Эхо в тумане

Глава 3

Его триумф и приподнятое настроение испарились к рассвету.

Ступая широко и быстро, Трентон на ходу нагнулся, поднял горсть влажного песка и сжал его в ладони так сильно, что кожа стала гореть, как от ожога. Боли он почти не чувствовал, настолько велико было охватившее его смятение.

Прошел лишь день после бала у Ковингтонов, как на смену эйфории, охватившей его сразу же после победы, пришла необъяснимая ярость и разъедающее душу беспокойство.

Черт бы побрал Колдуэллов!

Трентон с силой швырнул комок песка в сверкающие воды залива Осборн. Он двигался, словно преследуемый демонами, отбрасывая камни с дороги. Боль в напрягшихся мышцах усилилась, напомнив ему о том, какое большое расстояние он преодолел.

Он шел уже несколько часов. Бембридж, маленькая деревушка, примыкавшая к его любимому Спрейстоуну, уютно расположилась на живописных Меловых утесах острова Уайт, более чем в десяти милях к югу от королевского Осборн-хауса. Но он почти не замечал перемены ландшафта, не ощущая течения времени, а просто шел в поисках видимости покоя, хотя обычно захватывающее зрелище моря Солент, узкого пролива, отделявшего Уайт от Английского побережья, успокаивал его.

Он пошел медленнее, лениво наблюдая за изящными яхтами, скользившими вдоль берега по направлению к королевскому яхт-клубу в Уэст-Каус. Скопление одновременно приближающихся парусных суденышек не удивляло, так как поднялся ветер, и волны, пенясь, с возрастающей силой бились о берег. Надвигался один из экзотических летних штормов острова Уайт, обещая к сумеркам его бурное начало.

Трентона это не беспокоило, он знал, что у него есть еще несколько часов, прежде чем разразится шторм. Вытерев брызги со лба, он с надеждой ожидал, когда удивительное чувство спокойствия наполнит его душу.

Оно так и не пришло.

Что-то с ним было не так?

Трентон подошел к кромке воды, беспощадно анализируя свое скверное настроение. Прошлым вечером его план осуществился, и желание, снедавшее его все эти долгие годы, исполнилось. Наконец, Бакстер Колдуэлл был разорен.

Если бы даже старательно проведенное расследование не убедило Трентона в бедственном положении виконта, один взгляд на лицо Колдуэлла в тот момент, когда Ковингтон уступил его требованиям, снял все сомнения. Лишившись приданого Сузанн, Колдуэлл остается без гроша. А для такого бессердечного ублюдка, как Колдуэлл, бедность ужаснее самой страшной, даже смертельной болезни.

Так где же удовлетворение от восстановленной справедливости, которое надеялся ощутить Трентон?

Опустившись на песок, он откинулся на руки, не обращая внимания на ледяной поток, плескавшийся вокруг него и промочивший его брюки и ботинки. Он всматривался в невидимый далекий берег Англии, воскрешая в памяти удивительный образ, рожденный прошлой ночью. У него сразу же возникло смутное чувство чего-то знакомого, но он не смог понять, отчего оно появилось. Хотя одному Богу известно, как он мог не заметить сходства, учитывая, что цель его приезда состояла в том, чтобы свести счеты с Колдуэллом. А сходство было поразительным.

И все же он никогда не видел ее, так как шесть лет назад она была ребенком и он был увлечен ее сестрой. Он просто забыл о ее существовании.

Прикрыв глаза, он припомнил тонкие черты лица и волну медных волос, бирюзовые глаза, так серьезно посмотревшие на него, когда он приблизился в ней в лабиринте. Нет, неудивительно, что он проглядел сходство. Маленькое, простодушно прекрасное сказочное создание, которое он спас прошлой ночью, было всего лишь утонченной копией ее ослепительной старшей сестры. Так как он лучше, чем кто-либо иной, знал — никто не мог сравниться с Ванессой.

Огненная, беспокойная Ванесса с пламенеющей гривой золотисто-рыжих волос, струившихся по ее спине, словно яркий закат солнца. И гипнотизирующий аромат роз, исходивший от кожи. Темпераментная, обольстительная, дерзкая, решительная… Нет, в Ванессе Колдуэлл не было ничего утонченного. Но ни один мужчина не мог не поддаться ее чарам.

Боже, как он презирал ее!

Лицо Трентона исказилось от ярости. Тяжелые волны били по его пропитавшейся влагой одежде.

«Боже, помоги мне, — подумал он. — Но я не чувствую раскаяния из-за того, что сделал. Одно время я готов был раскаяться, но то время давно прошло и похоронено под гнетом трагических последствий, вызванных ненавистью Колдуэлла».

Он зарыл пальцы в песок, его снова поразила ирония ситуации. Он стал причиной смерти Ванессы, но, тем не менее, она его одолела, в конечном счете победа осталась за ней. Так как наказание, которое она на него навлекла, оказалось намного более жестоким, чем смерть. Колдуэллы победили, невзирая на выпавшие на их долю горе и боль.

И триумф прошлой ночи поблек по сравнению с их победой.

Боль, сдавившая грудь, подсказала Трентону, что он только что докопался до корней своего плохого настроения и крайнего недовольства — он все еще не лишил Бакстера Колдуэлла всего.

Но что еще мог он отнять у человека, который ничего не любил, кроме денег, и никого, кроме себя? За исключением, конечно, Ванессы.

Трентон помнил, насколько был убит и уничтожен Бакстер, когда обнаружил, что навсегда потерял свою драгоценную сестру. Неужели он действительно так любил эту бессердечную тварь? Ответ был явно «да». Так как ничто, кроме безмерного горя и гнева, не заставило бы человека совершить такой бессовестный поступок, какой совершил Бакстер.

Мог ли Бакстер испытывать такое же слепое обожание к своей младшей сестре?

Эта мысль пронзила Трентона, словно материализовавшись из ниоткуда, спустилась подобно тяжелой пелене тумана, окутавшей лабиринт, где он нашел ее. Благоговел ли Бакстер перед… мгновение Трентон не мог вспомнить ее имени, затем оно прошелестело по его сознанию, словно теплый легкий ветерок.

Ариана.

Такие доброта и вера сияли в ее удивительных глазах, пока она не узнала, кто ее спаситель. И какой огонь загорелся в них, когда она узнала правду.

Любил ли Бакстер до безумия Ариану, как он когда-то любил Ванессу? На балу у Ковингтонов он, безусловно, продемонстрировал братское покровительство и свое справедливое негодование — схватил Ариану и прижал к себе, словно она была самым дорогим для него существом. А, в действительности, была ли?

Она не казалась ни холодной и жестокой, как Ванесса, ни слабой и пустой, как Бакстер. Ее простодушие выглядело слишком неподдельным, реакции — слишком естественными.

Чувственное притяжение возникло между ними сразу и неоспоримо. Он не выдумал ни настойчивую боль в чреслах, ни смущенное, но явное пробуждение желания в ее глазах, когда он нес ее из лабиринта.

И все же она — Колдуэлл.

Внезапно Трентона осенило, и медленная насмешливая улыбка искривила его губы. Он может извлечь выгоду из этого влечения.

Обдумывая такую приятную перспективу, он передвинулся и вытянул ноги, не обращая внимания на вздымающиеся волны, которые уже промочили его до пояса.

Ариана, дивный ангел, готовый к тому, чтобы его ввели в восхитительное царство страсти. Конечно, сначала она станет противиться ему, зараженная враждебностью своего брата. И все же Трентон надеялся, что она постепенно уступит его продуманному обольщению. Все очень просто — она недостаточно искушена в житейских делах, чтобы устоять перед его искусством или сопротивляться чувству, которое влекло ее к нему.

Немаловажное значение имела и ее девственность.

Как правило, Трентон предпочитал не связываться с девицами. Тем не менее, на этот раз он находил ее невинность удивительно соблазнительной. Да, он станет смаковать каждое мгновение своей двойной победы — посвятит Ариану в тайну страсти и тем самым поставит Бакстера на колени, погубив его малышку сестру и совершив, таким образом, одно из приписываемых ему постыдных преступлений.

При воспоминании Трентон сжал зубы. Погубил Ванессу? Едва ли.

И все же она утверждала это и неоднократно, насколько он мог припомнить в ту ночь… последнюю ночь ее жизни.

Трентон представил все так ясно, будто это произошло вчера, а не шесть лет назад, — длинные тени от утесов, темные воды реки Арун смешиваются с бурными водами канала, пена бьется у их ног.

Гнев, захлестнувший его при виде Ванессы.

Глаза ее странно светились не только из-за ярко горевшего фонаря — в них отражалось глубокое отчаяние, которое могло бы тронуть его, если бы то была не Ванесса. Он сжал кулаки, пытаясь сдержаться.

Но бесполезно.

А когда она начала насмехаться над ним, он не сдержался, глаза его загорелись ненавистью.

Он все еще помнил ее жалобные крики, когда она умоляла его не делать этого.

— Пожалуйста… не надо… Трентон., не надо. — Но ее мольба не тронула его.

Он потерял самообладание и знал это. И более того, Ванесса тоже это поняла.

— Нет… нет… не надо… нет.

Он не вздрогнул и не оглянулся. Он просто ушел, оставив позади внезапно наступившую тишину и потухший фонарь.

Унося с собой только странное чувство облегчения…

— Помогите мне! Помогите!

Трентон открыл глаза, его вдруг осенило, что крик, который он слышит, — это не преследующий его голос из прошлого, а вполне реальный испуганный зов откуда-то с залива Осборн.

Он вскочил, вглядываясь в неспокойную воду, ставшую еще более бурной за тот час, что он провел в размышлениях. Яхты уже давно скрылись из виду, а небо с нависшими низко облаками казалось зловещим.

— Помогите!

Снова раздался крик, и на этот раз он понял, откуда доносится звук. Вдали на водах залива лениво покачивалась маленькая гребная лодка, в которой никого не было. Неподалеку от лодки, но все же недостаточно близко для того, чтобы схватиться за нее, отчаянно барахталась женщина, голова ее время от времени появлялась, затем снова исчезала под водой.

Трентон не стал терять ни секунды. Он сбросил ботинки, сорвал с себя рубашку, кинув все на песок. Разбежавшись, он прыгнул в воду и поплыл, стремительными, мощными гребками рассекая волны, и быстро приблизился к цветному пятну, в котором издали распознал тонущую женщину.

Он обхватил ее рукой за талию и приподнял ее голову над водой. Не обращая внимания на лодку, быстро поплыл к берегу, одной рукой поддерживая женщину; его очень тревожило, что она не кашляла и не шевелилась.

Когда он положил ее на песок, лицо ее казалось пепельным. Кровь сочилась из глубокой раны на лбу. Узнав ее, Трентон побледнел. Не позволяя себе задуматься о том, что произойдет, если его усилия не принесут результата, он начал выкачивать воду из ее легких. Наконец появились первые признаки поверхностного дыхания, которое вскоре переросло в приступ кашля.

— Ваше высочество! — Звук поспешных шагов сопровождался пронзительным голосом. — О Боже! — Горничная беспомощно смотрела, как Трентон помогал принцессе восстановить дыхание до тех пор, пока оно не стало нормальным, хотя и немного прерывистым.

— С принцессой все будет в порядке, — заверил он дрожащую служанку, вытирая своей рубашкой кровь со лба принцессы. — Не самый плохой конец для ее честолюбивого приключения.

— Я должна тотчас же сообщить ее величеству.

Тонкая девушка, прихрамывая, двинулась прочь, затем остановилась.

— О, благодарю вас, ваша светлость, — выдохнула она, прекрасно зная, что Трентон был частым гостем королевы. — Большое спасибо.

Трентон посмотрел на принцессу Беатрис, дыхание ее стало ровнее, но она безуспешно пыталась сдержать нервную дрожь.

— Не надо тревожить королеву, — предостерег служанку Трентон. — Я помогу принцессе Беатрис добраться до дома. Тогда ее величество сама убедится, что все в порядке.

— Да, конечно, ваша светлость. — Благодарная горничная сжала руки, одновременно кивнув головой.

— Вы сможете идти, ваше высочество? — мягко спросил Беатрис Трентон.

Принцесса медленно кивнула, и Трентон помог ей подняться.

— Я не имела представления, что погода может так ужасно измениться, — пробормотала она. — И так быстро. Когда я отправилась на прогулку… — Она взволнованно вздохнула. — Небо было светлым, день — чудесным. Мне казалось, пройдет несколько часов, прежде чем разразится шторм… Обычно я хорошо плаваю. Но когда я ударилась головой о лодку… — Она снова, прерывисто вздохнула и коснулась раны на лбу. — Вы спасли мне жизнь, ваша светлость. Не знаю, как вас благодарить.

— Вы отблагодарите меня, если сбережете силы, войдете в дом на своих ногах и докажете своей бедной матери, что с вами все в порядке.

Он подал ей руку.

Беатрис слабо улыбнулась:

— Договорились.

Королева Виктория отбросила акварельный набросок приближающегося шторма в тот момент, когда увидела, как Беатрис и Трентон приближаются к нижней террасе Осборн-хауса. Она бросилась навстречу, смертельно побледнев при виде того, как ее дочь прихрамывая, ковыляет, опираясь на руку Трентона.

— Что произошло? — с тревогой спросила королева. Трентон помог Беатрис сесть в кресло у фонтана, затем подошел к королеве и, нагнувшись, поцеловал ей руку.

— Все в порядке, ваше величество, — успокаивающе сказал он.

Виктория отмахнулась от него и взволнованно склонилась над дочерью.

— Принцесса просто упала в залив, — заверил ее Трентон.

Состояние Беатрис немного успокоило Викторию, и она повернулась к Трентону. В свои пятьдесят четыре года королева имела такую же царственную осанку, как в юности.

— Не стоит принимать меня за дуру, Кингсли, — сердито сказала она. — Я слишком много прожила, чтобы вы относились ко мне покровительственно. Беатрис не просто упала в залив. Она в крови, не говоря уже о том, что она подавлена и бледна как полотно.

— Герцог спас принцессу, ваше величество, — пропищала вбежавшая на террасу горничная. Запинаясь, она почтительно поведала королеве о происшествии. — Я все видела своими глазами, — закончила она, энергично кивая головой, как бы подчеркивая значение сказанного.

Виктория повернулась к Трентону, губы ее дрожали от волнения.

— Вы вернули мне моего ребенка, Трентон. Я у вас в неоплатном долгу. Можете просить у меня все, что угодно.

Уголок рта Трентона весело приподнялся.

— Мне ничего не нужно, уверяю вас, ваше величество.

— Глупости, — возразила она. — Всем что-нибудь нужно.

— Извините, но я с вами не согласен, ваше величество. Я приобрел все, что только возможно иметь… по крайней мере, на данный момент. — Трентон отбросил мрачные мысли и одарил Викторию одной из своих редких заразительных улыбок. Нужно вернуть королеве хорошее настроение и постараться убедить ее забыть об этом нелепом желании удовлетворить какую-то несуществующую его потребность. — По правде говоря, — продолжил он, — во мне уже дважды нуждались в последние дни… Оба раза я был призван спасти девиц, попавших в беду.

Виктория продолжала холодно смотреть на него, ее не тронули ни ослепительная улыбка, ни благородный жест.

— Оставим пустую болтовню, Броддингтон. Я понимаю, что вам не нужно денежное вознаграждение. Тем не менее, безусловно, существует то, чего вам явно не хватает. — Черты ее лица смягчились, и она, словно в поисках опоры, облокотилась на колонну за спиной. — Пожалуйста, не лишайте меня возможности отплатить за то, что вы сделали для меня сегодня. Я не вынесла бы еще одной потери. — Голос ее задрожал.

Трентон понимающе склонил голову. Королеве в последнее время пришлось много переживать по ряду причин как личных, так и государственных. Сначала кровопролитие во время Крымской войны. Затем личная трагедия — ее мать, герцогиня Кентская, скончалась в марте 1861-го. Не прошло и девяти месяцев, как Виктории пришлось перенести самый тяжелый удар — смерть любимого принца-консорта, последовавшую перед Рождеством.

Горе Виктории было безграничным, она обожала Альберта и во всем полагалась на него. И не секрет, что без мужа деятельная королева чувствовала себя потерянной и обездоленной. Только Беатрис, ее младшая дочь и постоянная спутница, приносила матери утешение и давала силы для того, чтобы она могла дальше жить. Да, Трентон знал, что потеря шестнадцатилетней дочери убила бы Викторию.

— Я высоко ценю ваше доброе и щедрое предложение, Ваше величество, — благодарно ответил Трентон. — Тем не менее вы знаете меня достаточно хорошо, и мы оба прекрасно сознаем, что мои желания, к сожалению, не имеют материальной основы, их нельзя даровать. Даже обладая такой огромной властью, как у вас. — Последовала пауза.

— Возможно, в вашем положении это так, — задумчиво согласилась Виктория. Она вздернула подбородок и многозначительно посмотрела на него: — Месть не для нас. Ее может ниспослать только Бог.

Лицо Трентона застыло.

— Вот почему я не хочу никакой награды.

— Я не принимаю такой ответ. — Полная решимости Виктория ждала.

Трентон не знал, как умиротворить ее.

Они оба пришли к выводу, что он не нуждается ни в чем материальном, и в то же время он достаточно хорошо знал королеву и понимал, что она не откажется от принятого решения. И так как она не могла даровать его душе покой, что же ему попросить у нее?

Возмездие.

Как жаль, что невозможно такое попросить. Вчера он верил, будто оно осуществилось, но теперь понял, каким глупцом он был, — его победа оказалась ложной. Всего лишь бедность никогда не станет достаточным наказанием за отвратительное преступление виконта.

Злобно разрушив жизнь Трентона и его семьи, Колдуэлл вонзил нож в сердце Трентона, отняв то, что никогда невозможно будет вернуть. Так что единственным возможным возмездием станет только то, что испепелит сердце Бакстера.

Правда, это вряд ли возможно, так как у ублюдка нет сердца и ему нет ни до кого дела, кроме… Вдруг Трентона осенило, его разум словно осветился внезапной вспышкой, его охватило предвкушение сладостной мести, и это чувство заструилось по венам широкой многообещающей рекой. Нечто неотвратимое. Как он не подумал об этом раньше?

Око за око.

Сестра за отца.

К черту обольщение!

— Очень хорошо, ваше величество. У меня есть одна просьба. — На губах Трентона появилась язвительная усмешка, его глаза победно засияли.

— И это…

— Королевский указ, приказывающий Ариане Колдуэлл стать моей женой.