Фальшивая принцесса (СИ)

Глава 14

Настроение Ангелины, несмотря на недавно произошедшие мрачные события, в общем и целом было довольно приподнятым. Безусловно, она оказалась вынуждена облачиться в чёрное в знак скорби по своём безвременно почившем якобы единственном брате. И, хотя необходимость носить траур по абсолютно незнакомому мужику её и тяготила, она ответственно выполняла свой долг любящей сестрицы, будучи в глубине души невероятно благодарна всем богам за подобный поворот событий. Порой, конечно, ей становилось совестно за такие мысли, но осознание того, что смерть принца Уильяма означает отсутствие у Норфолка каких-либо союзников в войне, удачно заглушало глас совести. Разве приведи Уильям подмогу от ладожского князя это не растянуло бы войну на более долгий срок и не привело бы к ещё большему количеству жертв? Если посмотреть с этой стороны, то убийство норфолкского принца оказывалось очень даже удачным стечением обстоятельств, и радоваться этому — тем более абсолютно постороннему человеку, коим она и была — совершенно нормально.

Пожалуй, только однажды она пожалела о произошедшем — когда мра Асвейг, заявившись, как обычно, без приглашения, заставила Ангелину выслушать многочасовую панихиду по усопшему. Ситуация эта усугублялась ещё и тем, что настоятельница искренне была убеждена в том, что оказывает бедной скорбящей принцессе ценнейшую услугу, ведь её брат был человеком бесчестным и малоприятным, да и вдобавок ко всему ещё и врагом Каттегата. Тогда, сидя на жёсткой деревянной церковной скамье уже битый час и слушая заунывные причитания Асвейг, Ангелина искренне пожалела о смерти Уильяма. А к концу этой экзекуции девушка могла с полной уверенностью утверждать, что скорбь её по нему настолько велика, что она с радостью бы воскресила норфолкского принца и лично проследила бы за тем, что бы тот не дай бог не помер. По крайней мере, раньше настоятельницы каттегатской церкви Единого.

Но не только это обеспечивало мозг Ангелины дозой серотонина. Было ещё одно событие, при одном только воспоминании о котором губы девушки самой собой расплывались в улыбке.

Тол Фредерику отослали из замка.

Это случилось на следующий день после их с Харальдом поцелуя. Ангелина по обыкновению проснулась, разбуженная Гудхильд, собрала с помощью служанки волосы и облачилась в длинное элегантное платье из красной мягкой ткани, купленной ими недавно у какого-то веронского купца. Лицо её всё это время хранило слегка блаженное выражение, а сама она казалась себе рассеянной. Гудхильд, которая, не сомневалась Ангелина, была уже осведомлена обо всём произошедшем в покоях конунга, бросала в сторону своей госпожи хитрые взгляды, деликатно избегая этой щекотливой темы. Но они, откровенно говоря, и не нуждались в том, что бы озвучивать друг другу все свои мысли — каким-то странным образом им удалось за всё проведённое вместе время достичь той степени душевной близости, когда для того, чтобы понять некоторые эмоции друг друга, им не требовалось обличать их в слова.

В мастерскую Ангелина вошла со всё с тем же ощущением спокойного удовлетворения. Поприветствовав своих коллег — возможно, чуть нежнее, чем обычно, — она опустилась на невысокий деревянный табурет у своего станка. Ткачихи, уже успевшие узнать последние новости, беззаботно щебетали, испытывая что-то наподобие радости за свою, пусть и высокопоставленную, но всё же коллегу по цеху. Никто не мог сказать, что именно произошло, но абсолютно все сидящие в мастерской отчётливо ощущали лёгкое дуновение ветерка перемен — перемен, которых уже давно и с большим нетерпении ждал каждый каттегатец.

Эта полная счастливой беззаботности идиллия оказалась нарушена вошедшей в комнату тол Торхильд. Пожилая руководительница, поприветствовав своих подопечных, представила им их новую работницу — невысокую застенчивую девушку, которая густо покраснела от смущения, когда кланялась Ангелине. Подобная новость вызвала немедленное брожение среди ткачих: они принялись переглядываться, украдкой позволяя себе бросать заинтересованные взгляды в сторону будущей правительницы Каттегата.

После того, как смена Ангелины окончилась, она отправилась на обед, во время которого они с Харальдом завели безобидную беседу. За маской учтивости каждый из них скрывал охватывающее их обоих страстное желание увидеть в другом ответы на свои многочисленные вопросы. Их выверенные движения время от времени нарушала лёгкая дрожь волнения, и в эти моменты их взгляды скрещивались, говоря своему собеседнику куда больше, чем пустые слова.

И только по окончании обеда, когда Гудхильд, пообщавшись с другими слугами, пришла, наконец, в её покои, Ангелина узнала, что произошло. Как оказалось, спустя некоторое время после того, как её, совершенно не помнящую себя от шока, довели до кровати конунга и усыпили, Харальд приказал Магнусу рассчитать Фредерику и найти девушке достойную должность где-нибудь за пределами замка. Сделать это всё приказано было тихо и аккуратно, дабы не спровоцировать ненужных пересудов.

Вот так вот, быстро и без лишнего шума служанка уже к вечеру покинула замок.

"Как мне шепнула тол Ингрид, которой об этом рассказал стражник кин Освальд, — не сдерживая улыбки, проворковала Гудхильд, — рыдала наша несостоявшаяся фаворитка, как белуга. А говорили ж ей люди: не забывай своего места".

Губы Ангелины в тот момент вопреки воли их обладательницы радостно изогнулись, а сердце зашлось в бешенном стуке. Похоже, наступило её время праздновать триумф.

Но царившие в её душе покой и умиротворение вскоре омрачились одним печальным событием. Не прошло и четырёх дней, как Харальд, собрав всех в тронном зале, объявил об отбытии в Норфолк. Объявление это, несмотря на то, что Ангелина чётко осознавала неизбежность скорого наступления, вызвало в душе девушки недоумение.

"Так скоро?". "Почему бы не подождать потепления?" "Неужели начинается?"

Все оставшиеся до отбытия каттегатской армии дни девушка пробыла в абсолютной прострации, которую окружающие списывали на горечь от потери брата. На людях она старалась держать лицо, но оставшись в одиночестве, она предавалась переживаниям и порой даже слезам. В голове её крутились сотни навязчивых мыслей.

Что, если Каттегат всё-таки проиграет?

Не может ли оказаться, что отрубленная голова принца Уильяма — подделка, а на самом деле Норфолк вступил в сговор с Абантес и они готовят ловушку для каттегатцев?

Что будет, если Харальд погибнет в бою?

От последней мысли горло Ангелины сжало спазмом.

Нет. Этого не произойдёт. Не должно произойти. Только не сейчас, когда она, наконец, получила надежду на то, что её будущее здесь окажется менее безрадостным, чем она себе представляла. Пожалуйста, жизнь… Это было бы слишком жестоко по отношению к ней. Она и без того уже претерпела достаточно, она заслужила счастье. Быть любимой. Любить…

Отъезд конунга с войском Ангелина помнила смутно. Всё происходящее казалось каким-то сном, тревожным и нечётким.

Вот Гудхильд её одевает, полчаса подбирая серьги к платью.

Вот она стоит на пристани, прощаясь с Харальдом. Глаза его, кажется, снова сияли, сливаясь в её мыслях с таким же сияющим мягкой белизной снегом.

Вот он наклоняется к ней, запечатлевая на её лбу любящий поцелуй.

Вот Ратель, оставшаяся на время отсутствия конунга в качестве его заместителя, мягко тянет её назад, в замок, пока она с тоской и тревогой провожает взглядом строй медленно удаляющихся за горизонт драккаров.

Теперь им остаётся только ждать.

* * *

Ангелина ковырнула ногой выглядывающий из-под слоя снега камень. Со времени отбытия конунга с войском минуло уже четыре дня. Всё это время она жила затворницей, пока сегодня утром к ней не явилась военная, в приказном порядке объявив, что они идут проветриться на пристань.

И, хотя поначалу девушка и ворчала, но в конечном итоге она прониклась к каттегатке благодарностью — вид бескрайнего водного простора умиротворял.

— Ратель, — Ангелина украдкой взглянула на наблюдавшую за набегающими друг на друга волнами военную.

— У? — Девушка обернулась. Лицо её было странно задумчивым, будто мыслями она находилась не здесь, а где-то далеко.

— Как думаете, они уже в Норфолке?

Ратель смерила Ангелину долгим, внимательным взглядом. Этот осмотр заставил девушку внутренне съёжиться.

"Почему она всегда так на меня смотрит, будто подозревает в чём-то? Неужели я где-то прокололась?"

— Думаю, что да, — наконец ответила военная.

— Ясно.

Ангелина замолчала. Посмотрев ещё раз на море, она вновь заговорила:

— Что-то не так?

— С чем?

— С морем. Вы на него постоянно смотрите и хмуритесь.

Каттегатка мотнула головой, вновь задумавшись о чём-то своём. Спустя время она нехотя проговорила:

— Холодное море раньше не вело себя так… странно.

— Странно? — Ратель кивнула. — И что же в нём странного? По-моему, море как море.

— Посмотри на волны. У Холодного моря совсем другое течение.

Ангелина послушно последовала совету своей компаньонки, но, как она ни старалась, так и не смогла увидеть то, на что та указывала.

Море как море.

— Вы думаете, это может быть какая-то диверсия?

— Ди… что?

Девушка прикусила губу. Снова.

— Ну, — она нервно поправила чуть сбившейся при очередном порыве ветра пуховый платок. — Подлянка от врагов… северян, например. Я имею в виду, может они изобрели какое-нибудь устр… механизм, чтобы ну, не знаю даже, для чего-то поменять течение моря или что в этом роде.

— Нет, я так не думаю. Это природа чудит. — Безапелляционно отрезала Ратель.

Краем глаза Ангелина заметила приближающуюся к ним фигуру молодого мужчины. По его походке она сразу же догадалась, кем был их гость — похоже, недавние слухи о примирении Ратель с тол ИМЯ оказались правдивы, и военная вновь проводила свободное время со своим подчинённым.

Девушка снова повернулась в сторону моря, устремив задумчивый взгляд вдаль. Внезапно она заметила на снегу неподалёку от себя какое-то странное движение. Решив поначалу, что ошиблась, Ангелина подошла чуть ближе, присмотревшись внимательнее.

Нет, не показалось.

Убедившись, что Ратель занята разговором со своим слугой и не наблюдает за ней настолько активно, она ненавязчиво приблизилась к медленно удлиняющейся бороздке на снегу. Тянувшийся ленточкой след едва заметно подмигивал коричневым, и наклонившись, девушка увидела толкающих маленький кусок желтоватой бумаги магических змеек, исчезнувших в тот же миг, как только она потянулась к посылке.

"Это что же… записка? Неужели для меня?"

Поразмыслив немного, Ангелина всё же развернула сложенный вдвое листок. Стоило её глазам быстро пробежать по лениво выведенным буквам, руки девушки тут же затряслись. Генриетта.

"Ангэлина, я буду ждать тебя в лесу у Фрейского дуба сегодня перед закатом. Генриетта".