Его строптивая любовь

Глава 3

По правилам Эрмида в доме девушка могла позволить себе ходить в удобных платьях и с собранными в хвост волосами, так что я быстро приняла душ, переоделась и отправилась исследовать дом и прилежащие к нему территории.

Слуги уже подготовили чаши с маслом и я, зная, что за мной наверняка наблюдают, послала в них несколько магических импульсов — пусть обычный огонь разгорится и станет прикрытием для Огонёчка.

«Иди гуляй, но быстро всё не ешь, а то нас вычислят», — дала ему установку.

«А ты закажи мяса для позднего ужина, желательно с кровью! И перца пусть положат побольше! И чёрной соли. И не забудь меня забрать, а то вот все удивятся, когда я слопаю металлические чаши и близлежащие деревья», — пригрозил бессовестный шантажист и вымогатель.

«Я из–за тебя вынуждена недоедать», — выдала, пытаясь передать Огоньку своё великое сожаление по этому поводу.

«Девушка должна есть, как птичка, и не толстеть», — важно заметил троглодит и уполз в ближайшую чашу, выбросив сноп брызг. Правда, вредничать не стал — брызги летели в противоположную от меня сторону.

— Твоя стихия — огонь, да? — раздался голос мамы за спиной.

Обернулась, сделала шаг от чаши, прикрывая жадно жующего дрова Огонька. Конечно, непосвящённый не различит живой огонь внутри простого, но с прибытием в Эрмид уровень моего доверия к окружающим упал так низко, что я не могла довериться даже собственной матери.

И она… Будто она не знает про огонь. Нашла, с чего начинать разговор.

— Да, мама. Ты пришла, чтобы позвать меня к ужину?

Прислушалась к себе. Что я чувствую? Раньше, если я не видела мамулю выходные, жалась к ней и не хотела отпускать. Отчего же сейчас мы словно чужие? И она ко мне не тянется так же, как и я к ней. Или опасается? Думает, я всё ещё обижена?

Может, накручиваю себя понапрасну?

— Ты голодна? — Её голос звучит не столько заботливо, сколько раздосадовано.

Думала, я кинусь ей на шею? Но ведь и она не подошла, не обняла. Почему только я должна делать первый шаг?

— Очень, — ответила честно и коротко, не желая вдаваться в подробности. Разговор выходил неловкий и неприятный.

— Тогда пойдём к столу, мужчины без нас не начнут.

И действительно, нас уже ждали. Выходит, мамуля по своему обыкновению решила поговорить со мной, начхав на удобство окружающих? Как можно быть такой эгоисткой? И почему я раньше этого не замечала?

Ужин сервировали не в столовой, а на крыше, благоустроенной не хуже, чем моя любимая терраса в Ургране. Только в летнем доме она была уютной и душевной, здесь же я словно оказалась на страницах модного журнала — сплошные фотозоны. Палец буквально чувствовал гладкую кнопку фотоаппарата, привычно скрючивался. Только фотографировать нечем.

— На крыше чудесный вид на город, — объяснил такой выбор отчим, отодвигая мне стул. — В хорошую погоду мы здесь и завтракаем, и обедаем, и ужинаем. Невозможно удержаться. Твоя мама любит вид на королевский дворец, а я, признаться, напротив, смотрю с интересом в город.

— Когда только успела? — пробормотала я тихо, но взгляд на мамулю бросила цепкий. Та поджала губы, но не смутилась. Врать, что они провели здесь лето, впрочем, не стала — уже хорошо. Рагнар регулярно бывал в столице и сообщил бы мне.

Эрдрих пытался скрасить вечер, рассказывая о городе и его достопримечательностях, я с интересом участвовала в беседе, но напряжённость за столом не исчезала. Как только подали десерты Рагнар посмотрел на отца своим фирменным взглядом, от которого лично у меня было одно желание — испариться. В таком состоянии с ним бесполезно спорить, это я усвоила на собственном опыте.

— Объяснись, — холодно приказал Рагнар, заставив мои брови взлететь к линии волос. Пусть это физиологически невозможно, но ощущение было именно такое.

Почему он позволяет себе такой тон? И почему его светлость безоговорочно принимает его, смущается, покоряется?

Мама сидит настороженно, но держит спину и лицо, даже глаза ничего не выражают — ни дать ни взять чемпион Эрмида по покеру.

А я… Брат сидит справа от меня, и хотя от его огромной, мощной фигуры всегда полыхает жаром, сейчас жар не греет. Он точно облачился в ледяную броню.

— Рагнар, мы соскучились и…

— Ты знал, что если вы явитесь в столицу, обязан будешь посетить Цитадель. С семьёй! — особенно ядовито выделил он последнее слово. — Ты знал, что Алессаль не готова, знал, что я выбил для неё особые условия и привилегию представиться ко двору позднее. И тем не менее, разрушил мою линию защиты. К чему эта провокация?

Мне казалось, я хорошо узнала брата за это лето. Я видела его грубым и жестоким, холодным и отстранённым, заботливым и внимательным, весёлым и милым. Но эти бесконечные холодность и жестокость в голосе, командный тон, запредельная уверенность в своей власти — всё это не просто удивляло. Пугало!

Сколько на самом деле граней в твёрдом, словно алмаз, характере Рагнара?

— Сын…

Глаза брата потемнели и блеснули молниями рыжих всполохов. Ой, это не к добру, совсем не к добру.

Видимо, Эрдрих сделал такой же вывод и понурил голову, признавая вину. Мама сидела словно неподвижная кукла, но я знала — она бесится, что всё пошло не по плану.

Я посмотрела на Рагнара, величественного и холодного, словно монумент. Ни капли жалости в глазах. Гнева тоже нет. Он уже сделал выводы и принял все необходимые решения. Ещё бы понимать, какие.

Взгляд упал на сжатую в кулак руку брата.

Ему ведь тоже непросто. Если посмотреть с его стороны на ситуацию, то отец мало того, что женился на женщине с сомнительным прошлым, так ещё и переложил ответственность за её взрослую дочь на его плечи. А сам развлекался всё лето, отдыхал, тогда как Рагнар вместо законного летнего отдыха с друзьями нянчился со свалившейся на голову сестрёнкой, выхаживал её после знакомства со стихией, успокаивал, решал проблемы, мотаясь в столицу по три раза в неделю. А путь–то неблизкий! И он при этом возвращался, чтобы я не боялась спать одна в большом доме.

Несмотря на все наши с братом стычки и недопонимания, я не могла не признать, что он заботился обо мне, пытался понять и защищал. И продолжает это делать.

Мягко накрыла его кулак рукой, легонько сжала.

— Рагнар, ты ведь говорил, что у них есть время до утра, чтобы придумать способ исправить ситуацию с приглашением, — напомнила, стараясь говорить спокойно и ласково, будто общаюсь не с человеком, а диким зверем. — Пожалуйста, давай проведём этот вечер спокойно, отдохнём с дороги, а утром, на свежую голову и с новыми силами, подумаем, что предпринять. Устроим мозговой штурм. Ну или сходим на этот бал, что в нём такого ужасного? Я ни на шаг от тебя не отойду и всё пройдёт хорошо, — сама не зная, зачем, добавила я.

Да что со мной происходит? Почему я так стараюсь ему угодить? Бесит!

Кулак под моей рукой расслабился, и мои пальчики оказались в мягком захвате горячей ладони.

— Как только ты будешь представлена ко двору, на тебя лягут все обязанности светской леди, Алессаль, а это балы, визиты, невозможность сбежать в общежитие академии и спрятаться от всей этой «прелести». Кроме того, если это случится до твоего поступления, любая из принцесс может потребовать тебя во фрейлины. И вместо обучения ты будешь не просто ходить тенью за её высочеством, а станешь прислугой при капризной особе. Более того, до замужества лишиться этой «почётной» обязанности невозможно, как и выйти замуж без её разрешения, — обрисовал картину брат.

Кашлянула. Бросила на маму с отчимом недовольный взгляд.

— Я могу оформить документы в академию завтра с утра?

— Если нам повезёт и ректор Родсон будет в городе, Алессаль.

— А если нет? — Испуганно сжала его руку.

Взгляд брата стал теплее, выражение лица смягчилось.

— С большой долей вероятности этот вопрос будет решён положительно, — сообщил Рагнар, а затем перевёл взгляд на родителей. — На бал ей попадать нежелательно. Для вас нежелательно, — добавил он с таким выражением, что мама отшатнулась, ударившись о спинку стула. — Мы вас покинем. Я обещал Алессаль показать вечерний город. Не ждите нас.

Спорить не стала, откланялась и молча пошла рядом. Вечерний город, так вечерний город, я не против пройтись и поговорить на нейтральной территории. Кроме того, можно погулять подольше и вернуться так поздно, чтобы сразу лечь спать, даже если мама будет ждать меня для ещё одной неловкой беседы.

На улице сейчас, наверное, приятно. И можно надеть красивое платье.

— А можно я надену юбку по колено? — оживилась от одной мысли нарядиться почти по–земному, и, не дожидаясь ответа брата, побежала к себе.

Когда выбирала платье к ужину обнаружила целый ворох современной столичной одежды, притом юбки были не только пышные, но и обычные шифоновые, приятные к телу и идеальные для лета. Неизвестный дизайнер сформировал готовые комплекты, так что я быстро облачилась в симпатичную голубую юбку и белую блузку без рукавов. Украшения не надевала — с ними бы я точно провозилась, а оставаться в доме дольше необходимого не хотелось.

— В таком и на Земле можно ходить, — оценила наряд, покрутившись перед зеркалом. — Жаль, вся обувь с закрытыми пальчиками.

Выбрав босоножки на высокой танкетке, быстро их надела и вышла к Рагнару, который терпеливо ждал в гостиной на милом плюшевом диванчике цвета тёмной сирени. Точнее, это был полноценный диван, но из–за огромных габаритов братца он выглядел, как игрушечный.

— Ты пойдёшь вот так⁈ — ужаснулся он, поднимаясь и замирая с выпученными глазами.

Вот гад. Сам ведь говорил, что в его присутствии можно наряжаться во что угодно.

— Именно так я и пойду, — проговорила с достоинством. — У меня прекрасная фигура, не вижу смысла прикрывать её десятком слоёв ткани.

— Мне тебя не понять, — признался Рагнар, качая головой. — Наготы стесняешься, а вот так одеваться — нет!

Настал мой черёд удивляться.

— Вот так — это как? Так одеваются девушки с сомнительной репутацией?

— Нет, но…

— Если нет, то не вижу причины для переодевания, — отрезала, строго посмотрев на брата. — Это обычная современная и допустимая одежда, раз она оказалась в моём гардеробе. Или ты хочешь сказать, дизайнер хотел меня таким образом подставить?

— Нет, — вынужден был признать Рагнар. — И всё же твой наряд непривычен взгляду и чересчур откровенен. Все мужчины будут смотреть только на тебя.

— И что? Разве найдётся хоть один безумец, который в твоём присутствии подойдёт и сделает мне неуместный комплимент? — хмыкнула, посмотрев на мощного и сурового брата. Да к такому дорогу спросить побоишься подойти, не то, что подмигнуть его спутнице!

— Нет. И тем не менее, я бы на твоём месте переоделся, — заявил вдруг Рагнар с таким лукавым видом, что я поняла: да, мне стоит это сделать. Незамедлительно! Но вредность подняла голову и возмущённо на меня посмотрела.

— И не подумаю! — проявила я упрямство. — Пойдём, пока окончательно не стемнело, я хочу пройтись по амирским улицам в этом наряде и увидеть реакцию современных горожан, а не таких дикарей, как ты.

— Из–за таких дикарей, как ты говоришь, моя дорогая и прекрасная Алессаль, — едва не мурлыкая от удовольствия произнёс Рагнар, помогая спуститься мне по лестнице, — и стоило переодеться. Точнее, из–за одного дикаря. Ты выглядишь в этом костюме… волнительно, — закончил он неожиданно деликатно.

Строго посмотрела на братца и цокнула.

— Держите себя в руках, лорд Фогрейв.

— Лордом быть не так весело, как дикарём, — заявил братец, подхватывая меня за талию и легко сбегая по лестнице в парк. На землю при этом меня никто не поставил.

— У тебя вечерний фитнес? Тренировка? — поинтересовалась я нарочито нейтральным тоном. — Тогда отнеси меня к чашам с огнём, пожалуйста, я немного подзаряжусь энергией любимой стихии.

— Снова не споришь? — удивился Рагнар.

Ах, вот, что он задумал! Провоцирует на конфликт. Кажется, кое–кто подсел на наши пикировки и скучает по ним.

— Что ты, милый братик! — возмутилась таким елейным голосочком, что едва не расхохоталась. Ну и сдала себя с потрохами, разумеется: — Хочу посмотреть, сколько ты продержишься. Ты, конечно, очень сильный, но…

— Но-о⁈ — совершенно искренне вознегодовал мужчина, направляясь в обход дома, где нас ждал тускло тлеющий, чтобы не подставить меня перед слугами и родителями, и очень недовольный тем Огонёк.

— Но не можешь ведь ты меня носить на руках всю ночь, — закончила я, забирая обиженную стихию, которая гордо удалилась под кожу и спряталась за сердцем.

Вместо ответа меня продолжили нести на руках, а я из чистой вредности покрутилась–повертелась, всячески демонстрируя, что мне так неудобно, и только после этого попросила не мять новую юбочку, мне её ещё показывать местным мужчинам.

Рагнар посмотрел на меня так дико и зло, что я не выдержала и нежно ему улыбнулась. Желание чмокнуть мужчину в нос железной волей подавила. Это стало бы фатальной ошибкой.

Мы гуляли по хорошо освещённым улицам и болтали о всяких мелочах до тех пор, пока брат не пришёл в себя. Не знаю, отчего, но я чутко улавливала малейшие отголоски его настроения и точно знала, когда можно заводить серьёзные разговоры, а когда нет.

— А к дворцу можно подойти так, чтобы не пришлось идти внутрь? — поинтересовалась с интересом.

— Конечно. Хочешь посмотреть?

— Ага.

— Алессаль, пожалуйста, используй более утончённые слова, ты ведь девушка, — попросил Рагнар, меняя направление. — Я сегодня не очень расположен к допросу, но обещал тебе дать несколько ответов, потому приступай.

— Ой, как замечательно, что ты сам начал этот разговор! — обрадовалась я и посмотрела на спутника, сияя улыбкой.

— Будто у меня был шанс его избежать.

— Почему ты назвал меня хозяйкой дома, если здесь наши родители? — задала вопрос, который мучил куда сильнее остальных, возможно, даже более важных.

— Именно из–за их присутствия я уточнил твоё положение. В Эрмиде действует право сильнейшего, Алессаль, а я значительно сильнее отца, и именно я принимаю решения и отдаю приказы.

Интуиция подсказывала, что мне дали честное, но неполное объяснение, однако я не знала, как можно деликатно намекнуть на это обстоятельство. Подумала немного и решила спросить прямо. В конце концов, Рагнар сам говорил, что девушки надумывают себе лишнее, затем нервничают и волнуются, когда куда разумнее задать вопрос и получить ответ.

— О чём ты умолчал? Я хочу услышать развёрнутый ответ.

Мужчина хмыкнул, взял мою руку, положил на сгиб локтя, зафиксировал сверху своей огромной лапищей.

— Растёшь, Алессаль. Всё же я хороший учитель.

— Ужасный. Ничего не рассказываешь и не объясняешь, — пробурчала я.

— Разве? А мне кажется, всё ровным счётом наоборот: ты узнаёшь столько, сколько в состоянии усвоить, притом спокойно, без спешки. Прочитала, обдумала, запомнила. Если чем–то заинтересовалась, прочитала дополнительно или выбила ответ из меня. Заметь, если ты настаивала, требовала, я всегда отвечал. Моя задача на это лето — дать тебе необходимый минимум, не лишив при этом уверенности в своих силах. Ты боец. Лишь сопротивляясь, ты достигаешь лучшего результата, — разоткровенничался брат.

— Неожиданно, но, возможно, верно. Я обдумаю это позднее. А сейчас ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Что ты утаил?

И вновь смотрит на меня с гордостью. Да–да, меня уже так легко не сбить с цели. Я прекрасно изучила его манеру менять тему и уходить от ответа. Моя дырявая память прежде играла на его стороне, теперь же я волевым усилием контролировала тему беседы и не позволяла отвлекаться.

— Алессаль, что ты знаешь о нашей семье? — удивил вопросом брат.

— В каком смысле?

— О моих родителях, к примеру, — с нажимом уточнил Рагнар.

А я смутилась, поскольку никогда не задавала неудобных вопросов тем, кому стоило их задать — маме с отчимом. Они были так счастливы, что мне было неловко расспрашивать, куда делась первая леди Фогрейв. У слуг спрашивать неприлично. С братом мы долго не могли найти общий язык, да и сейчас отношения своеобразные, вот так спросить неудобно.

— Я ничего не знаю, постеснялась спросить, — признала, расправив плечи и приподняв лицо к брату. — Расскажешь?

— Мама жива–здорова, она вернулась в родительскую семью и живёт под крылом старшего брата, — начал Рагнар с главного. — Когда отец встретил твою мать и почувствовал в ней истинную, мама не стала мешать счастью любимого мужа и ушла, вернув браслеты.

— Как… как ты это принял? — спросила едва слышно. Мы уже подходили к цитадели драконов, но сейчас было не до неё, всё моё внимание сосредоточилось на рассказе брата.

— Встретить истинную, предназначенную судьбой — это мечта любого мужчины, Алессаль. Я понимаю отца. И понимаю маму. Ей нелегко было это принять.

Выходит, Рагнару второй брак отца дался непросто. Возможно, в этом и кроется причина той жестокости, с которой он меня принял, того недоверия, что проявил. Ведь всё время, что мы были в Ургране, в нём словно сражались две личности. Порой складывалось ощущение, будто он хочет меня ненавидеть, но не может, от этого злится, бесится, вспыхивает факелом.

А я… я настолько привыкла к его надменному и холодному виду, что принимала не за человека, с его чувствами, эмоциями, мечтаниями, а за статую из гранита и металла.

Как я могла не подумать, что ему не нравится брак наших родителей⁈ Ну и дела! Я‑то приняла их брак спокойно, в конце концов, они взрослые люди, знают, чего хотят. Им повезло, что они смогли найти своё счастье. Но у Рагнара есть обиженная мама, а мама — это святое.

— Я тоже понимаю твою маму. Как ни крути, для неё их брак — предательство. Они прожили столько лет, родили прекрасного сына… Истинная или неистинная там новая пара, но ведь есть обязательства перед женщиной, что подарила тебе столько лет своей жизни! — возмущённо обозначила я свою позицию. — Я была лучшего мнения о твоём отце. Боже, так это и мама моя, выходит, встречалась с женатым мужчиной!

Я нахохлилась, словно воробышек в плохую погоду. Не найти более неловкой темы, чем личная жизнь родителей, особенно, если она такая бурная.

— Они вряд ли были в силах сопротивляться судьбе, Алессаль.

— Могли! Мозг дан людям, чтобы им думать! Мы не животные и вполне можем совладать с чувствами и потребностями, — непримиримо проговорила я.

— Ты невинная леди и не испытывала всей палитры ощущений, что мужчина может подарить женщине, потому рассуждаешь немного однобоко, — мягко произнёс брат. — Не вини свою мать. Вряд ли у неё была возможность сопротивляться моему отцу.

— Доверюсь твоему опыту, братик. Спасибо, что защитил маму в моих глазах. А как сейчас живёт твоя мама? Вы видитесь? Твой отец её обеспечил всем необходимым? Если нет, я готова с ним поговорить, — закончила воинственно.

Рагнар рассмеялся, несмотря на предмет нашего разговора, грустный и немного неловкий. Я же покрутила головой, рассматривая красивые дома и неспешно гуляющих людей. На мою короткую юбку никто осуждающе или возбуждённо не пялился, более того, окружающие девушки были одеты подобным образом или удобно и комфортно, никто не парился в ужасных длинных платьях с узким лифом. Я заготовила очередной аргумент для следующего столкновения с братцем.

— Мама получила всё, что захотела, и материальных претензий не имеет, хотя, конечно, как женщина, обижена. Я предлагал купить ей отдельный дом, но она отказалась — решила заняться воспитанием племянниц и племянников, тем отвлечься. Она любит детей, а дядю с тётей боги одарили большим потомством. Им в удовольствие её помощь, так что живут они душа в душу.

— Это хорошо. Спасибо, что прояснил ситуацию, мне стало немного легче. Так ты стал главным из–за того, что твой отец развёлся и потерял очки рейтинга в вашем аристократическом мире? — уточнила, пытаясь разобраться в запутанной логике эрмидцев, продолжая крутить шеей, рассматривая прохожих. Некоторые двигались с нечеловеческой грацией и меня едва не разрывало от любопытства и вопросов, но приходилось молчать, чтобы ненароком не изменить предмет беседы, вдруг Рагнар не захочет возвращаться к теме отношений внутри семьи. Знаю я его!

— Очки рейтинга? — переспросил брат. — Не уверен, что до конца понял смысл фразы. Ты имеешь в виду, что положение отца в обществе ухудшилось в связи с разводом?

— Что–то вроде того.

— Дело не в разводе, а в том, что твоя мама — простой человек с минимумом магии, а это значит, у них с отцом будет слабое потомство и конкурентов мне не родится, а я уже сильнее отца. Я вижу, что тебе не нравится, когда я командую родителями, но это необходимо, особенно в свете последних событий. Их действия продиктованы либо коварством и интригами, либо глупыми эмоциями. Я не собираюсь потакать их желаниям и оставлять без внимания подобные выходки.

Моему смущению не было предела. Выходит, сегодня я влезла в воспитательный процесс и, возможно, навредила своим же интересам, ведь Рагнар защищает меня, а родители — не ясно, кого.

Но до чего сложно принять эту необычную структуру нового мира!

— Меня воспитали с другими ценностями. Уважай старших — это просто… Не знаю, как выразить словами. Уважение к старшим — это нечто настолько для меня незыблемое и неоспоримое, что ты меня шокируешь и словами и действиями. Умом я понимаю, что к чему, но видеть своими глазами, слышать… Непривычно.

Брат остановился, повернулся ко мне.

— Если со мной что–либо случится, старшей в роду станешь ты, Алессаль, потому старательно учись. И меняй свои взгляды.

— Кхе–кхе–кхе! — закашлялась я от ужаса. — Чего? Я‑то здесь с какого бока? Я по крови вообще не Фогрейв! Скажи, что ты пошутил! — потребовала, строго глядя на ехидного громилу. Ну, шутит ведь! Правда же, шутит?