Жажда страсти

Глава шестнадцатая

Робу пришлось выдержать очередную баталию с Молли, что бы попасть в гостиную. Ему хотелось вытолкать горничную взашей. Вместо этого он отдал ей свою шляпу и прошел мимо нее в гостиную, из которой доносились голоса:

– … недавно решил отправиться в Уимборн в Дорсете, что бы, вплотную заняться часами, которые были сделаны в начале четырнадцатого века. На их циферблате изображены луна и солнце, вращающиеся вокруг земли! Осмелюсь надеяться, что вы согласитесь поехать со мной.

Эти слова, произнесенные спокойным голосом Пертуи, привели Роба в такую ярость, что он бросился в гостиную, оставив позади безуспешно пытающуюся обойти его Молли.

– Нет! – закричал он, врываясь в комнату. – Нет! Я этого не потерплю!

Три пары удивленных глаз смотрели на него.

– Возвращение блудного сына, – пробормотала леди Стенбурн.

Роб огляделся. Пертуи – снова воплощение элегантности – стоял на своем любимом месте у камина, его пальцы ласково гладили часы. Леди Стенбурн сидела на стуле с порвавшейся обивкой. Бетс сидела у стола, в ее руке была чашка с чаем.

До Роба постепенно стало доходить, что Пертуи, очевидно, приглашает леди Стенбурн, а не Бетс, поехать с ним в Дорсет.

Леди Стенбурн? Да она же в два раза старше его. Но это Роба не касается.

– Прошу прощения, – сухо сказал он леди Стенбурн. Та кивнула в ответ.

Наступила неловкая тишина. У Роба была сотня вопросов но он не знал с чего начать. Наконец, заговорила Бетс.

– Чашку чаю, ваша светлость?

– А. Да, благодарю вас.

– Нам нужна еще чашка. Подождите минутку, пожалуйста, я пойду распоряжусь. – Бетс встала и вышла из комнаты.

Роб решил времени не терять.

– Ты сделал то, что обещал? – спросил он Пертуи.

– Мне кажется, леди Стенбурн ясно дала понять, что мы не должны выяснять наши разногласия в ее доме, – произнес Пертуи с чувством собственного превосходства. – Я воздержусь от ответа.

Ярость, которую Роб изо всех пытался подавить, рвалась наружу.

– Ты можешь ответить и без выяснения всяких разногласий, не так ли? Предлагаю тебе так и сделать, – он гневно посмотрел на кузена.

– Не в присутствии дам, – ответил Пертуи, когда в комнате появилась Бетс с чашкой для Берлингема. – Мы не должны оскорблять их чувств.

– Ваш чай, милорд, – поспешно прервала их Бетс. Она видела, что Берлингем разозлился не на шутку.

– Благодарю, – кивнул Берлингем, взяв у нее чашку.

Он посмотрел на нее. Бетс спокойно сидела у стола, опустив глаза, не желая смотреть на него. Роб видел, что она нахмурилась. Несмотря на бледно-лиловое платье, которое ей очень шло, и тщательно уложенные волосы, она выглядела усталой и обеспокоенной.

Роб прикоснулся к ней.

– Посмотрите на меня. – Когда она взглянула ему в глаза, он ей нежно улыбнулся и сказал: – Скоро.

Затем он подошел к пустому стулу, сел и стал пить чай.

Выпив чай, он встал, осторожно поставил свою чашку на стол и повернулся к Пертуи.

– Джордж. Ты прилагаешь неимоверные усилия, чтобы вывести меня из себя. И тебе это удалось! – Он быстро приблизился к кузену, схватил его за воротник и тихо сказал ему на ухо: – Оставим на время Бедлам. Мы выясним все прямо сейчас. Ты умеешь драться на кулаках, кузен?

Пертуи вертелся и извивался.

– Не здесь! – вскрикнул он, задыхаясь. – Не в присутствии дам!

– Хорошо! Может быть, в саду? На улице? В Гайд-парке? Это недалеко. Я подвезу тебя в своей коляске, – Роб хорошенько тряхнул Пертуи.

– Хорошо! Хорошо! Я отвечу, – Пертуи больше не сопротивлялся и весь как-то обмяк. – Я… я был болен. Я собирался сделать все, как ты сказал, но у меня так разболелось горло, что я просто не мог говорить, – он покашлял. – Но я обещаю! Немедленно! Честно!

– Выглядел ли этот человек больным с тех пор, как я уехал? – спросил Роб.

Леди Стенбурн была расстроена, но ничего не сказала.

– Мы видели его всего три раза, – заявила Бетс. – Я не заметила, чтобы ему было трудно говорить.

– Он знал, что я уехал?

Леди Стенбурн и Бетс переглянулись. Леди Стенбурн признала, что могла упомянуть об этом.

– Так я и думал. Пошли, Джордж.

– Куда? – дрогнувшим голосом спросил Пертуи. Роб снова схватил его за воротник.

– На улицу.

Из уважения к дамам Роб вывел Пертуи из комнаты, потом потащил его вниз по ступенькам, по дорожке, и они оказались на улице у соседнего дома. Отпустив ворот кузена, Роб встал перед ним, сжав кулаки.

– Нет! – крикнул Пертуи. – Я не какой-то там бродяга! Нет!

Но было поздно. Два быстрых удара, и Пертуи оказался на земле и застонал.

– Он в вашем полном распоряжении, – сказал Роб груму, с изумлением взиравшему на происходящее. Грум подтащил пребывающего в прострации Пертуи к кабриолету и с трудом устроил его на сиденье. Кабриолет отъехал. Стоны Пертуи постепенно стихли вдали.

– Браво! – крикнул Билли, видевший все из коляски, и принялся размахивать своей тогой.

Роб улыбнулся и вернулся в дом. Обе дамы стояли у открытой входной двери, а за ними прыгала Молли, которой хотелось все видеть своими глазами.

Роб взял Бетс за руку, и они вошли в дом.

– Мы все еще помолвлены? – спросил он.

– А мы – помолвлены? – переспросила она.

Бетс села за стол. Она была не в духе.

– Я надеюсь. Нам надо поговорить.

– Я тоже так думаю. – Бетс слегка кивнула в сторону матери, которая вошла следом за ними, и подняла брови в немом вопросе: «Где?»

– Окажите мне честь поехать со мной на прогулку. Мы можем осмотреть парк.

– Ах, да. Парк. Там, наверное, появилось несколько новых травинок, с тех пор как меня там не было. Мне с нетерпением хочется их увидеть, ваша светлость.

– Мне кажется, – сказал Роб, нахмурившись, – что вам следует называть меня Робертом или Робом, как вам больше нравится. Никаких «ваша светлость», пожалуйста.

– Конечно, ваша светлость. Как пожелаете, милорд.

– Почему вы сердитесь? Что я сейчас сделал?

– Дайте мне день. Возможно, я успею записать все ваши промахи. – Она кинула в его сторону испепеляющий взгляд и принялась изучать свою чашку.

Ах, теперь еще и это, понял Роб. Его отъезд в Дорсет, объясненный лишь коротенькой запиской, был еще большим промахов, чем он предполагал.

– Мы едем любоваться парком, – усталым голосом объяснила Бетс матери. – Я уверена, что увижу столько нового. – Она неохотно отправилась за шляпкой и сумочкой.

– А теперь объясните, пожалуйста, что все это значит, – попросил Роб, когда они отъехали от дома. – Я вижу, что чем-то обидел вас.

– Я уверена, вам трудно себе представить, что я могла обидеться из-за того, что вы уехали на неделю – восемь дней! – сразу же после вашего так называемого «предложения»… Полагаю, это было предложение? И не сказав ни слова. Ни одного слова! – голос Бетс стал громче, когда она вспомнила все сомнения и тревоги, которые ей пришлось пережить за эти восемь дней. – Оставив меня с мамой на попечении вашего дражайшего кузена? Он был у нас три раза! А я должна была изображать радушную хозяйку, угощать его чаем и слушать разглагольствования о его бесценных часах! О-о-о! – она ударила кулачком по сиденью.

– Пожалуйста, успокойтесь! – Роб готов был согласиться, что был не прав, но только наполовину, и что он не заслужил такого негодования. Он прикрыл одной рукой ухо и попытался управлять лошадьми другой рукой. – Я чуть не оглох на одно ухо. И прошу меня простить. Я был занят, мне нужно было срочно уехать в Дорсет, у меня не было времени предупредить вас заранее…

– Надеюсь, никто из ваших родных не заболел? – спросила Бетс, успокаиваясь при этой мысли. Если его отъезд был вызван болезнью родственника, то она его прощает.

– Не совсем так. Я все объясню. Но сначала расскажите мне, пожалуйста, о Джордже. Он пообещал мне, что в течение недели расскажет всему свету, что эпизод с миссис Драмонд-Барел – ложь. Но понятно, что он ничего такого не сделал.

Он что-нибудь говорил вам и вашей матери?

Бетс повеселела.

– Нет! Но все говорят, что происходит что-то невероятное!

Мы так поняли, что общество разделилось на две партии. Некоторые действительно поверили в то, что у мистера Пертуи был припадок и что его нужно изолировать. Горничная того джентльмена, который живет напротив нас, говорила Молли, что ее хозяин видел, как изо рта мистера Пертуи шла пена! Несколько человек клянутся, что помнят, что в детстве с мистером Пертуи случались припадки, но говорят, что с возрастом это прошло.

Мама от кого-то слышала, что лорд Пертуи готов заплатить десять тысяч фунтов, чтобы избавить Джорджа от Бедлама и поместить его в частную клинику. Многие качают головами и сравнивают его с королем Георгом. Но я должна вас также предупредить, что некоторые неприятно поражены тем, что вы, его кузен, к тому же старший и более сильный, применили к нему силу без всякой видимой причины. Да еще публично! Прямо в центре Найтсбридж-Терес! Боюсь, им хорошо известен ваш беспутный образ жизни, милорд.

Роб хмыкнул.

– Нагоняй, который я дал сегодня Джорджу, подольет масла в огонь: в свете будет о чем поговорить. Как только Джордж признает, что он сочинил всю историю, думаю, свет простит меня.

– Мне кажется, – сказала Бетс, – что он приходил к нам, чтобы мы убедились, что у него с головой все в порядке. Но, ваша свет… Роб, он такой неприятный! Конечно, мы ни разу не обмолвились о том, как вы выставили его из нашего дома, и он, естественно, тоже. Он только без устали рассказывал о своих часах. Мама, кажется, так увлечена. Бедная мама. Ей следует найти другое увлечение.

– А вы не могли оставить их одних? Извиниться, сославшись на то, что у вас дела? – Робу было не по себе оттого, что Бетс проводила время в обществе другого претендента на ее руку, даже если тому и отказали.

– Боюсь, мама хочет держать все в своих руках. Она на стояла, чтобы я присутствовала, потому что мистер Пертуи приходит ради меня, а не ради нее, и мама надеется, что он может вас заменить, если вы вдруг пойдете на попятный.

– Значит, мне следует объясниться, – проговорил Роб. – Я не собираюсь идти на попятный. По правде говоря, именно поэтому я и отправился в Дорсет. О Бетс, боюсь, у меня плохие новости. Дела в Дорс Корте из рук вон плохи. Мой отец – плохой хозяин, всегда таким был. Наш управляющий оказался ленивым парнем, который к тому же нас обкрадывал. Он пустил все на самотек. Мы с моим другом Хейзлтоном обнаружили подозрительные записи в его отчетах, но теперь трудно что-нибудь доказать. Мы обыскали его коттедж дюйм за дюймом, чтобы хоть что-нибудь найти из тех денег, что он украл, но напрасно. Я нанял нового управляющего, но не один год пройдет, прежде чем Дорс Корт начнет приносить доход. А пока я хочу продать примерно девятьсот старых книг, но даже не могу предположить, сколько они могут стоить. Поэтому, любовь моя, пока что нам придется жить на ваше приданое. Вам это очень неприятно?

Бетс так сильно схватила Роба за руки, что ему пришлось резко затормозить почти у самого въезда в парк. Со всех сторон на него посыпались ругательства. Человек, чья повозка ехала следом за коляской Роба, погрозил ему кулаком, проезжая мимо.

Роб резко высвободил свою руку и направил лошадей вперед.

– Повторите, – сказала Бетс.

– Что повторить? – спросил Роб. – Пожалуйста, мэм, позвольте мне остановиться в более подходящем месте, – взмолился он. Через несколько минут они подъехали к небольшой тихой площадке, и Роб остановил лошадей. – Ну, вот.

– Вы сказали: «любовь моя». Вы правда так думаете?

– Конечно! Ведь я же предложил вам свое сердце? Вы хотите сказать, что не слушали, когда я делал предложение? И я ведь специально написал только для вас в своей записке, полагая, что именно вы и поймете: «Ab imo pectore», если память мне не изменяет.

Бетс покраснела.

– Вы слишком хорошо обо мне думаете, – призналась она. – Я ломаю голову над этой фразой с тех пор, как получила вашу записку.

– Приблизительно это звучит так: «всем сердцем» и означает то, что я хотел сказать, – Роб взял ее за руку. – Дорогая Бетс, я действительно люблю вас всем сердцем. Вы сомневаетесь? Боюсь, я не умею объясняться в любви. Кулачный бой? Да. Бега? Да. Старые книги? Да, мне кажется. Объяснение в любви? Нет.

– А что же тогда вы говорили своей любовнице? Или, точнее, любовницам? – спросила Бетс и покраснела. Разве она не имеет права спросить, если они помолвлены?

Теперь настала очередь Роба краснеть.

– Мне следовало бы догадаться, что вы об этом спросите.

Я не помню. Это было давно.

– Давно? Да все об этом говорили два года назад. Вы так быстро забыли, сэр?

– О, моя дорогая Бетс, у меня давно нет ни денег, ни желания. Все в прошлом. Вы меня простили? Должен признать, что мне кажется интересным, что вы помните об этом. Вы знали, что я существую, тогда, два года назад? Я польщен.

– Только потому, что я была в ужасе от такой распутной жизни. В моей семье никто никогда так себя не вел, и это меня удивляло. Никто никогда вас не видел. Вы не бывали на приемах или на балах. Вы просто жили своей распутной жизнью.

– Но теперь все изменилось, моя дорогая. Я осознал свои ошибки. Я буду таким примерным мужем, что вам станет скучно до слез. Вы пожалеете, что не вышли замуж за Джорджа Пертуи, чтобы иметь возможность хоть немного развлечься, – рассмеялся Роб и вновь стал серьезным. Он погладил Бетс по руке.

– Как вы думаете, вы сможете жить со мной?

– О да! Но сначала я должна сделать ужасное признание. Роб, у меня нет никакого состояния. У нас есть этот дом в Найт – Бенбридж-Терес который достался маме от ее отца. Мой отец был очень богат, но так случилось, что перед смертью он потерял большую часть своего состояния. Мой сводный брат Годфри, который является душеприказчиком отца, присылает нам деньги каждые три месяца, но этого едва хватает. Это все, что у нас есть. У меня, конечно, должно быть приданое, но Годфри говорит, что мы на эти деньги живем. О Роб, вот почему мама так хотела, чтобы я нашла себе богатого жениха! После четырех сезонов она была готова отдать меня за вас, когда вы появились! Она считала, что мы сможем примириться с вашим образом жизни, если нам будет на что жить.

Бетс украдкой поглядывала на Роба, лицо которого стало мрачнее тучи, когда она рассказала о планах матери.

– Но это не так! – крикнула она. – Все совсем не так!

– Так, значит, ваше падение в парке было организовано, – зарычал он. – Не очень удобный, но очень успешный способ познакомиться с богатым распутником? Позвольте мне вам заметить, мадам, что вы меня надули. Но что касается меня, то я вас тоже надул, потому что я не богатый распутник. Как я вам только что объяснил. – Он выпустил ее руки и взялся за вожжи, переведя взгляд на своих лошадей. – Угодил в собственные сети. Я должен был догадаться.

Роб свистнул лошадям, и они тронулись в обратный путь. Бетс положила свою руку на его, чтобы остановить.

– Подождите! – воскликнула она. – Нет! Выслушайте меня!

Он остановился.

– Поверьте, это было случайное совпадение, что я упала именно в тот день и именно после того, как вы появились в парке, – продолжала она. – Ну откуда я могла знать, что вы появитесь? А как только я вас узнала, я поняла, что вы гораздо лучше, чем говорят о вас сплетники. Роб, я люблю вас! Если бы я искала себе только богатого мужа, я бы приняла предложение вашего кузена. Я постоянно переживала, что вы узнаете, что у нас нет денег. Неужели вы не видите? Мы с вами два сапога пара. Вы хотели жениться на деньгах, я хотела выйти замуж за денежный мешок. Мне кажется, из нас с вами получится замечательная пара!

Наконец, Роб прислушался к ее словам и уловил в них главное – она его любит! Он уже не мог себе представить жизни без нее, с деньгами или без. Ее маленький обман ничуть не страшнее его собственного.

Он улыбнулся.

– Едем к вашей матери и поговорим о свадьбе, – предложил он. – Если нам суждено питаться одной любовью, то у нас ее, по крайней мере, достаточно. – Он привлек ее к себе и поцеловал, от поцелуя в их сердцах растаяли все сомнения.

Бетс упивалась этим поцелуем, вкусом его губ. Словно перед ней открывались такие удовольствия, о которых она и не подозревала. Целуя ее шею, Роб бормотал бессвязные слова любви.

Она крепче обняла его, и когда он стал освобождаться из ее объятий, она снова прижалась к нему.

– Моя дорогая, весь свет может нас увидеть, – нежно напомнил он ей. – Боюсь, парк не самое подходящее место. Я приношу свои извинения. Я и так уже притча во языцех и не хочу, чтобы о вас тоже стали сплетничать.

Неохотно Бетс отпустила его.

– Я буду вас во всем слушаться, как послушная будущая жена. Если меня это устраивает! – она улыбнулась.

– Я так и сказал своему отцу, – насмешливо ответил Роб. – Он спросил меня, послушная ли вы девушка, и мне пришлось признаться, что нет. Никогда не мечтал о послушной жене. У меня и так достаточно забот, мне еще не хватало размазни-жены. Вы точно не такая. – Он вложил ее руку в свою. – Уверен, вам интересно, почему Джордж так меня не любит, – сказал он, немного помолчав. – Позвольте, я рас скажу вам, как он это сам объяснил. – Он повторил свой разговор с Пертуи, рассказал все, что запомнил, даже про разбитую биту.

– Мне кажется, что мистер Пертуи невероятно странный человек, но мне почти… почти жаль его, – заключила Бетс.

Был четверг, и Бетс не терпелось отправиться на прием к леди Стаффорд. Она надеялась, что ей удастся там узнать, признался ли Джордж Пертуи в том, что организовал заговор против графа Берлингема. Молодые женщины очень редко посещали то, что Бетс про себя называла «чай со сплетнями». Но ситуация была необычной.

За последние дни Роб часто заходил к ним, но никогда надолго не оставался. Ему хотелось быть на месте, когда кто-нибудь откликнется на его объявление в газете в продаже библиотеки. Никто пока не откликнулся. Нервы у леди Стенбурн были постоянно напряжены до предела: ей нужно было думать о свадьбе. Все нужно было так устроить, чтобы никто не заподозрил, что она дрожит над каждой монетой. Но было важно, чтобы эта свадьба не съела все, что у них было. Она с трудом примирилась с выбором своей дочери. Человек без гроша за душой, с такой скандальной репутацией! Разве Бетс не была бы счастливее с Джорджем Пертуи? Она часто упоминала имя Пертуи, вспоминая его преданность, его безупречные костюмы, его незапятнанную репутацию. Она не могла заставить себя поверить, что он мог принести какой-нибудь вред Берлингему. За чем ему это? Она не видела в этом никакого смысла, значит, это неправда.

Устав от постоянных укоров матери, Бетс предложила отправиться с визитом к леди Стаффорд. Может быть, услышавправду из чужих уст, леди Стенбурн наконец поверит, потому что, ни заявления Роба, ни Бетс не убеждали леди Стенбурн.

Бетс надела свое бледно-лиловое платье, которое теперь было украшено роскошным белым кружевным гофрированным воротником, и помогла леди Стенбурн надеть выходное платье из розового шелка.

Они поехали в нанятом экипаже и были радушно встречены леди Стаффорд. Когда восемь пожилых дам и Бетс расселись на золоченых стульях, чай был разлит и пирожные поданы, леди Стаффорд потребовала тишины:

– У меня для вас потрясающая новость. Вы о таком еще не слышали, – торжественно провозгласила она. – Мы все с вами слышали о той тайне, которая в последнее время окутала имя молодого Джорджа Пертуи. Одни говорили, что его место в Бедламе, другие – что он невинная жертва графа Берлингема. – Она замолчала, оглядев затаившую дыхание аудиторию. – Но теперь я знаю правду. Вы ни за что не догадаетесь!

– Продолжайте, – прошептала леди Грейс Симпсон.

– Оказалось, у Берлингема был повод, и справедливый повод! – продолжила леди Стаффорд. – Джордж Пертуи был вчера в «Олмеке», и поверите ли? Он извинился перед миссис Драмонд-Барел. Он сказал, что неправильно расслышал слова Берлингема. Сказал, что Берлингем не был пьян. Граф вдруг почувствовал сильное недомогание, возможно, от такой еды. Пертуи заявил, что знает графа почти всю свою жизнь, и, что бы ни говорили о графе, он никогда бы не оскорбил патронессу «Олмека». Мистер Пертуи, очевидно, сам придумал всю эту историю.

Все удивляются почему. Мистер Пертуи всегда был образцовым молодым человеком. Ужасно скучный, возможно, но от него нельзя было ожидать, что он оговорит своего кузена просто так.

Наверное, правда, что, как бы это выразиться, у него с головой не все в порядке.

Это сообщение было встречено громкими восклицаниями и оживленным шепотом. Бетс решилась подать голос.

– Я кое-что об этом знаю, – произнесла она. – Мистер Пертуи уже много лет завидует своему кузену и верит, что только благодаря случайности Берлингем, а не он, станет маркизом. Мистер Пертуи считает, что заслуживает титул больше, чем Берлингем.

– Случайность? Но как такое может быть? Ведь они, насколько мне известно, всего лишь троюродные братья.

Бетс объяснила сложные выкладки Пертуи по поводу на следования титула так, как это разъяснил ей Берлингем.

– Иногда мне кажется, что по Пертуи действительно Бедлам плачет, – добавила она.

Казалось, что леди Стенбурн сейчас расплачется.

– Откуда вы об этом знаете, моя дорогая? – спросила хозяйка. – Ведь всем известно, что они оба оказывают вам внимание. Откуда вы знаете, кому верить?

– Мистер Пертуи сам это признал, как вы только что сами сказали, а Берлингем это подтвердил, – ответила Бетс. – Но более того, Берлингем уверен, что Пертуи устроил так, чтобы что-то подсыпали Берлингему в вино перед тем, как он отправился в «Олмек». Он провел тщательное расследование, и я ему верю. – Бетс встала и оглядела собравшихся. – И еще – мы с Берлингемом помолвлены. Я уверена, вы желаете мне счастья. – Бетс села и погладила мать по руке.

Леди Стенбурн приложила к глазам носовой платок.

Шум стал громче. Среди поздравлений Бетс услышала и несколько восклицаний сожаления. Но Бетс чувствовала, что восновном симпатии дам были на стороне Берлингема.

На многочисленные вопросы о дате свадьбы и планах молодоженов Бетс ответила, что многие вопросы еще только предстоит решить.

– Вы будете жить в лондонском доме Берлингема? – спросила мисс Веском. – Какой стыд, что граф продал большой дом на Маунт-стрит и купил этот маленький на Гросвенор-Роу.

– Я ничего не имею против… – начала Бетс, но ее перебила другая дама.

– Раз уж мы заговорили о доме на Маунт-стрит. Я слышала, новые хозяева дома… как их зовут?., его полностью перестраивают. Я слышала, дом был не в лучшем состоянии, когда они его купили. Похоже, там многое пришлось сделать. – Дама, чье имя Бетс не могла вспомнить, светилась самодовольством.

– Крипфорты их имя, – подсказала леди Стаффорт. – Выскочки.

– Я однажды была у них, – заметила еще одна дама. – Так просто, из любопытства. Безнадёжно. Никакого представления о том, как вести дом. Ни одной книги в огромной библиотеке! Там нет ничего, кроме денег, клянусь. – Она казалась оскорбленной.

Ни одной книги! Бетс не терпелось поскорей увидеть Роба.

Роб начинал сомневаться в том, что хоть кто-нибудь заметил его объявления о продаже книг. Никто не клюнул. Книги занимали огромное место в его маленьком доме. Большинство из них были сложены в аккуратные стопки вдоль одной стены центрального холла. Но сам холл был таким узким, что если кто-то быстро проходил по нему, он обязательно ронял одну или две стопки. Возможно, его план никуда не годится и ему следует использовать эти книги для защиты своих роз зимой. И речи быть не могло о том, чтобы отправить их обратно в Дорс Корт, это было слишком дорого.

В четверг, когда он угрюмо собирал очередную рухнувшую стопку, прибыл посыльный. Он удивился, увидев, что посыльный – один из слуг его отца, этого человека Роберт видел всего неделю назад в Дорс Корте. Он почувствовал, как по телу побежала холодная дрожь. Что-то случилось с отцом?

– В чем дело, Кеттон? – спросил он. – Мой… мой отец?..

– Письмо вашего отца, сэр, – ответил слуга. – О нет, сэр, – поспешно сказал он, увидев, как изменилось лицо Роба, – с ним все в порядке. Просто он считает, что это слишком важно, чтобы посылать по почте. – И протянул Робу письмо.

Роб дрожащими руками разорвал конверт.

«Мой дорогой сын!

Это очень срочно. Я умоляю тебя, не продавай те книги, пока тщательно не просмотришь каждую!

Вчера после ужина пришел Амос Татл, чтобы посмотреть бухгалтерские книги. Хороший человек, этот Амос Татл. Я так тебе благодарен, что ты подумал о нем. Мы вошли с ним в библиотеку, он – первый, а я за ним со свечой, и увидели там Джонаса Дайера. Он, должно быть, проник туда через окно, потому что оно было открыто, а он стоял рядом с фонарем в руке. Татл не колебался ни минуты. Он прыгнул на Дайера, но ему было трудно удержать его, у него забинтована рука. Ты помнишь, что у него сломан палец. Мне пришлось вступить в бой. Я выхватил у Дайера фонарь и ударил его по голове. Мне очень жаль, но я должен сообщить тебе, что теперь на ковре большое пятно.

Пока Татл сидел верхом на Дайере, мне все-таки удалось вытянуть из Дайера, что он прятал банкноты в книгах в моей библиотеке! У него был свободный доступ к бухгалтерским книгам, и он знал, что ни я, ни твоя мать никогда не открывали ни одну из этих книг. Он был поражен, когда увидел голые полки и понял, что книги увезли. Вот как мы узнали, какая связь между этими книгами и воровством, когда мы его прижали. Он не сказал нам, сколько он спрятал. Теперь его уже отправили в суд. Немедленно обыщи все эти книги, Роберт! Я молюсь, чтобы это письмо пришло вовремя!

Я здоров, хотя болит рука от применения силы. Твоя мать намазала ее какой-то своей дурацкой мазью. Она шлет тебе свою любовь. (Она писала за меня это письмо и возражает против „дурацкой мази“.)

Любящие тебя Флиты».

Роб прочитал письмо и издал душераздирающий вопль. Он снова прочитал письмо, руки его дрожали.

– Джорди! – заревел он.

Когда прибежал Джорди, Роб уже копался в книгах. Он брал книгу и, схватив ее за обложку, начинал трясти. Никакого дождя из банкнотов не последовало. Роб нахмурился.

– Вот. Прочти, – приказал он Джорди, совсем забыв, что его преданный слуга читал с большим трудом. Джорди отдал ему письмо, заявив, что почерк невозможно разобрать. Роб прекратил свои безумные поиски и принялся объяснять.

Посланник Кеттон был потрясен.

– Я могу помочь, ваша светлость, – предложил он свои услуги.

– Да уж придется, – сказал Роб. Он выпрямился и осмотрел стопки книг, выстроившиеся в ряд в холле. Девятьсот книг! На это нужно время. Да к тому же еще те, что в библиотеке, стоящие сейчас на месте книг, которые он уже продал.

– Начнем с библиотеки, – решил Роб. – И выпьем по стаканчику. Это нужно отметить. – Он направился в библиотеку.

Джорди тихо разлил бренди, а Роб приступил к исследованию томов, стоявших в библиотеке. Он не нашел никаких денег, пока не открыл «Сравнительные жизнеописания» Плутарха. Книга была фальшивкой с пустыми страницами, но из нее вывалилось двести фунтов. Роб свистнул.

Следующая находка была сделана Кеттоном в книге Попа. Там было спрятано триста фунтов.

– Похоже, ему нравится буква П[2], – мимоходом заметил Джорди.

– Ну конечно! – закричал Роб. – Конечно! П значит фунты, наверное. Дайер наверняка собирался сбежать с деньгами и знал, что бегство это будет скорей всего поспешным, поэтому чтобы легче найти деньги, он должен был точно знать, где их искать. Ищите на букву П.

Кеттон не умел читать, но мгновенно научился узнавать букву П.

Прошел не один час. Библиотека превратилась в свалку: всюду были разбросаны книги. Бренди было выпито, мужчины валились с ног от усталости, и Роб, наконец, заявил, что он просмотрел последнюю книгу.

Результат был значительным – тридцать восемь тысяч фунтов.

– Утром я положу их в банк, – заявил Роб. – Кет – тон, ты переночуешь здесь, а завтра отправишься домой, сообщишь отцу радостную новость. Мы спасены! Господи, мы спасены!

Через два дня Роб побывал у нового владельца дома на Маунт-стрит. Он принес с собой несколько томов из девятисот и заключил сделку. Новый владелец видел Роба, когда дом перешел в его руки, и приветствовал его любезно. Когда Роб объяснил цель своего визита, багровая физиономия Крипфорта, обрамленная бакенбардами, расплылась в улыбке.

– Это – ценные книги, – заверил его Роб. – Я не давно продал Хэтчарду несколько и получил за них тысячу фунтов, – он продемонстрировал полученные от Хэтчарда расписки.

– То, что мне нужно, просто я никогда этого не знал, – сказал Крипфорт. – Конечно! Книги! Они буду приходить комне и видеть книги. Мой мальчик, вы пришли вовремя. Я беру все.

На следующий день повозка, груженная книгами, была отправлена на Маунт-Стрит, и Роб вернулся домой богаче на четыре тысячи фунтов.

Теперь осталось разобраться с последним – приданым.

– Боюсь, так не принято, – говорил Роб леди Стенбурн и Бетс. Радостно возбужденный, он пришел рассказать им о своей удачной сделке с книгами. – По правилам мой отец должен встретиться с графом Стенбурном и обо все договориться. Скорей всего, никто бы из нас ничего и не знал бы. Но мой отец не может приехать: у него так болят суставы, что он теперь никуда не выезжает из Доре Корта. К тому же он уже не знает, что может завещать мне, кроме леггорнских кур. По правде говоря, он не может ничего завещать ни мне, ни вам, дорогая Бетс. Что касается приданого, я полагаю, вы имеете право принимать решение, поскольку ваш муж умер, – обратился Роб к леди Стенбурн. – Возможно, мы втроем, а я думаю, что нужно спросить и у Бетс, сможем прийти к какому-нибудь соглашению.

Или приданого уже нет?

– О, бедные дети! – воскликнула леди Стейбурн. Я не представляю, на что вы будете жить. Тех денег, что мы получаем каждые три месяца, и так слишком мало, и мне нужно позаботиться и о себе, конечно… Всякий раз, когда Годфри нам пишет, не чаше двух раз в год, он постоянно напоминает, что мы должны быть более экономны, и что ему приходится брать деньги из приданого, чтобы поддерживать нас, и… и…

– Но в завещании вашего мужа говорится о приданом? – спросил Роб. – Вы ведь присутствовали при чтении завещания? Годфри не может идти против воли отца.

– О да, мы слышали его. И оно было очень щедрым. Правда, Бетс? Но я была так разбита… Мы были в смятении, вы должны понять… Мне так хотелось побыстрей оттуда уехать, нам было так неуютно под одной крышей с Годфри… Мы предоставили Годфри и его адвокату позаботиться обо всем. – Бледно-голубые глаза леди Стенбурн наполнились слезами при воспоминании о смерти ее любимого мужа.

– Значит, мы должны вызвать Годфри в Лондон или встретиться с ним в Суффолке, – сказал Роб. – Мне кажется, лучше отправиться в Суффолк самим, там можно заодно поговорить и с адвокатом.

– Ох, вы никогда не заманите Годфри в Лондон, – вздохнула Бетс. – Для него замужество его сводной сестры не то событие, из-за которого стоит так стараться. Нам нужно съездить в Суффолк. Вы поедете с нами, Роб?

– Обязательно. Мне не терпится познакомиться с Годфри.