Где правда, там и ложь

21

«Самый искусный лжец — это тот, кто посылает

малую ложь кружным путем».

Сэмьюэл Батлер

Когда дядюшка Томас ушёл, я осталась стоять на крыльце и смотреть в пустоту. Из этого состояния меня вывел Юстус, который вышел из аптеки и спросил, что со мной такое. Я ответила, что во мне идёт внутренняя борьба.

– Между ангелочком и чертёнком? – уточнил Юстус.

Я покачала головой.

– Нет, между двумя чертятами. Мне только что предложили прекрасную возможность – можно сказать, поднесли на блюдечке. Я могу разбогатеть и отомстить, причём одновременно.

– И о чём тут думать?

– Ну, один чертёнок хочет быть гадким и противным, а другой ещё и собирается стать преступником. Конкретнее речь идёт о том, как мне поступить – действовать самой или позвонить Лео.

– В прошлый раз он был не очень добр к тебе, – заметил Юстус.

– Верно. С другой стороны, у него уже было достаточно времени подумать о том, как плохо он себя вёл.

Юстус ничего не ответил.

– Да, я знаю. Это скорее маловероятно. – Я закусила губу. – Но я ему всё же позвоню. Тогда потом мне будет не в чем себя упрекнуть.

Аптекарь обнял меня за плечи и притянул к себе.

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, я справлюсь сама.

– Хорошо. Но ничего опасного ты делать не будешь?

– Нет. – Я невольно засмеялась.

– То есть я могу не волноваться?

– Да, ты можешь не волноваться.

Юстус отпустил меня и поправил мне волосы.

– И когда ты разбогатеешь, ты чем-нибудь со мной поделишься?

– Обязательно, – ответила я и засмеялась.

– Отлично. Ну давай делай своё гадкое и противное дело. А я на всякий случай буду звонить тебе каждые полчаса.

Ах, аптекарь. Мой лучший друг. Такой милый в своём белом кителе. У меня на глаза опять навернулись слёзы.

– Знаешь, я уже не могу себе представить, что я могла бы жить без тебя.

– Я тоже тебя люблю, – легко ответил Юстус. – Но не надо из-за этого реветь. О нет, в аптеке опять полно клиентов. Мне пора к Янине. – Он наклонился и поцеловал меня в губы. – До скорого, ладно? Ты со всем справишься.

Юстус часто целовал меня, но в губы ещё ни разу. Его поцелуй несколько шокировал меня, но я попыталась сделать вид, что ничего особенного не произошло, и ответила:

– Да, до скорого.

Я потом подумаю над вопросом, можно ли мужчинам-геям целовать женщин в губы. Это как если ты подсунешь человеку под нос вкуснейший земляничный торт, а потом съешь его сам (или отдашь кому-нибудь другому). Может, мне стоит обсудить эту тему с моей терапевтшей? Мы в последнее время решили столько проблем, что вполне можем осилить ещё одну. Например: «Помогите, от поцелуя моего лучшего голубого друга у меня кружится голова». У фрау Картхауз-Кюртен наверняка найдётся какая-нибудь классная теория по данному вопросу. Но, как уже было сказано, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо закончить другое дело.

Лео не очень обрадовался, когда я позвонила ему и сказала, что мы должны увидеться как можно скорей.

– Каролина, я работаю и не могу уйти просто так.

– Ладно, тогда я сообщу пароль от сейфа дядюшке Томасу, – сказала я. – Потому что он предложил мне одну очень интересную идею: обчистить сегодня вечером сейф и ничего вам об этом не сказать.

– Ты знаешь пароль?

– Разумеется, – ответила я. – Встретимся через полчаса возле виллы, хорошо?

– Хорошо, – сказал Лео. О своей незаменимости на рабочем месте он больше не распространялся.

Вилла его бабушки и дедушки стояла в тени старых деревьев и выглядела как прекрасный заколдованный замок. Я очень хорошо понимала желание невесты Лео здесь жить. Это был дом мечты. Просто позор, что ему пришлось так долго пустовать. Впрочем, сад выглядел ухоженным, газон и изгороди подстрижены, а на клумбах росли элегантные тёмно-лиловые тюльпаны, плывущие над морем незабудок.

Я села на ступени у входной двери и стала вспоминать тот день, когда я впервые увидела здесь Карла. День, который полностью изменил мою жизнь. Я думала, что такой день бывает только раз в жизни. Но после смерти Карла я поняла, что это не так.

Лео припарковался на подъездной аллее и вышел из машины. Издалека он выглядел как Карл, но только на первый взгляд. Его походка была другой, более жёсткой, в ней не было крокодило-дандиевской небрежности Карла. И Карл скорее бы умер, чем постригся бы так коротко. Ещё пара лет, и их сходство, наверное, полностью исчезнет. Как всегда говорит моя мама, «твоё лицо в сорок лет целиком зависит от тебя».

– Ты давно ждёшь?

– Максимум пять минут. – Я встала и отряхнула пыль с юбки. Юбка была новая, в лиловую клеточку – мне хотелось купить что-нибудь подходящее к лиловым туфлям.

– Ф-ф-фу-у, что это у тебя в руках?

– Это номер 243, – ответила я. – Любимый пёсик твоей тётушки Ютты.

– Правда? Вредная маленькая шавка? Я немного задержался, потому что в тот момент, когда я уже собрался выходить, позвонил дядюшка Томас. – Лео открыл входную дверь, зашёл в холл и выключил охранную сигнализацию. – Он сказал, что располагает собственноручно написанным и нотариально заверенным завещанием тёти Ютты и хочет предъявить иск на причитающуюся ему часть. Разве что я пойду на мировую и отдам ему определённую картину.

– Ты отделался лучше меня, – заметила я. – От меня он потребовал половину содержимого сейфа. Правда, был согласен и на всё. Он вполне может понять, что для меня деньги не так важны.

– Если тётя Ютта действительно оставила ему что-то по завещанию…

– Не оставила, – перебила его я. – Она хотела оставить всё своему любимому Томми.

– Но…

– Томми – это имя номера 243, – сказала я, подсовывая фокстерьера под нос Лео. – Видишь? Имя выгравировано на подвеске. Но, во-первых, животные не могут наследовать, а во-вторых, любимый Томми приказал долго жить ещё до тёти Ютты, поэтому всё её имущество перешло к ближайшему родственнику, а именно твоему деду. Который оставил всё твоей бабушке. А она – Карлу. Ужасно, как много собак и людей умерло за последние четыре года, верно?

Лео выглядел ошеломлённым.

– И ты совершенно уверена?

– Насчёт собаки? Совершенно, – ответила я. – Ты ведь должен помнить, что пса звали Томми, верно? Даже я это знаю, а я видела твою тётушку всего один раз. Никто не собирался оставлять что-либо твоему бедному дядюшке Томасу. Он всех достал своими постоянными просьбами о деньгах. Твой дед много лет назад лишил его наследства, но всё же продолжал подкидывать ему деньги. С этим завещанием он просто блефует, чтобы вытащить из нас хоть что-нибудь, что бы он мог обратить в деньги.

– И к тому же он прибрал к рукам тысячи, выкинув этот номер с фондом Шютца – якобы для поддержки кинематографа, ха-ха-ха, – пробурчал Лео. – Он поместил это объявление без нашего ведома. Я сразу понял, что ты или кто-нибудь из твоей семьи обязательно его прочтёт. Мне очень хотелось оторвать дядюшке Томасу голову. Вот уж действительно паршивая овца в семье.

То есть эти вторые поминки должны были пройти тихо, в узком кругу? Эта новость немного смягчила меня.

Я последовала за Лео через холл и осталась стоять у подножия широкой, элегантной лестницы, ведущей на второй этаж.

– Пароль – одуванчик, – сказала я.

Лео повернулся ко мне.

– Сейф в подвале.

– Иди без меня. Я побуду здесь.

– Ты боишься идти со мной в подвал?

– Нет. – Или мне стоило бояться? Кто унаследует мою часть, если Лео стукнет меня жирандолью по голове и запрёт сейфе с паролем «Мачеха»? Или «Вымогательница». Никто не догадается.

Лео пожал плечами.

– Одуванчик?

– Да. У Карла везде был только этот пароль. Он не мог запомнить ничего другого. Он ненавидел мои сложные коды. Когда он такой код находил, он всегда переименовывал его в одуванчик. – Я села на нижнюю ступеньку лестницы. Именно здесь я впервые увидела Карла.

Лео нерешительно остановился передо мной.

– Странно всё это получилось с вами двумя, – сказал он. – Я последний раз видел отца на похоронах бабушки. Мы не обменялись и парой фраз – ему, как обычно, пришлось вытягивать из меня слова клещами. Но потом я сделал ошибку – спросил у него, как твои дела и по-прежнему ли ты считаешь всевозможные вещи. Я, собственно, спросил с иронией, подумав, что это его смутит. Но едва прозвучало твоё имя, как выражение его лица совершенно изменилось. Он стал выглядеть абсолютно счастливым, он не мог перестать говорить о тебе. Он сказал, что ты опять заканчиваешь учёбу с лучшими оценками и будешь рада переехать в Лондон, потому что ты обожаешь ходить в музеи, и что твоя попытка пожарить стейки всегда заканчивается пожаром на кухне. И да, ты по-прежнему считаешь, но только тогда, когда ты думаешь, что он этого не видит.

– Один раз, – сказала я, глядя мимо Лео. – Только один раз был пожар на кухне.

– Как бы то ни было, – ответил Лео. – Ну, я пошёл вниз за сокровищем.

– Подожди, – сказала я и сунула ему в руки номер 243. – Надо оставить что-нибудь в сейфе для дядюшки Томаса. Пускай он там что-нибудь найдёт.

Лео ухмыльнулся.

– Ну, это жестоко!

– Да, не правда ли? – Я ухмыльнулась в ответ.

Пока Лео был в подвале, я медленно гуляла по первому этажу. Немногочисленная мебель была накрыта белыми чехлами, как это можно иногда видеть в американских фильмах. В гостиной по-прежнему стоял рояль. Я осторожно откинула чехол и открыла крышку.

Перед моими глазами возник образ Карла – когда он, облокотившись на рояль, с ожиданием смотрел на меня.

Я заиграла шопеновскую «Фантазию-Экспромт», опус 66. Рояль был, к счастью, настроен. Я ещё не закончила играть, как Лео вернулся из подвала. Его щёки пылали.

– Всё там, – сказал он и положил на рояль бриллиантовый браслет. – И даже ещё больше – я и не знал, что у моей бабушки столько украшений. Сейф выглядит так, как будто кто-то ограбил ювелирный магазин. Невозможно представить, что вся эта куча сокровищ больше года пролежала в пустом доме. Деду надо было отнести его куда-нибудь в банк и запереть в сейф, в этом смысле он поступил безответственно. Это счастье, что дядюшка Томас не смог подобрать пароль. «Одуванчик» всё-таки начинается не на букву «я»! Рано или поздно он бы на него наткнулся.

– Ты уже запер сейф?

Лео покачал головой.

– Ещё нет.

– Может, оставим для дядюшки Томаса что-нибудь ещё, не только пёсика? – предложила я.

– Ты что, жалеешь этого лгуна? Лично я ни капли!

– В сейфе была табакерка?

– О да, – ответил Лео. – Она стоит сорок тысяч.

– Сорок тысяч евро за табакерку? Давай оставим её дядюшке Томасу, он так её хотел!

– Да, потому что она так дорого стоит, – ответил Лео. – Давай лучше оставим ему парочку тех безобразных украшений, которые мой дед дарил моей матери в шестидесятых годах.

– Хорошо, но табакерку давай ему тоже оставим, – сказала я. – Пожалуйста! Можешь вычесть её из моей части.

Лео скорчил недовольную гримасу.

– Ну ладно, – сказал он.

На всякий случай я пошла с ним в подвал и своими глазами наблюдала, как он засунул в сейф номер 243 (прощай, мой маленький друг!), табакерку и шкатулку с драгоценностями.

– Подожди, – сказала я, когда он уже хотел захлопнуть тяжёлую дверцу сейфа. – А вдруг ты вернёшься и достанешь всё обратно, чтобы бедному дядюшке Томасу ничего не досталось?

Лео вздохнул.

– Ты действительно недоверчива, – сказал он. – Но если это тебя успокоит, поменяй пароль и не говори мне его.

Так вот и получилось, что через полчаса я позвонила дядюшке Томасу на мобильник и сказала ему, что он, к сожалению, должен будет открыть сейф без меня. У меня не хватит духу вернуться в дом, где я впервые увидела Карла.

– Да-да, – нетерпеливо ответил дядюшка Томас. – А какой пароль?

– Ich ben `ne Räuber, leev Marieche, ben `ne Räuber durch und durch, – пропела я. – Правда, без «durch und durch».

– Что? Тут же больше девяти букв! – воскликнул дядюшка Томас.

– Возьми только начальные буквы, – ответила я. – И учитывай заглавные и строчные символы.

– Подожди! – закричал дядюшка Томас. – Как ты сказала? Это же карнавальная песня, да? Во время карнавала наши родители всегда брали нас с собой в отпуск кататься на лыжах.

– Но ведь песню вы должны знать! Она как про вас написана.

Дядюшка Томас, похоже, не понял, на что я намекаю. Впрочем, я уже положила трубку.

Лео хохотал, запрокинув голову.

– Честно, мне бы хотелось увидеть лицо дядюшки Томаса, когда он откроет сейф и увидит пса!

– Надо было бы вмонтировать в сейф камеру, – сказала я. – Но уже поздно об этом думать. Нам пора делать ноги. Дядюшка Томас доберётся сюда быстрее, чем пожарная машина.

Лео повёз меня меня домой. Драгоценности звякали на каждом повороте, и мы с Лео всякий раз улыбались. Повинуясь внезапному порыву, я попросила Лео отвезти меня не в Шершневый проезд, а в переулок Жука-бронзовки.

Лео кивнул в знак согласия.

– Кстати, недавно я видел тебя в кино. Но я был с Ларисой, и мне не хотелось заговаривать с тобой, чтобы не приводить тебя в смущение.

– В каком смысле? – Я бы с удовольствием поглядела на эту Ларису. – Чем бы это ты привёл меня в смущение?

Лео криво улыбнулся.

– Ну ладно, это я не хотел, чтобы ты привела меня в смущение. Понимаешь, у тебя есть такая манера, то есть я думаю, что ты делаешь это не нарочно… Кроме того, ты была не одна. Ты была там вместе с этим аптекарем. Лариса знает его, она ни в коем случае не хотела с ним сталкиваться, потому что он встречался с её подругой Тиной, а потом оставил её прямо перед свадьбой.

– Нет, это исключено, потому что Юстус… – я запнулась.

– Поверь мне, Лариса знает его очень хорошо, – ответил Лео. – Она сказала, что этот тип сначала производил очень приятное впечатление, но потом он бросил её подругу за две недели до свадьбы. Подруге понадобились годы, чтобы пережить это. Ты только себе представь – приглашения давно разосланы, свадебное платье куплено, ресторан заказан, стол оплачен… – не очень красиво, верно? То есть будь с ним осторожна. – Лео затормозил перед «Пумпс и Помпс». – Но вы же просто хорошие друзья.

– Да, верно, – сказала я, стараясь скрыть своё внутреннее смятение. Юстус был гетеросексуальным? И за две недели до свадьбы он заметил, что он гомо? Мне надо срочно на внеочередной приём к фрау Картхаус-Кюртен.

– Ну вот, – сказал Лео. – Ну, удачи. Мы наверняка ещё будем пересекаться. В конце концов, мы живём в одном городе.

– Да, тебе тоже удачи. Во всём. – Я подхватила свою дребезжащую сумку и вышла из машины. Лео решил, что экспертов-оценщиков для всех этих вещей должна организовать я. Доверие за доверие, сказал он, тем более что мы так элегантно довели до конца этот дурацкий раздел имущества.

Сумка была такая тяжёлая, что я боялась, что у неё оборвутся ручки. На всякий случай я поддерживала её снизу.

– Кстати, скажи своей Ларисе, что в «Пумпс и Помпс» она сможет получить десять процентов семейной скидки. – На самом деле семейная скидка была двадцать процентов, но Лариса пока и не была членом семьи. Мне просто очень хотелось с ней познакомиться.

– О, это очень мило, – сказал Лео. – Хелена и Коринна тоже будут ужасно рады – они обе безумно обожают обувь.

М-да. Верно, ещё же есть Коринна с Хеленой.

Я подождала, пока машина Лео скроется за углом. Со своей стокилограммовой сумкой я пересекла улицу и побежала в аптеку.

Янина как раз собиралась закрываться.

– Это снова ты, – сказала она. – А Юстус уже ушёл. Он собирался на строительный рынок. Опять что-то мастерит в своём подвале.

Я водрузила сумку на ближайший стул.

– Скажи, Янина, ты знала Тину?

– Тину? Эту ведьму? Конечно, знала, – фыркнула Янина. – Откровенно говоря, я всегда её терпеть не могла, но для Юстуса она была идеалом. То есть она его совершенно околдовала. Как можно быть таким слепым? На каждой вечеринке она липла к моему парню. И к брату Юстуса Якобу. И вообще ко всем мужикам. Но Юстус говорил, что она просто дружелюбна. И немного пофлиртовать не вредно. Ну, он говорил это до тех пор, пока он не застукал её со своим братом в постели. Заметим, в своей собственной постели. Он её продал потом на блошином рынке.

– Она спала с братом Юстуса? – Неудивительно, что Юстус стал голубым.

– Именно. За две недели до свадьбы. Всё было уже распланировано до мелочей. Тинино платье стоило шесть тысяч евро. Его оплатил Юлиус. Но хуже всего в этой истории то, что его брат снова запил. А ведь он уже год как завязал.

– Бедный Юстус. Это просто ужасно.

– Да. – Янина опустила роллеты на окнах, и я помогла ей защёлкнуть замки. – Да, это действительно ужасно. Хотя мы очень порадовались, что между ними всё кончено. То есть они вообще не подходили друг к другу. А сейчас у него снова всё в порядке. Хотя эта змея до сих пор не вернула ему кольцо, которое он подарил ей к помолвке. Сказала, что потеряла. Как же! Кольцо стоило четыре штуки, такое трудно потерять. Платина с изумительно красивым бриллиантом. Юстусу и без того пришлось оплатить всю эту несостоявшуюся свадьбу. А эта дрянь бегала и рассказывала всем, какая она несчастная и какой Юстус негодяй.

– Вот ведьма. И что из неё стало?

– Ну, с тех пор уже прошло два года, и почти всё это время она упорно преследовала Юстуса. Она непременно хотела его вернуть, брала, можно сказать, на измор. Постоянно появлялась здесь и устраивала сцены. Но, похоже, что пару месяцев назад она нашла себе другого дурачка. Одна моя подруга рассказывала, что он вроде бы банкир из Бонна и что он хочет подарить ей мерседес кабрио, если она сделает на заднице татуировку с его именем. Я не верю ни одному слову, а ты?

Меня сейчас интересовало нечто другое.

– А когда Юстус после этого… ну, то есть когда он заметил… э-э-э… Ему понадобилось много времени, чтобы забыть всё это дело с Тиной?

– Оно его мучило довольно долго, – ответила Янина. – Ему было тяжело из-за того, что он оказался таким остолопом. Я бы сказала, что он действительно потерял доверие к женщинам. Пара свиданий на одну ночь – вот и всё, что у него было за это время.

– Пара свиданий на одну ночь с женщинами? – вырвалось у меня.

Янина удивлённо посмотрела на меня.

– Разумеется, с женщинами – с кем же ещё? Ты считаешь, что это плохо? Другие мужчины ходят к проституткам. Вроде как 50% мужчин ходит, причём не важно, свободны они или не свободны. Ты этому веришь? Я нет. Более того, я могу сказать, что из всех мужчин, которых я знаю, максимум двое ходят к проституткам. Каролина? Всё в порядке? Ты смотришь как-то странно.

– Знаешь ли ты, что у меня IQ 158?

– В самом деле? Ого!

– И тем не менее я наиглупейшая корова на всём белом свете! – сказала я. – И почему? Только из-за увлажняющего крема! И лилового лака для ногтей! И туфель!

Янина покачала головой.

– Ничего не понимаю. Ну что, выходим? Мне пора домой. Наша свадебная распорядительница принесёт сегодня на пробу варианты тортов. Я специально не ела целый день.

– Нет, я подожду здесь Юстуса, если можно, – сказала я.

– Конечно, можно. Как замечательно, что вы нашли друг друга, – ответила Янина. – Вы очень друг другу подходите. – Она чмокнула меня в щёку и выпорхнула за дверь.

Я села в бюро на стул, положила голову на стол и сказала на семи различных языках:

– Какая же я идиотка.

Потом вернулся аптекарь. Весело насвистывая, он вытащил из пакета свою покупку – коробочку с болтами. Увидев меня, он улыбнулся.

– Ты вернулась, маленькая колючка – живая и невредимая. Было тяжело?

Я покачала головой.

– Но у тебя такой вид, как будто ты плакала. – Он обеспокоенно сморщил свой веснушчатый нос. – Хочешь пойти со мной в мастерскую? У меня там есть кое-что, что я хочу тебе показать. Может быть, это тебя немного подбодрит.

И я второй раз за день спустилась в подвал. И второй раз за день увидела в подвале сокровище.

Аптекарь смастерил для меня камин. Из дерева. С очень широкой каминной полкой.

– Это самый красивый камин, который я когда-либо видела, – сказала я и разревелась.

– Он ещё не совсем готов, – ответил Юстус. – Надо привинтить планки. И я ещё хотел покрасить его в белый цвет. А здесь надо сделать стеклянное окно для гелиевого огня, тогда он будет выглядеть как настоящий камин. А сюда можно поставить урну. Ну не реви, пожалуйста. Ведь ничего особенного, я с удовольствием его делал …

– Ты действительно мой самый-самый лучший друг на свете, – всхлипнула я. Мой самый-самый лучший неголубой друг.

– Да, это я, – довольно ответил Юстус. Он обнял меня за плечи, я прислонилась к нему и ещё немного поревела. При этом я чувствовала себя такой лёгкой и счастливой, какой я не чувствовала себя уже давно.

Я знала, что Юстус будет рядом, когда я в один прекрасный день пойму, что готова к новой любви. И, может быть, этот день уже недалеко.

Если это случится, аптекарь ни в коем случае не должен узнать, что я считала его голубым. Пусть это навсегда останется тайной.