Элеарская Академия Магии (СИ)

Глава 16

Неделя пролетела как один день. Подругам пришлось несладко, потому что к обычным занятиям начали добавлять профильные. Плюс они сдали тестовые работы по травоведению за первый, второй и третий курсы — эти два дня были ужасны. Но зато у них оставалось все меньше и меньше «долгов». Да и боевую магию начали подтягивать — переводчик с языка жестов не требовался уже никому. Да и огненные шары летели в цель, а не в соседа.

Лорд Дельсийе больше ни разу не отметился в письмах, а вот Диноя Дельсийе продолжала налаживать общение. Госпожа Брихт искренне сожалела, что в комнате нет камина: можно было бы растопить его. «Хоть на какое-то благое дело бумага бы пошла», — ворчала Дея.

Деорис не признавалась, но Рианет видела, что подруга стыдится своей попытки поиграть в интриги. Тем более что ничего хорошего из этого не вышло: леди Диноя Дельсийе слала исключительно пустые, неинформативные письма.

— Опять, — вздохнула Деорис, подобрав с пола бежевый с золотом конверт, — неужели ей не жаль денег на такую дорогую бумагу?!

— Боюсь, что леди Дельсийе не знает о существовании другого сорта, — вздохнула Рианет. — Думаю, после сегодняшнего разбирательства они оставят тебя в покое. Тебе удалось поговорить с родителями?

Два дня назад Деорис провела вечер вне Академии и вернулась задумчивой и тихой.

— Да, — госпожа Брихт улыбнулась, — все хорошо. Просто… Им нелегко было принять такой подарок. И ты оказалась права, я сначала не сказала им, что флигель мой. И они напрочь отказались. А после, посмотрев бумаги, согласились. Но все равно чувствуют себя в долгу перед тобой.

Рианет покачала головой:

— Если бы не они, я бы не решилась на… На все вот это. Именно твои мама и папа показали мне, какой может быть семья. Какой должна быть семья. Доверие, взаимное уважение и любовь друг к другу и своему ребенку.

— Я пыталась им это объяснить, — махнула рукой Дея. — Матушка сказала, что как только освоится с новой плитой, то будет ждать нас каждую пятницу на ужин.

— Ох, я не знаю…

— Нэйр тоже приглашен, — хихикнула Дея. — Папа сказал, что они чувствуют за тебя ответственность и потому хотят к нему присмотреться.

Подруги в голос рассмеялись. Затем Деорис попыталась разложить карты, но, увы, будущее не особо не прояснилось.

— Тебе будет грустно и больно. А после жизнь просто продолжится.

Рианет поблагодарила и подругу, и ее карты. Затем начала собираться. Она пожалела, что не заказала новое платье, чтобы не идти в тех, которые выбирала и оплачивала Диноя, но… Можно же просто пойти в парадной форме, верно? А старые платья отдать потом на переделку, чтобы обновили шитье, добавили кружево другого фасона и, быть может, на некоторых тканях сменили цвет.

«Или сделать это самой, если будет время», — подумала Рианет.

Закончив сборы, она сверилась с наколдованными часами и направилась к декану. На выходе из общежития ее встретил Нэйр.

— Ты же не думала пойти одна?

— Я вообще ни о чем не думала, — честно выдохнула леди Дельсийе. — Знаешь, нас позвали на ужин к семье Деи.

Нэйр задумчиво потер подбородок.

— Я постараюсь произвести на них хорошее впечатление. Они ведь стали тебе родными, верно?

— Да, — кивнула Рианет. — Верно. Ты не знаешь, почему мы идем в храм, а не в магистрат?

Вздохнув, Нэйр с укоризной посмотрел на любимую.

— Ты поэтому всю неделю нервничала?

— Мы сдавали травоведение, — напомнила она, — но да, и поэтому тоже.

— Мне стоило догадаться. — Он покачал головой. — Все, что касается Печати Истинных, расследуется в итоге храмом. Я, как и ты, не понимаю, что именно им может сказать Талборд-младший, но… С самим нападением на тебя все закончилось. Большая часть семьи уже покинула столицу и…

— Покинула столицу?! — ахнула Рианет. — Нет, я рада, но почему так строго?

— Ты умерла, — с горечью напомнил Нэйр. — Талборд-старший заплатил за то, чтобы декан смолчал об этом. Декан смолчал, но леди Тау уже сделала заявление.

— Значит, дознаватели все вывернули так, будто он хотел меня убить?

— Не совсем, — покачал головой Нэйр. — Разбирательство было быстрым, его просто напоили эликсиром истины, и дальше он справился сам. Он не желал тебе смерти, но знал о твоей особенности и о том, что ты можешь умереть. Теперь его ждет восемь лет заключения, но он уже сейчас начал активно помогать дознавателям. Через пять лет его семья сможет подать прошение о помиловании.

— Зачем тогда его отец покупал молчание декана? — оторопела Рианет.

— Талборд-старший надеялся все замять. У него бы получилось, — с осуждением произнес Нэйр, — но дознаватели что-то выискивают в Академии, так что… Им нужен был повод, и они его получили.

Войдя в здание Академии, они оба замолчали. Рианет думала о том, что Рован Талборд слепо следовал плану своего отца и оказался в тюрьме.

«А что было бы со мной, если бы я не решила взять ответственность за свою жизнь? — задумалась она. — Наверное, то же самое. Храмовники наверняка бы поняли, что я использовала иглу».

— Точно ко времени, — хмыкнул декан Лин-Торванс, когда Нэйр открыл дверь в его кабинет. — Порталом до площади и дальше пешком, чтобы не гневить жреческую братию. Не любят они нашу магию.

Декан подмигнул Нэйру, на что тот лишь усмехнулся. Рианет нахмурилась, не понимая, что ее так зацепило.

«Не любят они нашу магию, — повторила она мысленно. — Декан тоже маг душ?!»

Сотворенный деканом портал призывно мерцал, и леди Дельсие, отбросив в сторону лишние мысли, шагнула следом за Нэйром.

— Я впереди, вы позади, — отрывисто произнес декан и развеял портал. — Постарайтесь принять благообразный и серьезный вид.

— Да, декан, — в унисон выдохнули Рианет и Нэйр.

Лин-Торванс пошел вперед, а его студенты, чуть выждав, последовали за ним.

«Почему о таких магах остались лишь маловразмутильные страшилки? — задумалась Рианет, разглядывая спину декана. — Я точно знаю, что Нэйр привел в порядок мою магию. Именно благодаря ему я не сошла с ума и не стала калекой. Но… Это же хорошо? Да, вероятно, он может сделать и обратное, разбалансировать чужую силу. Вот только люди с даром стихий тоже опасны. Маги огня могут выжечь кислород вокруг своего противника, маги воды и вовсе творят с человеческими телами все, что хотят. Земля и воздух тоже не далеко ушли по степени смертоносности! А уж целители и вовсе страшные люди, они ведь изучают столько разнообразных проклятий, что любой злодей позавидовал бы».

— О чем ты думаешь? — заинтересовался Нэйр. — Так сердито сопишь носом.

— Вовсе нет, — вскинулась Рианет.

— Вовсе да, — поддразнил ее Келберд, — прости, больше не буду. Но мне правда это очень интересно.

— Почему именно маги душ стали страшилкой? Колдуны со стихийным даром ничуть не слабей.

— Интересный вопрос, — вздохнул Нэйр, — хотел бы я знать на него точный ответ. Я считаю, что нами откупились. Нужно было показать, что есть хорошие маги и плохие, злые колдуны. Некросы. Никого другого на эту роль назначить было нельзя: стихийники рождаются часто, а вот маги душ… Хорошо, если один-два на три столетия.

— Один-два на три столетия, — медленно повторила Рианет и с подозрением посмотрела на декана, что шествовал впереди. — Какое у нас щедрое столетие.

Нэйр перехватил ее взгляд и тихо рассмеялся:

— О нет, щедрым было не наше столетие. Боюсь, что есть маг, который давно устал считать свои столетия.

— Так, может, он знает точный ответ? — прищурилась Рианет.

— Отшучивается. Велит радоваться, что мне не довелось давать излишних клятв, — серьезно сказал Нэйр.

Леди Дельсийе понятливо кивнула. А затем спросила:

— Но ведь мага душ нельзя вычислить, верно?

— Раньше было можно, — тихо ответил Нэйр. — Есть признаки, и один из них ты видела. Тогда, на лестнице. Сейчас люди просто забыли о том, как нас отличить от других. Ты скажешь, что не обязательно тратить всю силу, но в прошлом вся суть ученических испытаний была в том, чтобы подвести мага к порогу смерти и посмотреть, что будет. Истощенных подростков передавали в храмы, где их выхаживали. Маги были очень рады доброму отношению и вкусной еде.

— Как я понимаю, ласковы храмовники были не со всеми, — севшим голосом проговорила Рианет.

— Именно так.

— И сейчас ты идешь в логово своих врагов, — она покачала головой, — зачем?

— Затем, что времена изменились, — жестко проговорил Нэйр. — И к тому же ты думала, что я отпущу тебя одну? Романтик из меня какой-то не очень романтичный, но… С каждым днем мне все труднее находиться вдали от тебя.

— Как и мне, — негромко призналась Рианет.

Нэйр осторожно взял ее за руку и тихо спросил:

— Но ты отстраняешься от меня, разве нет? Держишь дистанцию.

Леди Дельсийе недоуменно на него посмотрела:

— Я? Нет, я…

Но в этот момент перед ней вихрем пронеслись дни, прошедшие с того момента, как они решили дать шанс своей истинности. Она целовала Нэйра на прощание, но все остальное… Все остальное пытался делать он. Брал за руку, подставлял локоть, осторожно обнимал и ухаживал.

— В меня вбили слишком много правил, — признала Рианет. — Иногда я хочу что-то сделать, тянусь к тебе, а потом думаю о том, что подумаешь ты.

— Получается, ты думаешь за меня? — заинтересовался Келберд. — И как, получается?

— Судя по всему — не очень, — фыркнула Рианет. — Я давно хотела сказать, что люблю осеннее ночное небо. И что я бы очень хотела выбраться с тобой из общежития и полежать, посмотреть на звезды.

— Я бы тоже очень этого хотел, — серьезно сказал Нэйр. — Вот мы и пришли.

— Нас ждет доброе отношение и вкусная еда? — нервно хихикнула Рианет, увидев двух крепко сложенных монахов, стоящих по обеим сторонам широко распахнутых двустворчатых дверей.

— Скорее темная сырая келья и подчиняющий ошейник, — фыркнул Келберд. — Но, если что, я умею взламывать такие вещи!

Он задорно ей подмигнул и следом за деканом шагнул вперед. А Рианет, спеша за ним, не могла не подумать о том, какая нужда заставила Нэйра научиться обращаться с подчиняющим ошейником…

Миновав огромный зал, в котором то тут, то там можно было заметить прихожан, застывших перед безликими фресками, они прошли сквозь длинный узкий коридор и, наконец, оказались в небольшой круглой гостиной.

— Одна из башен скорби, — оценил декан, — подвал у нее весьма примечателен.

— Прошу, — невысокий худощавый жрец указал на кресла, — ожидайте. И прошу вас воздержаться от использования магии.

«Он сейчас просто взял и все подтвердил, — пронеслось в голове леди Дельсийе. — Нет, я и без этого поверила Нэйру, но… Получается, что храмовники не сожалеют о прошлом?!»

Рианет и ранее не была религиозной, но сейчас… Она почувствовала, как в ней поднимается волна отвращения.

Но Нэйр и декан оставались спокойными, а значит, и она должна была держать себя в руках. Тем более что долго ждать не пришлось. Дверь беззвучно распахнулась, и в комнату вошел высокий, крепко сложенный мужчина. Такому больше подходил двуручный меч, чем монашеское одеяние.

— Верховный жрец не смог почтить нас своим визитом, — отметил Лин-Торванс.

— Он отдал все свои силы Империи и сейчас восстанавливается, — обронил монах.

— Десять лет уже восстанавливается, — усмехнулся декан, — а восстановиться никак не может.

— Если боги будут милосердны, то Верховный жрец прибудет на турнир, — обронил монах.

У Рианет по спине побежали мурашки. Это клятое межакадемическое соревнование становилось все более странным и пугающим! Никогда такого не было, чтобы столько важных и благородных людей интересовались играми студентов.

«Младшие сыновья и дочери, родственники и друзья, а также простые, не одаренные магией люди — вот кто занимал все места на трибунах», — пронеслось в голове Рианет.

— Помолимся за здоровье Верховного, — с легкой издевкой бросил декан. — Однако же мы прибыли ради расследования, монах. Ты ведь не имеешь имени, верно? Один из претендентов на посох Верховного, ты заранее отказался от имени.

— Боги безымянны, — напомнил жрец.

— А вы бог? — удивилась Рианет.

— Ни в коем случае, — он бросил на нее задумчивый взгляд, — но, приближаясь к ним, мы считаем правильным отказаться от того, чего они лишены.

— Что же будет, если вы подойдете совсем близко? — Леди Дельсийе нахмурилась. — Придется храмы перестраивать.

— Ему пары фресок хватит, — рассмеялся декан, — личная башенка будет лишней.

По лицу монаха пробежала тень, и он, сев в пустующее кресло, скорбно произнес:

— Насмешки не ранят благочестивых людей. Разбирательство назначено на более позднее время. Вас позвали раньше — ради леди Рианет Дельсийе.

Подавив рефлекторное: «Что?!» — она лишь сдержанно улыбнулась:

— Это огромная честь, монах.

Бровь жреца дернулась, и Рианет поспешила добавить:

— Если я обратилась к вам неправильно, то… Прошу, поправьте меня.

— Все верно, — монах покачал головой, — но я вижу, что вас уже не спасти. Вы находитесь под опекой колдуна с чудовищным, попирающим законы вселенной даром. Храм может принять вас под свое крыло, леди Дельсийе. И если вы переживаете за свое благосостояние, то поверьте: никакое ваше имущество храм не интересует.

— Я бы не осмелилась думать о храме так, как вы мне сейчас предложили, — ровно проговорила Рианет. — Однако же я отклоняю вашу просьбу без малейших сожалений.

«Приличный человек сказал бы «к моему огромному сожалению» или «я вынужден», — подумала леди Дельсийе. — Но я не собираюсь вступать в полемику».

— Храм может многое вам дать, леди Дельсийе, — продолжил монах. — Все ваши прошлые клятвы будут разорваны, учитывайте это. Абсолютно все.

— У меня нет клятв, которые я бы хотела разорвать, — немного удивленно ответила Рианет.

Жрец вскинул бровь:

— Разве? Сейчас, когда у вас есть деньги и дом… Разве вы не хотите занять подобающее вам место на факультете Арифмантики?

Недоумение, очевидно, отразилось на лице Рианет, потому что жрец откровенно добавил:

— Не лгите, леди. Мы знаем о вашем увлечении арифмантикой.

Справившись с собой, леди Дельсийе ровно проговорила:

— Я не покину факультет боевой магии по своей воле. По чужой тоже.

Тут декан поперхнулся воздухом и с интересом спросил:

— А если я попытаюсь вас отчислить?

— Я буду сопротивляться законными способами, — отчеканила Рианет. — Факультет Арифмантики подождет. У магов жизнь длинная, я успею выучиться и отработать свои обязательные годы. Успею изучить этот мир своими способами и позднее вернусь в Академию. Или не вернусь — возможно, я открою свой способ изучения магии. Иными словами, сейчас меня ни в коей мере не привлекает факультет.

Нэйр, сидевший в соседнем кресле, послал ей улыбку:

— Ты украшение нашего факультета.

— Только храм может встать между вами и чудовищем, которое взрастили Санталовы горы, — так же спокойно и почти доброжелательно сказал жрец. — Будем откровенны, в этой комнате находятся сразу два монстра. Два некроса. И один из них явно пытается запутать вас, леди. Вы знаете, чем так опасна магия этих колдунов?

— Я знаю, что между мной и моим будущим супругом не сможет встать никто, — холодно произнесла Рианет. — Я знаю, что здесь находятся два выдающихся мага, один из которых был рекомендован самой Императрицей. Некросы — это всего лишь сказки, пришедшие к нам из седой древности. Нелепые выдумки, сродни той легенде, что, выпив кровь мага, можно украсть его силу. Вы знаете, сколькие колдуны были осушены? А после появился новый слух, что нужно не только выпить кровь, но и съесть еще бьющееся сердце мага.

— Последнее до сих пор практикуют на окраинах нашей просвещенной Империи, — скучающе обронил Нэйр, — жаль, что никто не спешит это исправить.

Жрец поднялся на ноги.

— Я рад, что эта встреча не была бессмысленной. Мне жаль, что вы, леди, не будете спасены. Но я благодарен за вашу прямую позицию. Храм учтет это. Прошу следовать за мной, судебный зал уже открыт и ждет лишь нас.

Безымянный монах первым покинул комнату. Следом за ним поднялся декан, но, не спеша выходить, он серьезно посмотрел на Рианет и сказал:

— Я горд быть вашим преподавателем.

Смутившись, леди Дельсийе просто пожала плечами и, встав, приняла руку Нэйра.

— Я люблю тебя, — серьезно шепнул Келберд. — И счастлив быть твоим будущим супругом.

Скулы Рианет загорелись. Переполнившись гневом, она не слишком-то выбирала слова. А ведь Нэйр еще не сделал ей предложение, но…

— Поспешим, — шепнула она в итоге, — а то заплутаем.

— Храмы строятся по трем типовым чертежам. Я смогу нас вывести, но не хочется гневить богов.

Чуть ускорившись, они быстро нагнали декана и шествовавшего впереди монаха. Им пришлось вновь потревожить прихожан, что показалось Рианет странным.

— Зачем строить храм так, чтобы постоянно ходить через общий молитвенный зал?! — возмутилась леди Дельсийе.

— Потому что первый храм был домом безымянных богов. И они не хотели пускать никого в свое личное пространство, — сказал Нэйр. — Оттого и монахи, обитающие в разных частях храма, зачастую друг с другом враждуют.

— А со стороны такая красивая картинка, — вздохнула Рианет.

— Храм во многом изменился под руководством нынешнего Верховного. Непонятно только, что с ним приключилось, — сказал декан, сбавивший шаг, чтобы оказаться наравне со своими студентами. — Год назад мы пили медовуху, а сейчас вдруг вылезли какие-то «десятилетние проблемы».

— Видимо, многие хотят занять его место, — задумчиво отметила леди Дельсийе.

— Императрица не позволит никому причинить вред Верховному, — уверенно сказал Лин-Торванс, — она зубами и когтями держится за своих людей. А если вмешаться придется Императору, то храмы придется выстраивать заново.

Наконец они подошли к широким двустворчатым дверям. Не успел безымянный монах поднять руку, как створки бесшумно распахнулись. В ту же секунду храмовник обернулся и прожег декана ненавидящим взглядом.

— Это не я, — усмехнулся Лин-Торванс, — это магия вашего храма приветствует сильных магов.

Мозаика в голове Рианет начала складываться. Не хватало лишь центрального фрагмента, но…

«Не сейчас, — приказала она самой себе. — Соберись!»

Судебный зал оказался небольшим. Мраморная мозаика на потолке демонстрировала сцены из Вознесения, стены были задрапированы темно-зеленой тканью, а пол… Пол был зеркальным.

«Это же не стекло?!» — ужаснулась Рианет.

— Займите место справа, — бросил монах.

Затем храмовник подошел к дальней стене и сдвинул драпировку, за которой скрывалась еще одна дверь.

Сквозь нее в зал ввели Диною Дельсийе и Балдреда Дельсийе. Следом за ними вошли Талборды.

— Займите место слева, — скупо бросил монах.

Удивительно, но чета Дельсийе сохраняла молчание.

— Стеклянное озеро еще не утратило своей силы, — задумчиво хмыкнул декан, — скольких же оно поглотило.

В этот момент в судебном зале пропал свет, а через секунду, когда вновь загорелись колдовские огни, вокруг было совершенно другое место.

— Раньше мозаика была на потолке, а теперь… Теперь она под ногами? — ошеломленно выдохнула Рианет.

— Мы на изнанке мира, — серьезно ответил Нэйр, — главное, не смотри на туман.

— Он повсюду, — Рианет прижалась к Нэйру, — как же на него не смотреть?!

Серые клубы действительно затянули все пространство. Не было больше ни потолка, ни стен — один плотный, почти осязаемый туман.

— Диноя Дельсийе, расскажите о ритуале, проведенном над вашей дочерью, — четко и громко проговорил монах.

— Это традиция моей семьи. Девочки должны служить роду. Я родилась бездарной, поэтому послужила роду единственным возможным способом. Моя Печать полностью впиталась в тело, и рожденный мною первенец забрал всю ее силу. Мой второй ребенок не получил ничего. Моя дочь украла будущее у своего брата. Поэтому мы решили, что она должна служить семье так же, как и я. Обладая собственным даром, Рианет родила бы не менее пяти одаренных детей. Двое из них достались бы роду Дельсийе.

— Вы присутствовали на ритуале?

— Да.

— Для чего?

— Нам объяснили, что власти жреца недостаточно и для открытия Печати нужно искреннее родительское согласие, — монотонно продолжила Диноя.

— Вы видели, что именно делал жрец?

— Нет. Нам завязали глаза.

— Вы понимали, что ваша дочь может умереть?

— Нет, она не должна была умереть, — уверенно ответила Диноя. — Все женщины моего рода проходили через это. Они живы.

— Те, о ком она знает, — хмыкнул Нэйр.

— Балдред Дельсийе, расскажите о ритуале, проведенном над вашей дочерью, — приказал монах.

Мужчина, стоявший рядом со своей женой, вздрогнул, поднял голову и обвел всех тяжелым взглядом.

— Мне обещали одаренного сына. Родилась одаренная девица. Это полезно, но мне нужен был наследник. Мальчик родился пустым и слабым. Он постоянно болел, не мог удержать в руках меч. Абсолютно бесполезное создание. Когда нашлась моя истинная половина, я хотел развестись. Девица уже была замужем и не шла на контакт. Диноя предложила воспитать внука как собственного сына. Она нашла жреца.

— Вы присутствовали на ритуале?

— Да.

— Для чего?

— Мне объяснили, что это формальность, — скупо бросил он.

— Вы понимали, что ваша дочь может умереть?

— Да. Прежде чем согласиться, я прочел несколько книг. Обрывки старых знаний. Диноя была убеждена в том, что дочь выживет. Я согласился. Всегда мог вернуться к запасному плану.

Прикрыв глаза, Рианет прижалась к плечу Нэйра. Все происходящее просто убивало ее. Если мама действовала согласно своему воспитанию, то отец прекрасно понимал всю опасность происходящего и все равно… Все равно был готов рискнуть ее жизнью.

— Сколько лет было ребенку, когда вы провели ритуал.

— Десять лет.

Леди Дельсийе вздрогнула. Она была готова поклясться, что не помнит ничего об этом! Но…

«В одном из моих сундуков памяти лежит правда о Каштане. В другом… Вполне вероятно, что в другом притаился ритуал».

— Вспомните жреца. Вы слышали его голос. Чувствовали запах. Скрип ботинок по полу. Вы встречали его раньше.

Перед четой Дельсийе начала формироваться темная фигура. Рианет впилась в нее жадным взглядом, но, увы, через секунду она пропала.

— Что ж, очень жаль. Достаточно!

По глазам ударила вспышка, и через секунду они вновь были в том же самом зале.

— Родитель имеет многие права на своего ребенка. Но на магию права есть лишь у безымянных богов, — скупо проговорил монах. — Ваша вина очевидна.

— А мы зачем были нужны? — возмутился Талборд-младший.

— Вы уже полюбовались на изнанку, верно? — Монах внимательно посмотрел на молодого мага. — И на то, что она творит с незащищенными людьми. Сейчас вы будете отвечать на вопросы, и если мы усомнимся в ваших ответах, то вернемся к зеркальному озеру. Прошу всех пройти к левой стороне зала.

Рианет бросила взгляд на своих отца и мать. Дезориентированные, они сидели на полу. Обнимали сами себя за плечи и мелко дрожали.

— Разве не…

— Им помогут, — отрезал безымянный монах. — Прошу всех к левой стороне зала.

Обеспокоенная Рианет спешила к стене и постоянно оглядывалась. Наконец она заметила, что к родителям подошли монахи. Рассмотреть, что именно там происходит, леди Дельсийе уже не успела: зеленая драпировка с шелестом развернулась, и стала видна широкая арка.

— Рован Талборд и Рианет Дельсийе, подойдите к каменной чаше.

— Вон тот постамент с плоской тарелкой. Нет-нет, тот, что едва выше колена, — усмехнулся декан Лин-Торванс, — местные артефакты сильно устарели, н-да.

Найдя взглядом указанную вещь, Рианет поежилась. Над чашей клубился туман, и она была готова поспорить, что это часть изнанки мира.

— Встаньте друг напротив друга. Рован Талборд, как вы узнали о поврежденной Печати Рианет Дельсийе?

— Моя прабабушка была из рода Реввер, как и мать Рианет Дельсийе.

Рован избегал смотреть на свою бывшую невесту, в то время как сама Рианет предпочитала смотреть ему прямо в лицо.

«Я выиграла, ты проиграл», — вот что она хотела бы ему сказать. Но леди Дельсийе прекрасно понимала, как много поставлено на карту. Она не собиралась давать волю эмоциям. Ни за что.

Но зато она могла действовать Талборду на нервы. О да. Еще она собиралась сообщить ему, что встретила своего истинного.

«Или он того не стоит? Может, это будет мелочно?» — задумалась она.

— Это не ответ. Вы желаете вернуться в судебный зал?

— Я точно знал, что женщины Реввер ненормальные, — выпалил Талборд. — Они рвут душу своим дочерям и гордятся этим! Мой род… У нас есть трудности, и перенасыщенная силой супруга могла бы избавить нас от… От наносного.

— Наносным вы называете то заслуженное проклятье, которое поймал ваш прадед, когда обманом и силой взял в жену вашу прабабушку? Ту самую урожденную Реввер, — уточнил монах.

— Да, — скупо бросил Рован.

— Как я понимаю, ваш род с тех пор не развивался, — хмыкнула Рианет. — Действовал ты в прямом смысле дедовским методом.

— Я действовал во благо рода, — вспыхнул Талборд.

— И как, получилось? — с интересом спросила леди Дельсийе.

Нэйр стоял рядом с ней, лишь чуть-чуть не задевая ногой рунный круг, в центре которого покоился постамент с чашей.

— Рован Талборд, ваш ответ по-прежнему не полон.

— Прабабушка не захотела сделать то же самое для своей дочери. А потом от рода Реввер осталась одна лишь Диноя Дельсийе. И тогда я начал искать. От старой леди Талборд я знал, что сделать такую вещь может только храмовник. Это серьезное преступление, и, значит, человек должен быть близок к роду Реввер. Но назвать вам его имя я не смогу: он сам меня нашел. Убить не смог, но взял клятву. А потом я узнал про приступы Рианет и понял, что ее мать обработала свою дочь нужным способом.

— Каково ваше проклятье? — спросил Нэйр.

— На этот вопрос я отвечать не обязан.

— Никто из вас не способен увидеть Печать истинной, верно? — это уже сказал декан. — Такие проклятья можно снять только через храм.

— Это. Не. Ваше. Дело, — процедил Рован Талборд.

А после он бросил на отца долгий, полный невысказанной надежды взгляд. Но тот лишь покачал головой и жестом велел сыну продолжать.

— Мне больше нечего сказать.

— Рианет Дельсийе, что вы можете рассказать о ритуале?

— Ничего, — она спокойно улыбнулась, — в моей памяти нет этого момента.

— Если вы считаете…

— Я готова отправиться на изнанку и отвечать на вопросы там, — оборвала его леди Дельсийе, — только это ничего не изменит. Я… Я практиковалась в магии разума без присмотра наставника. Боюсь, что ритуал лежит в том же сундуке, что и смерть моего коня.

Рианет начало колотить. Внезапно стало очень холодно. Она обхватила себя руками за плечи и тут же зашипела от боли в содранных запястьях.

Что за… Она задрала рукав формы и осмотрела свою чистую, ни разу не раненную кожу.

А подняв взгляд на чашу, она успела увидеть, как взметнувшийся туман соткался во вполне узнаваемую человеческую фигуру. Это был тот самый храмовник, который помог ей пережить первый приступ!

— Этот допрос был нужен для того, чтобы вы вспомнили лицо преступника, — объяснил безымянный монах. — У вас есть вопросы?

— Что будет с моими родителями? — тут же спросила Рианет.

Как бы то ни было, а она не желала им смерти. И очень боялась, что придется прожить жизнь с таким грузом на сердце.

— Документы уже подготовлены для передачи в имперскую канцелярию, — монах нахмурился, — я ожидал другого вопроса. Что ж, я не могу позволить вам вскрыть опечатанный ящик, но… Храм определяет вину, а служащие имперской канцелярии это решение либо подтверждают, либо смягчают. Усилить наказание они не имеют права. Для вашей семьи рекомендовано следующее воздействие — лишить чету Дельсийе права на титулование, а род передать в руки наследника по мужской линии. Господ Балдреда и Диною переселить ближе к окраине Империи. Обязать наследника купить родителям дом и выплачивать пожизненную ренту. Также наследнику должен быть назначен опекун и воспитатель.

Монах немного помолчал, а после спохватился:

— Также наследник будет обязан выплатить вам девичью долю, которая будет находиться на вашем счету, но пользоваться вы этими деньгами не сможете, это ваше приданое. После свадьбы оно будет переведено на счет вашего супруга. Я не касался этих вопросов и воспроизвел их по памяти и, разумеется, в своей вольной интерпретации. А теперь я прошу вас покинуть храм. Ваше присутствие нарушает естественный ток магии.

Рианет подумала только о том, как хорошо, что ей не пришлось делать заявление об артефакте-иголке. Хоть и непонятно, для чего он был нужен. Наверное, для чаши. Но ведь и Рован встречался с тем монахом!

«Вероятно, они не знали обо всех этих артефактах», — предположила Рианет.

И, приняв руку Нэйра, последовала вместе с ним за деканом.

Едва лишь они покинули храм, как Лин-Торванс шумно выдохнул:

— Ты почувствовал?

— Да, — глухо проговорил Нэйр.

Рианет посмотрела на одного, затем на второго, а после тихо сказала:

— Вы можете ничего мне не объяснять. Главное, позовите, если потребуется моя помощь.

— Тебе досталось истинное сокровище, — кривовато улыбнулся декан, — береги ее. Второй истинной у тебя не будет.

Нэйр прижал Рианет к себе и, шало улыбнувшись, открыл портал, в который и увлек возлюбленную.

— Ты перенес нас в Санталь, — рассмеялась леди Дельсийе, — ох, морозно.

— Я просто хочу показать тебе его, — с теплом произнес Нэйр, — у нас и лето бывает, честно-честно. К тому же с той стороны гор — теплое море и мягкий песок.

— Меня не брали на курорты, — грустно улыбнулась Рианет. — Со мной всегда оставались наставница и стопка книг. Или перечень иных заданий.

Вместо слов Нэйр прижал ее к себе и крепко обнял. А затем, отстранившись, негромко свистнул.

— Кто-то должен прийти? — заинтересовалась Рианет и начала озираться.

Но она смотрела не туда. Внезапно с небес спустилась огромная птица, чей клюв был с человеческий локоть!

— Это Мивенара, — с теплом произнес Нэйр. — Моя рухха.

— Приятно познакомиться, — ошеломленно произнесла Рианет. — Вы очень впечатляете, леди Мивенара.

Рухха вскинула голову и заклекотала, ей вторил смех Нэйра:

— Ты первая, кто безоговорочно принял разумность руххов.

— Я читала о великих небесных странниках, что способны противостоять драконам, — негромко сказала Рианет. — Но никогда не могла представить. Воображение отказывало.

Раскинув крылья, рухха обернулась вокруг своей оси. Она явно хвасталась своим роскошным коричнево-золотым оперением!

— Вы прекрасны, леди Мивенара, — с почтением проговорила Рианет.

— Тогда, я надеюсь, ты не откажешься посмотреть на Санталь со спины Мивенары?

Рианет смогла только кивнуть и принять предложение Нэйра. Он потянул ее на себя и, подхватив любимую на руки, взлетел в воздух.

Оказалось, что на спине Мивенары есть седло, в него-то Нэйр и усадил Рианет.

— А ты? — Она обернулась на него.

— А я буду у тебя за спиной, — он крепко обнял ее за талию, — не бойся, я не упаду.

— Ты уже летал так?

— Мне было не с кем, но я знаю, что это возможно.

Едва договорив, он снова мелодично засвистел, и Мивенара плавным движением взмыла ввысь. Рианет не удержалась от восторженного крика.

Сначала они взлетели высоко-высоко к облакам, а после рухха перестала активно взмахивать крыльями и началось медленное планирование вниз.

— Это Санталь, главный замок. Слева скопление огней — это поселение охотников и собирателей трав. Там справа, видишь? Это храм.

— Такой красивый, — выдохнула Рианет, любуясь невесомым полупрозрачным строением. — Но разве вы не враждуете с храмовниками?

— Что бы ни происходило в миру, виновны ли в том боги? — спросил Нэйр. — В Сантале почитают жертву безымянных.

— Жертву?

— А разве нет? Они были людьми и отказались от всего человеческого. Прошли через невыносимые муки и навсегда растворились в изнанке мира.

— Подожди, но чудеса храма…

— Их магия осталась, — уверенно ответил Нэйр. — В каком-то смысле каждая молитва — это попытка коснуться наследия пожертвовавших собой магов. Изнанка сожрала их не сразу, долгие столетия они действительно приходили на помощь тем, ради кого отреклись от имен и жизней. Но постепенно они забывали себя.

— Это… Это ужасно. Если бы это стало известно всем, то люди бы сошли с ума, — прошептала Рианет. — Я ведь тоже верила, что где-то есть безымянные боги, которые придут на помощь.

— Наверное, мне не стоило говорить об этом, — виновато проговорил Нэйр.

— Нет, — Рианет покачала головой, — я не хочу, чтобы ты хранил от меня тайны только ради того, чтобы не ранить мое восприятие мира. Но откуда ты об этом знаешь?

Не ответив, Нэйр мелодично засвистел, и рухха направилась к храму.

— Оттуда, что все это произошло именно здесь, — шепнул он. — Храмовники сделали все, чтобы люди забыли о Сантале и Первом Храме.

— Безымянные боги были магами душ, верно?

— Абсолютно, — кивнул Нэйр.

— Но для чего храм забирал других магов? Им было мало богов?

— Им было мало силы. Жрецы действительно наделены невероятной силой. Они читают людские души как открытые книги, влияют на Печати Истинных и способны прорицать будущее. И не только прорицать, но и менять его. У нас есть Императрица лишь благодаря Верховному Жрецу, он нашел единственно возможный путь к ее воцарению*.

— Значит, ради этого Верховный убил кого-то?

Рианет остро сожалела, что не может видеть лицо любимого. Она положила свои руки на его ладони, покоившиеся на ее животе.

— Прости, если…

— Нет-нет, все в порядке.

Рухха приземлилась, и Нэйр помог Рианет соскользнуть на землю.

— Здесь нет жрецов. — Он провел ее сквозь распахнутые двери. — Сюда имеют доступ только потомки одного из безымянных.

— Один из них был твоим предком?

— Да.

В тишине они прошли сквозь молитвенный зал, затем направо и поднялись на вершину одной из башен.

— Она жила здесь, вместе с остальными магами душ. Раньше не знали, как пережить полное становление дара, и на всякий случай нас отселяли. Чтобы не покалечили ни себя, ни других. Они, безымянные, очень многое сделали для того, чтобы нынешние маги душ не умирали в расцвете лет.

— Но почитающие их храмовники убивают тех, кого они хотели защитить, — с горечью проговорила Рианет.

— Не все и не всегда. Нынешний Верховный черпает силу на изнанке. Он не пощадил себя, рискнул жизнью и прошел тот ритуал, что оставили боги. Истинная тайна в том, что каждый новый Верховный Жрец и сам немножечко безымянный бог. Но только если становится им честь по чести. И, конечно, за каждое особое воздействие ему приходится платить, но… Как правило, это того стоит.

— А те, кто не хотят рисковать…

— Те выкачивают силу из пойманных магов душ. Верховный был свято уверен, что искоренил эту ересь в рядах своих монахов, — Нэйр покачал головой, — такой старый и такой наивный.

— Надеюсь, его спасут, — поежилась Рианет.

— Иначе он будет выпит первым, — согласился Нэйр.

Затем, сконфузившись, он взлохматил волосы и повернулся к любимой.

— Не на такую тему я хотел с тобой поговорить.

— А на какую? — Она с улыбкой на него посмотрела.

Нэйр подошел ближе. Затем еще немного ближе и затем, склонившись, тихо спросил:

— Я могу тебя поцеловать?

— Да, — выдохнула она.

Первое соприкосновение губ было как удар молнией. Как живительный глоток воздуха после длительного удушья. Рианет не понимала, как она могла так долго жить без прикосновений любимого человека. Без его поцелуев и объятий.

Они целовались на продуваемой всеми ветрами башне, и казалось, что нет и никогда не будет большего счастья.

— Ты моя жизнь, — выдохнул Нэйр, — без тебя меня просто нет.

— Я люблю тебя. — Рианет сморгнула выступившие слезы. — До боли.

Они не покидали Первый Храм, пока на небе не выступили звезды. И даже после они еще немного задержались: Мивенара подняла их выше облаков, чтобы влюбленные могли загадать желание. В конце концов, Рианет ведь хотела лежать и смотреть на звезды? На спине руххи это оказалось даже увлекательней, чем на траве академического парка!

Возвращаться в Академию совершенно не хотелось, но, к сожалению, пришлось. Распрощавшись на лестнице, Рианет и Нэйр разошлись по своим этажам.

В комнате леди Дельсийе встретили горячий чай и любопытная подруга.

— Я была готова к твоему возвращению, — подмигнула Деорис. — Там, в углу, к слову, твои книги. Не забыла про эссе для Придиры?

— Тц. — Рианет без сил плюхнулась на постель. — Сейчас я сбегаю до душевых, потом все расскажу.

Правда, по итогу о некоторых моментах леди Дельсийе все-таки умолчала. Деорис была куда более религиозна, и Рианет боялась, что новые знания причинят подруге боль.

«К тому же все может оказаться не так», — справедливо подумала Рианет.

— Значит, получается, что к твоему брату они тоже были жестоки?

Свет уже был погашен, когда Деорис подняла этот вопрос.

— Получается, — согласилась Рианет. — Они хотели заменить его на одаренного внука.

— Значит, все к лучшему, — хмыкнула госпожа Брихт. — Я спрашивала карты о тебе и твоей семье, пока вы были в храме. У твоего брата впереди все гладко. Наверное, вы сможете найти общий язык.

— Если захотим, — уточнила Рианет.

Она все чаще думала о том, что они с Нэйром вряд ли будут покидать далекий Санталь. Сколько лет уйдет на то, чтобы познакомиться с княжеством? А на то, чтобы научиться там жить? Будут ли у нее силы, чтобы поддерживать контакты с кем-либо еще, кроме Деорис?

— Он будет скучать по Диное Дельсийе, — уверенно произнесла Рианет, когда тишина стала совсем невыносимой. — Будет винить во всем отца и меня. Мамин сын.

— Думаешь?

— Уверена, — хмыкнула Рианет. — Да я и не против: вероятно, так ему будет легче. И потом, никто ему не запретит навещать родителей. Не удивлюсь, если он переедет к ним.

— У него будет опекун, — напомнила Деорис.

— Это всего на несколько лет, — отозвалась леди Дельсийе. — Неважно. Я, наверное, закончила со всем этим. Хотелось бы, чтобы родители меня любили. Нет? Что ж, я это переживу. Самое главное, что моей вины нет ни в чьей смерти.

— Ты же понимаешь, что если бы их приговорили к казни, то в этом тоже не было бы твоей вины?

Фыркнув, Рианет накрылась одеялом с головой. Все, что сейчас происходит с четой Дельсийе, — это результат их собственных усилий. Закон един для всех, но… Сердце не голова и логику воспринимает с трудом. Рианет все равно никогда не сможет с равнодушием отнестись к смерти своих родителей.

«Зато теперь они на дальнем конце Империи, и больше мы никогда не встретимся», — пообещала сама себе леди Дельсийе и прикрыла глаза.

Сон приходил тяжело. Она ворочалась, вздыхала, скидывала одеяло и подбирала его назад.

Невыносимо.

Усевшись на постели, она решила заварить успокоительных травок и…

За окном танцевали болотные огоньки.

«Я уже сплю, — осознала Рианет. — Это снова тот самый сон».

Где-то далеко послышалось лошадиное ржание. Спину захолодило так, будто она лежит на ледяном камне.

В груди застыл крик.

«Беги, — тихий потусторонний шепот. — Беги, ну же».

Она знала, знала, куда ей нужно.

Нэйр!

«Ты должна понимать, что чувствуют люди, когда теряют что-то ценное…» — голос Динои Дельсийе ввинчивался в уши.

Рианет бежала изо всех сил, но реальность менялась слишком медленно. Когда она добралась до центральной лестницы общежития, во рту уже скопилась кровь.

«Это твоя вина. Ты забрала силу у моего мальчика, а теперь отняла жизнь у ни в чем не повинного жеребенка».

Рианет без сил опустилась на пол. Она пыталась заткнуть уши, но голос звучал изнутри ее собственной головы.

Как и звонкое лошадиное ржание — так Каштан приветствовал свою любимую хозяйку. И только сейчас Рианет с удивлением вспомнила, что он был всего лишь смешным голенастым жеребенком. Почему она думала, что он был взрослым?

Потому что не хотела помнить. Потому что хотела обмануть себя.

Общежитие исчезло. Рианет оказалась посреди болота. Испуганные огоньки кружились вокруг нее, но она видела лишь сундуки. Старые, чуть растрескавшиеся, полностью открытые сундуки.

«Ты смеешь просить за него? Ты смеешь молить о пощаде, но разве ты была добра к своей семье?»

Диноя Дельсийе ненавидела свою дочь за то, что нерожденная малышка впитала всю свободную магию матери. За то, над чем девочка не имела власти. За то, что жертва матери оказалась бессмысленной и бесполезной.

Теперь Рианет знала, что Диноя должна была родить Балдреду одаренного наследника, после чего она была бы свободна и могла бы уйти со своим незнатным истинным, на которого ей указал тот самый храмовник, что уничтожил Печать. Но вначале родилась дочь, затем бесполезный сын, а затем она узнала, что ее истинный мертв. Был убит в тот же день, когда стало известно о ее беременности.

Раскинув руки, Рианет без сил улеглась на поверхность воды. Темная, таинственная, она держала ее тело как земля, но… С каждым новым воспоминанием леди Дельсийе погружалась все глубже и глубже. Болотные огоньки метались над ней, но не смели касаться воды.

Темные воды сомкнулись над Рианет, и она закрыла глаза. Тихо. Спокойно. Потом она проснется, и все будет хорошо.

Это всего лишь сон.

Во сне нельзя умереть, верно?

Неверно!

Не имея возможности вздохнуть, Рианет рванулась вверх, туда, где светили болотные огни. Но вода оказалась плотной. Леди Дельсийе билась изо всех сил, но погружалась на дно все быстрей.

Что-то темное заслонило болотные огни, и леди Дельсийе в отчаянии закрыла глаза.

Надо проснуться. Надо проснуться.

Она щипала себя за руки, было больно, но проснуться не получалось.

Да будьте вы прокляты!

«Нэйр, прости меня. — Из-под сомкнутых век выступила одинокая слезинка, тут же ставшая частью темной воды. — Прости, я такая слабая».

Сильные руки обхватили ее талию. Давление воды исчезло, и она, закашлявшись, вцепилась в своего спасителя.

— С ума меня сведешь. — Нэйр крепко-накрепко прижал к себе Рианет. — Как ты забрела так далеко?

— Это изнанка? — Она еще крепче прижалась к его груди. — Я часто здесь бываю. И тебя видела. Тут есть друзья, болотные огоньки.

Рианет говорила невпопад, частила и перескакивала с одного на другое. В ее голове звучали голоса всех забытых воспоминаний, и она пыталась хоть как-то их заглушить.

— Отсюда до изнанки полшага. — Маг прижался губами к макушке любимой. — Значит, отсюда ты увидела прореху в защите Академии?

Прикосновения Нэйра успокаивали жуткую какофонию, что сводила леди Дельсийе с ума.

— Да. Мне показали огоньки. — Она слабо улыбнулась.

— Это то, что осталось от духа Академии. — Нэйр протянул руку и коснулся одного из тускловатых светлячков. — Никто не знает, что с ним случилось. Я вижу, что с твоей душой не все в порядке.

— Все мои воспоминания вернулись, — проговорила она тусклым голосом. — И мне снова хочется засунуть их обратно…

— Расскажи мне, — попросил Нэйр и подхватил любимую на руки. — Давай сядем у корней вон того дуба, будет удобней. Нам пока нельзя возвращаться, я чувствую, что твое тело не справится с буйством ментальной энергии.

Рианет согласно кивнула и тихо-тихо заговорила. Рассказала о том, как Диноя Дельсийе дала ей яблоки для жеребенка. И как Каштан медленно и мучительно умирал. Она оставалась с ним и одновременно умоляла пришедшую мать позвать целителя.

— Она назвала это уроком, — с горечью и презрением произнесла Рианет, — она считала, что я несу ответственность за то, что в ее теле не осталось свободной магии.

Мелкие и крупные обиды копились как снежный ком, но маленькая Рианет все равно хотела любить свою семью. Ведь нельзя ненавидеть и презирать родную кровь. Поэтому она решила забыть все то, что причиняло ей боль. Сундуки копились.

— И тогда я придумала, что можно вообразить один большой сундук для всех маленьких. — Она тихо рассмеялась. — Но что самое странное, любовь и уважение к родителям не вернулись. Я чувствовала что-то вроде ответственности. И очень этого стыдилась. У меня были деньги, наряды и драгоценности, у меня была такая же жизнь, как у сотен других юных леди. Но я была недовольна. Из-за забытых воспоминаний я считала себя эгоисткой. Наверное, поэтому и решилась на поступление в Академию. Ведь я уже была не самой лучшей дочерью, так что и терять мне было особо нечего.

Удивительно, но с каждым сказанным словом ей становилось легче. Головная боль стихала, а воспоминания… Воспоминания опускались на самое дно памяти. Туда, где им самое место.

*События описываются в дилогии «Императорский отбор, или Его строптивое счастье».