Герой (не) её романа

Глава 20

После недели, проведенной у Гриппы, Полина всерьез заволновалась. Холодный пол и отсутствие горячей воды очень беспокоили молодую мать. И если вторую проблему можно было решить с помощью чайника, то с первой приходилось труднее.

— Решено! — объявила Поля одним зимним утром. — Будем чинить печь. И все же вставим пластиковые окна.

Деньги, отложенные Романом на путешествие, стали доля Поли заначкой на черный день. Но куда уж чернее? Ладно, сама, а если Анна простынет?

— Зачем тебе тратиться-то? — не могла не возразить Агриппина. — Я привыкла уже. А вам надо выгнать жабу из вашей квартиры.

Поля занервничала. Но откровенного разговора избежать не удалось.

— С чего мать Романа решила, будто может его хозяйством командовать? — не на шутку разошлась Гриппа. — Это при живой-то хозяйке! Боишься, так давай в полицию обратимся. Или в суд. А лучше везде и сразу.

Полина вздохнула. Опустила взгляд и принялась теребить край фартучка.

— Ты только не думай, куколка, будто я вас прогоняю, — старушка расценила поведение Поли по-своему. Подошла, приголубила. — Вы в моей темной жизни как два солнышка. Да только чего страдать-то? Поживете холода в комфорте, а ко мне на лето переберетесь, если желание будет.

— Не могу я Антонину Львовну выгнать, — призналась Поля. — Я действительно ее боюсь. Полиция и суд мне не помогут.

В порыве бессилия Поля рассказала старушке об отце Анны. О ее настоящем отце. И про то, как повелась на пустые обещания Дениса Симакова. И про геройский поступок Романа.

— Вы меня теперь, наверное, осудите… — гнусавым от слез голосом произнесла Поля. — Но молчать больше сил нет.

— Да что ты такое несешь, куколка!.. — ласково укорила ее Гриппа. — Дороже тебя и Аннушки у меня нет никого на этом свете. Любить я вас меньше не стану. А отец не тот, кто родил, а тот, кто вырастил.

Старушка говорила уверенным, полным доброты тоном. В ее подслеповатых глазах блестела влага. Нижняя губа предательски дрогнула:

— Я сама когда-то хотела ребеночка усыновить, да только кто ж даст малыша пожилой неработающей женщине? Ни связей, ни денег у меня не было, чтоб задобрить. А так хотелось кого-то любить. Вот и Роман Николаевич Аннушку принял. Он ведь души в ней не чает, это сразу видно.

Поля покивала и расцвела в тихой улыбке. Гриппа сказала «любит», а не «любил». Разница в одной букве, а как изменен смысл.

— Жабу эту, Антонину Львовну, пристукнуть мало, — не на шутку рассердилась старушка. — Вот помяни мое слово, отольются ей твои слезки. Ничто в этой жизни не проходит бесследно.

— Уже отлились, — заметила Поля. — У нее сын пропал. Она очень любит Рому, злится, места себе не находит.

— Это не дает ей права выгонять из дому сноху и внучку! — перебила девушку Гриппа. — А Роман Николаевич вернется!

Старушка говорила с такой уверенностью, что Поля вздрогнула. Как будто Гриппа видела Рому, говорила с ним. Знала, что он всеми силами стремится вернуться домой, к семье.

— Не смотри на меня так подозрительно, — смущенно улыбнулась Агриппина. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но есть там что-то, — она указала на потолок. — Мне часто снится мой Петенька. Говорит, правда, редко. Только самое важное и самое нужное.

— И что же он сказал? — замирая, спросила Поля.

— Нет, говорит, полковника Казанцева среди нас, — как заученный стих, повторила Гриппа. — Не время ему еще…

Поля не сдержала порыва, обхватила старушку обеими руками, прижала к себе и поцеловала в сморщенную щеку.

— Спасибо тебе, — произнесла и шмыгнула носом. — Мне так важно знать, что кто-то еще верит. Даже Антонина Львовна…

Поля замолчала, но Гриппа поняла, к чему она клонит.

— Это она тебе так сказала, чтоб побольнее сделать, — растолковала старушка. — Раз любит сына, значит, ждет и не теряет надежды. Не думай про свекровь непутевую, пусть ее.

В кухню вошла Анна. Девочка закутала куколку в шаль бабушки и качала, что-то тихо мурлыча под нос. Приложила пальчик к губам и шикнула на взрослых:

— Тщ-щ-щ… Нюся спит!

— И то правда! — всполошилась Гриппа. — Чего это мы разошлись? Все у нас еще сбудется, нечего слезы лить. Пойду, печь подтоплю, зябко стало.

Полина все же уговорила старушку поменять окна на пластиковые. И печника наняли, и дров закупили. Словом, основательно подготовились к зиме. Пенсии Гриппы, заработка Поли и денег, вырученных за молоко и яйца, вполне хватало на безбедное существование. Да и заготовки в виде варений, солений, салатов весьма пригодились к общему столу.

— Придет весна, помогу сажать, — пообещала как-то Поля, попивая чай с клубничным джемом. — Научишь меня закрутки делать?

— Конечно, — легко согласилась Гриппа. — Всё, что знаю, что умею — расскажу. Не знаю, сколько еще при силе буду. Петенька все ждет, а я все нейду.

Чашка в руке Поли дрогнула, чуть не выплеснула горячий напиток на рабочую белую блузку.

Разговоров о смерти, казавшихся такими естественными Гриппе, девушка боялась до ужаса. И всячески старалась избегать.

— Ой, засиделись мы, а мне на работу пора! — попыталась увернуться Поля и в этот раз. — Берендей не терпит, когда опаздывают.

— Строгий он у вас? — поинтересовалась Гриппа. — Обижает?

— Да нет, — пожала плечами Поля. — Обычный… Когда есть за что — ругает, но и хвалить умеет.

В последнее время ей часто доводилось получать комплименты от владельца кафе. Вадим явно положил глаз на новенькую. Придерживал дверь, когда та проходила. Не замечал мелких промашек. Даже испытательный срок сократил.

Замечали это все, кроме Поли. Она не видела ни одного мужчину в своем окружении. Жила одной надеждой на возвращение Романа.

— Глупости все это, — высказала напарнице по ночной смене, когда та попыталась объяснить ситуацию. — Ничего он за мной не ухаживает. Берендей всем девушкам комплименты делает.

Отмахнулась и продолжала пребывать в счастливом неведении. Пока не случилось нечто, что вынудило раскрыть глаза.

В эту смену, ближе к рассвету, Полина заглянула в свой шкафчик и обнаружила там букет роз. Не белых, как дарил Роман. Багряных, точно закатный диск солнца жарким летом. Или застывшая кровь…

— От кого это? — Полина оглянулась, но в раздевалке, кроме нее, никого не оказалось.

— Наверное, кто-то шкафчиком ошибся, — решила она.

Света, напарница, крутила роман с барменом. Уборщица Алла давно оказывала знаки внимания охраннику. О том, что кто-то запал на нее, Поля не подумала.

Букет поставила на стол. Достала сотовый, за которым, собственно и пришла в раздевалку. Глянула на табло — пропущенных звонков нет. Выходит, дома все в порядке.

— Скорее бы уже смена закончилась, — вздохнула Поля.

Ноги нестерпимо гудели. Посетителей в это время почти не было, только засидевшиеся гуляки изредка требовали новую порцию горячительного. Даже закуску не брали — кухня затихла час назад.

— Что какая невеселая?

В раздевалку заглянул Берендей и заискивающе улыбнулся.

— А чему радоваться? — искренне отозвалась Поля. — Разве что концу рабочего дня?..

И что начальнику понадобилось в такую рань? Поля искренне не понимала. Спать ему, что ли, не хочется?..

При мысли о теплой постели Поля зевнула в кулак. Хотела пройти мимо Берендея, но тот преградил путь.

— А цветам разве не рада? Или с цветом не угодил?

Поля вздрогнула, точно её ледяной водой из кадки охолонуло. Потерла глаза кулаками, куснула щеку. Не спит ли, не видит ли странный сон?..

— Это вы оставили цветы? — удивленно спросила Поля. — Зачем?..

— В нашем мире принято дарить понравившимся девушкам букеты! — реакция повеселила Берендея. — Жаль, ты только сейчас заметила. Уже спишь на ходу и не понимаешь, что я к тебе в женихи набиваюсь. Между прочим, не в первый раз.

Поля совершенно растерялась. Выходит, напарница была права?..

— Я замужем, простите, — сникла Полина. — У вас же много девушек работает, любая рада будет.

— Только не ты?! — громыхнул Берендей. Шагнул вперед, сокращая дистанцию. — Выходит, ты замечала ухаживания? Нарочно дурила мне голову.

— И в мыслях такого не было… — честно отозвалась Поля.

Шарахнулась от начальника. Отчаянно заозиралась. Но, как назло, остальной персонал и не думал заглянуть в раздевалку.

Берендей сунул руки в карманы и насупился. Злость его сменилась обидой. Мучительная, острая, как стальная игла, она ранила в самое сердце.

— Нет у тебя мужа! — выдал Берендей. — Погиб он в горячей точке, я специально справки навел. Чем я тебе не угодил, не пойму?.. Пойдем на свидание, а? Не бойся, не обижу. Я с самыми серьезными намерениями…

Последних слов Поля уже не слышала. Что значит, Роман погиб? Это неправда! Как может Берендей такое говорить, кто дал ему на это право?

— Мой муж жив и скоро вернется! — объявила она.

Несмотря на хрупкость, оттолкнула Берендея и вылетела из раздевалки, подобно ядовитой стреле. Готовая жалить любого, кто посмеет поколебать ее веру. Роман жив! Никто не докажет обратное.

Не успела Поля вернуться домой, как затрезвонил сотовый.

— Ну, ты, мать, даешь! — выпалила напарница. — Отказала самому Берендею! Он же у нас придирчивый, не каждой девушке цветы дарит. А тут такой облом! Слушай, или ты его динамишь специально? Чтоб раскрутить?

Поля восторгов знакомой не разделяла. Упала обратно на постель и чуть не выронила сотовый. Прикрыла глаза, готовая в любую секунду вновь провалиться в сон:

— Никого я не кручу и не динамлю. У меня есть муж. Все сотрудники кафе и сам Берендей это знают. Так что не придумывайте небылиц, дайте, наконец, поспать…

Владелец кафе знал, что Полина замужем. Но не сумел простить отказа. Его отвергли буквально на виду у других работников. Все знали о его неудаче, шушукались за спиной. А то и открыто смеялись.

Берендей вызвал Полю и заявил:

— Ты прости, но такое поведение недопустимо. Сам я уйти не могу, потому придется тебе уволиться. В качестве отступных выпишу хорошую премию.

Поля ужаснулась такому решению. Чем она провинилась? За что увольняют?

— Я же ничего плохого не сделала, — попыталась оправдаться она. — Слова про вас плохого не сказала. Разве свидания входили в условия контракта? Позвольте остаться?.. У меня дочь маленькая и…

— Пусть о ней отец позаботится! — жестоко перебил Берендей. — Не дави на жалость. Не уйдешь по-хорошему, уволю по-плохому. Еще и недостачу повешу. Хочешь?

Полине пришлось написать заявление. Забрать небольшую сумму в качестве отступных. Той премии, что выписал Берендей, хватило лишь на весеннюю курточку и сапожки для Аннушки.

— Ничего, прорвемся! — утешала Гриппа. — Не последняя, чай, забегаловка в городе.

— Все места заняты, — вздохнула Поля. — Я узнавала…

Старушка задумалась. Долго смотрела на фото покойного мужа, будто советуясь, и, наконец, выдала:

— Знаешь, а бросай-ка ты эти работы. Много не платят, еще и до слез доводят. Помогай по хозяйству. Вдвоём мы больше выручим.

Поля всю жизнь была городской девчонкой и слабо представляла, как будет справляться с хозяйством. И все же согласилась. Не могла обидеть Гриппу. Да и выбора особо не было.

— Учиться тебе надо, куколка, — продолжила Гриппа. — Одна моя клиентка — ректор Сельхозакадемии. Вот поеду ей молоко отвозить и замолвлю словечко.

— Это на кого же мне учиться? — задумалась Поля.

— На агронома! — объявила Гриппа. — Земля — наша главная ценность. За нее, родимую, войны велись. Ею дорожить надо да обихаживать. Вот и научишься.

Поля готова была на что угодно, главное — действовать. Не сидеть на месте. Работать, стремиться, не думать о страшном. Хоть чем отвлечься.

— Так ведь там деньги платить надо, — нашелся еще один вопрос, который требовал немедленного решения.

— А это бабка надвое сказала, — хитро заявила Агриппина.

Через три дня Поля отправилась на собеседование к ректору. Алена Дмитриевна, женщина довольно приятная и спокойная в обращении, долго расспрашивала девушку, тестировала. Задавала вопросы, казалось бы, к учебе не имеющие отношения.

А на следующее же утро приняла решение:

— Поля девушка смышленая, дальновидная. Пусть учится на бюджетном. Нам хорошие специалисты позарез нужны.

И Полина засела за учебники. Днем повторяла математику, русский, биологию. В перерывах играла с дочерью и беседовала с Гриппой.

А по ночам — ревела в подушку, вспоминая горячие объятия мужа.