Где обитает любовь

31

— Как ты себя чувствуешь?

Элен слегка пошевелилась на постели, сооруженной из одеял. Ее тело никак не могло вдоволь насладиться блаженным покоем и теплом после странствований по обледенелым горам.

Ричард опустился на колени и обеспокоено вгляделся в ее заострившиеся черты. Взгляд Элен скользил мимо него. Она искала Тангуин. Старая женщина всю ночь не отходила от нее ни на шаг, поила целебным отваром, жутким на вкус, подкладывала горячие камни в постель, теплом изгоняя боль из поясницы. Но сейчас Тангуин ее покинула. Элен и Ричард были одни.

— После сна мне гораздо лучше, — ответила Элен. — Боль утихла, кровотечения нет. Тангуин считает, что с ребенком все в порядке.

Единственная свеча скупо освещала палатку, но Элен все же разглядела, что Ричард обут в сапоги для верховой езды, что под кожаной курткой у него кольчуга, а на ногах стальные наколенники.

Элен приподнялась и спросила, нахмурившись:

— Мы куда-то отправляемся? Неужели прямо сейчас?

— Нет. Лишь когда рассветет. Но ты не тронешься с места. Некоторое время тебе придется обойтись без поездок верхом. — Он взял ее руку и приложил к губам, запечатлев поцелуй. — Почему ты не сказала мне о ребенке?

Элен медлила с ответом.

— Говори! Почему ты не пожелала обрадовать меня?

— Сначала… я была не уверена… А потом… мне стало казаться, что мы больше никогда… не поладим.

Она избегала его взгляда, боясь увидеть в нем осуждение.

— Ты гневался на меня. И был прав. Я причинила тебе много вреда, не была послушной женой и такой никогда не стану. Вполне может случиться опять, что мои поступки вызовут у тебя отвращение ко мне, гнев и презрение. Так прогони меня прочь, если это велит тебе долг твой. Я не хочу жить с мыслью, что лишь из-за ребенка ты терпишь меня возле себя.

На Ричарда никак не подействовал поток ее горячих слов. Он дождался конца ее речи и произнес мягко:

— Я не расстанусь с тобой по многим причинам, но среди них одна главная — ты нужна мне как воздух, которым я дышу. — Он смотрел на нее с нежностью. — Твое положение не из легких — я обязан тебя осуждать, но это не мешает мне тобой восхищаться. — Чуть заметная улыбка заиграла у него на лице. — Я начинаю прозревать, как рискованно пользоваться твоей благосклонностью. Ради человека, который тебе дорог, ты сметаешь все препятствия, жертвуешь собой и другими людьми. Генри и Симон тому яркий пример. Ты готова пожертвовать даже не родившимся еще младенцем! Я против такой жертвенности. Следующий раз поостерегись, Элен!

— А на этот раз? — У нее перехватило дыхание. Она не осмеливалась прямо спросить — прощена ли она?

— На этот раз мы закончим нашу беседу поцелуем. Ричард наклонился, и ласковое прикосновение его губ унесло прочь все ее тревоги.

— К сожалению, мне некогда засиживаться возле тебя, любимая. Очень важные персоны из мятежного лагеря уже заждались, когда я уделю им внимание.

— Зачем тебе выступать, если сражения не будет? — Беспокойство опять охватило ее.

— Будет и сражение, и засада… только в засаду угодит Хьюго де Визи.

— Ричард! — В испуге она потянулась к нему, обхватила за плечи. — Не рискуй. Это ловушка… У них больше людей и лучше позиция…

Он прервал ее:

— А у нас в запасе для них сюрприз. Благодаря тебе и твоим друзьям-уэльсцам.

Продолжительным поцелуем он заглушил ее протест.

— Когда-нибудь я позволю тебе порассуждать о стратегии и тактике в войне. Уверен, что почерпну немало интересных идей, что рождаются в твоей светлой головке. Но это в будущем. А сейчас мы должны выступить. Пока еще не рассвело.

Элен молча прильнула к нему. Возражать дальше не имело смысла. Ричард принял решение. В глубине души она разделяла его доводы. Ричард рассчитал степень риска, взвесил все шансы на успех и решил встретиться лицом к лицу с опасностью, о которой знал заранее. Но никто из тех, кто шел в сражение, не знал наверняка, вернется ли он назад.

Ричард догадался, о чем она задумалась.

— Если все сложится удачно, мы возвратимся еще до полудня.

Она старалась скрыть свою тревогу.

— Боюсь, что все пройдет не так гладко, как ты рассчитываешь.

Ричард улыбнулся:

— Я должен остаться в живых, и так и будет. Не тревожь себя понапрасну и будь спокойна. Займись тем, что придумай имя нашему младенцу.

— Я желаю дать ему имя, которое будет звучать одинаково приятно и для английского, и для уэльского уха.

Ричард поцеловал Элен, бережно укрыл ее покрывалом и встал. И все-таки он не мог не спросить:

— Тебя не волнует судьба Дилана? Ты ни разу о нем не вспомнила. Я воспринял это так, что ты сделала наконец свой выбор. Нет смысла мне лгать, что я его пощажу… но, если мы встретимся в бою… обещаю, живым он не попадет в руки моих людей. Ради тебя я готов избавить его от мучений… Вот все, что я могу сделать.

Элен и не надеялась на большее.

— Спасибо, Ричард, но только сам будь осторожен. Дилан свихнулся от ненависти. Он уже почти не человек.

— Да, я буду осторожен. Мне теперь есть что терять. Склонившись, Ричард прошел под пологом походного шатра. Жемчужно-серый рассвет еще едва занимался, отвоевывая пространство у ночной черноты. Камни и деревья смутно вырисовывались в сумраке.

Симон подвел к Ричарду застоявшегося Саладина, передал ему в руки поводья. Ричард ласково обратился к юноше:

— Прости, что я не беру тебя с собой, но вручаю самое дорогое, что у меня есть. Оберегай нашу леди и не позволяй ей себя околдовать. Не дай бог она вздумает заявиться на битву, а ты потянешься за ней, как хвост за собакой.

Симон тут же взбеленился. Мало того, что его приставили, словно служанку, к взбалмошной женщине, но и лишили возможности прославиться на поле боя. Но взгляд Ричарда был непреклонен, и юноша не посмел возразить.

Опустившись в седло, Ричард направил могучего коня ко входу в ущелье, подальше от лагерных костров, где уже группировались всадники авангарда. Сбоку в потемках что-то зашевелилось. Это сразу же привлекло его внимание.

Ричард осадил коня. Над ним, держась за ветви дерева, навис Оуэн. Ричард приготовился к обороне. Неизвестно, какие мысли роились в голове старого уэльсца. Некоторое время они молча взирали друг на друга.

Первым заговорил Ричард:

— Я еще не имел случая поблагодарить тебя за этот отчаянный поступок.

Оуэн неопределенно пожал плечами.

— Я знаю, что никто не мог помешать тебе покинуть лагерь и прогуляться по ущелью до речного брода. Даже сейчас ты еще можешь предупредить Дилана. Вправе ли я спросить, почему ты так не поступил?

— В этой войне я ни на чьей стороне, — отозвался Оуэн.

Он повернул голову и взглянул на узкий проход, где многих ждала смерть.

— Я простился с мечтой о независимом Уэльсе, а Дилана уже не заботит, что хорошо для Уэльса, а что плохо. Он воюет только за себя. Если он убьет Ричарда Бассета, если тебя похоронят, с дюжину волков явятся на твое место. Это будут звери, а не люди… вроде тебя.

Ричард уловил в словах Оуэна скрытую похвалу.

— Я тоже звался Кентским Волком. Ты что, переменил обо мне мнение?

— Да, ты был Волком, но стал человеком. Может быть, из-за Элен, перед которой мы оба преклоняемся.

Последние слова Оуэна заставили Ричарда еще раз оглянуться на то, что он оставлял за собой. Он верил в свою удачу, в свою стратегию, в своих солдат. Но судьба так часто бывает лукава.

— Оуэн… если дело обернется не так, как я задумал… ты проводишь Элен обратно в Гуинлин? Какое-то время они могут отсидеться там, в замке, от проклятого де Визи.

Оуэн долго всматривался в лицо Ричарда, а потом кивнул, словно давая клятву. Над ними обоими на фоне светлеющего неба вырисовывались гордые острия скалистых вершин. Неожиданно Ричард почувствовал, что эта дикая земля тоже стала его домом.

— Я рад, что мой первый ребенок родится здесь, в Уэльсе, — тихо произнес он. — Передай эти мои слова Элен, если сам я… не смогу их сказать.

— Передам, милорд.

Саладин в нетерпении грыз удила, но Ричард никак не мог расстаться с пожилым уэльсцем. Элен и Оуэн — они почему-то составляли неразлучную пару. И в последнюю их с Ричардом любовную ночь Элен произнесла «жизни» вместо «жизнь». Может, это была не оговорка?

Тяжелая рука Ричарда в железной перчатке поднялась в приветственном жесте.

— Многое нас связывает с тобой, Оуэн. И мне кажется, что мы подходим друг другу.

Ответа на свои слова Ричард не получил.

С поросшего лесом утеса Ричард Бассет обозревал раскинувшуюся внизу речную долину. Опытный глаз воина отмечал любое укрытие — будь то нагромождение камней или купы деревьев, где могли прятаться вражеские лучники.

Закутанная, словно саваном, плотным белесым туманом, причудливо извиваясь, прокрадывалась по травяным лугам внешне мирная река.

Да, Дилан нашел отличное местечко для кровавой расправы. Ричарду очень не нравилось, что горы так близко подступают к речному броду. И выход в долину тоже был опасен. Никому не улыбалось очутиться зажатым в узком пространстве между каменных челюстей.

На востоке солнце выглянуло из-за хребта и залило светом противоположную западную часть долины. Восточная же сторона еще оставалась в густой тени. На первый взгляд казалось, что Ричард все правильно рассчитал. Уэльским лучникам солнце будет бить прямо в глаза, и при переправе англичане, дай бог, обойдутся малыми потерями.

Чтобы не дать колонне Ричарда пересечь долину и перейти через реку, Дилану придется поспешить атаковать и уже не воспользоваться преимуществами засады.

Ричард набрал полную грудь прохладного бодрящего воздуха и шумно выдохнул. У губ заклубился белый парок. Осень на исходе, близится зима. И опять, как и в прошлом году, накануне холодной зимы Уэльс зальется теплой кровью.

Интересно, кто командует наемниками де Визи? Конечно, не сам милорд и никто из его приближенных, из тех, от кого непременно потянулась бы ниточка к истинному вождю заговорщиков. Ричард был твердо убежден, что барон Равенсгейт никогда не допустит, чтобы его поймали с поличным и обвинили в государственной измене. Слишком он хитер и изворотлив. Вероятнее всего, он теперь находится при дворе на виду у короля и развлекается там, ожидая вести о смерти Ричарда и разгроме его отряда.

Осмотр будущего поля боя был окончен. Конь, осторожно переступая с камня на камень, добрался до подножия утеса, где полководца ждали промерзшие на утреннем холоде воины. Ричард вгляделся в лица своих людей.

— Что ж, покончим с этим делом поскорее и… по домам, — произнес он внешне благодушно и взмахом руки подал команду двигаться вперед.

Неторопливо колонна выползла из тьмы ущелья на залитую солнцем поляну. Нервное напряжение достигло предела. Каждый думал о своем и в эти считанные мгновения молил Господа только за себя. Для простых солдат это было привычно, но впервые он, Ричард Бассет, их начальник, тоже шел в битву с мыслью о ценности собственной жизни.

Истекали минуты… Когда же все начнется?

Для Ричарда и для его войска стало облегчением, когда, пронзая воздух, запели стрелы. И все мысли улетучились, кроме одной — как уберечь себя? Не спрыгнув, а слетев с коня, Ричард Бассет, пригибаясь, побежал, оставив поводья растерянному оруженосцу.

— Уводи скорее жеребца за деревья, парень! Беги быстрее!

Сам Ричард съежился, как только мог, и укрылся за огромным валуном. Все его рыцари поступили точно так же. Оставаться в седле было бы безумием. Стрелы летели густо, одна задела острием мочку его уха. Дилан дал ясно понять, что никому из англичан лучше не высовываться.

Однако и английские лучники, разбежавшись у входа в ущелье, открыли ответную стрельбу. Такая изматывающая душу перестрелка, естественно, продолжаться долго не могла. Ричард отсчитывал мгновения.

И вот… внезапно леденящий душу вопль огласил окрестности, и уэльсцы лавиной покатились по горным склонам вниз, будто полчища кровожадных демонов. Они визжали и выкрикивали каждый свое клановое имя — не было общего боевого клича, — и это было еще страшнее. Слава богу, что под началом Ричарда были не новички, а закаленные солдаты, знающие, как воюют уэльсцы. Иначе такой напор раздавил бы английское войско.

Ричард ждал до последнего момента, потом выпрямился, раздвинул ноги и словно накрепко врос в землю, чтобы встретить врага. Его люди тоже стали подниматься. Рукопашный бой обратился во всеобщую свалку, где выучка англичан столкнулась с яростью нападавших и уступала их численному перевесу.

Но самое трудное испытание еще предстояло воинству Ричарда впереди. Он ждал, когда на англичан двинутся железными рядами гасконские наемники де Визи. Но думать об этом ему было некогда, надо было спасать себя.

Ричард отбил отчаянный выпад и с хладнокровием опытного бойца выждал, когда противник, позабыв о защите, бросится в новую атаку. Стальное лезвие меча Ричарда нырнуло под щит уэльсца и вонзилось в живую плоть. Он упал, издав предсмертный вопль.

«Работа мясника!» — мелькнула у Ричарда мысль. У этих фанатиков нет надежных доспехов, щиты их сделаны из кожи, натянутой на деревянный обруч. Стихия этих воинов — засады и молниеносные удары из-за угла. Только беззаветная отвага помогает им одерживать победы, заменяя знание военного ремесла. Однако сейчас разделенное на две части по замыслу Ричарда войско не могло долго продержаться против свирепой орды.

Ненависть, источаемая ею, сгущалась в воздухе, превращаясь в материальную силу, и давила на маленький отряд. Люди Ричарда пятились и, окружаемые разъяренными уэльсцами, теряли друг друга из виду. Еще немного, и они будут совсем рассеяны и погибнут поодиночке. Что делать? Почему гасконцы не идут в атаку? Где они, черт побери?

Если Жиль введет резервы раньше времени, рухнет весь план Ричарда. Эффект неожиданности не сработает. Но его люди уже выбились из сил. Они тонут в захлестнувшей их волне.

Он бешено работал мечом, отбиваясь сразу от трех уэльсцев. Оружие его было в крови по рукоятку, и сам он был обагрен кровью. Ричард почему-то не сомневался, что эти трое знают, кто он, и каждый из них жаждет убить его своей рукой. Может быть, это тщеславное желание как раз и мешало им скопом одолеть Кентского Волка.

В пылу схватки Ричард пропустил момент, которого ждал с такой надеждой.

Солнечные лучи засверкали на стальных панцирях. Наемное воинство де Визи показалось из-за деревьев — ряды плотно сомкнуты, щит к щиту, лишь с интервалом для руки в железной перчатке, готовой для замаха стальным мечом. Наемники впечатывали каждый шаг кованых своих сапог в податливую размокшую землю, уверенные, что самим своим появлением повергнут в трепет зажатых в тиски англичан.

Ричард до предела напряг голос, предупреждая своих людей. Ближайшие несколько минут могли решить их судьбу. Но как раз когда гасконцы, замкнув кольцо, начали теснить англичан, будто вихрь пронесся над ними и рассеял их ряды. Один отряд двинулся к реке и рассыпался в беспорядке по широкому лугу, а другая половина войска, нарушив строй и как бы очертя голову, кинулась в гущу схватки.

Ричард ничего не мог понять.

Он пробивался сквозь хаос к тем, кто сражался на переднем рубеже.

Какой сумасшедший командует гасконцами? Кто отдал им столь безумный приказ? Или это воля Господня?

Ричарда стиснули так, что он уже не пытался наносить удары по правилам. Он резал и колол, отрубал руки по локоть, лупил плашмя по головам, пронзал животы и даже коленом бил в пах вставших на его пути уэльсцев.

Боевое искусство и рыцарский кодекс были здесь неуместны. Надо было убивать… чтобы выжить.

Но неужели Господь смилостивился над ним и даровал победу, казалось, обреченному на гибель английскому отряду?

Филипп… его неразумный братец внес сумятицу в ряды гасконцев. Ричард сперва не поверил ни своим глазам, ни слуху. Затем презрительно скривился. Если кто и мог провалить военную операцию, так это его безрассудный горячий младший братец.

Увидев Филиппа, Ричард постарался уклониться от встречи. Но получилось так, что он невольно загнал себя в ловушку. Ричард опрометчиво ступил на болотистый берег реки, где топкая почва мешала ему защитить себя. Еще немного, и он, теснимый четверкой мрачных гасконцев, оказался бы в камышах. Он пятился от них, улавливая взглядом каждое их движение. Рассчитывать на пощаду ему не приходилось, даже если он сдастся им без боя. И смешно было заводить речь о выкупе, хотя обычно с этого все начинается, когда наемники берут в плен знатного лорда.

Эти люди, очевидно, были загодя предупреждены и нацелены только на убийство. Ясно, что де Визи пообещал им солидный куш за голову Ричарда, превосходящий любой выкуп, который мог бы выплатить за своего наместника король Эдуард.

Ричард сделал ложный выпад вправо, затем метнулся влево, оторвавшись от противников на несколько шагов и успев нащупать спиной ствол толстого дуба и тем обезопасить себе тыл. Это было все, что он мог сделать в такой ситуации. В отчаянии он глянул на поле боя и понял, что в царящем там хаосе никто не сможет прийти ему на помощь.

Впрочем, счастье не отвернулось от него. Он увидел, как отряд Жиля стремительно спускается по скалистым кручам. Да, замысел его удался, но вряд ли сам он станет свидетелем своей победы. Скоро для него будет все кончено.

Гасконцы кружились перед ним в зловещем танце. Их лица были упрятаны под забрала. Выпад одного из них Ричард отбил и нанес ответный удар мечом с такой сокрушительной силой, что вибрация от столкновения металла с металлом сотрясла все его тело. Противник его завопил от боли, отшатнулся, доспехи его вдавились в грудь, из раны полилась кровь.

Остальные гасконцы медлили, не испытывая особой охоты напасть на столь сильного противника. Ричарду удавалось держать их на расстоянии, но радоваться победе было еще рано. Из общей свалки вдруг выделилась одинокая фигура. Чуть пошатываясь от усталости, рыцарь стал приближаться к месту схватки.

Ричард узнал Филиппа. Он был без забрала, и по лицу его текли струи пота.

«По крайней мере смерть моя будет не безлика!» — с горечью подумал Ричард. Вот какова злая ирония судьбы. Филипп был одержим мечтой одолеть брата в поединке. Но победить в одиночку у него не было шансов. Конечно, вместе с сообщниками он легко одолеет старшего брата.

Приблизившись, Филипп насмешливо приподнял меч, словно салютуя:

— Приветствую непобедимого Кентского Волка! Вот уж не думал, что тебе придется когда-нибудь спасаться на дереве, как кошке от собаки! Не обижайся, но ты мне сейчас напоминаешь скорее жалкого кота, чем свирепого волка.

— Тогда подойди и пни меня ногой, братец, — в ярости отозвался Ричард.

И что же сделал в ответ Филипп? Он шагнул вперед и точным ударом вонзил меч в горло одного из гасконцев.

От изумления Ричарда словно приковало к месту. Перед его глазами меч Филиппа вновь сверкнул и ударился о панцирь другого наемника. Энергия, которая овладевает человеком, только что спасшимся от неминуемой смерти, позволила Ричарду обрушиться на других противников.

Два брата сражались рядом плечом к плечу. Краем глаза Ричард заметил, как, оставляя в сыром торфе коричневые, наливающиеся водой тропинки, бегут к реке гасконцы, спасаясь от наступающих солдат Жиля. Это был их полный разгром.