Это странное волшебство

2

Чистый белый песок маленького залива укрылся между скалами и аквамариновым морем. Крутая тропинка спускается мимо компании молодых дубов прямо на пляж. Я быстро переоделась в уголке и выбралась под белое сияние солнца. Пустынно и очень тихо. И справа, и слева лесистый мыс врывается в спокойную мерцающую воду. Дальше море меняет цвет, как павлин, с переливами переходит в густой темно-голубой там, где в воздухе плавают горы, менее материальные, чем туман. Далекие снега Албании, кажется, дрейфуют, как облака.

После горячего песка вода показалась прохладной и шелковой. Я опустилась в молочное спокойствие и лениво поплыла вдоль берега к южному краю залива. С земли дул слабый ветерок, нес безумную сладкую и острую смесь апельсинового цвета и сосен, она наплывала горячими волнами через соленый запах моря. Скоро я приблизилась к мысу, белые скалы спускались к воде, наклонились сосны, выделили тенью темно-зеленое озеро. Я осталась на солнце, лениво перевернулась на спину, закрыла глаза. Сосны дышали и шептали, спокойная вода молчала…

Меня качнула и перевернула волна. Я забултыхалась, пытаясь выпрямиться, но тут пришла другая, как от лодки, и наскочила на меня. Но весла не шлепали и мотор не шумел, только волны хлопали по скалам. Я огляделась, озадаченная, и слегка заволновалась. Ничего. Пустое, спокойное море, бирюзовое и голубое до горизонта. Я попыталась встать, но обнаружила, что отплыла слишком далеко, доставала до дна только пальцами и повернула туда, где помельче.

На этот раз волна очень сильно подбросила меня, а другая последовала прямо за ней, так что я минуту беспомощно глотала воду, а потом, уже совершенно взволнованная, поплыла к берегу, как могла быстро. Рядом море закружилось и зашипело. Что-то потрогало меня за ногу, холодное тело проплыло рядом под водой. Я окончательно испугалась и не заорала только потому, что вдохнула массу воды и утонула. В ужасе я пробилась наверх, вытряхнула соль из глаз и огляделась. Залив такой же пустой, как раньше, но поверхность расписана следами движения морского создания, которое об меня терлось. Оно двигалось вдаль стрелой, оставляя четкий след на ровной воде залива, прямо в открытое море, потом сделало красивый поворот и повернуло обратно…

Я не желала разглядывать это явление природы. Моя невежественная душа, пораженная паникой, вопила: «Акулы!» Безумно размахивая руками, я неслась к мысу.

А оно плыло быстро. В тридцати ярдах от меня море раскололось, взорвалось и выплеснуло огромную серебряно-черную спину. Вода стекала с нее, как жидкое стекло, спинной плавник изгибался полумесяцем. Существо шумно вздохнуло, посмотрело ярким темным глазом и опять исчезло, волна подвинула меня еще на несколько ярдов к скале. Я вцепилась в нее руками и задышала, совершенно терроризированная.

Это точно была не акула. В сотнях приключенческих книг я читала, что ее узнают по большому треугольному плавнику, а на картинках я видела ужасные челюсти и маленькие жестокие глаза. Это создание дышало воздухом, а глаз был большой, как у собаки, может, тюлень? Но в этих теплых водах не живут тюлени, и вообще, у них нет спинных плавников. Значит, дельфин? Слишком большой… А потом я с облегчением и восторгом нашла ответ. Очарование Эгейских морей, «парень, что живет быстрее ветра», любимец Аполлона, «желанье моря», да, дельфин… Я вспомнила все его прекрасные имена, когда выбралась на горячую скалу в тень сосен, опустилась на колени и устроилась, чтобы смотреть.

Он вернулся, огромный, гладкий и сияющий. Темная спина и светлый живот. Грациозный, как яхта на соревнованиях. Выскочил и улегся, чтобы посмотреть на меня. Больше восьми футов в длину. Лежал и покачивался, могучий, с полумесяцем хвоста и совершенно непохожий на рыбу. Темные глаза смотрели внимательно, по-дружески заинтересованно, клянусь. Он улыбался. От удовольствия и восхищения я просто опьянела. «Ой, мой дорогой!» – сказала я очень глупо и протянула руку, как голубю на Трафальгарской площади. Он ее, естественно, проигнорировал, но лежал все так же улыбаясь, глядя на меня, нисколько не испугался и чуть-чуть подвинулся вперед.

Значит, все эти истории правдивы… Я знала, конечно, легенды, античная литература забита рассказами о дельфинах, которые дружили с людьми. Трудно поверить в такую старину, но имеются чудесные истории и посвежее, со всякими научными доказательствами. Пятьдесят лет назад в Новой Зеландии жил дельфин Джек Лоцман, который двадцать лет проводил корабли через узкий пролив Кука. Одна дельфиниха недавно в Италии играла с детьми у берега и привлекала такие толпы, что скоро бизнесмены, потерявшие клиентов, притаились, залегли и пристрелили ее, когда она приплыла поиграть. Подобные истории уменьшали сомнение в древних.

А передо мной находилось живое доказательство. Меня, Люси Веринг, звали в воду поиграть. Яснее не покажешь, даже прилепив плакат на красивый полулунный плавник. Качался, смотрел, отвернулся, перекувырнулся, подвинулся поближе… Ветер раскачивал сосны, пчела пролетела пулей у моей щеки. Дельфин неожиданно изогнулся, нырнул, море чавкнуло, закачалось и опять стало пустым.

Вот так. Разочаровалась, будто осиротела, повернулась, чтобы высмотреть его далеко в море, как вдруг неожиданно недалеко от моей скалы море раскрылось, как от бомбы, и дельфин вылетел вверх на ярд, а потом опять вниз, хвост хлопнул пушечным выстрелом. Понесся торпедой, встал в двадцати ярдах от меня и уставился ярким веселым глазом. Здорово выступил и добился своего. «Хорошо, – сказала я, – войду. Но если снова меня уронишь, я тебя утоплю, парень, вот увидишь».

Я опустила ноги в воду и приготовилась соскользнуть. Еще одна пчела пролетела мимо со странным высоким жужжанием. Что-то, наверное, маленькая рыбка, плеснулось рядом с дельфином. Только я безмятежно подумала, как, интересно, ее зовут, как зажужжало опять, еще ближе. И снова всплеск воды, со странным подвыванием, как поющие провода.

Поняла. Слышала такой звук раньше. Это не пчелы и не рыбы. Это пули, из винтовки с глушителем, скорее всего, и одна из них рикошетом отскочила от поверхности моря. Кто-то стрелял в дельфина из лесов над заливом. Мне даже не пришло в голову, что опасность есть и для меня. Я пришла в ярость и решила что-нибудь сделать как можно быстрее. Вот лежит дельфин, улыбается мне из воды, а спортсмен-убийца наверняка опять целится… Надо полагать, он не видел меня в тени сосен. Я закричала изо всех сил: «Перестань стрелять! Перестань сейчас же!» – и бросилась в воду. Никто, естественно, не стрельнет в зверя, если есть риск попасть в человека. Я выскочила на солнце, рассекая грудью воду, надеясь, что мое грубое поведение напугает дельфина. Так и вышло. Он дал мне пройти несколько футов, а когда я двинулась дальше, вытянув вперед руки, отплыл и пропал.

Я стояла по грудь в воде и смотрела в море. Никого. Тишина и пустота до спокойно плывущих гор материка. Волны бежали к берегу и угасали с шепотом. Дельфин исчез. И волшебство вместе с ним. Просто маленький одинокий пляж, над которым притаился неприятный нервный тип с ружьем. Я повернулась и посмотрела на скалы.

Высоко в центре залива виднелись, очевидно, верхние этажи Кастелло дей Фьори – нелепые башенки на фоне каменных дубов, кедров и средиземноморских кипарисов. Нижних этажей не было видно, но большая терраса с каменной балюстрадой выдавалась вперед прямо до края скалы над заливом. С берега бы мне не рассмотреть вообще ничего, помешал бы занавес цветущих кустов на скалах, но из воды все как на ладони. Балюстрада со статуями по углам, каменные вазы с яркими цветами на фоне темных кипарисов, а в глубине в тени – стол и стулья. И мужчина, почти невидимый. Смотрел на меня.

Очень быстро я поняла, что это точно не сэр Джулиан Гэйл. Слишком темный и даже на таком расстоянии видно, что совсем незнакомый, небрежно держится и явно молодой. Может, садовник, который сбрасывает непрошеных посетителей со скалы. Что же, если садовник сэра Джулиана имеет обыкновение развлекаться стрельбой по движущимся мишеням, давно пришла пора его остановить. Я выскочила из воды, схватила туфли и полотенце и бросилась к ступеням у скалы, которые, по моему разумению, вели на террасу.

Сверху я услышала крик и подняла голову. Он вышел на балюстраду и наклонился. Его закрывали ветки куманики, но он явно не походил на грека и закричал на английском: «Туда, пожалуйста». Рука показывала в южную оконечность залива. Я это проигнорировала. Кто бы это ни был, скорее всего, гость, я собиралась разобраться с ним немедленно, пока еще не остыла, незачем ждать, пока я встречу его на какой-нибудь приличной вечеринке у Филлиды… «Но вы не должны стрелять в дельфинов, мистер Как-вас-там, от них нет никакого вреда…» Тысячи раз такие вежливые речи направлялись к придурковатым мужчинам, которые стреляли или ловили капканами барсуков, выдр и бобров – безвредных созданий, погибающих по той простой причине, что человеку захотелось прогуляться с собакой в погожий день. Нет, на этот раз я раскалилась добела, очень поэтому храбрая и скажу все.

Я поднялась по ступеням, как ракета, покидающая землю. Они были крутые и изломанные, пробирались через густой лес, поросли корнями и камнями, ощетинились ветками мирта и жасмина и закончились на огромной поляне, залитой светом.

И он тут стоял, явно озабоченный, спустился с террасы, чтобы меня перехватить. Я остановилась и поняла, в каком я невыгодном положении. Он шел вниз пятьдесят футов, я поднялась больше, чем на сто. Он явно имел право там находиться, а я нет. Он занимался собственными делами, которые явно меня не касались. Более того, он был полностью одет, а я пребывала в купальнике, обмотанном мокрым спадающим полотенцем. Я прижала полотенце к себе и постаралась привести в порядок дыхание, злая, как никогда, но это не помогало, я не могла произнести ни слова.

Он сказал не агрессивно, а вежливо: «Это – частное владение. Возможно, вы покинете его тем же путем, каким пришли? Отсюда вы попадете только на террасу, а потом более или менее в дом».

Я отдышалась и решила не терять времени. «Почему вы стреляли в дельфина?»

Он выглядел ошарашенным, будто кто-то неожиданно ударил его по лицу: «Почему я что?»

«Именно это вы сейчас и делали, не так ли, стреляли в дельфина в заливе?»

«Милая де… – Взял себя в руки и поменял тон, будто я сумасшедшая. – О чем вы говорите?»

«Не притворяйтесь, что не знаете! Это точно вы! Раз вы никого сюда не пускаете, кто тут еще может быть? – Я тяжело дышала, руки тряслись и судорожно сжимали полотенце. – Кто-то сделал по нему несколько выстрелов несколько минут назад. Я была внизу и увидела вас на террасе».

«Я действительно видел дельфина. Не видел вас, пока вы не закричали и не выпрыгнули из-под деревьев. Но вы, должно быть, ошиблись. Выстрелов не было. Я бы услышал». «С глушителем, конечно. Говорю же, я была внизу. Думаете, я побежала бы сюда для развлечения? Это были пули, точно. Я узнаю рикошет, когда его слышу».

Он уставился на меня с сомнением, будто только что осознал, что я живое существо, а не нелепая помеха, которую надо сбросить со скалы. «Тогда почему вы прыгнули в воду рядом с дельфином?»

«Да ясно же! Я хотела его прогнать, чтобы его не ранили!» «Но вас тоже могли ранить. Не знаете, что пуля от воды отскакивает, как от скалы?»

«Конечно, знаю. Но надо же было что-то делать, нет?» «Храбрая девушка», – сказал он очень холодно, так что я опять закипела.

«Не верите, да? Говорю, правда. Это были выстрелы, и, конечно, я прыгнула, чтобы вас остановить. Я знала, что вы остановитесь, если там кто-нибудь будет!»

«Знаете, и то и другое одновременно не получается. Или я стрелял, или я не верю, что были выстрелы. Не одновременно. Выбирайте. На вашем месте я бы выбрал второе. Просто поверить нельзя. Даже если предположить, что кто-то хотел застрелить дельфина, зачем нужен глушитель?»

«Это я у вас спрашиваю».

Какое-то время я думала, что зашла слишком далеко. Он сжал губы, глаза злые, замолчал, смотрел на меня и измерял взглядом. Крепкий мужчина лет тридцати в джинсах и майке без рукавов. Грудь и руки могли бы принадлежать любому греческому землекопу, который строит дороги безо всяких механических приспособлений. Волосы и глаза у землекопов тоже очень темные. Но чувственный, чувствительный рот моего нового знакомого противоречил всему остальному, говорил об агрессивном, импульсивном человеке, который за все расплачивается собственной монетой. Я хорошего впечатления произвести не могла – мокрые волосы, красная физиономия, откровенная ярость и полотенце, которое все время соскакивало, но в одном я была совершенно уверена – он испытывал один из приступов агрессивности. К счастью, не физической. Пока. «Хорошо, – коротко сказал он. – Боюсь, вам придется поверить мне на слово. Я не стрелял в зверя, ни из винтовки, ни из рогатки, ни из чего другого. Это вас устраивает? А теперь, если вы меня извините, буду очень признателен, если вы…»

«Уйду тем путем, каким пришла? Хорошо, сообщение получено. Извините, возможно, я не права. Но я точно не ошибаюсь относительно выстрелов. Не больше вашего понимаю, зачем кому-то это делать, но факт есть факт – это было. Послушайте, не хочу вам мешать, но просто не могу это так оставить… Это опять может случиться… Раз это не вы, кто это может быть?»

«Не знаю».

«Не садовник?»

«Нет».

«И не житель виллы Рота?»

«Мэннинг? Наоборот, если хотите продолжить свою спасательную кампанию, предлагаю прямо туда и направиться. Мэннинг много недель его фотографировал и приручил вместе с греческим мальчиком, который на него работает».

«Приручил? А… Понятно. Тогда, значит, это не он». Мой новый знакомый ничего не ответил, терпеливо ждал, пока я смоюсь. Я прикусила губу и застыла, чувствуя себя идиоткой. (И почему так легко почувствовать себя дурой, когда проявляешь элементарную доброту, то, что образованные люди называют сентиментальностью?) Я дрожала.

Злость и энергия оставили меня одновременно. На поляну легла прохладная тень. Я сказала: «Думаю, я увижу мистера Мэннинга достаточно скоро, и, если он не сможет помочь, наверняка сможет мой зять. В смысле, это все частное владение, и берег тоже, и мы можем остановить таких нарушителей, даже должны, да?» «Мы?»

«Владельцы этого места. Я – Люси Веринг, сестра Филлиды Форли. А вы живете с сэром Джулианом?»

«Я его сын. Значит, вы мисс Веринг? Я не осознал, что вы уже здесь. – Он, похоже, задумался, не извиниться ли, но вместо этого спросил: – А Форли дома?»

«Нет». Я собралась уходить и нагнулась, чтобы выпутаться из веток.

«Извините, что был немного груб. – А голос у него нисколько не смягчился. – Нас последнее время беспокоило огромное количество людей, а отец… Он болел и приехал сюда, чтобы окрепнуть, понятно, что он хочет, чтобы его оставили в покое».

«Я похожу на охотника за автографами?» Он немного развеселился. «Да нет. Но ваш дельфин привлекает сюда народу даже больше, чем отец. Распространились слухи, что его здесь фотографировали, потом они превратились в идею, что снимается кино, поэтому лодки с любопытными заполнили залив, высаживались и устраивали пикники в лесу. Очень утомительно. Мне все равно, если бы они просто использовали пляж, но они приезжают с транзисторами, а я этого не выношу. Я – профессиональный музыкант, работаю здесь. И если вы думаете, что это – причина хотеть избавиться от дельфина, могу уверить, что это мне даже в голову не пришло».

«Ну что же, похоже, больше говорить не о чем. Извините, если помешала работать. Ухожу, можете вернуться к своим занятиям. До свидания, мистер Гэйл». Торжественность моего ухода нарушило то, что полотенце зацепилось за ветку куманики и слетело. Минуты три я водворяла его на место. Но зря я беспокоилась о своем достоинстве. Он уже удалился. Где-то наверху, очень близко, раздались голоса, вопрос и ответ, такие краткие и безмятежные, что звучали, как оскорбление. Потом музыка, радио или граммофон, поток аккордов заполонил воздух. Меня точно уже забыли.