Эльфийка-оборотень (СИ)

19

Стори вошла в общий зал гостиницы вслед за подругами, опустив голову, и скрыв лицо под капюшоном, но ее, конечно же, все равно узнали. В зале стоял шум и гвалт, но как только девушки закрыли за собой дверь — все голоса стихли. Тауир тут же поднялся со своего места и со скрипом отодвинул стул, намереваясь двинуться в сторону своей девушки, но его опередил Бладен. Он встал из-за стола, и широким шагом пошел к Стори.

— Сто-ори, — он раскинул руки и обнял ее, — наша дорогая Стори. И зачем же ты скрывала от нас?..

— Не знаю, — она оглядела зал, где сидели встревоженные артисты, ставшие уже ей друзьями. Да что там — практически семьей, родными! И тут Стори ощутила, как все они переживают и волнуются, как хотят помочь. Словно на мгновение волчий нюх вернулся к ней. Девушку вдруг накрыла такая волна чужой заботы, что она уткнулась в широкую грудь Бладена, и расплакалась.

Сзади к ней подошел Тауир, обнял за талию и шепнул в ухо:

— Не плачь, глупая, все хорошо. Мы отвезем вас с Кнутом в Кранной, и ты станешь той, кем родилась. А я буду любить тебя любой. Я тебя люблю, Стори!

— И я! — Она повернулась к оборотню, и обхватила его за шею. — а я люблю тебя! Но Кнут! — Стори обернулась на Бладена, — его надо поймать, как мы это сделаем?

— Да мы уже! — Из-за стола подал голос Хари. — Он в соседней клетке с медведем сидит.

— Что? Как вы смогли?..

— Ха! — Рассмеялся Бладен, обнимая дочь за плечо, — если я с медведем справляюсь, что мне волк-то! Схватили, в клетку усадили, сюда привезли — делов то! — И он согнул свободную руку, демонстрируя мышцы, заметные даже сквозь рубашку.

— На самом деле, это Тауир его в клетку загнал, — шепнул один из жонглеров.

— Что? Тауир? — Она снова повернулась к парню, — ты? — Он только закатил глаза, и широко улыбнулся.

— Ка-аюсь, — признался Бладен, и уставился на Тауира, заставляя его краснеть. — Наш оборотень как обернулся, да как зарычал! Твой Кнут и попятился, поджав хвост. Осталось только загнать его в нужное направление. Да Кнут и сам в клетку нырнул, надеясь там укрыться. Ух, вот зрелище было!

— Ну вот, а я все попустила! Как всегда! — Сокрушалась Йойн. — И жди теперь, когда Тауир обернется снова.

— Это правда? — Спросила Стори оборотня.

— Чистая! — он поцеловал ее в нос. — Скоро мы сможем оборачиваться вместе. Эх, а я все гадал, откуда ты так много знаешь об оборотнях, откуда у тебя травы для отвара, и почему ты не любишь серебро. А ты, оказывается, такая же как я.

— Наполовину, — напомнила Стори.

— Да, а наполовину — прекрасная эльфийка. Так что, — он обратился к Бладену, — когда выезжаем?

— Завтра? — Предположила Йойн, но Бладен покачал головой.

— Послезавтра? — Выкрикнул Хари, но и он не угадал.

— Через неделю?

— Весной.

— Что? — Йойн и Сафода непонимающе захлопали глазами, а остальные артисты начали переглядываться. — Так нескоро?

— Да! И не в первый день весны, а тогда, когда снег сойдет! — отрезал Бладен. — Не позволю вам отправляться в путь зимой.

— Ну па-ап!

— Что «пап»? Ты вообще никуда не поедешь! Я отпущу только Стори с Кнутом, а сопровождать их поставлю Галдра, Фо, Хари и, конечно, Тауира. Этой компании и так будет достаточно. А ты…

— Хари? Почему Харидуру можно, а мне нет!

— Хари я разрешила, — ответила Фо, — а ты все еще должна папу слушаться. И вообще, хватит. Давайте поговорим о поездке позже. — Сафода сладко зевнула. — Спать очень хочется. Думаю, эта ночь была тяжело для всех нас. — И она направилась наверх, в комнату, шепча себе под нос — терпеть не могу такие празднички…

— И то правда! — Поддержал ее Бладен, и артисты тут же с облегченными вздохами принялись вставать из-за стола. — Стори, можешь родителям письмо писать, что весной вернешься в прежнем обличии. А уж навсегда, или только в гости — тебе самой решать.

— Я позабочусь о том, чтобы решение было правильным, — шепнул Бладену проходивший мимо него Тауир. Хоть Стори и лишилась волчьего слуха, но эльфийский тоже был остр, и фразу она прекрасно расслышала, и только улыбнулась ей.

Оставалось оповестить краннойских подруг — Эдеам и Иишу, которые обещали проштудировать старый фолиант Канэда, что оставила им Стори, и помочь с обрядом. Ну и дождаться весны, само собой.

Снег еще не окончательно растаял, когда балаган спустился вниз, покинув Дрийси, и двинулся между ручьев в сторону юга. Тогда же, в один из солнечных и уже теплых дней, Стори получила письмо от Ииши и Эдеам, что все готово для обряда, и они уже ждут ее в Кранное.

«Приезжай в выходные. Мы тайно проникнем на обрядную площадку, пока все будут праздновать Веселую ночь, и если действовать будем тихо и быстро — у нас все получится».

Тогда же Стори понесла это письмо Бладену, который занимался кормлением во дворе небольшой гостиницы зверей в клетках, среди которых был и Кнут.

— Ну… — Задумался Бладен, — я думаю, что вы уже можете выезжать в Кранной. Если ты готова, конечно.

— Дождаться бы, пока дороги подсохнут, — сказала, стоящая у ведра с мясом Сафода. Видно было, что она нервничает. Тауир говорил, что ощущает ее волнение. Фо боится Кранноя, эльфов, и той магии, которой они обладают. Этим она поделилась с Тауиром, когда он спросил о причинах ее переживаний, но оставаться с балаганом девушка категорически отказалась. Стори такое рвение подруги помочь ей, несмотря на собственные страхи, оценила.

— Ничего, все будет хорошо, доберемся и так. — Ответила Стори. — Завтра займемся приготовлениями, и, думаю, на послезавтра на рассвете уже сможем двинуться в путь. Вы же одолжите нам одну повозку для клетки?

— И для клетки, и для вас. И пару лошадей. Все что нужно, Стори. — Бладен вытащил из ведра большой кусок мяса, и отдал его своему медведю. — Вы главное возвращайтесь скорее.

В назначенное утро, когда солнце еще только-только начало показываться из-за верхушек деревьев, пятерка путешественников была готова к отъезду. Кнут испуганно метался по клетке, которую установили на повозке, Мэлло сидел на плече у Стори, а осмелевшая Нурвил зависла в воздухе около ее виска. Остальные артисты, сонные, вышли из гостиницы, чтобы попрощаться и пожелать счастливого пути друзьям. Все были напряжены и взволнованны, даже Йойн, которая все это время умоляла отца отпустить и ее, была очень серьезна, но на странность спокойна. Стори думала, что девчонка и тут закатит истерику и попытается в последний раз уговорить отца, но Йойн, кажется, смирилась со своей участью.

Стори прямо перед отъездом написала письмо для подруг: «Выезжаем, ждите через неделю, может быть чуть позже», и отдала его Нурвил, в задачу которой входило незаметно для Лучлот передать его Иише и Эдеам. Когда все наобнимались и напрощались (а Мохри и Тангарая еще и вручили ребятам по сумке с пирожками и леденцами), группа наконец выехала из небольшого городка, где на пару дней остановился балаган. Повозкой, запряженной двумя самыми сильными лошадьми, к которой была присоединена телега с клеткой тут же сел управлять Хари, и Фо пристроилась рядом с братом. Стори и Тауир ехали верхом по обе стороны от Кнута, а очень серьезный Галдр, заранее всем недовольный и глядящий вокруг исподлобья, ехал позади клетки.

Если поначалу все были напряжены и угрюмы, то через несколько часов пути по большому тракту, снег с которого сошел и лужи подсохли, ребята развеселились. Фо вдохнула теплеющий весенний воздух полной грудью, и сняла капюшон.

— Ого! А голову-то припекает! — Сказала она. Галдр улыбнулся, глядя на свою девушку, а Стори с Тауиром переглядывались друг с другой через прутья клетки, и смеялись.

К вечеру вернулась Нурвил с новостями.

— Письмо доставлено и прочитано, эльфийки уже готовятся к обряду. Лучлот я замечена не была, — с серьезным видом сказала она.

На ночь решено было не останавливать, а пусть и медленно, но двигаться в сторону лесного эльфийского поселения. Тем более, что ночь была сухой и теплой, а дорога под ногами удобной и ровной. Так же думали и многие другие путешественники, и попутчиков и встречных энни у ребят было много. Многие интересовались о волке: откуда он, зачем он ребятам, и куда его везут. Тогда пригождалась легенда Стори, рассказанная балаганщикам в их первую встречу — волк напал на эльфийское поселение, а Стори с друзьями поймали его, и везут обратно, чтобы расправиться.

— И как вы только поймали его, такого здоровенного? — Удивлялись одни.

— Да стрелу ему в лоб или мечом поперек шеи прямо сейчас, и делов! — Злобно возмущались другие.

Третьи просто глазели и молчали. А Кнут рычал, скалился и жался в угол клетки. Он был очень напуган, и это расстраивало Стори.

— Ничего, скоро ты вернешь его, и он будет таким же, как и прежде. — Старался успокоить Стори оборотень.

Ей хотелось скорее-скорее добраться до Кранноя и завершить это страшное и пугающее дело — обряд. В прошлый раз из Тираса отец вез ее и Лучлот почти две недели. Ехал медленно специально, чтобы потянуть время. Очень уж ему не хотелось посещать Кранной. Сейчас Стори не хочется оказываться в лесном городе еще сильнее, чем отцу, но что делать. Она знает, что чем скорее приедет туда, тем скорее и уедет оттуда. Навсегда. Жаль, но скорее всего после обряда она никогда больше не увидит своих подруг, которые рискуя, готовятся ей помочь.

Остановились на ночлег только на следующую ночь. Въехали в лес, выбрали сухую поляну и разожгли костер. Хари не стал даже ужинать, настолько умотался. Он сразу же залез в повозку, завернулся в одеяло, и уснул. Галдр с Фо хоть и старались держаться, но тоже ушли спать сразу после ужина, и у костра остались только Стори и Тауир, выносливые эльф и оборотень.

— Вот же запахи, — Тауир сделал глубокий вдох и блаженно зажмурился. — Запахи весеннего леса.

— Не дразни, — насупилась Стори, пододвигаясь к нему. Тауир обнял девушку за плечо.

— Жаль, что ты не ощущаешь тех ароматов, что я сейчас. Но ничего, на обратном пути из Кранноя ты уже сможешь наслаждаться ими, так же как и я.

— На обратном пути куда?

— В балаган, конечно! Или ты решила вернуться к родителям в Тирас? Учти, я и там от тебя не отстану. Твоим родителям придется тебя полюбить.

— Они полюбят, — уверила его Стори. — И будут очень радоваться каждый раз, когда ты будешь приезжать к ним в гости… вместе со мной.

— А потом и не только с тобой, — разулыбался Тауир, но тут же его лицо стало серьезным — Слышала?

— Слышала что-то, да. Шорох какой-то в кустах. А что такого? Лес же, мало ли, какой зверек по кустам лазает?

— Нет, это не зверек, — оборотень отпустил Стори и встал с бревна. — Чувствую человека и лошадь. Кажется, за нами кто-то следит.

Стори тоже резко поднялась на ноги, и принялась шарить взглядом по земле, надеясь найти какую-нибдуь большую палку. Она знала, что иногда на путников нападают разбойники, и готова была отбиваться. Обычно Мэлло предупреждал ее, если видел в лесу кого-то подозрительного (а для него подозрительными были все!), но сейчас он тоже спал в повозке, и кто-то вполне себе мог незамеченным пробраться к ним в лагерь. Что делать? Кричать,? Драться? Будить Галдра?

— Тауир! — Крикнула Стори, видя, что его лицо темнеет. Парень был готов обратиться. Снова! — Нет, не надо!

Говорят, что если делать это слишком часто, однажды можно не вернуться обратно. Любой оборотень может остаться волком на всю жизнь — так рассказывала ей мама, и это знает любой оборотень. Знает и Тауир, но почему-то игнорирует предостережения.

От крика проснулся Галдр, и выскочил из повозки.

— Стори, что случилось? — И тут он увидел своего друга. Галдр все понял и вытащил меч из ножен. — В чем дело?

— Кто-то в кустах! Человек! — ответила Стори, а Тауир уже стоял на четвереньках. Кнут в клетке почуял волка и зарычал, а кусты зашевелились. Тауир-волк ощетинился, Галдр встал в боевую позицию, а Стори затаила дыхание.

— Тише вы, тише! — Раздался знакомый голов, и уз кустов вылезла… Йойн.

— Ты?! — Одновременно закричали Стори и Галдр, а Тауир, зарычав, ринулся в противоположные кусты. Первым в себя пришел Галдр, он подскочил к виновато опустившей голову девочке, и принялся трясти ее за плечи:

— Ты, голова дурная, что ту делаешь? Мы же тебя с балаганом оставляли!

— Э-э-эй, хва-ати-ит, — молила она. От шума проснулись и Фо с Хари, и вылезли из повозки, сонно потирая глаза.

Ой, что сейчас будет, — подумала Стори. Сафода же такой скандал Йойн закатит…

— Что у вас тут случилось, чего орете?

— Да! — поддержал сестру Хари. — если сами выспались, дайте и другим поспать, а… погодите… Йойн?

— Да я, я! — Завизжала она, — скажите этому ненормальному, чтобы перестал меня трясти-и-и!

Фо подошла к Галдру.

— Отпусти-ка ее, милый. Я сама разберусь с этой искательницей приключений. И она увела айкающую и ойкающую Йойн за ухо в кусты. Стори так и оставалась стоять неподвижно, прислушиваясь к недовольному шепоту Фо, пока из кустов не вышел Тауир.

— Пойдем, сами разберутся.

— Как ты?

— Нормально, только вот есть теперь очень хочется.

Сафода так же за ухо привела Йойн к костру, когда все уже расселись с тарелками.

— Вы ешьте, и обратно спать идите, — виновато проговорила Стори, глядя на окончательно проснувшихся друзей. Она вручила тарелку и Йойн, и присела рядом с Тауиром.

— Ага, поспишь тут с вами. То крики какие-то, то волки, то вон — сбегающие из дома малолетки.

— Так ты сбежала! — Ахнула Стори.

— А ты думала, что папа отпустил? Сбежала, конечно. Но я ему записку оставила.

— Тебе что, приключений и путешествий с балаганом мало? — Усмехнулся Галдр.

— Мало! Я Кранной хочу посмотреть, а кто наш балаган туда пустит?

— Ладно уж, с нами поедешь. На то, чтобы тебя обратно отправить. У нас нет времени. — Решил Тауир.

— И сил нет. — Фо посмотрела на светлеющее небо. — Выезжать скоро, ешьте, сил набирайтесь.

Они ели в тишине, когда Йойн вдруг тяжело вздохнула, отставила стакан, и тихо-тихо запела без музыки:

Хари, услышав явно знакомые напевы, тут же принялся настукивать ритм по тарелке, и Фо допела, своим красивым, чуть хрипловатым и уставшим голосом:

Допела, и тут же поднявшись, отправилась в повозку.

— Что это она? — Решилась спросить Стори. — О море вспомнила, да еще так грустно спела…

— У нее бывает. Это песня ее отца, — объяснил Хари. Остальные, кажется, об этом знали.

— Он моряк?

— Был. А может быть и есть. Он пропал. Вернее, просто как-то раз не вернулся. Сафода тогда еще маленькая была, а я вообще не родился, и мама не познакомилась с моим отцом. Но песню, что пел ее папа, она запомнила. К тому же, мама потом часто пела ее нам.

— Ждала мужа, наверное… Вспоминала…

— Ждала, — вздохнул Хари. — И часто грустила по этому поводу. Эх, Фо! Вот любит она вспоминать всякое грустное! Прямо настроение портит. А утро такое хорошее…

Этим же утром сонная и грустная команда отправилась дальше. Лучше всех себя чувствовали, кажется, лошади, Кнут, Мэлло, парящий над деревьями, и Йойн, скачущая впереди всех.