Энн в Редмонде

Глава пятнадцатая ЖИТЕЛИ ДОМИКА ПАТТИ ПРИТИРАЮТСЯ ДРУГ К ДРУГУ

— Ой, как здесь уютно — даже лучше, чем дома, — восхищенно воскликнула Филиппа Гордон. Они все сидели в гостиной Домика Патти — Энн, Присцилла, Фил, Стелла, тетя Джемсина, Бандит, Джозеф и Сара-кошка, а также Гог и Магог. На стенах плясали тени от камина, кошки мурлыкали, в вазе на столе стоял огромный букет золотистых хризантем, которые прислал один из поклонников Фил. Обитатели Домика Патти прожили вместе уже три недели и уверились, что их эксперимент увенчался успехом.

Когда пришло время возвращаться в Кингспорт, Энн без особого сожаления рассталась с Эвонли. Последние недели каникул оказались не из приятных. «Искупление» было напечатано в газетах, выходивших на острове, а на прилавке в магазине мистера Блэра лежала стопка розовых, голубых и зеленых брошюр с ее рассказом, которые он выдавал каждому покупателю. Связку брошюр «на память» он прислал и Энн, но она тут же бросила ее в печку. Собственно, никто в Эвонли, кроме самой Энн, не считал, что она как-то унизила себя, написав этот рассказ, — наоборот, все ею восхищались. Не такое простое дело получить первую премию! Многочисленные друзья Энн взирали на нее с уважением, недруги — с презрительной завистью. Джози Пайн утверждала, что Энн откуда-то списала рассказ: она, Джози, точно помнит, что уже где-то его читала. Семейство Слоунов, которые уже знали, что Энн отказала Чарли, говорили, что написать рассказик может всякий и в этом нет никакой особой доблести. Тетя Атосса выразила сожаление по поводу занятий Энн литературой: никто из уроженцев Эвонли никогда не стал бы писать романы. Вот что получается, когда удочеряют сирот без роду и племени. Даже миссис Рэйчел Линд не была уверена, прилично ли заниматься писательством, хотя двадцать пять долларов почти примирили ее с этим не совсем добропорядочным занятием.

— Просто удивительно, что за какие-то глупые выдумки платят такие деньги, — качала она головой со смесью гордости и неодобрения.

В общем, Энн уехала из Эвонли с облегчением. А как приятно было прийти в университет умудренной жизнью второкурсницей и в первый день учебного года встретить толпу друзей и знакомых. В вестибюле университета Энн увидела Присциллу и Стеллу, Джильберта и Чарли, который просто лопался от важности, — как же, он уже не какой-нибудь первокурсник! — Филиппу, так и не решившую дилемму Алека — Алонсо, и Зануду Сперджена Макферсона. После окончания Куинс-колледжа Зануда учительствовал, но его мать решила, что пора ему бросать это занятие и поступать в Редмонд учиться на пастора. Бедному Зануде не повезло: в первый же день полдюжины безжалостных второкурсников, живших с ним в одном пансионе, напали на него ночью и остригли ему полголовы наголо. Так Зануда и ходил, пока волосы не выросли. Он горько признался Энн, что порой сомневайся, есть ли у него призвание к духовной карьере.

Тетя Джемсина приехала только тогда, когда все в Доме было готово. Мисс Патти послала Энн ключ вместе с письмом, в котором написала, что Гог и Магог находятся в коробке под кроватью в комнате для гостей и что их можно достать оттуда и поставить на место. Еще она добавила в постскриптуме, что они с сестрой заново оклеили гостиную обоями всего пять лет назад, и просила, чтобы девушки не дырявили их гвоздями для картин. В остальном мисс Патти целиком полагалась на Энн.

С каким наслаждением девушки обживали свой новый дом! Как сказала Фил, это было почти то же самое, что выйти замуж, только лучше: занимаешься устройством нового дома, а муж не путается под ногами. Все привезли с собой что-нибудь для украшения своего нового жилища. Фил, Присцилла и Стелла понаставили повсюду безделушек и понавешали картин, пренебрегая целостностью новых обоев мисс Патти.

— Будем уезжать, заткнем дырки замазкой — она и не заметит, — сказали они Энн, когда та стала возражать против их бесцеремонного обращения с чужой собственностью.

Мисс Ада на прощанье вручила Энн и Присцилле одну из своих вышитых подушечек. Марилла прислала несколько банок с вареньем, а миссис Линд подарила Энн стеганое одеяло и вдобавок одолжила во временное пользование еще пять таких одеял.

— Бери-бери, — решительно сказала она Энн. — Чем им лежать на чердаке без дела, пусть от них лучше польза будет. А так их только моль съест.

Однако ни одна моль не осмелилась бы приблизиться к этим одеялам — от них так разило нафталином, что их пришлось на две недели развесить в саду, чтобы выветрился запах. На аристократической Споффорд-авеню такого зрелища еще ни разу не видели. Старый миллионер, живший с ними по соседству, пришел к девушкам с просьбой продать ему роскошное одеяло с красными тюльпанами по желтому полю, которое миссис Рэйчел подарила Энн. Он сказал, что его мать шила похожие одеяла и ему хочется иметь такое в память о ней. Энн отказалась продать одеяло, чем его сильно огорчила, не написала миссис Линд. Польщенная миссис Линд написала в ответ, что у нее есть еще одно, точно такое же. Так что табачный король получил-таки одеяло и застелил им свою постель — к великому неудовольствию аристократической супруги.

Одеяла миссис Линд оказались весьма кстати, поскольку в Домике Патти, кроме достоинств, обнаружились и недостатки. В нем было довольно холодно, поэтому когда по ночам начались заморозки, девушки с наслаждением залезали под теплые одеяла миссис Линд и надеялись, что Бог вознаградит ее за это доброе дело. Энн поселилась в голубой комнате, которая ей так пришлась по душе еще весной. Присцилла и Стелла жили вместе в большой комнате. Фил вполне устраивала маленькая комнатка над кухней, а тете Джемсине досталась сообщавшаяся с гостиной комната на первом этаже. Бандит поначалу спал на пороге.

Бандит появился в доме следующим образом. Как-то раз по дороге из университета домой Энн заметила, что встречные прохожие поглядывают на нее с улыбкой. «В чем дело? — подумала Энн. — Шляпка, что ли, съехала набок?» Она стала озираться и увидела Бандита.

Оказывается, все это время за ней по пятам следовал весьма неприглядный представитель кошачьего племени. Это был уже взрослый кот, тощий, грязный, с оборванными ушами, заплывшим глазом и распухшей щекой. Определить его цвет одним словом не представлялось возможным. Казалось, что он поначалу был черный, а потом его опалили. Мех его к тому же торчал клоками и зиял пролысинами.

Энн крикнула «брысь!», но это не помогло. Пока она стояла на месте, он сидел и укоризненно смотрел на нее своим единственным здоровым глазом; как только она шла дальше, он следовал за нею. Дойдя до калитки Домика Патти, Энн безжалостно захлопнула ее перед носом кота, решив, что на этом ее знакомство с ним окончено. Но когда через четверть часа Фил открыла дверь, она обнаружила на ступеньке крыльца ржаво-черного кота. Мало того, он моментально ринулся в дом и с ликующим «мяу!» прыгнул Энн на колени.

— Энн, — сурово спросила Стелла, — это твое животное?

— Вовсе нет, — с негодованием отреклась от кота Энн. — Он увязался за мной по дороге и шел до самого дома. Слезай с колен, грязная тварь! Я ничего не имею против приличных чистых кошек, но ты мне совсем не нравишься.

Однако кот не разделял чувств девушки. Он свернулся клубочком у нее на коленях и принялся мурлыкать.

— Он тебя удочерил, — засмеялась Присцилла.

— Так я ему и дамся! — проворчала Энн.

— Бедняга совсем отощал, — посочувствовала коту Фил. — Смотрите — кожа да кости.

— Ну что ж, — согласилась Энн скрепя сердце, — давайте его хорошенько накормим и отправим восвояси.

Кота накормили и выставили за дверь, но утром опять нашли его на крыльце. Так он и продолжал жить на крыльце, проникая в дом едва открывалась дверь. Холодный прием его отнюдь не обескуражил, но привязан он был только к Энн. Девушки из жалости кормили его, однако по прошествии недели решили, что надо как-то избавляться от животного. Кот выглядел значительно лучше, чем в первый день: заплывший глаз открылся, опухоль на щеке опала, он заметно поправился и даже иногда стал умываться.

— Все равно мы не можем оставить его у себя, — заявила Стелла. — На следующей неделе приедет тетя Джемсина и привезет Кошку-Сару. Не держать же нам двух кошек! Да к тому же этот драный кот будет все время драться с Сарой. Видно, что он по натуре бандит. Вчера он сражался с котом табачного короля и задал ему хорошую трепку.

— Да, надо от него избавиться. — Энн сердито поглядела на предмет обсуждения, который с видом невыразимой кротости свернулся на коврике перед камином. — Но как? Как могут четыре беспомощные женщины избавиться от кота, который не согласен, чтобы от _Него избавлялись?

— Надо усыпить его хлороформом, — деловито предложила Фил. — Это самый человечный способ.

— Будто мы умеем усыплять котов хлороформом, — усмехнулась Энн.

— Я умею. Это один из моих, увы, слишком немногих талантов. Мне приходилось дома усыплять кошек. Утром даешь ей поесть, потом суешь ее в мешок — у нас есть такой в кладовке — и опрокидываешь над ней ящик. Берешь бутылочку хлороформа, открываешь пробку и ставишь под ящик. На ящик кладешь что-нибудь тяжелое и оставляешь его так до вечера. А вечером находишь мирно свернувшуюся — как будто во сне — мертвую кошку. Смерть совершенно безболезненна.

— Тебя послушать — так это легко. — Энн недоверчиво покачала головой.

— Это на самом деле легко. Я беру все на себя, — уверенно заявила Фил.

Она приобрела хлороформ и на следующее утро приготовила мешок и ящик. Тем временем Бандит, плотно позавтракав, прыгнул на колени Энн и стал умываться. У девушки защемило сердце. Бедное создание любило ее и доверяло ей, а она согласилась на его уничтожение!

— Забирай его скорее, — сказала она Фил. — Я чувствую себя убийцей.

— Ничего, страдать он не будет, — утешила Фил, но Энн убежала, чтобы не видеть, как станет твориться это черное дело.

Ящик поставили на заднем крыльце и весь день к нему никто не подходил. Вечером Фил сказала, что кота надо похоронить.

— Присси со Стеллой пусть идут рыть могилу, — распорядилась Фил, — а ты, Энн, помоги мне достать его из-под ящика. Вот этого я делать одна не люблю.

Энн и Фил на цыпочках вышли на заднее крыльцо. Фил сняла камень, лежавший поверх ящика. И вдруг оттуда раздалось приглушенное мяуканье.

— Он жив, — ахнула Энн.

— Похоже на то, — согласилась Фил.

Опять раздалось мяуканье. Девушки озадаченно поглядели друг на друга.

— Что же делать? — спросила Энн.

— Могила готова, — заявила подошедшая Стелла. — А где кот-то?

— Он жив, — растерянно проговорила Энн.

— Придется оставить его до утра, — решила Фил, опуская камень обратно на ящик. — Возможно, это были его предсмертные стоны. А может, нам вообще померещилось.

Но когда утром подняли ящик, Бандит выскочил из-под него, вспрыгнул на плечо Энн и начал вылизывать ей лицо. Более живого кота трудно было себе представить.

— Ах, вот в чем дело! — простонала Фил. — В ящике дырка от сучка. Поэтому он и остался жив. Придется повторить все еще раз.

— Нет уж! — вдруг воспротивилась Энн. — Еще раз убивать Бандита не дам. Это мой кот — придется вам с этим смириться.

— Ну что ж, тогда сама решай, как будет с тетей Джимси и Кошкой-Сарой. Я умываю руки, — заявила Стелла.

С того дня Бандит стал членом семьи. Ночью он спал на коврике на крыльце и вел привольную и сытую жизнью. К тому времени, когда приехала тетя Джемсина, Бандит потолстел, шерсть у него лоснилась, и вид был мало-мальски респектабельный. Но, как и кошка из сказки Киплинга, он «гулял сам по себе», вступал в битву с любым котом, который встречался ему на пути, и постепенно победил всех кошачьих аристократов на Споффорд-авеню. А из людей он любил одну Энн и больше никому не позволял себя даже гладить. Любая такая попытка пресекалась сердитым шипеньем.

— До чего же наглый кот, — возмущалась Стелла.

— Ничего не наглый, а теплый ласковый ворчун! — Энн нежно прижала Бандита к груди.

— Он сроду не уживется с Кошкой-Сарой, — пессимистически предрекала Стелла. — Я согласна терпеть, когда кошки дерутся в саду по ночам, но чтобы они сражались посреди гостиной — увольте!

Наконец приехала тетя Джемсина. Она оказалась крошечной женщиной с треугольным личиком и большими голубыми глазами, в которых светился огонь неугасаемой молодости. У нее были розовые щечки и снежно-белые волосы, которые она укладывала смешными буклями над ушами.

— Это очень старомодная прическа, — сообщила тетя Джемсина, усевшись в кресло-качалку у камина и сразу принявшись вязать что-то нежно-розовое. — Но я и есть старомодная женщина. Все мои платья старомодны, и все мои взгляды тоже. Я вовсе не говорю, что они лучше новомодных. Может, они даже много хуже. Но я к ним привыкла, как к старым туфлям. Могу я в своем возрасте носить такие туфли, в которых мне удобно, и придерживаться удобных взглядов? Я собираюсь жить здесь в свое удовольствие. Вы, наверно, воображаете, что я буду вас одергивать и воспитывать, но у меня этого и в мыслях нет. Вы уже взрослые и должны знать, как себя вести. А если не знаете, то учить вас все равно поздно. Так что, — с озорным огоньком в глазах заключила тетя Джемсина, — можете вытворять что вам Угодно — я мешать не собираюсь.

И девушки поняли, что будут обожать свою «дуэнью».

Тетя Джемсина привезла не одну, а двух кошек — Кошку-Сару и Джозефа, которого ей оставила уехавшая в Ванкувер подруга.

— Она не могла взять Джозефа с собой и умоляла меня приютить его. Не могла же я ей отказать. Он прекрасный кот — то есть у него прекрасный характер. Вот только цвет не поймешь какой.

И это была правда. Стелла сказала, что он похож на ходячий мешок с обрезками ткани. Ноги у Джозефа были белые с черными пятнышками. Спина серая, на одном боку огромное рыжее пятно, на другом — черное, хвост — рыжий, но с серым кончиком. Уши у кота были пестрыми, да и глаза разного цвета, что придавало ему пиратский вид. На самом же деле кот обладал добрым и ласковым нравом.

Джозеф и Кошка-Сара прибыли в разных корзинках. Когда их выпустили и накормили, Джозеф улегся на диване, а Сара села перед камином и принялась умываться. Это была большая откормленная серо-белая кошка, наделенная огромным чувством собственного достоинства, которое ничуть не умаляло сознание ее плебейского происхождения. Тете Джемсине ее подарила знакомая прачка.

— Прачку звали Сара, вот мой муж и прозвал зверюгу Кошка-Сара, чтобы их различать, — объяснила тетя Джемсина. — Ей восемь лет и она отлично ловит мышей. Она никогда не дерется, а Джозеф — очень редко.

— Им придется драться, чтобы защитить свою жизнь, — мрачно предсказала Стелла.

В этот момент на сцене появился Бандит. Одним прыжком он выскочил из двери на середину комнаты и только тогда заметил, что в его владения вторглись чужаки. Кот остановился на выпрямленных лапах, его хвост растопырился и стал втрое толще обыкновенного, шерсть на загривке встала дыбом. Пригнув голову, он издал жуткий вопль и с ненавистью кинулся на Кошку-Сару.

Величественное животное перестало умываться и поглядело на Бандита с любопытством. Потом кошка подняла мощную лапу и небрежным ударом отбросила Бандита на другой конец гостиной. Кот прокатился по полу и поднялся на ноги с оглушенным видом. Что это еще за животное из породы кошачьих, которое может дать ему затрещину, как котенку? Бандит с сомнением смотрел на Кошку-Сару. Продолжать битву или не стоит? А Сара пренебрежительно отвернулась от него и возобновила занятия своим туалетом. Нет, решил Бандит, пожалуй, не стоит. И больше он ни разу не пробовал задевать Кошку-Сару и уступил ей пальму первенства в доме.

Но тут вдруг неосторожно зевнул Джозеф. Бандит, горевший жаждой мщения, бросился на него. Тот, хоть и миролюбивый по природе, вполне был способен при необходимости постоять за себя. Драки между двумя котами происходили каждый день — с переменным успехом. Энн стояла на стороне Бандита и возненавидела Джозефа. Стелла была в отчаянии. А тетя Джемсина только смеялась.

— Да дайте им выяснить отношения, — спокойно говорила она. — Подерутся-подерутся, а потом станут друзьями. Джозефу полезно размяться — он выглядит чересчур толстым. А Бандиту надо прочувствовать, что и на него есть управа.

Действительно, со временем коты поняли, что им не удастся избавиться друг от друга, и из заклятых врагов сделались закадычными друзьями. Они спали на одной подушке, обняв друг друга лапами, и вылизывали друг другу морды.

— Ну вот, — заключила Фил, — все мы притерлись друг к другу. А я научилась мыть посуду и подметать полы.

— Только ты больше никому не рассказывай, что можешь усыпить кошку.

— Конечно, могу — просто в ящике была дырка!

— И очень хорошо, что была, — строго сказала тетя Джемсина. — Конечно, нам приходится топить котят, а то весь мир заполнится кошками. Но убивать приличного взрослого кота никто не имеет права — разве что он повадится высасывать яйца.

— Ты бы не сказала, что Бандит — приличный кот, если бы увидела его в первый день появления, — заметила Стелла. — Он был похож не на кота, а на дьявола.

— А по-моему, дьявол не может быть так уж некрасив, — задумчиво произнесла тетя Джемсина. — Если бы он был отвратителен с виду, он не смог бы причинять столько зла. Я всегда представляла его себе весьма привлекательным на вид джентльменом.