет падал сверху, резко очерчивая его профиль. Хлопья пены попали на мускулистые руки, покрытые темным пушком. Интересно, волосы у него на груди курчавые или нет? Мягкие или упругие, как пружинки? Каково будет ощущение, если провести по ним кончиками пальцев… ладонью… прижаться щекой? Меган бросила взгляд на распахнутый ворот. Если бы он расстегнул еще одну пуговицу…

Он посмотрел ей в глаза. Она потупилась, чтобы защититься от его улыбки, от его все понимающих глаз, от того желания, что читалось в них. Он взял из ее рук мокрую тарелку. Их пальцы соприкоснулись. Она вздрогнула.

Не зная, как успокоиться, Меган начала рассказывать, как пыталась найти в городе столяра, который взялся бы изготовить кухонный гарнитур. Когда посуда была вымыта, Натан предложил выйти на веранду.

— Хочу покачаться на тех качелях, что я видел у тебя на веранде.

Их шаги гулко звучали в большом полупустом доме, когда они шли по длинному коридору из кухни в противоположный конец дома.

— Газовые фонари, — заметил Натан, увидев канделябры в холле.

— Мой прадедушка установил их здесь в качестве свадебного подарка своей невесте. Бабушка рассказывала мне, что, будучи девушкой, нередко зажигала их, просто чтобы посмотреть, как они мигают.

— Звезды лучше, — сказал Натан.

Распахнув дверь, он пропустил Меган на веранду, затем вышел сам. В дальнем конце в лунном свете покачивались качели.

— Мне всегда нравилось сидеть на качелях на веранде, — сказал он, присаживаясь.

Меган села рядом.

— В детстве, помню, здесь были точно такие же, разве что стойки обвивала глициния. Но я уже посадила луковицы.

— Глициния растет, как сорняк, скоро вся веранда будет ею увита. Ты удивишься, когда следующей весной тут все будет в цвету.

Он положил руку ей на плечи, притянул поближе к себе. Она устроилась поудобнее и положила голову ему на грудь.

Он смотрел на нее. Глаза ее были закрыты. Внезапно ему захотелось, чтобы все так и было. Новые весны, новые цветы. Но он знал, что такому не бывать. Зачем говорить о следующей весне, если она исчезнет отсюда задолго до наступления следующей весны?

Он хотел бы, чтобы они могли оставаться здесь вечно, вот так сидя рядышком, чтобы ее голова покоилась у него на плече. Со вздохом он выпрямился.

— Когда ты сегодня упомянула Тутти, я был несколько удивлен, — сказал он. — Хорошее дело — дать ей работу. Сейчас многие фермеры оказались в затруднительном положении, но я не думал, что и Ричардсоны в такой финансовой яме. Им не позавидуешь.

— Дэн оставил мне неплохое наследство. Ему было бы приятно знать, что я помогаю Тутти. Она очаровательная девушка, не так ли?

Вот теперь самое время упомянуть про Тутти и Престона. Но может, не стоит спешить? Меган не хотелось затевать разговор, который мог бы перерасти в ссору. Нет, только не сейчас, когда им так славно вместе.

— Очаровательный ребенок.

— Да, она молода, — согласилась Меган. — Но ты бы видел, как она ловко управляется по дому и как здраво рассуждает! Вполне взрослая женщина. Мне ее общество очень нравится.

— Уже сейчас тоска одолела, да?

Он с самого начала знал, что она и лета здесь не протянет.

Меган открыла глаза.

— Есть немного, — призналась она. — Я знаю, что сама виновата. Здешние жители достаточно дружелюбны, но…

Она замолчала.

— Но что? — спросил он. — Нет ярких огней? Отсутствует дух большого города?

Неужели в его голосе звучит сарказм? Нет, ей показалось. Они и раньше касались этой темы, и он, казалось, все так хорошо понимал. Но возможно, она неправильно истолковала его слова.

Меган спокойно встретила его взгляд.

— Я всего лишь хотела сказать, что временами действительно чувствую себя одинокой. Вот и все, — пожав плечами, добавила она.

— Прости, — тихо произнес он. — Я не имел в виду ничего…

Натан не закончил фразу. Не стоило вообще поднимать эту тему, а уж тем более не следовало сейчас лгать, пытаясь загладить свою вину.

Он и так понимал, что гордая и независимая Меган едва ли могла бы найти в Виргинии много друзей. Конечно, она чувствовала себя одинокой здесь. И одиночество делало ее ранимой. Натану неожиданно захотелось обнять ее, прижать к себе и держать крепко-крепко, чтобы она слышала, как бьется его сердце. Он с трудом подавил это желание.

Меган молча приняла его извинения. Пусть себе думает что хочет. Какая разница? Возможно, так проще будет держать дистанцию. Меган прекрасно понимала, что чем дальше, тем труднее ей будет не привязываться к Натану.

— Ты познакомилась с Ричардсонами, когда ухаживала за Наоми?

— Нет, — ответила Меган и слегка оттолкнула качели, приведя их в движение. — Нас познакомила Мадлен.

Меган подняла голову и посмотрела вдаль.

Натан проследил за ее взглядом, затем посмотрел на Меган. Почему она отодвинулась? Потому ли, что он упомянул ее мать? Но они раньше говорили о Наоми, и Меган, казалось, ничего не имела против. Возможно, сейчас, вспомнив об умершей матери, Меган с новой силой почувствовала свое одиночество. Натан всматривался в ее лицо. Немигающий взгляд, ни намека на улыбку. Почему? Это неправильно — такое красивое лицо должно быть улыбчивым.

— Меган? Что с тобой?

— О, прости. Я вспоминала о маме. О последних неделях, проведенных с ней. Как жаль, что эти последние дни на земле были для нее такими тяжелыми.

— Меган, у нее был инсульт, и одно то, что ты была с ней…

Она ясно видела его глаза в лунном свете. Сейчас они казались почти янтарными. Ей нравилось то, что глаза у него меняли цвет, становясь то темнее, то светлее в зависимости от обстоятельств.

— Господи, — вдруг сказала она, почувствовав стыд за то, что так бездумно обнажила перед ним свои сокровенные чувства. — Зачем я только все это начала…

— Так можно довести себя до сумасшествия, думая о том, что можно было бы сделать для Наоми. Ты была с ней, когда она в тебе нуждалась. И это главное.

Натан попробовал снова ее обнять и положить ее голову себе на плечо, но, почувствовав, что она вздрогнула, взял ее руки в свои.

— Нет, — сказала Меган, решительно сжав губы и расправив плечи. — Не надо быть ко мне милосердным. Я знаю, кто в ком нуждался. И пока не случился инсульт, это я нуждалась в маме, а не она во мне.

Меган никогда так ни перед кем не раскрывала душу. Никому не говорила о том, чем стало для нее время, проведенное с матерью. Она сама еще не до конца понимала, почему столь откровенна с Натаном. Зачем говорит ему об этом, сваливая на него груз своих проблем? Ведь ему тоже приходится нелегко.

Натан ласково поглаживал ее ладонь шершавым, но удивительно нежным пальцем. Меган всегда считала, что у нее сильные, крепкие руки, но рядом с огромными ладонями Натана собственные кисти казались ей вялыми и слишком мягкими. Он осторожно пожал ей руки, и у Меган сжалось сердце от нежности и признательности. «Он искренне сочувствует мне», — подумала она.

Натан с удивительной ясностью вдруг осознал, зачем Меган вообще приехала в Виргинию.

— Ты вернулась домой после смерти мужа?

Меган прислонилась затылком к его плечу.

— До тех пор я никогда не считала Фармвилл домом. Мама продала дом в Ричмонде и переехала сюда, когда овдовела. Я жила своей жизнью и только после того, как мама… Как бы это сказать: я не сразу осознала, что мой дом там, где живет мать. Это не тот дом, который ты для себя строишь, но все же твой дом.

Натану хотелось заключить ее в объятия, выказав ей таким образом силу своих чувств, для которых невозможно найти слова.

— Увы, я не могу сказать, что стойко перенесла смерть Дэна. Скорбь не покидала меня дольше, чем это обычно бывает. Мне было тридцать шесть, — со слабой улыбкой призналась она, — но мне нужна была мама рядом, и она готова была меня принять и разделить мою печаль. Я далеко не всегда оказывалась возле нее, когда она в этом нуждалась, и от этого мне делается больно.

— Ты слишком сурова к себе, — сказал Натан. — В жизни каждого есть место для сожалений. Ты сильная женщина и поэтому не прячешься за других, принимая на себя вину за свои, возможно, лишь мнимые, ошибки.

Меган улыбнулась ему, и у него сразу стало легче на душе.

— На самом деле это ты заставил меня осознать, как пренебрежительно я относилась к матери.

— Но я никогда…

— Нет-нет, ты ничего такого не говорил. Я поняла это в тот день, когда ты назвал Наоми одинокой старой женщиной.

Цепь натужно заскрипела в тот момент, когда Натан резким движением остановил качели.

— Бог мой! Если бы я хоть на минуту подумал…

— Я знаю. Но ты открыл мне глаза. У мамы было много замечательных друзей, но мужа с ней не было. Да и дочь была так занята, что никогда не уделяла ей немножечко времени. И все же она дала мне то, в чем я больше всего нуждалась в тот момент, когда моя жизнь пошла кувырком: она дала мне дом.

Слова Меган стучали у него в голове, отдавались эхом, будили вопросы. Меган говорила о матери, но те же слова применимы и к отцу, тем более когда матери нет. Дом должен быть там, где живет отец. Вернее, приходя к отцу, ты должен чувствовать себя дома. Но Престон этого не ощущал. Что сделает его, Натана, родной сын, когда захочет найти убежище от невзгод? Куда пойдет, когда ему понадобится дом?

Все это время Натан считал, что то нежелание, с каким Престон приезжает домой, вызвано лишь тем, что Сары больше нет с ними. Но черт возьми, отец у Престона жив! Тогда почему мальчишка чувствует себя бездомным? Хотел бы Натан знать. Вернее, ему бы следовало знать ответ на этот вопрос.

— Извини, — сказала Меган, — ты здесь не для того, чтобы я сваливала вину на тебя.

— Вину? Ты считаешь себя виноватой? Отчего же? Ты приехала к матери в этот трудный для тебя период и почувствовала себя нужной. И еще: она знала, что ты не приехала бы, если бы ее не любила.

Меган пожала его руку.

— Спасибо.

— Это правда. И знаешь, я завидую Наоми. Не думаю, что мой сын мог бы сказать, что я всегда открыт ему. Возможно, материнская любовь иная, чем отцовская.

— Тебе лучше знать, — проговорила она, положив руку ему на бедро. — Ты любишь своего сына. Ты хочешь для него лучшего. Ни одна мать не может дать своему ребенку больше любви.

Натан вздохнул, удивленно спросив себя, как ей удается одним прикосновением и парой слов растопить лед на сердце и наполнить его теплом, которое он так давно не ощущал. Натану хотелось ответить ей тем же. Больше всего на свете ему хотелось вот так держать ее и никогда не отпускать.

Вместе. Быть вместе. Общность. Общность во всем. Он никогда в полной мере не понимал смысл этих слов. Но он и не задумывался об их смысле, пока не встретил Меган. Он хотел узнать полноту страсти и нежности, полноту взаимопонимания, познать те дары взаимной любви, к которым с Сарой он успел лишь прикоснуться.

Они были такими разными: он и Сара. И хотя они любили друг друга глубоко и искренне, они никогда не испытывали того, что называют полным слиянием тел и душ. Но с Меган, как ему казалось, это было бы возможно. Если бы… Нет, не останется она в Фармвилле.

— Хороший был сегодня день, — сказала Меган, нарушив тишину.

— Хороший, — согласился он, отведя с ее щеки выбившуюся прядь.

Меган улыбнулась.

— Даже при том, что мы пару раз друг другу чуть было не вцепились в глотку.

— Это потому, что нам есть друг до друга дело, — философски заметил Натан.

С этими словами он встал и подошел к перилам веранды. Он не думал, что Меган говорила кому-либо о тех чувствах, что родились между ними.

Что бы она сказала о нем, если бы узнала, что он только и думает, как бы поскорее затащить ее в кровать, овладеть, сделать своей? Натан оглянулся. Она улыбалась.

Натан почувствовал, как твердеет его плоть и учащается дыхание. Если он задержится еще ненадолго, то не сможет контролировать себя. Но натиск недопустим, если не хочешь разрушить тот хрупкий и тонкий, как осенний лед, мостик доверия, что чудом возник между ними. Он не знал, почему для него было так важно сохранить ее доверие.

Меган порозовела под его взглядом.

— Сегодня был не просто хороший день.

Она встала и сделала шаг к нему, затем другой.

— Спасибо, что взял меня на аукцион. Спасибо, что разделил со мной ужин. А что касается разговоров, то, — со стыдливой улыбкой закончила она, — теперь ты, наверное, предпочтешь общество Рокки в качестве собеседника, невзирая на скудость его словаря.

Он коснулся ее щеки подушечкой указательного пальца. Губы ее раскрылись. Он взглянул на розовый кончик ее языка и, борясь с подступившей хрипотой, сбивчиво сказал:

— Мне надо домой. Еще увидимся, идет?

В ее глазах был вопрос, но она не стала ни о чем спрашивать.

— Конечно, — еле слышно ответила она.

Направляясь к ступеням, он слегка коснулся плечом ее плеча. Меган вздрогнула. Он повернулся к ней. Она ждала.

— Запри дверь, — пробормотал он. — Не нравится мне, что ты одна ночью.

— Ты тоже один… у себя дома, я хочу сказать.

— У меня есть Рокки, — со смехом заметил он.

— Спокойной ночи, Натан. И еще раз спасибо.

Меган вошла в дом и заперла дверь, все время улыбаясь своим мыслям. Никто не знал, что Натан может быть таким. Любящим. Нежным. Улыбка сползла с ее губ. Ну когда-нибудь он ее поцелует или нет?

Меган знала ответ на этот вопрос. Она сделает все, чтобы узнать, каково это — целоваться с Натаном Кинкейдом.