Фиктивный брак

9

Эйлин буквально валилась от усталости с ног. Едва войдя в офис, упала, изнемогая, в любимое рабочее кресло. Руки безвольно повисли вдоль обмякшего тела. Всему виной – нервная суета последних дней. Скотт правильно торопился со свадьбой, подумала девушка. Долгих приготовлений она бы точно не выдержала. Перед отъездом предстояло уладить дела в офисе, а от них Эйлин постоянно отвлекала мать, звонившая по несколько раз в день. Девушка чувствовала себя такой разбитой, будто по ней проехал грузовик.

Прервав ее размышления, в кабинет бодро вошла Джинни и уселась на диван.

– Я сегодня заключила контракт с Паркерами, – объявила она. – Насчет оформления домика в пастельных тонах.

Эйлин кивнула.

– Спасибо. Ты выполняешь почти всю работу. Я потом наверстаю, ладно? Если у тебя силы еще есть, давай пробежимся по магазинам.

– Ты меня знаешь, – подмигнула Джинни, – с превеликим удовольствием.

Примерно час спустя, перемерив кучу подвенечных платьев, Эйлин стягивала с себя очередной наряд из розовых кружев.

– В жизни так не ломала себе голову! – воскликнула она. – Возьму-ка это платье, оно не хуже других. Уже полдня прошло, а завтра – свадьба.

– Зачем вы пороли такую горячку?

– Скотт не соглашался ждать. Мне кажется, он хочет, чтобы все поскорее закончилось и началась нормальная жизнь.

– Ты уверена? – съязвила Джинни. – Не слишком ли он прыток для человека, который еще вчера и не думал жениться?

Вопрос больно ударил по самолюбию Эйлин. Она старалась не выдавать своих сомнений, спрятать их поглубже. Но чему быть – того не миновать!

– Я беру розовое, – сказала она продавщице, заглянувшей в примерочную.

– А как насчет шляпки? – спросила Джинни.

– Нет, лучше я украшу волосы живыми цветами. Куда теперь?

Через некоторое время, обойдя еще четыре магазина и зайдя в кафетерий, они оказались возле своей конторы. Машину Эйлин до отказа заполняли покупки – свадебное платье, туфли, купальник, босоножки, два открытых костюма, комплекты шорт с топиками. Кроме того, она купила две ночные рубашки, летний халат и набор элегантного дамского белья, над которым нескончаемо подтрунивала Джинни. От себя подружка добавила тончайшего шелка неглиже, сказав, что это подарок к свадьбе.

– Я, конечно, не думаю, что тебе понадобится всякая ночная дребедень, – ухмыльнулась она. – Но, кажется, она является атрибутом традиционного приданого.

– Ой, у меня еще миллион дел, – проговорила Эйлин, озабоченно изучая список и делая вид, что не замечает двусмысленных намеков.

Эйлин не хотелось обсуждать интимные стороны брака. Хватит весьма откровенных намеков Скотта! Эйлин не отрицала, что физически их явно влекло друг к другу, но почему-то мысль о любовных отношениях выводила ее из равновесия.

– Ну, пока! – Джинни вышла из машины. – Постарайся выспаться. А то ведь после свадьбы – сама знаешь – тебе придется иметь дело с великолепным мужским экземпляром.

Эйлин скомкала чек за покупку и швырнула им в Джинни.

– До завтра!

– До завтра! – весело откинулась та, подбирая чек и бросая его обратно в машину. – И не забудь вот так же запустить в меня свадебным букетом!

По дороге Эйлин вновь одолели сомнения. Как ни крути, а она выходит замуж за человека, которого знает меньше двух недель. Знакомство началось с того, что он выставил ее за дверь. А ухаживая за девушкой, не проронил ни слова о любви и преданности.

В сотый раз Эйлин перебирала причины, заставившие ее дать пресловутое объявление. Итак, она по-прежнему стремилась к браку, основанному на взаимном уважении, ответственности, общности целей. На желании иметь домашний очаг и детей. По утверждению Скотта, он жаждал того же. Но тогда почему она чувствует себя так неуверенно? Ах, и зачем он срочно уехал после объявления помолвки? Ей так нужно его ободрение!

Пожалуй, их брак, полностью лишенный романтики, вполне достоин Книги рекордов Гиннесса. Кольцо, преподнесенное в казенной обстановке, исчезающий перед самой свадьбой жених… Правда, Скотт соблюдал некоторые правила приличия: посылал цветы, казался любезным и очаровательным при ее родителях. Даже звонил два раза из Нью-Орлеана. Но разговоры носили поверхностный, чисто деловой характер. Никакого намека на любовь.

Но разве ты ее искала? – упрекнула себя Эйлин. В сделке нет места любви.

Она остановилась у торгового центра, взяла в бакалейном отделе корм для кошки, шампунь, два пакета йогурта. Интересно, она и после свадьбы станет делать подобные покупки? Или будет посещать отдел деликатесов и приносить мужу изысканные блюда? Изменится ли она после замужества?

Одна из ее подруг, уже не раз побывавшая замужем, утверждала, что семейная жизнь ставит женщину в зависимость от мужа, она теряет самостоятельность. Нет, решила Эйлин, она не пойдет по такому пути. Независимость – вот преимущество их четко спланированного брака: каждый останется самим собой.

Эйлин завтракала на кухне, потягивая растворимый шоколад и слушая пение птиц за окном. Еще только рассвело, но день обещал быть ярким и солнечным. Хорошее предзнаменование перед свадьбой, подумалось ей.

Свадьба! Трудно поверить. Вообще-то Скотт хотел, чтобы они поженились на день раньше. Но Этель Крэнстон выторговала двадцать четыре часа. И слава богу: Эйлин только-только успела завершить дела в конторе, а Скотт – свою миссию в Луизиане. Из-за обоюдной занятости матери пришлось самой обзвонить гостей. Список непрерывно увеличивался и насчитывал шестьдесят пять приглашенных. Хорошо хоть, что Скотт не имел близких родственников, иначе им в доме уже просто не хватило бы места.

– Будь у твоей мамы еще день в запасе, пришлось бы арендовать стадион, – пошутил по телефону Скотт.

– Может, даже к лучшему, – засмеялась Эйлин.

В родительский дом Эйлин вошла с чемоданом и перекинутым через руку свадебным платьем в пакете из пластика. Да, у Скотта есть причина для беспокойства, подумала девушка, оглядываясь вокруг. Несмотря на деловую активность, здесь царил явный хаос. В одной комнате работал флорист, в следующей – другие дизайнеры. Специально вызванная бригада протирала окна. Камин, где стояли старинные серебряные канделябры, обвивали гирлянды из зелени, искусные цветочные композиции. Всю мебель, кроме рояля, из гостиной вынесли, и ее место заняли ряды складных стульев.

Эйлин вздохнула и покачала головой. На маму невозможно сердиться! Ведь она, бедная, не знает, что красота и романтика – не самое главное в отношениях жениха и невесты. Этель надеется, что дочь вступит в брак первый и последний раз. Вот мать и старается вовсю – ведь на свадьбе сыновей она только наблюдала, как правят балом: по традиции матери жениха полагалось оставаться в тени и держать рот на замке.

– Мама, ты где? – позвала Эйлин.

– Ох, дорогая, как хорошо, что ты пришла пораньше! – поспешила из соседней комнаты Этель. – Погляди на свадебный пирог.

Эйлин послушно последовала за матерью. На столе, возле законного для новобрачных места, возвышался трехэтажный торт. С одной стороны красовалась большая серебряная чаша для пунша, с другой – грандиозный шоколадный торт, предназначенный жениху. Горничная доставала из буфета праздничные десертные тарелки, серебряные вилки, бумажные салфетки, на которых значились имена Эйлин и Скотта. Середину стола украшали цветы.

– Как ты думаешь, пирога, пунша и шампанского достаточно? – озабоченно спрашивала Этель. – Может, приготовить канапе и паштет?

– Все превосходно, мамочка! – заверила Эйлин. – Ты же помнишь: мы не хотим излишнего торжества. К тому же уедем вскоре после венчания.

– Ну ладно, если ты так считаешь…

– Ну конечно, – подтвердила Эйлин, чувствуя себя мошенницей.

По сути, идея Скотта не лишена смысла – простая, без всякой помпезности церемония. Самое идеальное – вообще отправиться в Лас-Вегас и зарегистрироваться подальше от любящей семьи с их романтическими фантазиями. Только бы им удалось четко сыграть роль влюбленных и не разочаровать родственников!

– Мне очень нравится торт! – добавила Эйлин с энтузиазмом, стараясь придать словам как можно больше искренности. – Как тебе удалось достать такую роскошь? Ведь до свадьбы оставались считанные дни.

– Сказала в пекарне, с вас, мол, причитается, ведь я столько лет покупаю там выпечку, – засмеялась Этель. – Ну и, конечно, не обошлось без щедрых чаевых.

– Ты проделала грандиозную работу! – подхватила Эйлин, обнимая мать. – Спасибо.

– Такие хлопоты доставляют мне огромное удовольствие. Это вам со Скоттом спасибо. Ну а теперь беги наверх, начинай готовиться. Через часок придет Берни, сделает тебе прическу. А пока прими ванну, расслабься.

Подхватив вещи, Эйлин поспешила наверх по винтовой лестнице. Хотя она давно не жила здесь, мать бережно сохраняла ее комнату в неприкосновенности, как и комнаты братьев. Присев на кровать, Эйлин задумалась: все-таки она счастливая – у нее замечательные родители. Барри и Этель всегда преданно заботились и о детях, и друг о друге. У Скотта, по его словам, все обстояло иначе. Единственный ребенок. Родители развелись, их давно нет в живых. Вероятно, он не испытал любви и заботы, которая царит в большой сплоченной семье. Может, это одна из причин его стремительной женитьбы?

Дверь отворилась, и появилась Этель.

– Мама! – так и ахнула Эйлин, бросаясь к ней.

Этель держала старинное подвенечное платье из атласа.

– Ну как? Нравится? – Она повесила наряд на спинку кровати.

Эйлин в восторге обняла мать. От волнения глаза ее наполнились слезами.

– Просто чудесно!

Она нежно потрогала гладкую ткань. Семейная реликвия… Материал чуть пожелтел от времени, напоминая цветом слоновую кость. Платье принадлежало бабушке, затем перешло к матери, последними в нем венчались Коринна и Пэм.

Продолжая восхищаться, Эйлин неуверенно промолвила:

– А мне подойдет?

– Вы с Коринной одного размера. Ты, правда, повыше. Я распорядилась отпустить подшивку и отделать внизу кружевами. Видишь?

– Если бы ты знала, сколько магазинов я обегала! – Эйлин указала на покупки.

Этель развернула пакет.

– Очень хорошенькое! Ты не зря потратила время. Оно великолепно подойдет для грандиозного приема в честь бракосочетания. Ведь ты забыла о наряде для этого торжества?

– А ведь верно, – согласилась Эйлин. – Голова идет кругом, разве упомнишь?

Ровно в час дня раздались звуки свадебного марша. Спускаясь под руку с отцом по ступенькам винтовой лестницы, Эйлин впервые за последние дни увидела Скотта. Он стоял в гостиной вместе с ее братьями, которые выполняли обязанности шафера. По другую сторону камина застыла Джинни – подружка невесты. Но глаза Эйлин были прикованы к человеку, чьей женой она согласилась стать. От одного взгляда у нее захватило дух. Скотт выглядел великолепно: голубой костюм, белоснежная накрахмаленная рубашка и галстук в синюю и винно-красную полоску. Завороженная, Эйлин едва не споткнулась. Когда Скотт увидел невесту, его лицо выразило крайнее изумление. Он скорее напоминал приговоренного, чем жениха. Он, что, сожалеет о принятом решении? Неужели Скотт здесь – только по обязанности, по долгу чести?

Эйлин захотелось немедленно убежать. Но тут Скотт поймал ее взгляд, и его глаза буквально загипнотизировали девушку – она забыла о присутствующих, о недавних сомнениях.

– Повторяйте за мной, – нараспев произнес священник. – Я, Скотт Сидней Митчелл, беру тебя, Эйлин Джозефину Крэнстон, в законные супруги и венчаюсь с тобой…

Голос Скотта вторил отчетливо и звонко. Ответный обет Эйлин прозвучал чуть мягче, но столь же уверенно. Правой рукой она крепко обхватила руку Скотта и неотрывно смотрела в его глаза, подобные мягкому серому бархату.

Церемония венчания казалась фантастикой. Эйлин попыталась расценить обряд как очередную необходимую деталь их контракта. Но ее захлестнули эмоции. Она растрогалась до слез, ощущая радостную приподнятость, волнующее предвкушение… Все походило на сон… И в это время теплые губы Скотта коснулись ее губ, скрепляя данную клятву.

– Тостам конца-краю не видно, – через полчаса прошептал Скотт на ухо Эйлин. – Я не смогу вести машину.

Первая реплика за время церемонии. Скотт оставался необычайно серьезным. Несколько приличествующих случаю шуток в адрес братьев – и все. Вряд ли кто из гостей присматривался к жениху, но Эйлин испытывала некоторое беспокойство. Скотт явно не походил на счастливого мужа.

– Во всяком случае, тосты короткие и приятные, – попыталась разрядить обстановку Эйлин. – Осталась одна Джинни.

Подруга подняла бокал с шампанским.

– Я знаю, молодожены ждут не дождутся, чтобы поскорее улизнуть отсюда, – сказала она. – Поэтому мой тост очень лаконичен: за Эйлин, Скотта и свободную прессу!

Гости несколько опешили, но послушно подняли бокалы.

– Кажется, пора исчезнуть, – заметил Скотт, – пока от нас не потребовали объяснений. Ты готова?

– Я только быстро переоденусь.

Через несколько минут они уже раскланивались с родителями и приглашенными, извиняясь за вынужденный отъезд. Эйлин отыскала глазами Джинни, повернулась и бросила в нее букет. И хотя цветы находились высоко, Джинни, изловчившись, поймала их. И пока все наблюдали за этой сценой, Эйлин и Скотт исчезли.

Отыскав автомобиль Скотта, молодые на секунду оторопели. Машину украшали розовые и голубые бумажные ленты и воздушные шарики. От бампера тянулась гирлянда консервных банок, на антенне болтались детские пинетки. Белым обувным кремом на стеклах начертаны недвусмысленные пожелания. На окне водителя нарисовано огромное красное сердце. Чуть дыша, Эйлин со страхом ожидала реакции Скотта и с облегчением вздохнула, когда тот, оценив юмор, наконец рассмеялся и спросил:

– Где тут ближайшая мойка?

– Не стоит обижаться на моих братьев. Как-никак, они теперь и твои родственники, – с притворным смирением проговорила Эйлин.

– Уж и не говори, – добродушно проворчал тот, распахивая дверцу.

Из окна высунулся Дерек Крэнстон.

– Будьте осторожны в дороге! А ты, Скотт, не обижай мою сестренку!

Отмыв машину, новобрачные отправились на северо-восток. Пейзаж за окном постепенно менялся: субтропическая растительность уступала место хвойным деревьям. Вдоль дороги стояли стройные сосны, то и дело мелькали усадьбы с крошечными прудами. Ландшафт четко отражал развитие местного хозяйства: нефтяная промышленность и скотоводство. На открытых зеленых участках паслись стада, вдали тянулись к небу нефтяные вышки.

Новобрачные молчали, глубоко задумавшись. Наконец Скотт произнес:

– Ты выглядишь совсем юной и девственной. – Его интонации напомнили Эйлин первый день знакомства, и она беспокойно поежилась. – А как на самом деле? – продолжал он.

Эйлин не ответила.

– Ты девственница?

– А ты? – отпарировала она.

Скотт усмехнулся, по-видимому довольный, что ему удалось разозлить нареченную.

– Подожди, скоро сама оценишь.

Он свернул на местное шоссе, и через несколько миль машина съехала в узкий извилистый проселок, окруженный сплошным сосновым бором. Начиналась зона лесов, тянувшихся на восток через центральную часть Соединенных Штатов.

Эйлин очень любила сосны – гордые, прямые, с красноватыми стволами и длинными красивыми иглами – и сейчас наслаждалась напоенным хвоей воздухом. Жаль, что деревья плохо приживаются в городе.

– А вот и наше поместье! – объявил Скотт. – Возможно, не слишком шикарное, зато мое собственное. То есть наше, – хмыкнул он.

Машина въехала в открытые ворота и вскоре остановилась возле дома, который полностью соответствовал описанию Скотта. Эйлин с живым интересом оглядывалась вокруг. Окруженная деревьями двухэтажная асьенда – сельский дом – выстроена в мексиканском стиле, двор, обнесенный деревянным забором. Где-то мычали коровы, видимо пасущиеся неподалеку.

По широким ступеням они поднялись к богато украшенной двери. Эйлин восхищенно провела рукой по затейливой резьбе.

– Какая красота!

Но даже похвала, похоже, не рассеяла странного, напряженного состояния Скотта. Он молча повернул в двери ключ и жестом пригласил Эйлин в дом.

Холл тускло мерцал отполированными деревянными панелями. Сквозь полумрак Эйлин заметила в глубине ведущую наверх лестницу, а за ней, видимо, дверь на кухню. Скотт поставил дорожные сумки и махнул рукой в правую сторону. Войдя в комнату, Эйлин зачарованно остановилась у большого окна, которое выглядело как естественная картина.

– До чего прелестный вид! – прошептала она.

Перед ней расстилался трогательный пасторальный пейзаж: бесконечное зеленое пастбище с редкими соснами, лошадки, лениво пасущиеся под лучами заката, маленькое озерцо с парой коровок на берегу. Мирная деревенская сцена, полная очарования.

Романтическое настроение, видимо, передалось и Скотту. С удивлением девушка почувствовала, как он нежно прикоснулся к ее волосам.

– Занятно, правда? – сказал хозяин. – Я могу сидеть часами, любуясь зеленью, прудом, животными. Я даже раза два видел оленя. Особенно приятно здесь в холодные зимние вечера, когда дрова уютно потрескивают в камине.

Он взял Эйлин за подбородок, легонько повернул ее лицо к себе и начал покрывать губы, щеки, глаза короткими, нежными, дразнящими поцелуями.

– Пойдем наверх?

– Прямо сейчас?

Эйлин вдруг почувствовала страх и неуверенность. В свои двадцать девять лет она, к сожалению, не слишком искушена в сексе. Но Скотт, не сомневалась, был в этом плане знатоком. Что, если она его разочарует?

– Но ведь… – начала она.

– Еще светло? Ты это хотела сказать? – нетерпеливо перебил ее Скотт, глядя на Эйлин в упор. – Но ведь ради любви и наслаждения люди вступают в брак, разве ты не понимаешь?

– Ради секса?

– В том числе. Мы же договаривались о нормальном браке. А чем, по-твоему, занимаются молодые в медовый месяц?

– Я прекрасно понимаю. Правда, несколько странно сразу прыгать в постель с тем, кто даже несколько слов не произнес после свадьбы.

– Да и ты не отличаешься многословием.

– С кем разговаривать? С камнем?

– Но почему? – запротестовал Скотт, опять гладя ее волосы. Потом пальцы перебежали на шею, стали гладить грудь. – Я вовсе не каменный, Эйлин.

Он коснулся губами ее рта, трепетно ожидая ответа. Тихая ласка воспламенила Эйлин больше, чем страстные объятия. Скотт как бы исследовал тело, изучая ее ощущения и реакцию. Эйлин теснее прижалась к твердому, мускулистому торсу. Электрический разряд пронзил все ее существо, она мгновенно погрузилась в пучину буйных неконтролируемых чувств. Скотт обнял ее за талию и повел в спальню.