Гамлет шестого акта

Глава 4. «… За его тощий зад ему никто и фунта не заплатит…»

Увы, путешествие не внесло гармонии в общую несколько гнетущую и совсем не праздничную атмосферу. Мистер Стэнтон по-прежнему не сводил болезненного, нервного взгляда с кузины, мисс Розали Морган провожала раздражённым взглядом его самого, а после, заметив усилия мисс Нортон понравиться мистеру Стэнтону, начала и на неё смотреть как на врага, не пытаясь скрыть возникшую антипатию. Мистер Чарльз Кемпбелл и мистер Гилберт Морган, поднявшись по уцелевшим каменным ступеням, которые когда-то, должно быть, вели на хоры старого храма, остановились на возвышении, вдали от остальных. Они не заметили, что мистер Доран поднялся наверх за несколько минут до них и теперь озирал окрестности с другой стороны разрушенной церковной стены. Что до священника, то надо сказать, что, если на балюстраде мистер Доран услышал разговор мистера Стэнтона с его другом абсолютно случайно, то теперь он, выполняя обещание, данное милорду, сам пытался понять людей, окружавших племянника графа.

— Ну, что скажешь о твоей предполагаемой невесте, Кемпбелл? Ты намерен породниться со Стэнтоном?

Чарльз с угрюмым лицом присел на каменный выступ, оставшийся от алтаря. Вопрос Моргана заставил его поморщиться.

— Я ожидал чего-то более привлекательного. Даже приодеться не может. Грудь, правда, ничего и фигуркой вышла. А что? Она приглянулась тебе, Гилберт?

Гилберт Морган задумчиво пожевал губами, но ничего не ответил приятелю.

— А, понимаю… Сэр Меттью, говорят, собрался жениться… Что ж, стоять на твоём пути к счастью я не намерен…

— Брось свои шутки, Чарльз. Мне казалось, твои долги вопиют об оплате…

— Вопиют, — согласился мистер Кемпбелл, — ещё как вопиют. Ну и пусть вопиют. Когда припечёт — тогда и посватаюсь. Но утруждать себя ухаживаниями? Но какова новость… — он бросил сумрачный взгляд на Моргана, — я о Коркоране.

Мистер Морган с досадой кивнул.

— Да, черт возьми. Я был уверен, что он в Италии.

— Я тоже. А кстати, с чего этот… сын сэра Алана… с таким придыханием говорит о чертовом красавце?

— Мне помнится, в клубе говорили, что склонности у него…. не из чистых.

— Господи… ты намекаешь, что он… влюбился в Коркорана? — Глаза мистера Кемпбелла расширились.

Мистер Морган смерил его насмешливым взглядом.

— Ты считаешь, что это невозможно?

Кемпбелл тоже бросил на приятеля внимательный взгляд и неожиданно хихикнул.

— Представляю, что будет… — глаза его снова блеснули недобрым огнем.

— В случае с Гилмором тоже, казалось, можно было всё представить… а, между тем, что вышло? А Чедвик? А Барнет? Непредсказуемая гадина этот Коркоран.

— И всегда, заметь — на белом коне и в белом кардигане… Тварь. Помяни моё слово — он и Хеммондсхолл приберёт к рукам. За этим и приедет. И не промахнётся.

— Я никак не могу понять — он знает или нет?

— После похорон он выглядел достаточно ошеломлённым… Впрочем, этот дурачок Нортон прав — этому дьяволу и сыграть ничего не стоило. Надо отдать ему должное — артист он превосходный. Кстати, Стэнтон расспрашивал меня сегодня о завещании Чедвика. — Он поймал внимательный взгляд приятеля, — я сказал, что он был недоволен моим проигрышем и твоим образом жизни. Ну, и добавил… насчёт любовной связи между Чедвиком и Коркораном…

— И что Стэнтон?

— Мне показалось — он позавидовал кузену. За такие деньги он согласился бы и не на такое…

Морган презрительно усмехнулся.

— Но едва ли получится. За его тощий зад ему никто и фунта не заплатит.

Оба замолчали. Между тем глаза Чарльза Кемпбелла остановились на мисс Софи Хеммонд.

— Эта младшенькая кузина не в пример смазливей старшей. Сколько за ней?

— Как я понял Стэнтона, пока ничего, но дядя приданое даст немалое. Но Клемент, как я вижу, семейное достояние не отдаст никому. Тут на пути не становись. Стэнтон в подметки не годится Коркорану, но если его разозлить…

— Не сказал бы, что в груди девицы пылает страсть к нему, — бросил, скрывая разочарование, Кемпбелл. Стало быть, приволокнуться за хорошенькой кузиной Стэнтона нечего и думать. — Я-то думал завести интрижку. Ничего не скажешь, он умно ограничил наш выбор. Жалкие десять тысяч мисс Нортон плюс родство с её братцем-выродком или тридцать тысяч за его Бэрил — это твой выбор. Мой выбор шире — я могу жениться ещё и на твоей сестрице…

Морган ничуть не обиделся.

— Я видел твою рожу, когда ты вылезал из кареты… — он усмехнулся, — Розали — дура от рождения, образование и воспитание, боюсь, лишь усугубили её глупость до дремучести. Ну, да ничего. Если бы дураки не размножались, мир состоял бы из весьма умных людей, но раз глупцы в мире преобладают — жених для Розали найдётся.

— Побереги её от Коркорана.

— Она способна довести нормального мужчину до белого каления за четверть часа. Коркорана же… впрочем, вот уж кого жалко не будет. Что до твоих планов насчёт этой Софи — не будь идиотом.

— Ты считаешь, девица добродетельна, как Лукреция?

— Добродетельна скорее её сестрица Бэрил — ибо на её добродетель никто не покушался. Но каковы бы не были твои успехи в покорении сердца мисс Хеммонд — ты поссоришься со Стэнтоном, а когда приедет Коркоран — девица даст тебе от ворот поворот. Глупо и затеваться. Куда ни кинь — везде клин. Пользуйся тем, что здесь нет твоих кредиторов.

В это время вся компания, до этого осматривавшая развалины храма, тоже поднялась по ступеням на хоры, и мужчины умолкли. Мисс Розали что-то восторженно пробормотала о красоте руин, мисс Стэнтон спокойно озирала с высоты окрестности, мисс Нортон слушала предположения брата о времени постройки храма, мисс Хеммонд держала под руку дядю и рассказывала ему о лондонских светских новостях. Пребывание с дядей давало ей возможность держаться подальше от кузена.

Именно здесь мисс Бэрил впервые заметила внимание брата к кузине. Его поведение сначала изумило её, потом заставило внимательно присмотреться к Клементу. Таким она не видела его никогда. Вскоре она поняла, что её брат неравнодушен с мисс Хеммонд. Это открытие не задело её, скорее удивило, но приглядевшись пристальнее к кузине, она поняла, что чувства брата мисс Софи отнюдь не поощряет. Но кто бы подумал, что Клемент способен влюбиться?

Когда все оказались наверху, мистер Доран незаметно присоединился к милорду Лайонеллу. Тот, хорошо зная друга, по лицу его заметил, что Патрик чем-то расстроен, но счёл, что они смогут более доверительно переговорить друг с другом позже. Сам же Патрик Доран отстранённым и делано небрежным взглядом озирал друзей мистера Стэнтона. Иногда посматривал и на мистера Нортона. Услышанный разговор огорчил, но не удивил его, лишь подтвердив его собственные наблюдения. Правда ли то, что сказано о мистере Коркоране? Два содомита в Хеммондсхолле — это, воля ваша, будет несколько чересчур…

Граф рассказывал своим гостям о местных достопримечательностях, о знаменитых пещерах Мендипской гряды, которые были заселены ещё во время стародавние, про кости, найденные в пещере Гофа в Чеддерском ущелье. Там же был раскопан и самый древний скелет в королевстве, а в пещере Эвелайнс-Хол обнаружены наскальные рисунки. Некоторые пещеры — например, Вуки-Хол — используются и сейчас: здесь вызревает знаменитый сыр «чеддер». По всему Сомерсетширу возведено множество кромлехов, один из самых известных — около Стэнтон-Дрю. Примечателен и кельтский храм богини Сулис в Бате, позднее его использовали римляне, посвятив Минерве.

Лекцию графа с интересом слушала только мисс Стэнтон. Мистер Доран видел, что всех остальных местные достопримечательности ничуть не заинтересовали, мисс Софи Хеммонд с тоской глядела на закат, мисс Нортон болтала с братом, джентльмены в стороне курили.

По возвращении в Хеммондсхолл, под вечер, после ужина, милорд Хеммонд и мистер Доран уединились в бильярдной. Доран не стал передавать милорду то, что довелось услышать, но твердо выразил мысль, что от мистера Нортона желательно в ближайшие дни избавиться. О времени лучше всего говорят слова, которые в оные времена являются непроизносимыми. Тему содомии викторианцы считали бесконечно грязной, называли её мерзостью — abomination, и к тем, кого именовали inverts, относились крайне неприязненно — от шушуканья за спиной до открытой агрессии. Мистер Нортон не мог быть желанным гостем в Хеммондсхолле. Доран уронил ключевое слово, не распространяясь о подробностях. Граф изумлённо взглянул на друга, опустил глаза, вспоминая застольный разговор, удивившую его самого восторженность мистера Нортона в речах о мистере Коркоране, и покраснел от гнева и отвращения.

О подозрениях насчет мистера Коркорана Доран ничего не сказал, предпочитая не выносить заключений об отсутствующих, но заметил, что в равной степени было бы желательно избавиться и от друзей мистера Стэнтона, но по совсем другим причинам. Циничная расчетливость господ Моргана и Кемпбелла не шла, разумеется, ни в какое сравнение с содомией, но мисс Софи показалась мистеру Дорану весьма милой особой, и держать рядом с ней подобных людей…

Граф, выслушав его аргументы, помрачнел и развёл руками. Пригласить проще, чем выгнать. К тому же — это гости его племянников и племянниц. Если подобные люди у них в друзьях — это как минимум свидетельство их неразборчивости, о максимуме же не хотелось и думать…

…Последующие три дня прошли почти также, как и первый. Мистер Нортон почти не выходил из своей комнаты, а мисс Нортон и мисс Морган не оставляли попыток понравиться наследнику Хеммондсхолла, зло косясь одна на другую. Мисс Хеммонд всячески избегала своего кузена, мисс Стэнтон молча опускала глаза, когда братец, раздраженный поведением мисс Софи, выказывал своё недовольство её внешностью и манерами.

При этом мисс Стэнтон объединяла остальных девиц в презрительном неприятии. До мистера Дорана поминутно долетала девичья болтовня, похожая на назойливое жужжание докучливых мух. Это просто ужасно! Более жутких платьев и придумать нельзя! Словно монастырка. И она ещё говорит, что закончила пансион! Интересно, какой? В любом столичном пансионе обучат пению и танцам, дадут рекомендации насчет умения одеваться, утончённых манер и благовоспитанности. Мисс Нортон научилась там танцевать и петь, играть на спинете, узнала о японской росписи стекла, а также выучилась приготовлению паштетов, соусов, сладостей и вообще узнала много изысканного и модного. С ней была полностью согласна и мисс Морган. Им в пансионе преподавали вокал, учили танцевать все самые современные танцы, а уж если кто-нибудь из них появился бы в таком платье, как на мисс Стэнтон, её бы подняли на смех! Софи дипломатично умеряла их возмущение. Не каждую девицу Бог одарил красотой, тут ничего не поделаешь, но помилуйте, что за прическа, что за наряд? Неужели нельзя снять выкройку с модного платья? Почему она никогда не носит украшений?

— Мисс Бэрил, — окликнула наконец сестру Клемента мисс Эстер, — а какой пансион вы закончили?

Та вздохнула и тихо ответила, что это был пансион миссис Линдон. Это рассмешило Софи. Она много слышала о нём.

— Говорят, миссис Линдон обучала не только тому, что «соответствовало способностям леди», но и латыни, французскому, греческому, итальянскому языкам, а для девушек, желавших продолжить образование, преподавали астрономию, географию, историю и арифметику… Вы, наверное, все это изучали?

Бэрил кивнула, скрыв вздох. Она понимала, что над ней смеются, но не хотела ссор.

— А как же музыка?

Мисс Стэнтон снова сдержанно ответила, что пансионе имелся собственный оркестр из скрипок и виол, которым руководила дочь хозяйки — Сюзанна, прекрасная скрипачка. Музыке и вокалу уделялось много внимания.

Доран не любил пансионы, хотя часто представлял мистера Хеммонда в пансионе миссис Филлипс в Гластонбери, где тот был попечителем. Его воспитанницы проводили время в праздности и безделье, ухаживали лишь за своими руками и волосами, не расставались целый день с ватрушками и томились от отсутствия мужчин. Когда же они взрослели, то оказывалось, что их головы заполнены такой чепухой об ухаживании и любви, что поневоле приходилось удивляться, как это они, едва выйдя из пансиона, не сбегали с первым встречным молодым человеком. Он знал, что девица, воспитанная среди таких разговоров, была беззащитна перед любым роскошным смокингом, её могли погубить пара замшевых перчаток с лорнетом. Атласные манжеты и трости, золотые галуны и прочая мишура влекут и пленяют женщин, некрепких разумом и не получивших должного воспитания, и воистину, при таком образовании для женщин половине джентльменов суждено либо остаться холостыми, либо жениться на глупых жеманницах и кокетках, картежницах и интриганках, великосветских лентяйках и просто пустых болтушках.

— А вы видели платье леди Бервик на балу у мистера Тилни? — неожиданно вспомнила, зажмурившись от восторга, мисс Морган. — Боже мой! Поверх кринолина шёл вышитый серебряными нитями меандровый узор, он же повторялся на рукавах «а ля мамелюк» и в краях лифа, и даже фаншон был в том же стиле!

— О, да, она была бесподобна. А новый фрак без фалд у мистера Олдингтона? — подхватила мисс Нортон. — А вам понравилось, мисс Стэнтон?

Мисс Бэрил ответила, что не была на этом вечере у мистера Тилни — она тогда простудилась. На самом деле брат предпочитал не показываться с ней в свете, считая, что она позорит его. Клемент и в тот раз не взял её с собой, никак это не объяснив. Мисс Софи сочла нужным выразить ей сочувствие — главным образом для того, чтобы продемонстрировать благовоспитанность и милосердие, — в последнем бедная дурнушка весьма нуждалась.

— Как жаль, что вы заболели, вы пропустили незабываемый вечер, о нём говорили после две недели! Там был и знаменитый писатель, мистер Альфред Теннисон, он пользовался большим успехом у дам. Вы его знаете?

Мисс Бэрил кивнула.

— Да, двухтомник его «Стихотворений» у меня есть. В этом году он опубликовал «Королевские идиллии» — на темы средневековых сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Они музыкальны и живописны. Я не удивляюсь его популярности. А как он выглядит? — поинтересовалась мисс Бэрил у Софи.

— Ну… Длинные волосы, небольшая борода, красивые глаза… Он кажется истинным джентльменом, но он совсем старик, ему уже за пятьдесят. А вы, что, много читаете?

Мисс Стэнтон пожала плечами и ответила утвердительно. Чтение — прекрасный досуг, оно развивает ум, даёт понимание многих вещей, знания…

— Женщина заслуживает уважения не из-за своих знаний, а в силу достойного поведения, — этой невесть где услышанной максимой мисс Софи закончила, а, точнее, оборвала разговор, который уже стал утомлять её.

Патрик Доран удивлённо покосился на мисс Хеммонд. На его взгляд, мисс Стэнтон ни в коей мере не заслуживала упрёков подобного рода. Сама она относилась к насмешкам сестры и девиц спокойно, с достоинством и смирением. Священник видел теперь, что девушка вовсе не горделива, как ему сперва показалось. Молчаливая отстранённость скрывала не высокомерие, но кроткую душу, скромность и нрав безмятежный, почти ангельский — иначе как можно было спокойно переносить оскорбительные выпады брата и колкости кузины с её подругами?

Вскоре он обнаружил, что Бэрил склонна к уединению и действительно много читает, облюбовав для себя зал библиотеки, где было тихо и куда остальные девушки никогда не заглядывали. При этом ему, опытному музыканту, показалось, что она не любит музыки. В один из вечеров по просьбе мистера Хеммонда устроили концерт, и у гостей Хеммондсхолла была возможность показать свои дарования. Но мистер Нортон постоянно фальшивил, просто мучая рояль, не блистал и мистер Стэнтон, как ни хотел понравиться кузине. Мистер Морган и мистер Кемпбелл талантами одарены не были. Мисс Морган тоже попыталась спеть, напомнив мистеру Дорану своими руладами попавшую в дымоход кошку, мисс же Нортон сыграла несколько фортепианных этюдов, но бродвудовский рояль милорда Хеммонда, всегда прекрасно настроенный, издавал под её пальчиками звуки просто неблагопристойные. Клемент стал умолять спеть мисс Софи, но и её исполнение, несмотря на восторженные похвалы мистера Стэнтона, показалось мистеру Дорану не особенно мастерским, хотя красота и обаяние певицы сглаживали огрехи исполнения. Но, в каком бы пансионе мисс Хеммонд не учили петь, подумал мистер Доран, её вокализы чести этому учебному заведению не делали.

Мисс Стэнтон вышла на балкон, прижимая пальцы к вискам, тихо жалуясь на нестерпимую боль. Мистер Хеммонд тоже был разочарован. Когда же мисс Морган предложила спеть с Софи дуэтом, его сиятельство пожаловался на сердцебиение и слабость и удалился, проведя вечер с романом Вальтера Скотта.