Где обитает любовь

16

Утро выдалось сумрачным и дождливым. Сквозь шум падающих с карнизов капель доносился колокольный звон — из крепостной церкви Гуинлина, и дальний — из храма уэльского поселка. Отец Дилвейн получил разрешение отслужить мессу в Гуинлине. Жиль передал Элен эту хорошую новость, а также и то, что охрана у двери ее комнаты снята.

Она оделась и спустилась вниз. Ей хотелось поговорить с уэльским священником, но он уже был в церкви и готовился служить мессу.

Элен в растерянности остановилась посреди неожиданно пустынного крепостного двора. Дождь — мелкий, назойливый — оседал на волосах, пропитывал влагой ее платье. Вот она — вожделенная свобода, но только внутри стен Гуинлина. Чуть расширилось пространство ее тюрьмы, и только. Ей дали свободу, но подрезали крылья…

Ричард мрачно следил с балкона, огражденного дубовой резной балюстрадой, как священник приступил к отправлению привычного ритуала. Эдуард повелел устроить в храме Гуинлина специальную закрытую ложу, чтобы королевская семья могла присутствовать на мессе, отделенная от простонародья, не смешиваться с ним, не дышать одним воздухом с немытой солдатней и уэльской прислугой.

Сейчас Ричарду как раз было по душе одиночество.

Внизу помещение храма было забито до отказа. Толпа шевелилась и была похожа на единое живое существо. На лицах не было той тревожной озабоченности, которая грызла его. А почему, собственно, одолевает его тоска? Военная кампания в Уэльсе прошла успешно. Он еще не схватил неуловимого Рыжего Лиса, но тот затаился в своей норе и уже не нападает на англичан. Много недель прошло, и никаких известий о потерях не поступает.

И свои дела здесь он завершил. Покорные уэльсцы вернулись на землю, и поля засеяны… Он даже услышал, проезжая через деревню, как один крестьянин одобрительно отозвался о нем. Не проклятие понеслось ему вслед, а доброе слово, нарушившее обычное угрюмое молчание. Он стал привыкать к этой стране… но…

Среди множества голов внизу он углядел каштановые волосы, и они засияли для него, словно луч солнца, которого никто не ждал, упал на них сквозь узкий храмовый витраж. Его пальцы мгновенно крепко сжали перила, он непроизвольно вытянул шею, вглядываясь в Элен. Были в его жизни женщины, они появлялись и исчезали, но что-то притягивало его именно к этой, он чувствовал себя перед ней в чем-то виноватым, что было, конечно, нелепо. Чем он мог провиниться перед ней? Наоборот, был великодушен, добр, терпелив. Не иначе как здесь не обошлось без таинственных колдовских чар, которыми, по поверьям, обладали многие уэльские женщины.

Ричард вспомнил слова Элен. Благодарность — вот чем преисполнена она. Но она не верит в его бескорыстие. А бескорыстен ли он? И нужно ли ему добиваться благодарности от уэльской дикарки, которая и так полностью в его власти?

Он гневался на себя и… на нее. Неужто он совсем лишился гордости? Зачем он добивается любви пленницы, которая столько раз обжигала его ненавистью? Но вправду ли она ненавидит его? Или воспоминания о прошлом давят на ее мозг?

Ее лицо всплыло в его памяти — в самых разных ситуациях, начиная с их первого яростного поединка в зарослях. Картинки сменялись, и он улавливал перемену. Она перестала быть его злейшим противником, а он для нее чудовищем, которого можно и даже необходимо уничтожить.

Она даже сама тянулась к нему, когда он вчера целовал ее. Она так же желала этого поцелуя, как и он. К чему тогда ей притворяться?

В его мире мужчина имел право завести любовницу или наложницу — называй как хочешь, и это положение для женщины было настолько почетно, насколько крепко положение мужчины. Пока он всесильный повелитель Гуинлина, статус наложницы господина сразу дарует ей все блага. Внутри крепости достаточно просторно, а то, что обычно интересует дам: ткани, вышивки, — все будет ей предоставлено. И еще… хорошая еда после голодной блокады в горах. Другая бы тотчас подпрыгнула до потолка от радости.

Но не этим можно до конца покорить Элен. Ричард почувствовал это. Насколько он мог понять, в ней был силен свободолюбивый дух. Ричард все равно ей чужд и враждебен, даже если она к нему неравнодушна как к мужчине. И враждебность эта не растает, как снег на солнце, не расколется, как орех, пролежавший в сырости. Если он ее хочет заполучить полностью, до конца, то это опять же зависит только от него.

С этой мыслью Ричард решительно поднялся — и как раз вовремя, ибо месса закончилась, и отец Дилвейн благословил собравшихся прихожан. Ричард поспешил вниз, чтобы отыскать в толпе Элен.

Девушка медленно двигалась вместе с толпой, покидавшей церковь. Ей не хотелось возвращаться обратно в свою комнату, но и не было основания пребывать внизу, среди враждебно настроенных к ней англичан. Слуги и служанки шарахались от нее, как от прокаженной. Никто с ней не заговаривал, кроме Симона и Жиля, да и самой Элен молчание было больше по душе.

Крепость, воздвигнутая в столь короткое время пришлыми завоевателями, поразила ее мощью, размахом и богатством внутреннего убранства помещений. Как бедны были уэльские принцы и дворяне по сравнению с королем Эдуардом! Ее родной дом Тайви, выстроенный из крепкого темного дуба, казался ей когда-то верхом надежности, но трусливый английский король вряд ли счел бы его для себя безопасным пристанищем.

Ладно, пусть англичане строят для себя каменные замки. Оуэн и Элен вновь разберут их до последнего камушка, да так неслышно, что ухо английское ничего не уловит, и пришельцы опять окажутся в чистом поле.

Элен поднялась по лестнице в просторный холл и очутилась в самом средоточии суеты — прислуга торопилась накрыть столы для завтрака рыцарей и солдат. Она заметила среди мятущихся лиц одно, до боли знакомое… Дилан? Как он здесь оказался?

Мужчина сгибался под тяжестью подноса с огромным куском обжаренного на вертеле мяса. Как мог уэльсец затесаться в строго отбираемый штат английской прислуги?

Их взгляды встретились на мгновение и тут же расстались. Никто не должен знать, что между ними протянулась нить. Она вгляделась пристальнее в лица других слуг и узнала еще одного — Гриффильда. Уже двое ее бывших соратников проникли в крепость, а раз так, то могучие стены Гуинлина не без трещин. Может быть, и другие как-то нашли путь сюда?

Ее сердце бешено колотилось в груди, и дерзкие планы вновь стали роиться в голове. Как бы, не привлекая ничьего внимания, шепотом передать соотечественникам послание?

Элен резко обернулась, инстинктивно ощутив опасность. К ней приближался Ричард.

— Доброе утро, Элен! Думаю, тебе понравилась месса. Она постаралась говорить с ним холодно:

— Да. Я долгие месяцы не слышала церковной службы. Ты совершил добрый поступок, разрешив мне побывать в храме.

— Ты можешь бывать там всякий раз, когда захочешь. И можешь принимать пищу не в уединении своей комнаты, а за общим столом.

Он указал ей на почетное место.

— Моим рыцарям надоело пировать лишь в мужской компании. Если ты присоединишься к нам, то этим окажешь нам честь.

За столом уже собирались англичане.

— Я не ожидала, Ричард, что ты…

— Тебе даровано всего лишь два дня свободы. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Так потрать их с пользой и с удовольствием.

Он приподнял ее тонкое запястье, приложился к нему губами, затем взял ее под руку.

— Этим ты доставишь удовольствие и мне, моя леди! Ты не против?

Не собираясь устраивать сцену на глазах у всех, кто смотрел на них с нескрываемым интересом, Элен позволила Ричарду провести ее по грубо обструганному дощатому полу и подняться на три ступеньки вверх — к главному столу. Симон поспешил пододвинуть стул и помочь ей усесться.

Он был слишком хорошо вышколен, и на лице его не отразилось никаких эмоций. И хотя остальные рыцари Ричарда переглядывались с явным любопытством и не скрывали ухмылок, он оставался на ногах, пока лорд Гуинлина и его леди не заняли свои места. Раз Ричард обращается с ней как с леди, они все должны принять это.

Элен было не по себе. Оказывая ей перед обитателями крепости такие знаки внимания, Ричард берет на себя ответственность за ее будущее поведение. И каким же дураком он будет выглядеть, когда его пленница удерет отсюда.

Элен, потягивая эль, подняла высоко чашу, закрывая лицо. Она боялась, что глаза выдадут ее тайные мысли.

Откажись она от побега, от помощи сообщников — Дилан назовет ее безмозглой дурой и проклянет. Если же она согласится, то нарушит данное Ричарду слово. Что хуже?

В разгар трапезы появился Генри Блуэ и быстрым шагом направился к месту, где восседал Ричард.

— Милорд! — воскликнул он на ходу. — Я должен с тобой поговорить.

Это было нарушение застольного ритуала, но Ричард знал, что Генри не станет бить в тревожный колокол по пустякам. Опустив пальцы в тазик с мыльной водой, поданный Симоном, аккуратно вытер их салфеткой и поднялся из-за стола.

— Я готов, — произнес он, поклонился, извиняясь, Элей и позвал взглядом Жиля, который тотчас же устремился вслед за ним.

Три рыцаря сошлись в стороне от пиршественного стола для беседы.

— Уэльский пес требует разговора с тобой наедине, милорд, — гневно процедил сквозь зубы Генри. — Он бродит вдоль стен и твердит, что, если ты не явишься немедленно, он перестанет верить твоим обещаниям и накличет беду. Он не назвал своего имени, но говорит, что его слова предназначены только для твоих ушей. Мне это не нравится, сэр. Позволь сопровождать тебя.

Ричард в раздумье уставился в пол. Он не желал, чтобы верный и слишком услужливый рыцарь заглядывал ему в глаза.

— Пустяки, Генри. Я догадываюсь, кто он. Где мне его найти?

— У задних ворот. Идет сильный дождь, так что захвати плащ, чтобы не промокнуть.

Ричард одобрительно кивнул:

— Это не помешает, как и несколько крепких людей на страже. Жиль! Не отходи от Элен ни на шаг. Этот дикарь, может быть, послан к нам как наживка. Чем черт не шутит! Рхис способен устроить мне и такую ловушку.

Ричард тут же отправился к выходу и сразу понял, насколько лучше в такую погоду быть под крышей, чем под открытым небом.

Друзья накинули на него просмоленный холст, и все равно капли дождя били его по лицу и отвратительно щекотали кожу. А еще порывистый ветер кидал их за ворот кольчуги, пропитывая сыростью рубаху. Вдобавок из темных углов выползал густой белый туман. «Хорошенький денек, как раз подходящий, чтобы умереть от предательского удара», — подумал Ричард.

Закутанная в тяжелый отсыревший плащ фигура возникла перед ним неожиданно. Жиль и Генри приотстали, чтобы не мешать разговору.

Когда тяжелый капюшон приподнялся, Ричард увидел знакомое лицо уэльского проводника.

— Это ты, Хайвел? Я не ошибся?

— Да, ты правильно запомнил мое имя.

Ричард предпочел промолчать, а уэльсец нахмурился, покусал губы, как бы в раздумье, и наконец выговорил, сопровождая свои слова тяжким вздохом:

— Я не люблю англичан. Мне бы хотелось, чтобы вся ваша раса исчезла, чтобы и следа ее не осталось на земле. Но вы сильнее, и мне непонятно, почему вы помиловали некоторых из нас. Ты проявил великодушие, Ричард Кент, а подобные поступки мы не оставляем без благодарности.

Нелегко было уэльсцу произносить эту речь, потому что он был крепко избит стражей. Но держался он с достоинством.

— Нас не купишь ничем, но нас осталось в живых так мало, что мы готовы вымолить или выкупить жизнь двух уэльсцев, которые томятся у тебя в подземелье.

— И для этого торга ты вызвал меня на дождь? — нарочито громко рассмеялся Ричард. — Никак не поверю!

Уэльсец ухмыльнулся:

— Я хотел, чтобы твои перышки тоже намокли, как и мои. Но скажи мне, Ричард Бассет, Кентский Волк, ты так же мстителен, как и твои сородичи?

— Не больше, чем твои сородичи, уэльсец.

— Но ты оказался не способен уничтожить всю деревню, убить всех — от мала до велика.

Ричарду не нравился этот разговор. Пришелец намекал на некоторые его слабости и пытался извлечь из них выгоду для себя.

— Да, я пощадил тех, кто не в силах причинить урон моему войску и королевской власти. Ты сражался как наемник под одним со мной знаменем, хоть и принадлежишь к другому племени. Ты спрашиваешь, я отвечаю. Мы товарищи по оружию. Говори честно, зачем ты вызвал меня на этот разговор?

— Существует заговор, чтобы освободить твоих пленников.

Ричард ничем не выдал своего интереса.

— Продолжай! — тихо произнес он.

— Я мало о нем знаю. И не хочу, чтобы пострадали невиновные. Я провел ночь в молитвах, и наша Богоматерь дала мне разрешение предупредить тебя. Скоро люди, вооруженные люди, спустятся с гор. Некоторые из них уже находятся в стенах Гуинлина.

«Раз так, медлить нельзя. Надо прощупать всю прислугу и гарнизон, провести через допрос с пристрастием», — подумал Ричард, а вслух спросил:

— Это все, что ты хотел сообщить, уэльсец?

— Всему виной женщина, — мрачно отозвался его собеседник.

Ричард вздрогнул. Неужели он позволил одурачить себя настолько, что Элен удалось впустить в крепость сообщников? Неужели он уже стал игрушкой в руках таинственного Рхиса и облегчил его задачу, разрешив ей спокойно расхаживать по замку? Вполне возможно, что она уже наладила связь с мятежниками. Злорадствует ли над ним уэльсец, принесший ему столь «добрые» вести?

— Спасибо за предостережение.

— Мы надеемся на ответную благодарность англичан.

Промокший Хайвел оценивающим взглядом окинул рыцаря. На какое-то мгновение Ричард подумал, что тот ждет от него денежного вознаграждения, но это было бы смертельным оскорблением для гордого уэльсца.

— Мы ничего друг другу не должны — ни ты, ни я. Пусть только равенство и справедливость будут руководить нашими поступками. На это ты твердо можешь надеяться, Хайвел.

— Пока ты жив, Ричард Кент, — жестко подчеркнул уэльсец.

— О, я достаточно долго проживу! — Ричард одарил его ледяной улыбкой. — Если ты расскажешь, откуда у тебя сведения о заговоре.

Мужчина поежился. Даже его, привычного к здешнему климату, донимала сырость.

— Новости в Уэльсе разносят не гонцы, а ветер и ручьи, надо только понимать их язык.

— Что ж, — сухо откликнулся Ричарда, — англичанину это знание недоступно.

Пришелец поплотнее завернулся в плащ, собираясь уходить. Он сказал в предупреждение:

— Если кто спросит, о чем мы говорили, скажи, что я просил помиловать деревенского мальчишку, по вине которого пострадал один из волов.

— А на самом деле так и случилось? — поинтересовался Ричард.

— Нет. Но случится, чтобы оправдать наше с тобой свидание, — усмехнулся уэльсец.

Элен поднесла ко рту ложку с картофельным пюре, которое усердно подкладывал ей на блюдо Симон. Еда уже стала ей поперек горла. Что происходит за стенами холла? Она не видела ни Дилана, ни Гриффильда среди слуг, убирающих пустую посуду со стола. Возможно, их уже разоблачили и подвергают допросу.

К ее великому облегчению, лорд Гуинлин вернулся и занял свое место за столом.

Он улыбнулся Элен:

— Ничего особенного. Возникло маленькое недоразумение в уэльском поселении. Мальчишка на поле неумело обращался с волом, и тот захромал. Мальчишку собирались сурово наказать, но я смягчил приговор.

Значит, речь не шла о двух мятежниках, проникших в крепость?

— И как ты поступил?

— Мальчишку высекли в назидание остальным и отправили плакаться под крылышко мамаше. А вола… его излечат к утру, но пару дней ему придется отдохнуть.

У Элен отлегло от сердца. Вряд ли Ричард вернулся бы к столу, если б обнаружил двух заговорщиков в стенах своей крепости.

Трапеза затянулась надолго. Слуги уносили опустошенные блюда и ставили на стол все новые кушанья. К; к будто англичане сами себе желали доказать, насколько сытно они живут по сравнению с отощавшими уэльсцами.

Ричард щедро предлагал своим воинам крепкий эль, и сам выпивал каждый кубок до дна. На дальнем конце стола слуги уже принялись убирать посуду.

Элен все еще нервно шарила взглядом по лицам слуг, высматривая своих друзей. Может быть, они поступают мудро, прячась среди низшей прислуги, не попадаясь на глаза господам, сидящим за главным столом?

Внезапно Ричард поднялся со своего места, начал обходить стол и каждому что-то говорил на ухо. Какие распоряжения он отдавал? Сердце Элен заледенело. Знает ли лорд Гуинлина, что внутри его крепости уже зреет заговор?

Внезапно Элен увидела, что Гриффильд, играющий роль слуги, собирающего посуду, оказался в опасной близости от Ричарда. Если в рукаве его туники спрятан кинжал… если удар будет направлен точно в цель и достаточно силен…

Она представила, как стальное острие воткнется в шею Ричарда, как хлещет кровь из раны.

Ричард совершил резкий зигзаг по пространству холла. Он оказался там, где понурые спины уэльских слуг, сгрудившихся, словно стадо овец, медленно просачивались сквозь двери, ведущие в служебные помещения.

Солдаты и рыцари покидали холл. Еще мгновение, и Ричарда некому будет охранять.

Он стоял спокойно, расставив широко ноги, и глядел в затылки уходящим на кухню и в погреба уэльсцам. Он был похож на пастуха, властно загоняющего стадо в хлев, но в этом стаде нашлась хитрая паршивая овца.

Когда доски, образующие стол, стали снимать с козел, притаившаяся под ними фигура распрямилась и блеснула обнаженная сталь.

Но то ли Ричард ждал предательского удара в спину, то ли сила мысли Элен вовремя предупредила его, но он резко развернулся, и острие кинжала прошло мимо его плеча, а нападавший по инерции упал на Ричарда.

Ему ничего не стоило отбросить более слабого уэльсца прочь от себя, выхватить оружие из ножен и мощным ударом выбить жалкий кинжал из его руки.

Злоумышленник обратился в бегство, но длинный меч настиг его, уперся ему острием в шею, заставил замереть на месте.

Но еще оставался Дилан. Схватив с козел одну из досок, он бросил ее в подбегающих к нему охранников. Это помогло ему ускользнуть из холла.

Элен инстинктивно устремилась за ним вслед, но Жиль ухватил ее за руку.

— Не твое это дело, Элен! Ричард все уладит и без тебя.

Она глянула прямо Жилю в глаза и поняла, что он во всем обвиняет ее. Раньше он относился к ней если не по-дружески, то хотя бы сочувственно. Теперь не было прежнего тепла в его взгляде.

— Моей вины в этом безумии нет, — пробормотала она, но Жиль ей явно не поверил.

Раздался властный приказ Ричарда:

— Подведи ведьму ко мне и держи ее крепче!

Они приблизились к тому месту, где Ричард, издеваясь и торжествуя, щекотал острием меча шею неудачливого Гриффильда.

— Знаешь его, Элен? Лучше не лги мне! Это твой дружок?

— Да, я его знаю. Он хороший человек и хороший воин. Мы давно знакомы. — Она перевела взгляд с униженного воина на разъяренное лицо Ричарда. — Он не заслуживает быть зарубленным без покаяния, как бешеная собака.

— Зато мне ты желала подобной жалкой смерти! Из-под каждой половицы в замке вылезают твои бешеные псы! И я должен смиренно ждать, как ты разорвешь мне живот своими когтями?

Элен ощутила всю силу его презрения. Она была ему омерзительна, как и ее подлый сообщник.

— Я не участвовала в покушении на тебя, клянусь!

— Ты клянешься направо и налево с легкостью. Поклясться Христовым именем тебе все равно что плюнуть.

Она потупилась, и Ричард понял, что достиг предела, за который переходить нельзя.

Ей же, чтобы восстановить его доверие, бесполезно было произносить какие-то слова. Они молча смотрели друг на друга, и печаль обволакивала их лица.

Жиль шагнул, чтобы убрать плененного уэльсца с глаз долой, солдаты уже склонились над ним, чтобы подхватить его на руки.

Но Гриффильд опередил их, выхватив откуда-то из глубины своего бесформенного одеяния маленький нож и прыгнул, словно рысь, на могучее тело Ричарда. Его жалящий удар мог бы быть смертельным, если 6 Жиль не успел выхватить меч и со всей силой ударить по руке с занесенным ножом.

Гриффильд взвыл и сполз на пол, истекая кровью.

«Ну вот и одним из моих соплеменников стало меньше», — подумала Элен, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. — О Господь, прости меня за бесчувственность, но сердце мое окаменело».

Внезапно руки Ричарда опустились сзади ей на плечи, и это была не хватка озлобленного стража, удерживающего пленницу, а объятия, успокаивающие и заботливые.

— Ему уже ничего не поможет, Элен. Подумай о себе, — сказал он тихо.

Она откинулась назад, приникла спиной к груди Ричарда, закрыла глаза, и тут же в ее воображении повторилась картина, как Жиль наносит свой жуткий удар и рука Гриффильда с кинжалом отлетает прочь.

— О боже! Боже милостивый! — шептала она, ощущая сквозь тонкую ткань одежды, как бьется за ее спиной сердце рыцаря.

Ей было странно, что, именно прижавшись к нему, она обрела вдруг успокоение. Ричард слегка пошевелился и отдал приказ юному оруженосцу:

— Симон, отведи леди наверх и напои вином. Потом сразу же вернись ко мне.

Он передал ему послушную, обессиленную Элен. Медленным и скорбным был путь вверх по витым ступеням.

— Уэльсец мертв, Ричард! — слишком громко и явно не к месту объявил Жиль. — Лучше б он заговорил перед смертью…

— — Твоя решительность спасла мне жизнь и, вероятно, была необходима, — несколько суховато ответил другу Ричард. — Мне повезло, что ты не стал медлить, как часто с тобой бывает.

— Ты считаешь, что священник причастен к этому делу?

— Честно говоря, не знаю… — Ричард запустил пальцы в густую шевелюру и тяжко вздохнул. — Вроде бы он истинно божий человек. Но ведь какая беда с этими уэльсцами — все они оборотни и принимают личину, какая им выгодна. Я велел Генри привести его вновь ко мне для разговора.

Жиль согласно кивнул:

— Жаль, если он окажется лицемером. На мой взгляд, он неплохой парень.

Ричард невольно поднял глаза вверх, посмотрел туда, где уже скрылась Элен.

Да, он побеседует со святым отцом, потом навестит Элен. Но он опасался, что не сможет задать правильных вопросов и не получит от них обоих столь необходимых ему ответов.

Полчаса спустя Ричард уже стоял в нерешительности у дверей покоя, отведенного Элен. Он допросил отца Дилвейна, но священник отрицал, что знает что-либо о заговоре. У него только одна забота — чем занять уэльсцев, потерявших свои стада овец, пошедшие на прокорм армии Эдуарда, и теперь оставшихся без работы и без пищи телесной.

Ричард хмурился, слушая священника. Можно было попробовать заставить святого отца разговориться под пыткой — и такое применялось в бесконечных войнах, в которых он принимал участие, — но душа Ричарда против этого восставала. Он отпустил патера, но приказал неусыпно следить за ним, а если его связь с мятежниками обнаружится, то пощады священнику не будет.

Единственный часовой, охранявший дверь в комнату Элен, поклонился новому лорду Гуинлина. Ричард ответил ему кивком головы и постучался. Ему не ответили. Он приоткрыл дверь и настороженно остановился на пороге.

Элен лежала на роскошной кровати под голубым с золотом балдахином. Голова ее покоилась на белоснежной подушке, по углам которой был вышит золотыми нитями герб Англии. Нетронутый кубок, полный вина, стоял на ночном столике у изголовья.

Он подошел и присел на край кровати. Она не шевельнулась и не произнесла ни слова. Ричард взял кубок с вином и сам жадно осушил его до дна.

— Я велел своим людям похоронить твоего приятеля по-христиански. А ты… ты можешь гулять по крепости по-прежнему, как было обещано.

— А другой? Другой тоже мертв? — Ее голос показался ему совершенно безжизненным.

— Нет. Он убежал.

— Я рада.

— Я так и думал.

Элен чуть повернула голову и взглянула на Ричарда.

— Грнффильд был всего на пару лет старше меня. Он выпяливал для меня из дерева игрушки и сам забавлялся с ними. И он очень хорошо пел. Мой папа говорил, что у него ангельский голос.

— И он хотел всадить мне нож в спину, — с иронией сказал Ричард.

Элен осеклась. Ее глаза превратились в два озера, полные слез.

— Чего ты требуешь от меня, Элен? Великого всепрощения? — мягко начал Ричард. — Эти двое явились, чтобы убить меня. Должен ли я раскаяться в том, что это им не удалось?

— Они явились освободить меня, а не для убийства. Ты им был не нужен. И вот старый друг умер… ради меня. Еще одного я буду оплакивать в череде многих.

Она отвернулась, но Ричард заставил ее посмотреть ему прямо в лицо.

— Да, они хотели освободить тебя, но какой ценой? Моя жизнь для них — пустяк. Нет, больше — вожделенная добыча! Чтобы пробраться в Гуинлин, они прикончили двух моих солдат. А у этих солдат есть и семьи, и друзья. И они будут справлять по ним траур.

Элен вскочила, села на постели.

— Ричард, ты не понимаешь меня. Если я окажусь на свободе… все плохое для тебя закончится. Отпусти меня, ради бога… — Она перегнулась и упала лицом на одеяло.

Ричард приподнял ее вновь, легкую, как тополиная пушинка, и сказал, жарко дыша ей в лицо:

— Но пойми и ты меня. Неужели это так трудно? Скольких жизней уже стоила твоя свобода! Кто ты на самом деле? Почему Рхис посылает людей на смерть, чтобы освободить тебя? Он супруг твой?

— Нет! — вскричала Элен, ужаснувшись, что они оба в разговоре вступили на самую зыбкую почву. — Ты англичанин, ничего не поймешь и не узнаешь. Отпусти меня, и бесполезное кровопролитие прекратится.

— Оно не прекратится так просто — мы оба это знаем. И ты ошибаешься, Элен. Кто-то все равно докопается до сути. Я и сам уже близок к разгадке. — Он заключил в широкие свои ладони ее маленькое лицо. — А кроме того, я не желаю отпускать тебя. Может, когда-нибудь я дам тебе волю, но только не сейчас.

За секунду до того, как рот Ричарда прижался к ее рту, Элен была уверена, что не позволит ему этого сделать… однако она позволила. Его объятия давали ей тепло, поцелуй смягчал тоску, растоплял лед в душе. Слезы наворачивались на глаза и спасительной пеленой заслоняли от воспоминаний об ужасной сцене, которая только что произошла. Она измучилась от тягот нескончаемой войны, от горестных потерь, устала от одиночества. Ричард предложил ей опереться на его плечо, и она, к своему удивлению, без колебаний приняла его предложение.

Его губы ласкали и терзали ее. Но не было ни боли, ни стыда, ни раскаяния. И не знала она сейчас иного пути, иной судьбы, как только согреваться в его объятиях, отвечать робкой лаской на его ласки.

Ричард внезапно прервал поцелуй, отпрянул от нее, закинул руки за голову, погрузив пальцы в золотую свою шевелюру. Он недоумевал:

— Лишь второй раз за много недель я вижу, как ты плачешь!

Он осторожно, кончиком пальца смахнул крупную слезу, катившуюся по ее щеке.

— Сожалею, что мои поступки были причиной твоих слез.

Элен попыталась тыльной стороной руки утереть слезы с глаз. Сердце ее разрывалось от боли. Она понимала, что Ричард был на волосок от гибели, и благодарила Господа за то, что он спасен. Но Гриффильд! Как она могла радоваться спасению Ричарда, зная, что Гриффильд погиб?

— Элен, — произнес Ричард строго, — я устал от кровопролития так же, как и ты…

Его прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Ричард раздраженно спросил:

— Кто там?

Симон ворвался в комнату, задыхаясь от крутого подъема, но тут же пришел в замешательство при виде интимной сцены, которую бесцеремонно нарушил.

— Ричард! Прибыл гонец от Эдуарда. Всех созывают на съезд в Чипстоу. Гонец запоздал из-за непогоды, и нам поэтому надо торопиться.

Ричард отпустил Элен, встал, выпрямился.

— Есть ли у гонца письма для меня? Юноша кивнул.

— Пусть подождет в моем покое. И попроси Жиля быть рядом. Мне нужно оставить распоряжения. А грумы пусть срочно готовят лошадей и припасы в дорогу. Иди, Симон, и скажи посланцу, что я присоединюсь к нему через минуту.

Ричард вновь повернулся к Элен. Когда дверь за Симоном закрылась, Ричард погладил волосы Элен, провел кончиками пальцев по ее щекам.

— Я должен тебя покинуть. Но я вернусь так скоро, как только смогу. Здесь тебе ничто не угрожает.

Он ждал, что она скажет в ответ, но Элен молчала. Момент близости, возникший между ними, был упущен. С тяжелым вздохом Ричард шагнул к двери, мысленно проклиная неожиданную помеху.

На пороге он задержался, оглянувшись. Он хотел сохранить в памяти чудную картину — Элен, возлежащую на огромном, богато убранном ложе. Это видение он возьмет с собой в долгий путь до Чипстоу. Он столько хотел сказать ей, но она была не готова сейчас слушать его. Да и не было на это времени. Его вызывал Эдуард.

Ричард изобразил на лице улыбку:

— Будь хорошей девочкой и не убивай англичан в мое отсутствие.

С этими словами он покинул ее.