Это война, детка

Глава 13

Вар

Неделя с Бейли, и моя жизнь кардинально изменилась.

Все казалось мягче. Тише.

Стук в моей голове — постоянный треск чисел и расчетов, кровавых возможностей и отвратительных бедствий — стихал в присутствии Бейли. Я забывал о них и сосредотачивался на ней.

На ее голосе.

На движениях.

На запахе.

Мы оба пытались разобраться в ситуации. Иногда казалось, что Бейли ходила передо мной на цыпочках, осторожно подбирая слова, особенно когда я угрюмился, и ко мне подбирались монстры. Поэтому я старался сосредотачиваться на ней. Легкая задача. Я отсчитывал все ее действия. Знал, что Бейли делала практически одинаковое количество жевков. Двадцать шесть. Знал, что она моргала двадцать четыре тысячи четыреста восемьдесят раз в день. Семнадцать морганий в минуту. Десять сотен в час. Среднее значение, но разница всегда была незначительной, так что в своих расчетах я вполне мог исходить из семнадцати.

Я знал, потому что смотрел на Бейли. Часто. Не только в ее красивые голубые глаза, но и на губы. Полные, розовые, идеальные. Когда она наблюдала за мной, сложно было не отводить взгляда и не разглядывать ее рот.

Бейли могла общаться со мной. Вопреки надеждам, я никогда не полагал, что чей-то голос сможет усыпить большинство моих демонов. Раньше они разрывали и калечили мою голову изнутри, но теперь их заставили молчать. Словно язык Бейли был мечом, вызывавшим у них священный трепет.

Она тихо и благоговейно, почти шепотом рассказывала о матери.

С нежностью и гордостью — про отца и про то, какой защищенной чувствовала себя с ним.

Счастливые воспоминания о школе и беге. Даже о ее парне Брэндоне.

Я мог слушать ее вечно. Закольцевать ее голос, как на аудиодорожке, которая помогала мне пережить мое безумное существование.

С Бейли моя жизнь стала выносимой.

Господь милосердный, как же я хотел, чтобы мои чувства были взаимны.

Чтобы она упивалась моими словами, хоть я и говорил гораздо реже нее. Чтобы заглядывала мне в рот, словно он тоже имел свойство творить чудеса. Чтобы с огромным интересом слушала мои истории и воспоминания.

Но все было далеко не так.

В ответ на каждый хмурый взгляд Бейли пыталась спрятаться. Смахивала слезы. Я читал каждое письмо ее родителям, оставшееся без ответа.

Она была всего лишь хорошо оплачиваемой пленницей.

Почти всю последнюю неделю я размышлял над переменами. Что сказать и как себя повести, чтобы Бейли посмотрела на меня другими глазами. Не как на надзирателя в темнице, а как на лучистое солнце в небе. Яркое, светлое и красивое. Потому что она была им для меня. Ослепляла меня своей невинностью. Своим юмором. Остроумием и обаянием. Словно я был слепцом, впервые прозревшим с нею рядом.

Бейли стала моей спасительницей.

— Ответа до сих пор нет, — заявила она с порога кухни, и у нее задрожала нижняя губа.

— Дай им немного времени, — хмуро посмотрел я на Бейли.

— Я знаю, что папа и мама сходят с ума от волнения. Мне казалось, они будут рады узнать, что я в безопасности и здорова, даже если это не так. Почему они не отвечают? — по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Мне очень хотелось утешить Бейли. Пускай мои демоны замолчали, я все равно не мог представить, что когда-нибудь добровольно прикоснусь к ней. Сущий кошмар. Мне хотелось обнять Бейли, поцеловать и унять ее душевную боль.

Глупо было считать, что когда-либо я смогу.

— Могло случиться всякое. Вдруг твоя мама отключила телефон или что-то вроде того.

— Могло, — нахмурилась Бейли. — Хотела бы я знать, что у них происходит. Я чувствую себя здесь отрезанной от мира.

От ее последнего заявления я почувствовал себя виноватым. На ее компьютере я заблокировал все программы, перекрыв доступ к внешнему миру. На нем осталось приложение с прогнозом погоды — можно подумать, я бы выпустил Бейли на улицу — и интернет-магазины, привязанные к моей кредитной карте, чтобы она могла купить все, что только пожелает.

Но никаких новостных порталов. Никаких социальных сетей. Форумов. Ничего подобного. Все было заблокировано. Конечно же, ради безопасности Бейли.

— Они скоро ответят, — заверил я. — Не сомневаюсь, родители беспокоятся о тебе и скучают. Ответа может не быть по многим причинам. В конце концов, мы свяжемся с ними.

Я отвернулся, чтобы Бейли не видела выражения моего лица, и посмотрел на мыльную воду. Ложь не была моим сильным качеством. С раннего детства мне редко удавалось соврать, не выдав себя. По правде говоря, родители Бейли не беспокоились. Что меня тревожило.

Ни в одном новостном разделе не говорилось о пропавшей девушке по имени Бейли Уинстон. Заявлений об исчезновении не поступало. Ни единого упоминания ни на одной странице в социальных сетях.

Я знал, потому что поставил себе цель узнать, кто такая Бейли, откуда родом, в каком выросла доме, кем были ее родители. Что угодно, лишь бы подтвердить ее рассказы и нарисовать подробную картину женщины, поселившейся в моем доме.

Мама Бейли редко писала посты, и последнему было уже больше месяца — фото, где она с Бейли уютно устроилась на постели. Милый снимок, и Бейли мне понравилась еще больше.

Проблема заключалась в том, что если без вести пропадет твой ребенок, разве ты не отошлешь объявления о розыске в каждую возможную инстанцию?

Я изучил страницу ее отца, опубликовавшего пару фотографий карбюратора, который он на данный момент чинил. Последний пост был на этой неделе. Из-за этого дерьма я всю ночь провел в душевных метаниях. Я просто не мог сказать Бейли, что никто ее не искал.

Только проклятый психопат Гейб.

Пройдя мимо меня, она привалилась бедром к стойке и, глубоко задумавшись, посмотрела в окно за кухонным столом, откуда открывался вид на мерцавший Тихий океан. Сегодня ее длинные волосы струились до середины спины, неопрятные и распущенные, что раньше вывело бы меня из себя. Тем не менее, с Бейли я хотел откуда-нибудь почерпнуть душевных сил, чтобы утешить ее объятиями и погладить по шелковистым локонам. Запустить в них пальцы и поцеловать ее так, словно завтра никогда не наступит.

Казалось бы, естественное поведение мужчины и женщины.

С ней я почти представлял себе нормальные жесты в нормальной жизни. В жизни, где Бейли могла стать моим доверенным лицом и любовницей. В жизни, где я мог найти счастье, и у нас было будущее. Некоторое время я так думал о своей школьной возлюбленной Лайле. Давным-давно.

До появления монстров.

До крови.

Перед страданиями, навечно прилипшими к моей душе.

Я позволил себе отвлечься от видения передо мной и мысленно вернулся в прошлое — в то самое, которое редко отпускал.

— Я не беременна.

В ожидании результата я целых три минуты мерил шагами спальню за дверью маленькой ванной. Когда Лайла сказала, что у нее задержка, я чуть не сошел с ума. Если бы я заделал ребенка, папа меня бы убил. И я даже не хотел представлять, что сделал бы со мной ее отец.

— Выходи, — позвал я.

Лайла приоткрыла дверь. Судя по мокрым покрасневшим щекам, она плакала. Протолкнувшись в маленькое помещение, я крепко обнял ее. Прижимая ее к себе, я взглянул на тест и вздохнул с облегчением, убедившись, что она не соврала. Мне еще не было восемнадцати, а Лайле только исполнилось шестнадцать. Если бы нам пришлось растить ребенка, на нашей жизни можно было поставить крест.

— Почему ты плачешь? — спросил я, гладя Лайлу по каштановым волосам.

— Не знаю, — всхлипнула она. — Можно сказать, я даже надеялась, что у нас будет ребенок. Что мы поженимся и станем семьей.

От ее слов я напрягся. Как бы я ни любил Лайлу, но не был готов становиться папочкой. Да, ее отец был чертовым засранцем, и я понимал, почему ей не терпелось сбежать из дома, чтобы создать собственную семью. Но мне-то нравились мои родители. Я не спешил взрослеть.

— Со временем, — пообещал я, — я заберу тебя отсюда.

Лайла ухватилась за мою черную футболку и начала стягивать ее с меня. Я был не в настроении, но стоило ей потереть мой член через джинсы, как он встал. Мы только что пережил страх возможной беременности, и вот я снова был готов оказаться внутри Лайлы. Только на этот раз я помнил о презервативах.

— Уоррен, займись со мной любовью, — взмолилась она.

Мы быстро сбросили одежду. Как только мой член был защищен резиной, я усадил Лайлу на тумбу, отбросил в сторону тест и с силой вошел в нее.

— Да, — взвизгнула она, и пока я вырывался в нее, откинула голову на зеркало. Припав ртом к ее горлу, я пососал его, наслаждаясь вкусом кожи.

— Вар, — сладкий незнакомый стон вырвал меня из далеких воспоминаний, и я замер.

Я прижимался к Бейли, вдавливая член ей в живот и кусая ее нижнюю губу. Она запустила пальцы мне в волосы и отчаянно вцепилась в них. На краткую секунду я смог насладиться близостью Бейли — хотя бы ненадолго — прежде чем задремавшие монстры разбушевались.

Вдруг я потерял контроль и впился зубами в ее губу?

Забрызгала ли кровь мою белую кухню?

Потекла ли она на плитку? Перепачкала ли Бейли все на своем пути?

Вот черт!

Зажмурившись, я отшатнулся, не обращая внимания на жжение кожи в том месте, где Бейли держала меня за волосы. Мой член болезненно пульсировал, но это сражение выиграла другая голова.

Я прикоснулся к Бейли.

Поцеловал ее.

Попробовал.

Чуть не трахнул прямо через одежду на столе посреди кухни.

Намокли ли ее трусики?

— Черт, — прошипел я, потерев ладонями щеки. — Твою мать!

Сквозь тьму в моей голове пытался прорваться голос, но когда он зазвучал ближе, я замахал рукой в воздухе перед собой.

— Д-держись от меня подальше!

Спотыкаясь, я отступал, пока не налетел на плиту. Моя одержимость требовала, чтобы я побежал в ванную и вымыл рот, руки, член. Я бы вымыл даже свою душу, если бы мог.

Какого черта я натворил?

Вар. Вар. Вар.

Меня снова и снова встревожено звали на кухне, но я в ответ лишь кричал. Отбивался. Угрожал. С каждым вдохом выходил из себя. Просто слетал с катушек.

Рыдания Бейли только питали тьму во мне. Я не понимал, почему она плакала, тем самым сводя меня с ума. Слишком сильно. Я должен был уйти.

Прочь.

Прочь.

Я бежал, пока не принял горячий душ, смывая с себя следы Бейли. Во всех местах, которыми соприкасался с ней. В местах, до которых она дотрагивалась. Я хотел, чтобы не осталось ни намека.

Черная буря улеглась лишь после того, как я переоделся. В замешательстве моргая, я удивлялся тому, что натворил. Я соприкоснулся губами с женщиной, которой грезил всю последнюю неделю, но был слишком сумасшедшим, чтобы смириться. Чтобы вести себя нормально. Чтобы поцелуями унять ее боль. Я лишь причинил Бейли еще больше страданий. Нанес эмоциональные удары, чего она не заслуживала и не понимала. Черт, я сам с трудом понимал.

Вот дерьмо.

С раздражением и нараставшей решимостью я пошел к спальне Бейли. Из-за двери то и дело доносилось сопение. Рыкнув, я толкнул дверь, готовый встретиться с Бейли лицом к лицу и извиниться. Но при виде нее я чуть не позабыл обо всем и не толкнул ее на кровать.

Полностью обнаженная, она стояла у кровати рядом с одеждой, кучей сброшенной на пол. Бейли заплетала свои светлые локоны. Наши взгляды встретились, и время будто остановилось.

Я ожидал, что она отступит или назовет меня по имени.

Ожидал, что прикроется или прикажет мне уйти.

Но Бейли лишь провела пальцами по волосам, разделив их на три равные пряди, и тихо заговорила со мной.

— Что сейчас было? — болезненная отверженность в ее глазах и слезы были для меня ударом.

— Господи, — застонал я, запустив пятерню в волосы. — Я не знаю.

Я не соврал. Я понятия не имел, что на меня нашло. Почему я блокировал свои неизменные мучения и увлекся идеальным поцелуем. Наверное, ретроспекция о Лайле пробудила мою смелость — напоминание о временах, когда я был способен на близость — и я поцеловал Бейли в губы.

Идеальные.

Розовые.

Полные.

— Ты хочешь меня.

Отведя взгляд ото рта Бейли, я свел брови и посмотрел в ее заплаканные глаза. Боже, я был готов убить ради еще одного поцелуя. Лишь бы почувствовать, как нежно ее губы ласкали меня. Как ее язык, горячий и скользкий, ощущался внутри моего рта.

Не дав себе совершить какую-нибудь глупость, я отвернулся и прислонился лбом к косяку.

— Ты даже не представляешь насколько, — прорычал я.

— Вар, я в замешательстве, — Бейли сглотнула. — Тогда почему ты от меня убежал? Мой поцелуй был таким ужасным? Я кажусь тебе отталкивающей?

Да.

— Нет, — соврал я, — просто…

— Твой разум не переносит даже мысли о прикосновении ко мне, но тело — совсем другое дело.

Отступив, я встретился с ней взглядом. Бейли была достойна любования, и я очень хотел оказаться в ней. Хотел трахаться, как мужчина, проведший в тюрьме лет десять. Возможное освобождение было адски заманчивым. Какая жалость, что моя голова меня ненавидела.

— Это сложно, — пробормотал я, — быть в противоречии с самим собой.

Взяв одну из купленных мною ночных сорочек, Бейли оделась и прикрыла свою наготу. Бледно-розовый шелк. Пускай сорочка предназначалась для сна, однако была адски сексуальна. Облегающая ткань подчеркивала великолепные груди и затвердевшие соски. Она ниспадала почти до колен, но не переставала быть самой горячей вещью из всех, что я видел на женщинах.

— Мне тоже сложно, — прошептала Бейли.

Судя по глазам, она устала и лучше бы легла спать, чем имела дело с моим психозом. Расстроенный, я провел пальцами по волосам и фыркнул.

— Я пытаюсь, Бэй.

— Что же тебе тогда нужно? — нахмурилась она, но ее суровость смягчилась, уступив место состраданию. — Я будто хожу по скорлупкам и не знаю, куда ступать.

Стоило мне представить, как бледные ноги Бейли ступают по острым осколкам, как у меня сдавило грудь. Могли ли острия проколоть ее кожу? Потекла бы кровь на гребаный пол? Что еще хуже, какова вероятность, что осколки застрянут под кожей? Если бы бактерии с яичной скорлупы попали в кровоток, могла ли Бейли заразиться сальмонеллой?

И умереть?

— Вар, — тихо и успокаивающе позвала Бейли, нерешительно приближаясь ко мне, — чем ты бы хотел заняться? Посмотреть кино? Поговорить?

Своими словами она вырвала меня из шоу кошмаров, проигрывавшегося в моей голове. Прежде чем я смог подобрать слова, Бейли хлопнула своими красивыми ресницами первый раз, второй, третий, четвертый, пятый, шестой.

— Если честно, я собирался научить тебя играть в шахматы, — прошептал я. — Конечно же, тебе скучно, и они могли бы тебя развлечь.

— Я и впрямь хочу научиться, — ее губы тронула легкая улыбка. — Сначала мне нужно будет вымыть руки?

Может, Бэй еще не исполнилось восемнадцать, но она была одной из самых зрелых женщин, встреченных мною в жизни. Бейли была сострадательна, как в свое время моя мать. Она заботилась о благополучии окружающих. В том числе о моем. Даже если несколько минут назад после нашего поцелуя я повел себя, как полный засранец.

Большинство людей считали, что я уродец, потому-то и прячусь в своем прибрежном имении. Отец всеми силами оберегал меня, но иногда кто-нибудь пытался использовать мои проблемы против нас. Из-за успеха папиной компании общественность иногда вспоминала о моем существовании и начинала тщательно меня изучать. Обычно репортеры сдавались после нескольких отказов от комментариев и моего многомесячного отшельничества.

Тем не менее, даже избежав внимания прессы, я частенько сталкивался с людьми, пугавшимися моего поведения. Будь то курьер, доставлявший заказы, или дружелюбный сосед, заглянувший поздороваться. Все они сразу понимали, что я был не в себе. Каждый из них смотрел на меня с отвращением. Скривленные губы. Округлившиеся глаза. Приоткрытые рты.

«Пересиливай себя. Все это лишь у тебя в голове»

Как же я устал от этой фразы. Разумеется, лишь в голове. Если бы я знал, как выкинуть часть ее содержимого, нашел бы способ раскроить себе череп и вытащить из него все дерьмо. Размазал бы содержимое по проклятым стенам и поджег его. Я бы смотрел, как вместе с домом сгорает вся чушь, с которой мне приходилось жить изо дня в день.

— Вар? — озадаченно нахмурилась Бейли, снова и снова поражая своей самоотверженностью в отношении меня.

— Да, пожалуйста. Воспользуйся мылом на кухне. На всякий случай вымой дважды. Иногда бактерии остаются на руках даже после трех минут тщательного мытья с мылом. Вот почему перед игрой в шахматы я уделяю четыре минуты в первый заход и еще пять во второй. После них обычно не остается микробов, — отчитался я. — Но и тогда не факт. Мои шахматные фигуры дороги мне, и с ними нужно обращаться соответствующе. Поэтому на всякий случай вымой руки дважды. По четыре минуты на заход.

Широко распахнув глаза, Бейли закусила губу. Стоило мне сосредоточиться на ее рте, как испарились ужасающие мысли о микробах, ползающих по кончикам ее пальцев, заражая моих ладей, слонов, пешек, ферзей и королей. Нижняя губа Бейли была полной и припухшей. Готовой к тому, чтобы ее пососали.

Тридцать семь минут и шестнадцать секунд назад я ее целовал. Чудовище во мне взвыло, напомнив о безумном количестве микроорганизмов, живших на языке Бейли и деснах. Микроорганизмы провоцировали болезни.

«Мать твою, хватит уже»

Я моргнул один раз, второй, третий и облизнулся. На кухне я спешил смыть с себя следы Бейли, но теперь пожалел, что избавился от ее вкуса. Меня потряхивало от желания повторить, но демоны в моей голове хохотали мне в лицо.

«Ты. Не. Сможешь»

— Как я узнаю, что прошло четыре минуты? — опять привлекла мое внимание Бейли.

— Отсчитывай, — нахмурился я. — Так я замеряю время. Мытье рук занимает двести сорок секунд. Оба захода — четыреста восемьдесят.

Она разразилась девичьим смехом, отвлекшим меня. Невинный и легкий звук, в который хотелось окунуться. Я мог весь день напролет слушать ее голос и не устать.

— Может, тебе стоит купить мне часы, чтобы я не сбилась со счета, — наконец, сказала Бейли, отсмеявшись. — А пока что сможешь посчитать за меня?

Мысленно я уже делал покупки в интернете. Собирал в персональный каталог размеры, марки и толщину часов. Несмотря на боевой дух, у Бейли было тонкое хрупкое запястье. Мне хотелось сделать подарок, который подойдет ей и отразит ее суть.

— Уоррен. Сосредоточься.

Поморгав, я уставился на Бейли и попытался выкинуть из головы раздражающие мысли. Розовое золото? Оно будет потрясающе смотреться на ее бледной коже…

— Вар, — рыкнула Бейли и, проходя мимо, почти коснулась моего плеча. — О чем бы ты сейчас ни думал, вернешься к этому позже. После нашей партии в шахматы. Я готова научиться.

Глубоко вздохнув, я кивнул и последовал за ней в кухню. На каждом шаге округлые ягодицы Бейли покачивались, и мой член отреагировал на них, как на магнит. Пока я сосредотачивался на ее великолепной фигуре, взрывоопасные мысли тускнели и таяли.

Бейли покорно помыла руки.

Меня заворожило, как красиво пена смотрелась на ее бледной коже.

Рядом с Бейли мне сложно было зациклиться на чем-либо, кроме нее самой.

И вот снова я сбился со счета.