Если любишь

Глава 21

Люси нашла подругу в дальней беседке, увитой розами, сорвала одну, воткнула Табите в волосы и села рядом с ней на скамейку.

– Здесь так красиво, – с тяжелым вздохом произнесла Табита. – Поместье Брекенбридж всегда казалось мне раем на земле. Мне грустно думать о том, что я не смогу здесь больше бывать. – Она помолчала, разглядывая свои руки, лежавшие на коленях, и продолжила: – Надеюсь, что иногда смогу навещать вас в Лондоне, но не здесь. Мне тяжело будет встречаться с Домиником.

– Табита! Что случилось? Почему ты не хочешь выйти за него замуж?

– Не могу, – тихо ответила Табита. – Умоляю, только не требуй от меня объяснений. – Голос Табиты дрогнул.

Девушка едва сдерживала слезы. Люси обняла подругу за плечи.

– Он обидел тебя так сильно, что не заслуживает прощения? – допытывалась Люси.

– Нет, – покачала головой Табита. – Он не обидел меня.

– Я вообще-то была уверена, что ты его любишь.

– Люблю. И всегда буду любить, только… обстоятельства не позволяют мне принять его предложение.

– Что за обстоятельства? – спросила Люси. – Хочешь пожертвовать своим счастьем из-за каких-то глупых сомнений? – Она поднялась со скамьи. – Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, Табита Монтекью. Ты порядочная и добрая. Но мой брат упрям и не позволит тебе уехать. Он всегда добивается своего. Так будет и на этот раз. Ты устанешь ему отказывать.

– Ты должна помочь мне, Люси, – сказала Табита, тоже встав со скамейки. – Ты сегодня возвращаешься в Лондон? – В голосе Табби звучало отчаяние.

– Очень в этом сомневаюсь, – холодно ответила Люси. – Мне хочется побыть дома. Хотя бы эту ночь.

– Когда ты отправишься в Лондон, возьми меня с собой. Ведь мне еще надо взять свои вещи, пока я не перебралась в Маргейт.

– Непременно, – ответила Люси. – Не знаю только, что на это скажет Доминик.

Люси оказалась права. Узнав, что Табита собирается уехать вместе с четой Карлайлов, он отправился на ее поиски.

После их разговора накануне утром Табита всячески его избегала, и виделись они всего раз за ужином. Вела она себя отчужденно, и Доминик решил оставить ее в покое. В конце концов, она поймет, что нельзя оставаться незамужней после того, что между ними произошло, и начнет привыкать к мысли о брачном союзе с ним.

Но, узнав, что она собралась сбежать в Лондон, Доминик, забыв о своей мужской гордости, решил довести дело до конца и перехватил Табиту на лестнице, так что деваться той было некуда. Он повел ее в гостиную своей матери и стал уговаривать:

– Табби, не делай этого. Не уезжай в Лондон. Не принимай поспешных решений.

Он подошел к ней вплотную, взглядом лаская Табиту, и она чувствовала, как по телу разливается тепло. Воспоминания о волшебной ночи, которую они провели вместе, захлестнули ее. Она знала, что никого не будет так сильно любить, как Доминика. Но он сделал ей предложение из чувства долга, а не по велению сердца. И она не может его принять. Не должна.

– Мне пора ехать. Не может же мисс Бошан ждать меня вечно. Я туда перееду с Грин-стрит сразу же, как только уложу мои…

– К черту эту твою Бошан! Я тебя не отпущу! – сердито заявил он. – Черт бы побрал Люси, вечно сует свой нос в чужие дела! Спорю на что угодно, это ее идейка снова увезти тебя в город.

– Нет… ты не прав, – тихо возразила Табита. – Я уезжаю, потому что не могу выйти за тебя замуж и… и оставаться здесь при сложившихся обстоятельствах тоже не могу.

Табита изо всех сил старалась сохранить самообладание.

– Ты был очень добр ко мне, но…

– Добр! – взорвался он. – Господь с тобой, девочка, больше тебе нечего сказать?

Она помотала головой. К горлу подступил комок, и она не могла выговорить ни слова. Неожиданно он схватил ее за плечи.

– Зачем ты это делаешь? – В его голосе звучала неподдельная страсть.

– Пожалуйста, – еле слышно прошептала она. – Пожалуйста, отпусти меня. Я… я этого не вынесу…

Во взгляде ее было столько отчаяния, что Доминику вдруг стало не по себе. Он подумал, что ведет себя как самовлюбленный эгоист. Хочет силой заставить девушку выйти за него замуж. Устыдившись, Доминик отпустил ее и шагнул назад.

– Прошу простить меня за настойчивость. Если хочешь, уезжай, я не стану тебя задерживать.

Вне себя от горя, Табита поспешила к себе в комнату. Бросилась на кровать и, зарывшись лицом в подушку, дала волю слезам. Плакала она долго, до полного изнеможения. Спустя некоторое время к ней зашла Люси и стала уговаривать ее спуститься в столовую пообедать, сообщив при этом, что Доминик оседлал коня и уехал, никому не сказав ни слова. Но уговорить Табиту не удалось, и Люси, рассердившись, ушла.

Ужинать Табита пошла, и как раз в это время вернулся Доминик, весь в грязи, с взъерошенными волосами. Он извинился за то, что заставил себя так долго ждать. Поднялся в свою комнату, привел себя в порядок и спустился в столовую.

Держался он во время ужина подчеркнуто вежливо, а у Табиты сердце сжималось от боли. К еде она даже не притронулась и, извинившись, отправилась спать. Ночь она не спала, размышляя, правильно ли поступила. Доминик растерян и подавлен. Его мучают угрызения совести. Он считает своим долгом жениться на девушке, которую лишил невинности. Но ей такой брак не нужен. Лучше бы он хладнокровно разобрался и после этого принял решение. Однако затевать с ним разговор на эту тему Табита не имела ни малейшего желания. Ей даже страшно было об этом подумать.

Поднялась Табита незадолго до рассвета и, расположившись в кресле у окна, стала наблюдать, как гаснут на бархате небес бриллианты звезд, как все отчетливее проступают очертания деревьев в саду. Когда рассвело, она оделась, перекусила у себя в комнате.

Ранним утром они покинули поместье Брекенбридж в весьма подавленном настроении. Пирс, как истинный джентльмен, предпринял несколько попыток завести с дамами светскую беседу, но они не были расположены к разговорам.

Люси впала в апатию, а мысли Табиты были заняты Домиником. Он стоял на ступенях особняка и смотрел вслед отъезжающей карете. Никогда еще Та-бита не испытывала такой тоски. События последних дней окончательно лишили ее сил. Она закрыла глаза и погрузилась в тяжелый сон, избавившись на время от необходимости поддерживать разговор.

Приехали они на Грин-стрит к вечеру, так что Табита даже успела написать и отправить мисс Бошан письмо, в котором подтверждала свой приезд в Маргейт на следующий день. Девушке казалось, что вдали от Лондона ей удастся начать новую жизнь, в которой не останется места воспоминаниям.

На Грин-стрит ее ждало письмо от мистера Бизли. Он сообщал, что вернулся в город и хотел бы встретиться с ней в любое удобное для нее время. Она быстро набросала ему ответ, уведомляя о том, что на следующий день уезжает в Маргейт, но рано утром готова его принять, если он желает обсудить с ней ее картины. Она отдала письмо служанке и попросила отнести по указанному адресу и передать мистеру Бизли лично с тем, чтобы он успел выкроить время для встречи с ней.

После этого Табита принялась укладывать вещи. Против ожиданий за эти дни, проведенные в Лондоне, их набралось довольно много. Зачем простой школьной учительнице все эти легкомысленные платья, подумала Табита, однако уложила и их тоже.

Табита с Люси заканчивали завтракать, когда служанка доложила о приходе мистера Бизли.

– Настоящий джентльмен не является с визитом в такую рань, – раздраженно заметила Люси.

– Но я просила его прийти пораньше, – возразила Табита. – Нам нужно многое обговорить, а откладывать свой отъезд я не могу. – Она допила свой кофе и поднялась из-за стола. – Но я могу поговорить с ним в другой комнате.

– Нет, Табби, пожалуйста, не уходи. – И, повернувшись к служанке, сказала: – Рози, пригласите гостя и принесите еще одну чашку.

Табита снова села на свое место.

– Спасибо. С тобой мне будет спокойнее. Миссис Морвелл весьма благожелательно о нем отозвалась в своем письме, но ведь я его совсем не знаю.

Вскоре дверь в столовую открылась, и служанка объявила о приходе мистера Бизли.

Вошел невысокий мужчина средних лет, темноволосый, с аккуратно подстриженными усами. Одет он был довольно изысканно, с подчеркнутым лоском.

Он отвесил церемонный поклон обеим дамам и перевел взгляд с одной на другую, пытаясь догадаться, кто из них мисс Монтекью.

Табита быстро встала и, протянув руку, шагнула ему навстречу.

– Здравствуйте. Я Табита Монтекью. А это – миссис Карлайл, моя подруга и хозяйка дома.

Мистер Бизли еще раз поклонился, и Люси пригласила его присоединиться к ним и выпить чашечку кофе. Он поблагодарил и сел за стол.

– Весьма тронута тем, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение, мистер Бизли, – начала Табита. – Как вы уже знаете из моего письма, сегодня я уезжаю в Маргейт. Признаться, ваш интерес к моим работам меня сильно удивил. Хотя, разумеется, я польщена.

Мистер Бизли сделал глоток кофе, поставил чашку на стол и улыбнулся Табите.

– Мисс Монтекью, вы очень юны, а те картины, которые мне посчастливилось увидеть, написаны, когда вы были еще моложе. Насколько я понимаю, вы не брали уроков живописи и никто не обучал вас технике рисунка. Тем не менее ваши картины обладают всеми достоинствами зрелого мастера. Стиль у вас весьма оригинален, и связано это, как мне представляется, с тем, что вы не принадлежите ни к одной из художественных школ. Вы рисуете с удивительным творческим вдохновением. Так что, мисс Монтекью, в своих оценках я был и остаюсь весьма объективен.

Табита покраснела от смущения.

– Вы очень добры ко мне, – сказала она. – Больше всего на свете я люблю рисовать, и, если вы отыщете на мои картины покупателей, я смогу больше времени проводить за мольбертом и буду вам очень благодарна.

– В таком случае я уже заслужил вашу благодарность, мисс Монтекью, уже есть два заказчика, желающих приобрести картины вашей кисти.

– Вы хотите сказать, что кто-то, не глядя, пожелал купить картину?

– Мисс Табита, – улыбнулся мистер Бизли, – они доверяют моему мнению.

– Табби, отчего бы не попросить Саггетта принести сюда две-три твоих картины? – сказала Люси.

– Конечно, пусть принесет. – Она подошла к двери и дернула за шнурок колокольчика. – У меня здесь есть около дюжины картин, – обратилась она к мистеру Бизли. – Они совсем не похожи на те, которые вы видели в доме его преподобия в Девайзе, и могут вас разочаровать.

Однако мистер Бизли не разочаровался, внимательно рассматривая разложенные на обеденном столе работы. Табита стояла рядом с ним и, волнуясь, рассказывала о том, что стремилась перенести на холст в каждом отдельном случае. В основном это были жанровые зарисовки разных уголков Лондона: раннее утро в Гайд-парке, мальчуганы, торгующие бледно-желтыми нарциссами у ворот, собор Святого Павла, берег Темзы, портрет миловидной дамы… На нем была изображена Люси, и Табита предупредила, что портрет не продается.

Узнать Люси на портрете можно было лишь с превеликим трудом, фигура была окутана рассеянным светом, лившимся из окна, так что виднелись лишь едва различимые очертания девичьего облика.

– Я ее нарисовала после посещения галереи на Куин-Энн-стрит, – пояснила Табита. – Я была так восхищена тем, как художник выписывает светотени, как удивительно передает освещение, что мне тоже захотелось попробовать. У Люси хватило терпения позировать мне, – рассмеявшись, добавила она, – хотя не уверена, что она в восторге от результата. Поэтому я и решила оставить картину себе.

Люси стала горячо возражать, уверяя, что картина ей очень понравилась, вот только света в ней слишком много.

Табита, смеясь, пообещала в следующий раз нарисовать ее портрет в строгом классическом стиле.

Тем временем мистер Бизли взял портрет, о котором шла речь, и поднес к окну.

– Дражайшая мисс Монтекью, – проговорил он, внимательнейшим образом рассмотрев портрет. – Надеюсь, вы не собираетесь отказаться от такого подхода к композиции, поскольку этот портрет весьма оригинален и написан с исключительным мастерством.

Девушки подошли к нему.

– Вы в самом деле так думаете? – робко спросила Табита. – Мне тоже он очень нравится. Не знаю, понравится ли другим.

– На этот счет вам не следует беспокоиться, – заметил мистер Бизли. – Вы по-прежнему непреклонны в своем желании оставить себе этот портрет?

– Боюсь, что да, – ответила Табита и уже мягче добавила: – Я нарисую другой, в таком же стиле, если пожелаете.

– Вы доставите мне большое удовольствие, мисс, – улыбнулся мистер Бизли. – Ну а теперь, полагаю, нам следует поскорее покончить с этим делом, раз вы собираетесь уехать уже сегодня. Предлагаю вам за два пейзажа по десять гиней за каждый, и, если вы доверяете мне, остальные, с вашего разрешения, я возьму с собой для выставки акварелей в Спринг-гарденс. О результатах сообщу вам в Маргейт, если вы будете любезны оставить мне ваш новый адрес.

– Конечно, – рассеянно ответила Табита, думая о своем, и. вдруг спохватилась: – Вы действительно собираетесь заплатить мне двадцать гиней?

– Конечно, если вас устраивает цена.

– Но ведь они даже не вставлены в рамы!

– Этим я сам займусь, – успокоил ее Бизли.

– Замечательно! – просияла Табита и повернулась к Люси: – Кажется, я становлюсь деловой женщиной.

Несколько часов спустя Табита, сдерживая слезы, стояла на пороге дома Карлайлов и прощалась с Пирсом, Люси и их матерью. Леди Хантли приехала на Грин-стрит сразу по получении записки от Люси, в которой та просила ее уговорить Табиту остаться. Однако Табита была непреклонна в своем решении.

Леди Хантли поняла, что все ее усилия тщетны, однако настояла на том, чтобы Табита воспользовалась ее дорожной каретой.

– Это вовсе не означает, что я смирилась с тем, что ты задумала, – сказала она. – Однако я надеюсь, что ты осознаешь всю опрометчивость и безрассудность своего поступка. Тогда напиши мне, чтобы я могла прислать за тобой Ливингстона.

Но, глядя на бледную расстроенную Табиту, леди Хантли оставила свой строгий тон, по-матерински обняла ее и расцеловала в обе щеки.

– Дитя мое, а ты уверена, что сделала правильный выбор?

– Да, мэм, уверена, – кивнула Табита.

– Еще не поздно передумать.

Табита покачала головой.

Борясь с чувствами, переполнявшими ее сердце, Табита расцеловалась сначала с Пирсом, потом с Люси, которая не хотела выпускать ее из объятий.

– Табби, обещай мне, – прошептала она ей на ухо, – обещай, что напишешь мне. Если тебе будет там плохо или… – голос у нее дрогнул, – …или одиноко, если тебе нужна будет помощь, сообщи! Поклянись, что будешь писать!

Табита, не в силах вымолвить ни слова, молча кивнула. Наконец Люси отпустила ее, и она влезла в карету. У Табиты не было слов, чтобы выразить свои чувства, свою глубокую благодарность. Ей помогли выбраться из ужасного положения, в котором она очутилась, распахнули перед ней двери своего дома, окружили заботой, благодаря им она обрела уверенность в себе и отважилась начать новую, самостоятельную жизнь.

Кучер захлопнул дверцу и влез на козлы. Девушка помахала на прощание, и тяжелый экипаж тронулся с места. Табита невольно вспомнила, как шестилетней девочкой покидала дом приходского священника в Девайзе.